полная спасений и открытий

– Это возмути… – начала принцесса Хильда.

Едва она договорила до этого места, как Светик непостижимым образом вырвался на свободу. Он выкрутился из лиловых лап лаббокина и бросился вверх по лестнице, визжа:

– Помогите! Помогите! Пусть они меня не трогают!

Лаббокины оттолкнули принцессу Хильду и помчались в погоню за Светиком. Принцесса Хильда покачнулась, ухватилась за перила да там и осталась, красная и – вот неожиданность – совсем не царственная. Чармейн сама не заметила, как побежала за лаббокинами, крича: «Не трогайте его! Как вы смеете!» Позднее она поняла, что причиной подобного безрассудства был вид принцессы Хильды, которая выглядела как обычный человек.

Внизу, у подножия лестницы, Софи на миг замерла, сунула Моргана в руки королю и выпалила:

– Постерегите его! – После чего подобрала юбки и бросилась по лестнице следом за Чармейн, крича: – А ну, прекратить! Кому говорю!

Джамал верноподданно карабкался следом, выкрикивая: «Держи… вора! Держи… вора!» – и тяжело пыхтя. За ним ковылял пес, такой же верноподданный, как и его хозяин, и мерно испускал скрежещущий рык, а Потеряшка металась туда‑сюда под лестницей, подняв целую миниатюрную бурю грозного тявканья.

Принц Людовик перевесился через перила напротив принцессы Хильды и смеялся над всеми.

Два лаббокина догнали Светика у первой площадки – это был настоящий смерч из трепещущих беспомощных крылышек и блестящих лиловых мускулов. Светик увертывался и мощно брыкался. На миг показалось, будто его ноги в голубом бархате стали ногами взрослого мужчины, большими и сильными. Одна большая нога врезалась прямо в живот лаббокину‑няньке. Другая опустилась и подставила ему подножку, а в это время правый кулак Светика ударил второго лаббокина в нос с мясным, вполне взрослым «хряп». Оставив обоих лаббокинов валяться на площадке, Светик проворно помчался вверх. Чармейн видела, как он, свернув в следующий пролет, бросил серьезный взгляд вниз, словно проверяя, бегут ли за ним Чармейн, Софи и Джамал.

Они и бежали – потому что два лаббокина с невероятной быстротой пришли в себя и метнулись наверх за Светиком. Чармейн и Софи тоже метнулись наверх, а Джамал и пес потянулись следом.

На половине второго пролета лаббокины догнали Светика снова. Снова послышались увесистые удары, снова Светик вырвался на свободу и снова бросился вверх – по третьему пролету. Он почти миновал его, но тут лаббокины настигли его и навалились сверху. Все трое кубарем покатились вниз – клубок извивающихся рук, ног и трепещущих лиловых крылышек.

К этому времени Чармейн и Софи выбились из сил и едва дышали. Чармейн ясно увидела, как ангельское личико Светика выглянуло из гущи схватки и пристально посмотрело на них. Когда Чармейн проковыляла через площадку и двинулась в третий пролет, а Софи проковыляла следом, держась за бок, клубок тел внезапно взорвался. Лиловые тела откатились в стороны, а Светик, снова очутившись на свободе, взлетел по последнему пролету – уже деревянному. Не успели лаббокины прийти в себя и опять броситься в погоню, как Софи и Чармейн оказались совсем близко. Джамал и его пес остались далеко позади.

Передняя пятерка прогрохотала по деревянным ступеням. Теперь Светик двигался гораздо медленнее. Чармейн была совершенно уверена, что это он нарочно. А лаббокины испустили победный вопль и прибавили ходу.

– Ох, только не туда! Не надо! – простонала Софи, когда Светик распахнул дверцу и пулей выскочил на крышу.

Лаббокины выскочили за ним. Когда Чармейн и Софи добрались наконец до верха и выглянули в открытую дверцу, пытаясь отдышаться, они увидели, что оба лаббокина сидят верхом на золотой крыше. Они оказались примерно посередине конька, и вид у них был такой, словно они мечтают очутиться где‑нибудь в другом месте. Светика нигде не было.

– Ну что он еще затеял? – процедила Софи.

Только она это сказала, как Светик объявился на пороге в золотом ореоле локонов, взметнувшихся на ветру, – он весь разрумянился и заливался ангельским смехом.

– Посьли посьмотрим, сьто я насёл! – весело воскликнул он. – Идем ся мной!

Софи схватилась рукой за бок и показала на крышу.

– А эти? – спросила она. – Будем ждать, когда они сами свалятся?

Светик очаровательно улыбнулся:

– Подозьди, увидись!

Он склонил набок золотистую головку и прислушался. Рык и скрежет когтей пса Джамала, доносившийся снизу, все приближался. Пес обогнал хозяина и теперь рычал и скрежетал по деревянной лестнице, ужасающе сипя. Светик кивнул и повернулся к крыше. Он сделал какой‑то жест и произнес какое‑то слово. Два лаббокина, сидевших верхом на коньке, внезапно с неприятным всхлюпом съежились и превратились в два лиловатых маленьких извивающихся создания, которые покачивались на коньке золотой крыши.

– Что… – проговорила Чармейн.

Улыбка Светика стала еще более ангельской – если это было вообще возможно.

– Каймаи, – проговорил он безмятежно. – Песь повара продасьт дусю за каймаев.

Софи сказала:

– А? Ах, кальмары. Поняла.

При этих ее словах пес повара наконец прибыл – ноги у него ходили, как поршни, с ощеренных зубов свисали нитки слюны. Пес выскочил за дверь и бурой стрелой промчался по крыше. На полпути челюсти у него сказали «щелк‑хруп», потом еще раз «щелк‑хруп» – и кальмары исчезли. Видимо, пес только тут сообразил, где находится. Он замер – две ноги у него оказались по одну сторону крыши, две другие, сведенные от напряжения, – по другую, – и жалостно заскулил.

