Современные проблемы и отставание в развитии

В каждой мусульманской стране современные проблемы принимают свою местную форму. Действительно, в некоторой степени уже в XVIII веке исламская цивилизация была своего рода микрокосмом в современном мире. Различия в культурной эволюции, проявившиеся уже в ту эпоху, очень далеко развели различные мусульманские народы. Поволжские татары социально и культурно влились в индустриализированную жизнь России, сохранив немного больше, чем разницу в языке и исторической памяти. На другой стороне стоят мусульманские Нигер, Судан и Чад, относительно невовлеченные в процесс техникализации, население которых не желает устанавливать контакты с внешним миром и строить техникализированное общество. К раздражению своих немусульманских южных соседей они остаются оплотом аграрных социальных и политических ожиданий, а также норм шариата. Остальные мусульманские страны занимают промежуточное положение между этими двумя полюсами в зависимости от их конкретного опыта в XIX веке и модернизаторских усилий в XX, различаясь как в отношении к исламскому культурному наследию, так и к той западной культуре, нормы которой усвоили их лидеры. Тем не менее вполне возможно определить в самых общих чертах наиболее серьезные и острые проблемы, с которыми приходится сталкиваться каждому из этих обществ. Тем самым мы сможем убедиться в том, что это основополагающие проблемы, с которыми сталкиваются не только мусульманские, но и все современные общества.

Одной их главных черт эпохи Нового времени было развитие крупномасштабной технической специализации и последующие взаимозависимости между различными частями мира на массовом уровне. Именно эта черта и лежит в основе всех основных проблем, соблазнов и возможностей, с которыми сталкивается любой человек в современном мире. Мы можем несколько произвольно разбить все эти проблемы на пять видов: две из них порождены непосредственно самой природой техникализации.

Происходит разрушение культурных традиций, что в лучшем случае означает, даже на Западе, что люди утрачивают свои корни и структура общества распыляется. В незападных странах этот процесс осложняется несоответствием требований современной среды и основ семейной жизни, укоренившихся в совершенно чуждой новым реалиям культуре.

Рост эксплуатации природных ресурсов, что в лучшем случае означает скученность проживания и утрату ценимых ранее природных ландшафтов; для незападных стран это означает бедность и даже массовый голод.

Эти проблемы в культурных и природных сферах порождают целый ряд потребностей, которые уже сами продуцируют дальнейшие проблемы.

Появляется потребность в социальном планировании, в лучшем случае для того, чтобы поддержать экономической рост и избежать хаоса; для незападных стран – чтобы избежать массовой новой бедности и обеспечить минимально пригодные для проживания людей условия. Однако всеобъемлющее социальное планирование, особенно когда оно вводится чрезвычайными мерами, дает возможность произвольно манипулировать людьми в беспрецедентных масштабах.

Появляется необходимость в массовой грамотности, но это в лучшем случае приводит к противоречию в системе образования, когда, с одной стороны, необходимо сделать обучение максимально доступным для всех, однако с другой – развивать творческое начало, которое также востребовано в техникализированном обществе. В незападных странах творческий элемент в системе образования кажется невозможным из‑за каждодневного давления, которое, в свою очередь, может устранить только творческое начало.

Наконец, самая глубокая из всех этих проблем, поскольку их нельзя решить, не разрешив окончательно эту, радикальный пересмотр моральных норм и необходимость адекватного человеческого взгляда на происходящее, которое поможет людям найти новые ориентиры в жизни. Даже в западных странах старое культурное наследие не может обеспечить такой взгляд; в незападных странах исламское культурное наследие, кажется, не просто утратило свое значение, но и активно перекрывает все возможности творческого морального роста.