– Ой, бедняга! – проговорила Чармейн.

– Повар его сьпасет, – заверил ее Светик. – А теперь обе зя мной. Зя этой дверью поверните сразю налево, не касяясь ногами крыси.

Он шагнул за дверь налево и исчез.

О, кажется, понимаю, подумала Чармейн. Это как двери в доме дедушки Вильяма, просто до оцепенения высоко. Она пропустила Софи вперед, чтобы успеть схватить ее за юбки, если она оступится. Но Софи привыкла к волшебству гораздо больше, чем Чармейн. Она шагнула налево и исчезла безо всяких усилий. Прежде чем Чармейн отважилась последовать за ней, ей пришлось переждать миг сильнейшего головокружения. Она закрыла глаза и шагнула. Но на полпути глаза открылись сами собой, и Чармейн успела боковым зрением увидеть, как головокружительно скользит мимо ослепительно‑золотая крыша. Не успела она решить, что пора кричать «Ылф!», чтобы запустить летательные чары, как оказалась где‑то в другом месте – в каком‑то теплом пространстве с балками под двускатным потолком.

Софи произнесла скверное слово. В полумраке она ударилась большим пальцем ноги об один из громоздившихся в каморке штабелей пыльного кирпича.

– Фю, как неприлисьно, – пожурил ее Светик.

– Помолчи, а? – отозвалась Софи. – Когда ты наконец повзрослеешь?

– Пока не сябираюсь, – ответил Светик. – Я тебя предупрезьдал. Нам надо дерзять принца Людовика в зяблузьдении. Ах, погляди! Это произосьло, когда я был тут только сьто.

По самому большому штабелю кирпичей разлился золотой свет. Кирпичи впитали свет и тоже засверкали золотом – под слоем пыли. Чармейн обнаружила, что это не кирпичи, а большие слитки цельного золота. Чтобы это стало очевидно для всех, в воздухе перед штабелем появилась широкая золотая лента. На ней старинными буквами было начертано:

[8]

– Пф! – фыркнула Софи и перестала тереть палец. – Похоже, Меликот пришепетывал так же, как ты. Вот уж два сапога пара! И самомнение раздуто до одного размера. Он не мог устоять перед искушением начертать свое имя огненными буквами!

– Лисьно я не нузьдаюсь в том, сьтобы мое имя было начертано огненными буквами, – отвечал Светик с большим достоинством.

– Ха! – сказала Софи.

– Где мы? – поспешно вмешалась Чармейн, так как ей показалось, что Софи вот‑вот схватит золотой кирпич и размозжит Светику голову. – В Королевской сокровищнице?

– Нет, под зялотой крысей, – объяснил ей Светик. – Хитро, правда? Всем извесьтно, что крыся не зялотая, поэтому иськать золото здесь никто не сьтанет.

Он снял со штабеля один золотой кирпич, постучал им об пол, чтобы стряхнуть пыль, и сунул в руки Чармейн. Кирпич был такой тяжелый, что Чармейн едва его не уронила.

– Дерзи весественное доказятельство, – велел Светик. – Думаю, король будет осень рад, когда его увидит.

Софи, к которой, видимо, в полной мере вернулась раздражительность, проговорила:

– Это пришепетывание! Ненавижу! Оно меня бесит даже больше, чем золотые кудряшки!

– Зято как полезьно, – заметил Светик. – Мерзький Людовик хотел украсьть меня, а про Моргана и позябыл. – Он обратил к Чармейн огромные задумчивые голубые глаза. – У меня было несясьное детьство, – поведал он. – Никто меня не любил. Я думаю, сьто имею право на вторую попытку – есьли буду красивее, правда ведь?

– Не слушай его, – проворчала Софи. – Сплошное притворство. Хоул, как нам отсюда выбраться? Я оставила Моргана с королем, а Людовик по‑прежнему внизу. Если мы не спустимся как можно скорее, Людовику, того и гляди, придет в голову схватить Моргана.

– И Кальцифер тоже просил меня поторопить вас, – вставила Чармейн. – Замок ждет на Королевской площади. Я на самом деле пришла сказать вам…

Но не успела она договорить, как Светик что‑то сделал и они снова очутились у открытой двери на крышу. За дверью на коньке лежал Джамал, трясясь с головы до ног и вцепившись протянутой рукой в левую заднюю лапу пса. Пес устрашающе рычал. Ему не нравилось, что его держат за лапу, ему не нравилось, что он лежит на крыше, но он так боялся упасть, что не решался пошевелиться.

Софи проговорила:

– Хоул, у него только один глаз и никакого чувства равновесия.

– Знаю, – отозвался Светик. – Знаю, знаю!

Он помахал рукой, и Джамал поехал назад к двери, таща за собой рычащего пса.

– Я мог погибнуть! – прохрипел Джамал, когда они рухнули к ногам Светика. – Почему мы не погибли?

– Кто зьнает, – сказал Светик. – Просьтите нась. Нам нузьно сообсить королю о золотом слитке.

Он дробно затопотал вниз по лестнице. Софи метнулась следом, а Чармейн двинулась за ней – не очень проворно, так как ей мешал тяжеленный золотой кирпич. Они бежали вниз, вниз, вниз и наконец свернули на площадку последнего этажа. Они очутились там как раз в тот миг, когда принц Людовик оттолкнул плечом принцессу Хильду, проскочил мимо дворецкого и вырвал Моргана из рук короля.

– Дядя бяка! – прогудел Морган.

Он вцепился в тщательно завитые локоны принца Людовика и рванул. Локоны свалились, обнажив лысый, гладкий лиловый череп.

– Я же говорила! – вскрикнула Софи и словно бы обрела второе дыхание.

Они со Светиком сбежали с лестницы бок о бок.

Принц посмотрел вверх – на них, – потом вниз – на Потеряшку, которая норовила прокусить ему щиколотку, – и попытался отобрать парик у Моргана. Морган хлестал принца париком по лицу, мерно выкрикивая: «Дядя бяка!» Бесцветный господин подал голос: «Сюда, ваш’высочество!» – и оба лаббокина бросились к ближайшей двери.

– Только не в библиотеку! – в один голос закричали король и принцесса Хильда.

Это прозвучало настолько категорично, что бесцветный господин и в самом деле остановился, повернулся и повел принца в другую сторону. Промедление позволило Светику нагнать принца Людовика и повиснуть у него на развевающемся шелковом рукаве. Морган испустил восторженный вопль и швырнул парик Светику в лицо, отчего тот более или менее ослеп. Принц проволок беспомощного Светика до следующей двери, бесцветный господин мчался впереди, Потеряшка пустилась в погоню, тявкая, как писклявая гроза, а Софи неслась следом и кричала: «А ну, ОТПУСТИ его, а то я тебе ГОЛОВУ ОТОРВУ!!!» Король с принцессой тоже не отставали.

– Знаете ли, это слишком! – кричал король.

Принцесса выражалась лаконичнее:

– Стоп!

Принц и бесцветный господин собирались проскочить в дверь вместе с детьми и захлопнуть ее перед носом у Софи и короля. Но когда дверь уже захлопывалась, Потеряшке каким‑то образом удалось распахнуть ее снова, и преследователи ворвались внутрь.

Чармейн вместе с Симом оказались последними. Руки у Чармейн уже ныли.

– Подержите, пожалуйста, – попросила она Сима. – Это вещественное доказательство.

Пока Сим произносил: «Разумеется, мисс», Чармейн сунула ему слиток. От тяжести у Сима разом опустились руки и подкосились ноги. Чармейн оставила его бороться с вещественным доказательством и вбежала в комнату – оказалось, что это Главная гостиная с выстроившимися вдоль стен лошадками‑качалками. Принц Людовик застыл посреди гостиной – с голым лиловым черепом он выглядел очень странно. Теперь он прижимал Моргана к себе одной рукой за шею, а Потеряшка скакала и приплясывала у его ног, пытаясь дотянуться до Моргана. Парик валялся на ковре, словно мертвый зверь.

– Вы сделаете все, что я скажу, – проговорил принц, – а не то ребенок пострадает.

Чармейн заметила, как в камин слетело голубое пламя. Она присмотрелась и увидела, что это Кальцифер: должно быть, он проник сюда по трубе в поисках дров. Кальцифер уселся среди погасших поленьев, вздохнув от удовольствия. Перехватив взгляд Чармейн, он подмигнул ей оранжевым глазом.

– Я говорю – пострадает! – театрально провозгласил принц Людовик.

Софи посмотрела на Моргана, который извивался в руках принца, потом сверху вниз на Светика, который просто стоял столбом и рассматривал свои пальцы так, словно видел их впервые в жизни. Потом она поглядела в камин, на Кальцифера, и Чармейн показалось, будто она с трудом сдерживает смех. После чего Софи срывающимся голосом произнесла:

– Ваше высочество, предупреждаю вас, вы совершаете огромную ошибку.

– Несомненно, – подтвердил король, который после погони побагровел и запыхался. – Мы, граждане Верхней Норландии, не любим судить за измену, однако вас осудим с наслаждением.

– Каким образом? – поинтересовался принц. – Я не ваш подданный. Я лаббокин.

– Тогда вы по закону не сможете стать королем после моего отца, – отчеканила принцесса Хильда. В отличие от короля она уже остыла и держалась вполне царственно.

– Что вы говорите? – проговорил принц. – Мой родитель лаббок говорит, что я стану королем. Он сам намерен править страной через меня. От чародея он избавился, и теперь ему никто не помешает. Вы должны немедленно короновать меня, иначе этот ребенок пострадает. Я беру его в заложники. А что еще дурного я совершил, кроме этого?

– Вы забрали все их деньги! – закричала Чармейн. – Я видела, как вы – да‑да, вы, два лаббокина, – заставили кобольдов утащить все собранные налоги в Кастель‑Жуа! А ну отпустите этого малыша, пока он не задохнулся!

К этому времени лицо у Моргана стало ярко‑алое, и он лихорадочно брыкался. Наверное, у лаббокинов вообще нет никаких человеческих чувств, подумала Чармейн. Но Софи – почему Софи так потешается?!

– О небеса! – сказал король. – Вот, оказывается, куда девались деньги, Хильда! Хотя бы одна загадка разгадана. Спасибо, спасибо, милочка!

Принц Людовик произнес с брезгливой гримасой:

– Чему вы так радуетесь? Вы что, не слышали, что я сказал?! – Он повернулся к бесцветному господину. – Того и гляди, предложит нам оладьев! Давай, насылай свои чары. Забирай меня отсюда.

Бесцветный господин кивнул и распростер перед принцем свои лиловатые руки. Однако именно в этот миг в зал прошаркал Сим с золотым кирпичом в руках. Он проворно проковылял к бесцветному господину и уронил золотой кирпич ему на ногу.

После чего произошло все сразу и очень быстро.

Пока бесцветный господин, ставший от боли густо‑лиловым, скакал и кричал, Морган боролся за последний глоток воздуха. Руки у него задергались – напряженно, словно бы в конвульсиях. И вдруг принц Людовик обнаружил, что держит за горло высокого взрослого мужчину в элегантном синем атласном костюме. Он выпустил мужчину, тот проворно развернулся и наотмашь ударил принца в лицо.

– Как вы посмели! – завизжал принц. – Я не привык к подобному обращению!

– Сочувствую, – сказал чародей Хоул и ударил его еще раз. Тут принц Людовик запутался ногами в парике и со стуком сел на пол. – Другого языка лаббокины не понимают, – бросил чародей королю через плечо. – Ну что, старина Луи, хватит с тебя?