Все это множество проблем серьезно повлияло на то, что может потребоваться от средневекового, в частности от исламского, культурного наследия, если оно желает и дальше играть значительную роль в жизни людей. В частности, все они несут моральные последствия, с которыми сталкивается сознание каждого человека. Наиболее остро почти во всех современных обществах стоит проблема разрыва связей человека с непрерывными социальными шаблонами, другими словами, происходит разрушение культурных традиций. Все жизненные шаблоны и образцы начинают внезапно меняться, чтобы прийти в соответствие с нормами технического совершенства; следовательно, социальные шаблоны, которые ранее изменялись со сменой поколения, теперь меняются на протяжении жизни одного человека. Мало того что одно поколение больше не может передать следующему адекватные правила поведения в повседневных ситуациях, оно само должно постоянно пересматривать собственные нормы и правила. Культурные традиции развиваются в таком быстром темпе, что их носители едва успевают договориться друг с другом о грядущих кардинальных изменениях. Такой диалог и изменения провоцируют новые технические методы, но выработанные договоренности устаревают задолго до того, как новые тенденции, изобретения, техника и открытия будут проверены на предмет наличия случайных побочных эффектов, влияющих на общее культурное развитие. Как правило, люди вынуждены планировать свою жизнь вслепую, поскольку они все меньше и меньше могут полагаться на предков или даже на свой личный опыт, которые часто не могут им подсказать, чего ожидать в ближайшем будущем. Они должны всегда быть готовы к резким и неожиданным переменам, действовать по обстоятельствам, следовать существующим моделям поведения толпы или подчиняться требованиям экономического планирования. Именно в тот момент, когда индивидуальному сознанию необходимо принимать далеко идущие решения, оно не может воспользоваться привычными указаниями опыта прошлого.

На Западе это разрушение традиций переносится относительно легко. По крайней мере, новые черты техникализированной жизни были разработаны в рамках старых традиций региона. Там была прямая преемственность от повозки, в которую запрягали быков, к карете, запряженной лошадьми, затем к дилижансу, железной дороге, автомобилю и, наконец, к самолету. Каждый раз переход от одного этапа к другому был постепенным, и традиция не была нарушена. Аналогичным был непрерывавшийся философский диалог от схоластов к Декарту и Юму, затем к Канту и Гегелю, а затем к Гуссерлю и экзистенциалистам. По большому счету люди продолжали читать старые книги и использовать их терминологию пусть и в новых, трансформированных контекстах. Таким образом, очень многие элементы старого культурного наследия оказались интегрированы в современную техникализированную жизнь. По крайней мере, специалисты, каждый в своей отрасли, работают в собственных особых традициях, диалог между частями которых является прямым и непрерывным. В других странах специалисты слишком часто пытались поддерживать традиции, которые они в полной мере не разделяли, и в итоге исключали себя из потока современных данных и отказывались от творческого участия в текущем диалоге.

Но даже на Западе, когда развитие специализации дошло до такого уровня, что гений универсализма больше не мог справиться со всем, начались массовые жалобы на разобщение, на невежественные группы, члены которых не были способны видеть целостную картину общества, утратили свои корни и стали очень далеки от народа.

В исламском мире разрушение традиций принесло гораздо больше проблем. Там, где с воловьей упряжки пересели прямо на автомобиль, а то и в самолет, разрыв в традициях оказался слишком велик. Надо отметить, что человеческая культура обладает удивительной устойчивостью. Так, в Иране автобусы быстро стали частью местной культурной среды со всеми своими особенностями. Когда автобус ломается между запланированными остановками, пассажиры спокойно выходят и идут по дороге, с удовольствием пользуясь возможностью прогуляться и отдохнуть от духоты и тесноты. Водитель исправного автобуса всегда остановится, чтобы помочь своим коллегам с ремонтом; никто не удивится, если он возьмет дополнительную плату за проезд, если во время незапланированной остановки все пассажиры посетили местные святыни. Тем не менее изменение отношений между деревней и урбанистическими центрами в результате появления автобусного сообщения вовсе не означает, что вместе с этим будут адаптированы все другие соответствующие западные социальные модели. Здесь во много раз меньше тех ежедневных ресурсов, которые в большинстве стран Запада помогли своим бедным согражданам адаптироваться к современным условиям: клубам, церквям, окрестностным населенным пунктам, политическим партиям, социальным работникам, бюро юридической помощи и т. п. Когда об экзистенциализме Сартра пишут в арабской газете, то его связь с Аристотелем подчеркивают намного сильнее, чем это делали бы во Франции; и никто не ожидает, что арабские философы будут в состоянии внести серьезный вклад в быстро развивающуюся философскую традицию, частью которой они теперь являются. Даже в тех областях, где влияние традиции ощущается не так сильно и связи с окружающей средой очень слабы, например в математике или в других точных науках, большинство мусульманских ученых слишком осторожны, чтобы быть на переднем крае исследований. Химик в Каире, который учится по учебникам, переведенным с французского или английского языков, уже отстает от западных коллег только потому, что переводы сделаны в лучшем случае с прошлогодних книг, в худшем – с выпущенных в прошлом десятилетии; и если он не занят решением срочных задач по созданию новых отраслей промышленности, то его исследования не могут опережать последние достижения Запада, они всегда будут ограничены рамками последнего изданного перевода западных книг. Так проблема разрыва с традициями, общая для всех современных обществ, по ту сторону пропасти между уровнями развития принимает другую, намного более острую форму.