В это самое время Морган, почему‑то облаченный в голубой бархатный костюмчик Светика, который был ему невозможно велик и весь собрался в складки, бросился к чародею, гудя: «Папапапапапа!»

Ой, поняла, подумала Чармейн. Они каким‑то образом поменялись местами. Отличное колдовство. Хотела бы я так научиться. Глядя, как чародей держит Моргана подальше от принца, она недоумевала, почему Хоулу понадобилось казаться красивее, чем он есть на самом деле. Большинство людей сочло бы его ослепительным красавцем, – правда, решила Чармейн, волосы у него какие‑то ненатуральные. Они падали на обтянутые синим атласом плечи невозможно прекрасными льняными локонами.

Однако одновременно с этим Сим попятился назад – бесцветный господин по‑прежнему скакал перед ним – и, по всей видимости, пытался официально возвестить о чьем‑то прибытии. Но Морган поднял такой гвалт, а Потеряшка так тявкала, что никто ничего не расслышал, кроме «Ваше величество» и «Ваше королевское высочество».

Пока Сим говорил, чародей Хоул поглядел в камин и кивнул. Тут снова что‑то произошло – между чародеем и Кальцифером, не то чтобы вспышка света, но и не то чтобы вспышка невидимого света. Пока Чармейн пыталась это осмыслить, принц Людовик вдруг стал сжиматься и словно бы рушиться куда‑то к полу. Бесцветный господин тоже. На их месте оказались два кролика.

Чародей Хоул посмотрел сначала на них, а потом на Кальцифера.

– Почему кролики? – спросил он, подхватывая Моргана на руки.

Морган тут же перестал вопить, и на миг воцарилась тишина.

– Посмотрел, как он скачет, – ответил Кальцифер. – Чистый кролик.

Бесцветный господни по‑прежнему скакал – но скакал уже в обличье крупного белого кролика с вытаращенными лиловыми глазами. Принц Людовик, который стал бледно‑палевого окраса, с лиловыми глазами, которые оказались даже больше, чем у бесцветного господина, по всей видимости, был так поражен, что утратил способность двигаться. Он поводил ушами и дергал носом…

…и тут на них набросилась Потеряшка.

Между тем посетители, о которых пытался доложить Сим, были уже в зале. Потеряшка загрызла палевого кролика под самыми полозьями расписных кобольдовских саней, которые толкала перед собой Монтальбинская Ведьма. В санях, обложенный грудой голубых подушек, полулежал дедушка Вильям – бледный и исхудавший, но державшийся заметно бодрее. Чародей, и Ведьма, и Тимминз, который стоял на подушках, – все перевесились через резной голубой с золотом борт посмотреть, как Потеряшка, коротко и тоненько рыкнув, хватает палевого кролика за шею и с очередным миниатюрным рыком швыряет его себе за спину – и он, мертвый, с громким шлепком падает на ковер.

– Поразительно! – сказали чародей Норланд, король, Софи и Чармейн. – Ведь Потеряшка с виду такая крошечная!

Принцесса Хильда переждала, пока кролик шлепнется, и поплыла через зал навстречу саням. Она величественно оставила без внимания суету и топот – это Потеряшка гонялась по залу кругами за белым кроликом.

– Моя дорогая принцесса Матильда, – сказала принцесса, протягивая обе руки к маме Питера. – Как давно я не видела вас здесь. От души надеюсь, что ваш визит к нам будет долгим.

– Как пойдет, – сухо ответила Ведьма.

– Троюродная сестра моей дочери, – объяснил король Софи и Чармейн. – Почему‑то предпочитает, чтобы ее называли Гдетотамской Ведьмой. Очень сердится, когда ее называют принцессой Матильдой. Разумеется, моя дочь всегда делает на этом особый упор. Хильда терпеть не может показной скромности.

К этому времени чародей Хоул посадил Моргана себе на плечи, и оба они увлеченно следили, как Потеряшка загоняет белого кролика вот уже за пятую лошадку‑качалку. Снова раздался миниатюрный рык. И вдруг из‑за лошадок вылетел мертвый кролик – обмякший кроличий труп.

– Уйяяяяя‑а‑а‑а! – прогудел Морган, молотя кулаками по льняной отцовской шевелюре.

Хоул с некоторой поспешностью спустил Моргана на пол и препоручил Софи.

– Ты успела рассказать им о золоте? – спросил он.

– Еще нет. Вещественное доказательство уронили кому‑то на ногу, – ответила Софи, принимая вахту.

– Так расскажи, – сказал Хоул. – Тут есть еще одна странность. – Он нагнулся и поймал Потеряшку, которая спешила к Чармейн. Потеряшка извивалась и скулила, и тянула шейку, и всячески показывала, что хочет к Чармейн и никто другой ей не нужен. – Сейчас, сейчас, – пообещал Хоул, так и этак вертя Потеряшку в руках и озадаченно ее разглядывая.

В конце концов он отнес ее к саням, где король весело тряс руку чародею Норланду, а Софи показывала им золотой слиток. Ведьма, Тимминз и принцесса Хильда сгрудились вокруг Софи, разглядывали слиток и требовали, чтобы им рассказали, где Софи нашла золото.

Чармейн стояла посреди комнаты и чувствовала себя несколько чужой. Я понимаю, что это неразумно, думала она. Я такая же, как всегда. Просто я хочу, чтобы мне вернули Потеряшку. Я хочу взять ее с собой, когда меня отправят домой к маме. Ясно, что ухаживать за дедушкой Вильямом будет теперь мама Питера, а мне что тогда делать?

Раздался ужасный треск.

Стены содрогнулись, отчего Кальцифер выскочил из камина и завис над головой у Чармейн. Затем в стене рядом с камином медленно‑медленно разверзлась огромная дыра. Сначала отслоились обои, затем осыпалась и исчезла штукатурка – и наконец не осталось ничего, кроме черной пустоты. Из дыры спиной вперед вылетел Питер и повалился навзничь прямо перед Чармейн.

– Дыука! – загудел Морган, размахивая руками.

– Чеканная формулировка, – отметил Кальцифер.

Питер, похоже, ничуть не смутился. Он поглядел на Кальцифера снизу вверх и заявил:

– Значит, вы не погибли. Так и знал, что она зря паникует. Ни аза не смыслит.

– Спасибочки, Питер, – обиделась Чармейн. – Будто ты сам в чем‑то смыслишь. Где тебя носило?

– Вот‑вот, – сказала Монтальбинская Ведьма. – Мне тоже хотелось бы знать.

Она подвезла сани прямо к Питеру, так что дедушка Вильям и Тимминз смотрели прямо на него – как и все прочие, кроме принцессы Хильды. Принцесса Хильда скорбно разглядывала дыру в стене.

Питер по‑прежнему чувствовал себя как дома. Он сел.

– Привет, мам, – весело сказал он. – А почему ты не в Ингарии?

– Потому что чародей Хоул здесь, – ответила его мать. – А ты где был?

– В мастерской чародея Норланда, – ответил Питер. – Улизнул от Чармейн – и сразу туда. – Он помахал руками, обмотанными радугой бечевок, чтобы показать, как он туда добрался. Однако тут он посмотрел на чародея Норланда и с некоторой тревогой добавил: – Сэр, я вел себя там очень осторожно. Честное слово.

– Правда? – произнес дедушка Вильям, глядя на дыру в стене. Дыра на глазах медленно зарастала. Темные камни мягко смыкались от краев к середине, а поверх камней разливалась штукатурка. – Чем же вы там занимались целый день и целую ночь, позвольте спросить?

– Заклятьями поиска, – ответил Питер. – На них уходит уйма времени. Очень удачно, сударь, что у вас там хранятся все продовольственные чары, а то бы я ужасно проголодался. А спал я в вашей походной койке. Надеюсь, вы не возражаете. – Судя по выражению лица дедушки Вильяма, он возражал, и еще как. Питер поспешно добавил: – Но ведь чары сработали, сударь. Королевская сокровищница должна быть здесь, прямо тут, где мы все находимся, потому что я приказал чарам, чтобы они доставили меня туда.

– Так и есть, – подхватила его мать. – Чародей Хоул уже нашел ее.

– Ой… – сказал Питер. Он был очень обескуражен. Однако тут же просиял: – Значит, мои чары наконец сработали!

Все посмотрели на медленно затягивающуюся дыру. По штукатурке потянулись обои, но было видно, что стена уже не станет прежней. Она была какая‑то сырая и морщинистая.

– Не сомневаюсь, юноша, что для вас это большое утешение, – с горечью проговорила принцесса Хильда.

Питер вытаращился на нее, явно не понимая, с кем имеет дело.

Его мать вздохнула:

– Питер, это ее высочество принцесса Хильда Верхненорландская. Будь так любезен, встань и поклонись ей и королю, ее отцу. Ведь они, в конце концов, наши близкие родственники.

– Как так? – изумился Питер. Однако же поднялся на ноги и отвесил крайне учтивый поклон.

– Мой сын, Питер, – сказала Ведьма. – По всей видимости, теперь он – наследник вашего престола, сир.

– Рад познакомиться, мальчик мой, – сказал король. – Все так запуталось. Может быть, кто‑нибудь мне все объяснит?

– Я объясню, сир, – вызвалась Ведьма.

– Наверное, всем нам следует сесть, – предложила принцесса Хильда. – Сим, если вас не затруднит, уберите этих… э‑м‑м… мертвых животных, прошу вас.

– Разумеется, мэм, – сказал Сим.

Он быстро прошаркал по комнате и подобрал оба трупика. Ему так явно не хотелось упустить объяснения Ведьмы, что Чармейн была уверена – кроликов он бросит на пол прямо за порогом. Когда Сим вернулся – с невероятным проворством, – все расселись на помпезных, хотя и выцветших диванах, кроме дедушки Вильяма, который откинулся на подушки, – снова стало заметно, какой он исхудавший и усталый, – и Тимминза, который устроился на подушке у самого уха дедушки Вильяма. Кальцифер вернулся на свой насест в камине. Софи взяла Моргана себе на колени, где тот сунул палец в рот и уснул. А чародей Хоул наконец‑то вернул Потеряшку Чармейн. Причем сделал он это с такой ослепительной извиняющейся улыбкой, что у Чармейн голова пошла кругом.

Взрослым мужчиной он нравится мне гораздо больше, подумала она. Неудивительно, что Светик так раздражал Софи! Между тем Потеряшка повизгивала, подпрыгивала и упиралась лапками в болтающиеся на груди Чармейн очки, чтобы вылизать хозяйке подбородок. Чармейн чесала Потеряшке ушки и гладила хохолок у нее на темечке, не забывая внимательно слушать, что говорит мама Питера.

– Как вам, вероятно, известно, – начала Ведьма, – я была замужем за своим двоюродным братом Гансом Николасом, который в то время был третьим по порядку наследования верхненорландского трона. Я была пятой, однако как женщина не могла считаться серьезным претендентом, а кроме того, единственное будущее, которого я себе желала, была карьера профессиональной ведьмы. Ганс также не стремился стать королем. Его страстью было бродить по горам, исследовать пещеры и прокладывать новые тропы среди ледников. Мы были вполне удовлетворены тем, что наследником престола стал наш двоюродный брат Людовик. Ни мне, ни мужу он не нравился, и Ганс всегда говорил, что в жизни не видел такого самовлюбленного и бессердечного человека, как Людовик, однако мы оба считали, что, если мы уйдем с дороги и покажем, что трон нас не интересует, он нас не тронет. Поэтому мы уехали в Монтальбино, где я занялась ведовством, а Ганс водил экспедиции по горам; мы были счастливы, пока вскоре после рождения Питера, к нашему ужасу, не стало очевидно, что наши родственники мрут как мухи. Когда моя кузина Изолла Матильда, добрейшей души девица, была убита при попытке кого‑то зарезать, Ганс совершенно уверился в том, что во всех этих смертях виноват Людовик. «Людовик последовательно истребляет всех остальных претендентов на престол, – сказал Ганс. – И при этом порочит наше доброе имя». Я потеряла голову от страха за Ганса и Питера. К этому времени Ганс был вторым после Людовика по порядку наследования престола, а Питер – третьим. Поэтому я оседлала метлу, привязала Питера к спине и полетела в Ингарию, чтобы посоветоваться с миссис Пентстеммон, которая была моей наставницей в ведовстве. Кажется, – сказала Ведьма, обращаясь к Хоулу, – она учила и вас, чародей Хоул.