Это же верно и для второй главной проблемы современности. Мы столкнулись с беспрецедентным отрывом людей не только от традиционных социальных моделей, но и от моделей отношения к природе: этот разрыв выражается в гигантском давлении на природные ресурсы. Это прямой результат неконтролируемой техникализации, когда объемы технической эксплуатации все время возрастают, в то время как физические ресурсы планеты – нет. Мы слишком быстро тратим невосполняемые ископаемые и другие ресурсы Земли, особенно на Западе. В некоторых хорошо обеспеченных водой, но промышленно развитых западных странах заканчиваются даже грунтовые воды. Но наиболее ограниченным и невосполнимым ресурсом является сама земля. Во многих странах численность населения уже превысила возможности земли, на которой они живут, прокормить их.

Это давление на землю осуществляется в двух формах. Совершенно очевидно, что земля используется для производства подавляющего большинства наших продуктов питания; пахотные угодья способны обеспечить едой определенное количество людей, и если люди размножаются быстрее, чем увеличивается площадь этих угодий, рано или поздно начнется кризис. Но это давление может быть ослаблено: люди могут отказаться от потребления мяса, производство которого чрезмерно эксплуатирует землю, и перейти на сою, способную обеспечить такое же количество белка, или использовать химические удобрения, или даже огромные ресурсы моря. Однако вторая форма давления на землю намного сложней и опасней. Человеку необходимо личное пространство для отдыха и частной жизни: если бы все люди смогли в полной мере использовать возможности техникализации, как сейчас это делают жители американских пригородов, нашим городам потребуется гораздо больше жизненного пространства, которое они уже сейчас отнимают у сельской местности. Но людям также необходимо место, где они могли бы побыть наедине с природой. Кроме того, другие живые существа, с которыми мы делим эту планету, также имеют право на пространство, не занятое человеком: на земле нужно место и для шимпанзе, и для зебр, и для газелей. Это давление второго сорта, уничтожение дикой природы (например, отравление техногенными отходами земли и атмосферы), наиболее актуально для западных стран. В других странах более серьезной и опасной проблемой является более элементарный вид давления: демографический взрыв означает резкий рост потребности в продуктах питания, который не способна удовлетворить местная пищевая промышленность из‑за низкого уровня инвестиций; это ведет к неуправляемому росту массовой бедности и все более явной угрозе голода. Но по обе стороны пропасти в уровне развития основная проблема одна и та же, и обе ее формы имеют место, правда, в разных пропорциях. И там и там это давление уничтожает традиционное отношение человека к природе.

На Западе главным средством разрушения традиций и давлением на ресурсы стали рост и развитие техникализированной промышленности, социальная однородность, политическая и экономическая централизация национальных государств. Точно так же и в исламском мире подобным средством стали индустриализация и национализм. Однако единственным общим решением одних и тех же проблем, которые встают и перед Западом, и перед исламскими странами, является еще большая индустриальная техникализация и национальная централизация. Даже помимо присущих техникализации тенденций роста напряженность, возникающая между техникализированными формами, с одной стороны, и социальными и природными ресурсами – с другой, может быть снята только путем дальнейшей техникализации: так, проблема перенаселения может быть сглажена только путем развития медицины и индустриальной техники. Приходится сталкиваться уже не только с проблемой, но и с ее комплексными последствиями.

Мы можем развить эту дилемму дальше. Любая попытка решить первичные проблемы, порожденные техникализацией по обе стороны пропасти в уровне развития, порождает вторичные проблемы, которые оказывают на происходящее такое же по силе влияние. В политической сфере мы обнаруживаем все более острую необходимость социального планирования; вызванная техникализацией взаимозависимость требует координации и интегрированной организации всего общества в целом. Но в какой форме следует проводить это планирование? В Соединенных Штатах существует множество автономных и теоретически добровольных организаций, начиная от отдельных великих частных корпораций и заканчивая промышленными, учебными или торговыми ассоциациями и советами, деятельность которых в минимальной степени регулируется государством. Но такая модель имеет ряд проблем: иногда кажется, что ценой свободы является социальная безответственность, и американские политики, как правило, согласны с необходимостью контроля за социальным планированием. В любом случае просто заимствовать данную модель невозможно. Коммунистические страны демонстрируют кардинально отличный подход, основанный на полной централизации, однако это не избавляет от проблем с управлением социальным планированием, так как его чрезмерная централизация порождает массу экономических и социальные трудностей, поскольку в данном случае тенденция к произвольному манипулированию людьми намного сильнее, чем на Западе. Любое социальное планирование должно отвечать фундаментальному требованию справедливости, но даже самая лучшая модель несет угрозу личной свободе человека, которая и является высшим проявлением справедливости.

В странах с низким уровнем инвестиций потребность в социальном планировании так же высока, как и в развитых странах, и также влечет за собой определенные риски. Но опять же эта потребность принимает различные формы, которые порождают свои специфические опасные последствия. Здесь речь идет скорее не об анархии, с которой необходимо справиться на Западе, чтобы технический прогресс не завел общество в тупик, а о резком росте бедности как побочного продукта техникализма. Более того, речь идет об абсолютной бедности при явном дефиците продуктов питания, когда ограниченная площадь угодий не может прокормить растущее население; речь идет о функциональной бедности, когда люди не могут получить доступ к товарам и услугам, которые являются в обществе стандартными.

Как мы уже отмечали, даже там, где давление роста населения относительно невелико, появление новой бедности требует немедленного техникализированного развития, которое, в свою очередь, невозможно без высокой степени социального планирования. И социальное планирование в таких условиях, вне зависимости от того, будет ли выбрана неошариатская, коммунистическая модели или «управляемая демократия», порождает множество проблем, затрагивающих все сферы общества, в том числе и те сферы жизни, которые на Западе давно урегулированы. Это порождает еще один больной вопрос, не свойственный Западу: кто должен контролировать планирование? В таких условиях на милость того, кто сможет достаточно долго удержаться у власти, отдаются не только личные свободы, но и весь ход будущей социальной эволюции. Но в то же время потребность в планировании настолько остра, что перевешивает все иные соображения, которые в такой ситуации кажутся излишней роскошью.

Соответственно, потребность в социальном планировании в политической сфере проявляется в сфере социальной как потребность в быстрой ликвидации массовой безграмотности. Техникализированные процессы с их растущими требованиями к специалистам (которые как минимум должны быть грамотны, даже если они по умолчанию просто низкоквалифицированная рабочая сила на поточном конвейере) постоянно расширяют рынок труда, который сосредотачивается в городах, население которых поголовно грамотно. Постепенно «народные» (folk) уровни культуры аграрной эпохи исчезают, сливаясь вместе с тем, что ранее было культурой образованной элиты, в то, что может быть названо «массовой» (popular) культурой. Но этот процесс может привести к тому, что массовой культуре будет не хватать той гармонии и самореализации личности, которые обеспечивала старая народная культура, что полностью расходится с техникализмом, для которого необходима свобода творчества. В любом случае, когда массы лишаются своих корней, это ведет к распаду старых культурных традиций. Стремительный рост этих масс не позволяет заменять старые культурные традиции новыми на систематической основе, итогом чего становится хаос и дезорганизация. Однако сам акт принятия этих традиций часто помогает утвердить их. Трущобы в Чикаго или в импровизированном пригороде Алжира стремительно растут и оказывают сильное давление на своих обитателей, в результате наиболее одаренные из них зачастую отказываются даже от тех возможностей самосовершенствования, которые у них есть. Эти порочные связи настолько сильно держат маленького человека, что он не осмеливается разорвать их.

Данная ситуация подчеркивает проблему стабильного увеличения производительности или по ту стороны пропасти в уровне развития преодоления новой бедности и появления новых ожиданий. Проблемы, проявляющиеся в необходимости быстрого создания массовой культуры на основе всеобщей грамотности, наиболее остро видны в сфере формального образования и потребления продуктов массовой культуры, для которого необходимо это образование получить. Повсеместно растущие требования к образованию создают хорошо известные проблемы – как поддержать высокие интеллектуальные стандарты и одновременно соответствовать потребностям тех, кто к таким стандартам не готов. В частности, как избежать соблазна равняться на самый низкий уровень? Другими словами, как, проводя образовательную или культурную работу, не ориентироваться только на самых способных или самых трудных учеников, но обеспечить такой уровень преподавания, при котором каждый обучаемый поднимется над общим минимальным уровнем.