Чародей одарил и ее своей искрящейся улыбкой:

– Это было много позднее. Я ее последний ученик.

– Значит, вам известно, что она была лучшей колдуньей на свете, – сказала Монтальбинская Ведьма. – Вы согласны?

Хоул кивнул.

– Ее словам можно было безоговорочно верить, – произнесла Монтальбинская Ведьма. – Она всегда была права.

На это Софи тоже кивнула – с некоторой грустью.

– Однако, когда я спросила у нее совета, – продолжила Ведьма, – она ответила, что не представляет себе, как мне следует поступить, разве что взять Питера и увезти его как можно дальше. Скажем, в Инхико, предположила она. Я спросила, как же Ганс, и миссис Пентстеммон согласилась, что мои тревоги имеют основания. «Дайте мне полдня на раздумья, и я отвечу вам», – сказала она и заперлась в своем кабинете. Не прошло и полдня, как она вышла оттуда чуть ли не в панике. «Моя дорогая, – сказала она, – ваш кузен Людовик – злобное чудовище под названием „лаббокин“, отпрыск лаббока, который рыщет в горах между Верхней Норландией и Монтальбино, и делает он именно то, в чем подозревает его ваш Ганс, причем, несомненно, заручившись помощью этого лаббока. Скорее возвращайтесь домой в Монтальбино! Будем уповать на то, что вы успеете. И ни за что никому не рассказывайте, кто ваш малютка, ни ему самому, ни кому‑либо другому, иначе лаббок покусится и на его жизнь!»

– Так вот почему ты мне раньше не рассказывала! – воскликнул Питер. – И очень зря. Я мог бы сам о себе позаботиться.

– Бедный Ганс, – отозвалась его мать, – говорил мне в точности то же самое. Мне следовало силой вынудить его отправиться с нами в Ингарию. Питер, не перебивай. Из‑за тебя я едва не забыла последнее, что сказала мне миссис Пентстеммон: «Моя дорогая, выход из положения есть. В вашей родной стране есть – или было – нечто под названием „Эльфийский Дар“, принадлежавшее королевской фамилии; он обеспечивает безопасность и самого короля, и его страны. Отправляйтесь к королю Верхней Норландии и попросите его одолжить этот Дар Питеру. Дар сбережет его жизнь». Так что я поблагодарила ее, снова привязала Питера к спине и поспешила обратно в Монтальбино. Я намеревалась уговорить Ганса отправиться вместе со мной в Верхнюю Норландию и попросить у короля Эльфийский Дар, но, когда я вернулась домой, мне сказали, что Ганс ушел в Греттерхорнские горы с горноспасательной командой. У меня появились самые ужасные предчувствия. Я полетела прямо в горы – по‑прежнему с Питером на спине. К этому времени он заходился в крике от голода, но я не отваживалась остановиться даже на минуту. И как раз успела увидеть, как лаббок устраивает обвал, в котором погиб Ганс.

Тут Ведьма умолкла, как будто у нее не было сил продолжать. Все почтительно ждали, пока она промокнет глаза цветастым носовым платком. Затем она деловито повела плечами и сказала:

– Естественно, я тут же окружила Питера самыми надежными охранительными заклятьями. И не снимала их ни на секунду. Я растила его в тайне от всех и ничуть не возражала, когда Людовик принялся рассказывать всем и каждому, будто я умалишенная узница Кастель‑Жуа. Видите ли, это означало, что никто не догадается о существовании Питера. На следующий день после обвала я оставила Питера у соседки и полетела в Верхнюю Норландию. Вы, вероятно, помните тот мой визит? – спросила она короля.

– Помню, помню, – кивнул король. – Но вы тогда не сказали ничего ни о Питере, ни о Гансе, и я представления не имел, что все настолько печально и неотложно. И Эльфийского Дара у меня, естественно, не было. Я даже не представлял себе, что это такое. Все, что вам удалось тогда, – это побудить меня вместе с моим дорогим другом чародеем Норландом начать его поиски. Мы ищем его вот уже тринадцать лет. И особенно не продвинулись, верно, Вильям?

– Вообще не продвинулись, – согласился дедушка Вильям из своих саней. – Однако всем почему‑то нравится думать, будто я специалист по Эльфийскому Дару. Кое‑кто даже утверждает, будто я сам – Эльфийский Дар и обеспечиваю безопасность короля. Я и правда стараюсь его оберегать, это понятно, но не так, как это делал бы Эльфийский Дар.

– Это одна из причин, по которой я отправила к вам Питера, – сказала Ведьма. – Нельзя было исключать, что эти слухи – правда. К тому же я понимала, что вы в любом случае сможете обеспечить Питеру безопасность. Я и сама много лет искала этот Эльфийский Дар, потому что надеялась, что он так или иначе поможет избавиться от Людовика. Беатрис Дальнийская сказала мне, что чародей Хоул из Ингарии обладает самым сильным талантом ясновидца среди всех магов в мире, поэтому я поехала в Ингарию, чтобы попросить чародея Хоула найти мне Эльфийский Дар.

Чародей Хоул откинул льноволосую голову и расхохотался.

– Придется вам признать, что я его и вправду нашел! – проговорил он сквозь смех. – Как неожиданно. Вот он, ваш Эльфийский Дар, на коленях у нашей мисс Шарман.

– Как… Потеряшка?! – выдавила Чармейн.

Потеряшка, скромно потупясь, вильнула хвостиком.

Хоул кивнул:

– Вот именно. Твоя чудесная собачка. – Он посмотрел на короля. – В этих ваших анналах нигде не упоминается о собаке?

– Частенько, – ответил король. – Но я и не подозревал… Мой прапрадедушка устроил своему псу Официальные Похороны, а я понятия не имел, зачем было хоронить беднягу с такой помпой!

Принцесса Хильда деликатно кашлянула.

– Конечно, почти все наши живописные полотна уже проданы, – сказала она, – но мне помнится, что многие из первых наших королей были изображены на них с собаками. Однако же эти собаки по большей части… м‑м… выглядели несколько породистее, чем Потеряшка.

– Полагаю, они бывают любых размеров и статей, – заметил дедушка Вильям. – Представляется, что Эльфийский Дар – это свойство, которое наследуют некоторые собаки, а короли со временем перестали понимать, как правильно их разводить. Вот, например, сейчас, когда у Потеряшки через некоторое время будут щенки…

– Что? – воскликнула Чармейн. – Щенки?!

Потеряшка вильнула хвостиком и потупилась еще скромнее. Чармейн схватила ее за уши и строго взглянула ей в глаза.

– Пес повара? – спросила она.

Потеряшка застенчиво заморгала.

– Ох, Потеряшка! – простонала Чармейн. – Одни небеса знают, на что они будут похожи!

– Остается лишь ждать и надеяться, – сказал дедушка Вильям. – Один из этих щенков унаследует Эльфийский Дар. Однако, душенька, есть еще одна важная деталь. Потеряшка избрала вас Хранительницей Верхненорландского Эльфийского Дара. А поскольку Монтальбинская Ведьма говорит, что «Книга Палимпсеста» также отнеслась к вам благосклонно… Так и есть, не правда ли?

– Я… ну… ой. Она заставила меня насылать заклятья из нее, значит, наверное, да, – не стала отрицать Чармейн.

– Выходит, все улажено, – сказал дедушка Вильям, удовлетворенно устраиваясь поудобнее среди подушек. – С сегодняшнего дня вы живете у меня в качестве ученицы. Вам следует узнать, как помочь Потеряшке должным образом оберегать страну.

– Да… ой… но… – пролепетала Чармейн. – Мама не разрешит… Она говорит, что волшебство – это неприлично. Папа, наверное, не станет возражать, – добавила она. – Но мама…

– Я с ней договорюсь, – пообещал дедушка Вильям. – Если потребуется, напущу на нее тетушку Семпронию.

– А лучше, – предложил король, – закреплю‑ка я это Королевским декретом. Это произведет на вашу матушку должное впечатление. Понимаете, милочка, вы нам нужны.

– Да, но я‑то хотела помочь вам с книгами! – воскликнула Чармейн.

Принцесса Хильда снова деликатно кашлянула.

– Я буду очень занята, – произнесла она, – ремонтом и обновлением нашей резиденции. Ведь теперь мы снова стали платежеспособны. – Золотой слиток лежал на ковре у ее ног. Она ласково потрогала его носком практичного башмака и продолжила со счастливой улыбкой: – Я предлагаю вам дважды в неделю заменять меня в библиотеке в помощь моему отцу, если чародей Норланд согласен вами поделиться.

– Ох, спасибо! – выдохнула Чармейн.

– Что же касается Питера… – добавила принцесса.

– Беспокоиться о Питере вам ни к чему, – перебила ее Ведьма. – Я останусь с Чармейн и Питером и буду присматривать за домом по крайней мере до тех пор, пока чародей Норланд совершенно не поправится. Возможно, даже поселюсь там навсегда.

Чармейн, Питер и чародей Норланд в ужасе переглянулись. Я понимаю, как она стала такой предприимчивой, подумала Чармейн, ведь ей пришлось в одиночку растить и оберегать Питера. Но если она останется жить в этом доме, я лучше вернусь обратно к маме!

– Глупости, Матильда, – отрезала принцесса Хильда. – Ваш сын – наша забота, особенно теперь, когда выяснилось, что он кронпринц. Питер будет жить здесь и ходить к чародею Норланду на уроки колдовства. А вы, Матильда, должны вернуться в Монтальбино. Там в вас нуждаются.

– А за домом присмотрим мы, кобольды, ведь мы издревле этим занимаемся, – пропищал Тимминз.

Уф, обошлось, подумала Чармейн. По‑моему, я еще не научилась вести хозяйство, а о Питере и говорить нечего!

– Благодарю, Тимминз. Благодарю, Хильда, – пробормотал чародей Норланд. – Как представлю себе всю эту предприимчивость в моем доме…

– У меня все будет хорошо, мам, – сказал Питер. – Тебе не нужно больше меня защищать.

– Если ты уверен… – сказала Ведьма. – Мне кажется…

– Итак, – перебила ее принцесса Хильда – не менее предприимчиво, чем сама Ведьма, – нам остается лишь попрощаться с нашими добрыми и полезными, пусть и несколько эксцентричными, гостями и помахать вслед их замку. Идемте же.

– Оп‑па! – воскликнул Кальцифер и пулей вылетел вверх из трубы.

Софи поднялась и заставила Моргана вынуть палец изо рта. Морган тут же проснулся, огляделся, увидел рядом отца – и снова огляделся. Лицо у него сморщилось.

– Сетик, – сказал он. – Де Сетик?! – И расплакался.

– Видишь, какую кашу ты заварил?! – прошипела Софи Хоулу.

– Я могу превратиться обратно в Светика в любой момент, – предложил Хоул.