Как известно, даже на Западе трудно понять (если действительно пытаться обеспечить всеобщее образование высокого уровня), каким образом сделать образование одновременно «демократическим» и эффективным. Оно должно соответствовать постоянно меняющейся технической и даже культурной ситуации, в которой нет фиксированных правил; оно должно сделать обучаемых открытыми для мирового контекста и одновременно быть доступным для обычных людей; но в то же время в соответствии с требованиями техникализма оно должно сохранить высокие интеллектуальные и эстетические стандарты, если не предлагать фиксированный объем знаний, то по крайней мере создавать общую основу для серьезного интеллектуального общения и поддерживать местные культурные корни ученика; обеспечить готовность к грядущим переменам, быть космополитическим и национальным. Но Запад как минимум процветает экономически и сохраняет непрерывность традиции между старой народной и современной «массовой» культурами. Родители ученика в любом случае грамотны. Для стран, находящихся по другую сторону пропасти, данная проблема современности окрашена совсем в иные цвета. На Западе писатель или художник всегда сможет найти аудиторию и место, где выставить свои работы. Понижение массовой культурой общего уровня зрителей и читателей постоянно компенсируется существованием более ограниченной элитарной аудитории. Деятель искусства всегда сможет заработать себе на хлеб с маслом и будет иметь возможность заниматься творчеством. В Каире или Дели трудно издать книгу, если она адресована ограниченной аудитории. Это ведет к тому, что аудитория остается только одна – «массовая»; самый сложный роман будет опубликован по главам в многотиражной газете, музыкальные эксперименты будут использованы как звуковая дорожка в популярном фильме, причем все это будет сделано в пределах ограничений, налагаемых самым неискушенным зрителем. Преимущества всеобщей грамотности, в отличие от грамотности семейной или даже базарной, стали заметны только в Техническую эпоху. Она необходима не только для того, чтобы выражать свои мысли в письменном виде, но и для обеспечения технической гибкости на работе и в домашних условиях: на заводе грамотный может читать про себя, что значительно быстрее, чем читать вслух; и прежде всего ему проще сменить работу, пройти переподготовку и заняться более квалифицированным трудом – грамотность является ключом ко всему дальнейшему образованию. Потребность в грамотности – это функция спроса общей техникализации, и попытки ввести всеобщую грамотность, когда местный технический контекст не требует этого, бессмысленны. Простой крестьянин, проведя долгие годы в школе, после ее окончания возвращается к обычной жизни и без практики забывает все буквы в течение нескольких месяцев.

В остальной части образования вид обучения еще более привязан к условиям техникализации со всеми ее сильными и слабыми сторонами. Мы уже отмечали отупляющий эффект обучения в аграрную эпоху и связь этого эффекта с общими целями тогдашнего образования: для обеспечения социальной стабильности человек должен был находиться в строго определенных рамках. В техникализованном обществе давление на творческое начало намного ниже, в условиях меньшей изоляции и более широких жизненных рамок оно терпимей к риску, а повышение уровня инвестиций создает больше возможностей для эксперимента; потребность действовать гибко в ответ на новые вызовы способствует творчеству Но наблюдается и обратное давление, которое стремится приглушить желание творчества и имеет отупляющий эффект, которого в аграрном обществе можно было легко избежать.

Одну из проблем можно решить путем изменения самой концепции образования как способа получения знаний. Как мы знаем, когда быстрый рост общей массы знаний не дает возможности определить некий минимум, который должен знать каждый, если он хочет понять окружающий мир, учеников обучают не знаниям, а способам найти нужную информацию и определить степень ее достоверности. Но здесь существует вторая, более серьезная проблема. Уже в начале Великих преобразований ни один, даже самый великий, человек не мог охватить взором все поле своей деятельности целиком во всех его проявлениях. Как неоднократно было замечено, постоянно увеличивающийся поток информации ведет ко все более узкой специализации, которая требует либо раннего начала обучения, чтобы достичь вершин мастерства в относительно молодые годы, либо намного более интенсивной подготовки, если она началась позднее. В итоге неотделимая от Технической эпохи узкая специализация угрожает свойственным этому периоду открытости и творческому началу.

Такие дилеммы современного образования проявляются по обе стороны пропасти в уровне развития, но с мусульманской стороны они обостряются новой бедностью и подавляющей конкуренцией Запада. Когда на карту поставлено физическое и культурное выживание, очень сложно поощрять творческое начало в образовании. В областях, связанных со старой исламской культурой, традиционные подходы к образованию не только кажутся более легкими и успешными, но и позволяют предсказать результат. Даже в «современных» областях индивидуальная конкуренция на экзаменах и социальный заказ на быстрое производство специалистов совместно препятствуют открытости образования. Творческий подход к образованию там кажется бесполезным как при ускоренной подготовке инженера, так и при обучении грамоте крестьянина.

Date: 2015-06-05; view: 409; Нарушение авторских прав