– Только попробуй! – сказала Софи и зашагала вслед за Симом по сырому коридору.

Пять минут спустя все они собрались на парадном крыльце резиденции, чтобы посмотреть, как Софи и Хоул втаскивают в дверь замка Моргана, а тот отбивается и вопит. Когда дверь закрылась, заглушив вопли «Сетик, Сетик, Сетик!», Чармейн нагнулась к Потеряшке, сидевшей у нее на руках, и прошептала ей на ухо:

– Ты и вправду оберегала страну, так ведь? А я и не замечала!

К этому времени на Королевской площади собралась поглазеть на замок половина населения Верхней Норландии. Все они в полном изумлении смотрели, как замок слегка приподнялся в воздух и заскользил к дороге, ведущей на юг. Вообще‑то эта дорога была едва ли шире переулка. «Не пролезет!» – говорили в толпе. Однако замок сумел поджать бока, проплыл по дороге и скрылся из виду.

Граждане Верхней Норландии проводили его дружным «ура!».

[1]Здесь и далее для тех читателей, чьи ридеры не показывают иллюстрации, дублируется текст писем. – Прим. верстальщика.

Ваше Величество!

С самого детства, когда я впервые услышала о Вашем великолепном собрании книг и рукописей, я мечтала работать в Вашей библиотеке… Хотя мне известно, что Вы сами взяли на себя трудное утомительное дело разбора и каталогизации книг в Королевской библиотеке и в этом Вам помогает дочь, ее королевское Высочество принцесса Хильда, я тем не менее надеюсь, что смогу оказаться Вам полезной. Поскольку я уже достигла нужного возраста, то прошу принять меня на должность помощника библиотекаря в Королевской библиотеке. Надеюсь, моя просьба не покажется Вашему Величеству чересчур дерзкой.

Искренне Ваша,

Чармейн Бейкер,

г. Норланд, ул. Зерновая, д. 12

[2]

Моя дорогая Чармейн!

Благодарю вас за то, что Вы так любезно согласились вести хозяйство в мое отсутствие. Эльфы сообщили мне, что я должен буду пробыть у них примерно две недели. (Вот уж спасибо так спасибо, подумала Чармейн.) А возможно, и месяц, если возникнут осложнения. (Ой.) Прошу Вас, простите меня за беспорядок, который Вы обнаружите. Некоторое время я был не вполне дееспособен. Однако я уверен, что Вы находчивая юная барышня и быстро здесь освоитесь. На случай возможных трудностей я оставил Вам устные указания там, где это показалось мне необходимым. Задайте вопрос, и Вы непременно получите ответ. Более сложные указания Вы найдете в чемодане. Прошу Вас, будьте ласковы с Потеряшкой, поскольку он пробыл у меня еще совсем недолго и не привык к дому, и, пожалуйста, берите любые книги в этом кабинете, кроме тех, которые уже лежат на столе, поскольку для Вас они пока еще слишком сложны и опасны. (Пф! Подумаешь!) Желаю Вам приятно провести здесь время и надеюсь, что довольно скоро смогу поблагодарить Вас лично.

С глубокой симпатией,

Ваш двоюродный прапрадедушка

(по побочной линии)

Вильям Норланд

[3]

Дорогой чародей Норланд! (Насколько Чармейн разобрала, письмо начиналось именно так.)

Ваш труд «Важнейшие заклинания» весьма помог мне в самых разных сферах (или аферах, засомневалась Чармейн) моей деятельности, однако мне бы хотелось привлечь Ваше внимание к своему небольшому открытию, которое относится к разделу об Ухе Мердока (Оке Мерлина? Зубе Гоблина? Сдаюсь!). Не могли бы мы встретиться и поговорить, когда я в следующий раз окажусь в Верхней Норландии?

С наилучшими пожеланиями (С наихудшими переживаниями? С наибольшими упованиями?! С ума сойти, ну и почерк!),

Чародей Хоул Пендрагон

[4]

Дорогой В‑м, прочитала Чармейн с растущим удивлением и благоговением,

Мы проделали уже больше половины Большой Работы, а проку никакого. Полагаемся на тебя. Всей Душой уповаем на то, что Эльфы, которых Мы послали к тебе, сумеют вернуть тебе Здоровье и вскоре Мы сможем снова пользоваться Неоценимыми Сокровищами твоих Советов и Наставлений. Желаем тебе Всех Благ.

Твой, полный Искренних Надежд

Адольфус Рекс

Адольф, король Верхней Норландии

[5]

Уважаемый чародей Норланд!

Что касается моего поступления к Вам в ученики, удобно ли будет, если я прибуду к Вам в течение недели, а не осенью, как было условлено ранее? Моя мать вынуждена поехать в Ингарию и предпочитает устроить мое будущее до отъезда. Если Вы не уведомите меня об обратном, я прибуду к Вам тринадцатого числа сего месяца.

С надеждой, что это Вас устроит,

Искренне Ваш

Питер Регис

[6]

Дорогая мисс Бейкер!

С Вашей стороны было очень любезно предложить Нам свои услуги. Обычно Нам вполне достаточно помощи Нашей дочери принцессы Хильды, однако обстоятельства сложились так, что Наша дочь должна принимать Важных Гостей и вынуждена оставить Работу в библиотеке на время Визита. Посему Мы с признательностью принимаем Ваше Любезное Предложение на временной основе. Если Вы будете так Добры явиться в Королевскую резиденцию утром в ближайшую среду, около половины одиннадцатого, Мы будем рады принять Вас в библиотеке и дать все указания по Работе.

Премного Обязанный и Благодарный

Адольфус Рекс Норланди Альти

[7] Эль – старинная мера длины. В Англии эль равнялся примерно 114 см, в Шотландии – 94 см. – Примеч. переводчика.

[8]

Чесьть и хвала чародею Меликоту, который сьберег королевськое золото.

Date: 2015-12-12; view: 318; Нарушение авторских прав