Международное право и основы мирового порядка

Функция правительства всегда заключалась в том, чтобы легитимизировать и закрепить те права и привилегии, которые принадлежали сильнейшему, и тем самым исключить любую возможную конкуренцию. Это осталось главной задачей и для правительств техникализированных государств. Однако примат индивидуальных технических достижений усилил позиции класса разбогатевших предпринимателей, которые на ранней стадии развития олицетворяли собой индивидуальный успех. С этой точки зрения все прочие социальные статусы, такие как наследование по праву рождения, приобретали лишь второстепенное значение по сравнению со статусом собственника. В их общих интересах было законодательно урегулировать только рыночные отношения, в рамках которых собственник обладал юридическим правом собственности. Это стало принципом европейской гегемонии.

Защита прав собственности от депостичных посягательств как со стороны самого государства, так и местных властей, которые это государство должны контролировать, стало не только идеалом, но священным долгом суверенного правительства западного государства в Техническую эпоху. Если в данном обществе действующее правительство могло гарантировать европейцам соблюдение этого правила, то они соглашались признавать его как высшую власть, и оно могло занять место в признанной международной системе европейского политического устройства. Также предполагалось, что все европейские правительства будут соблюдать определенные нормы и правила межгосударственных отношений, которые назвали «международным правом». Все существовавшие ранее своды традиций, какие имелись в мусульманских странах, рассматривались как второстепенные и признавались лишь постольку, поскольку вписывались в общеевропейскую модель международного права.

В случае, если правительство отказывалось признавать эти неписаные законы, например принцип неприкосновенности частной собственности европейцев или местных торговцев, от деятельности которых могли зависеть европейцы, или если нарушало разработанные европейцами правила межгосударственных отношений, то оно могло утратить право на суверенитет. В такой ситуации это давало законом право одному или нескольким европейским государствам вмешаться и защитить свои законные интересы и интересы других европейцев. Отрицательная реакция со стороны других европейских государств или ожесточенное сопротивление местных жителей могли внести свои коррективы, и вмешательство могло выражаться в установлении самых разных степеней контроля – от отставки официальных лиц государства до оккупации и установления своей администрации. (В принципе вмешательство считалось незаконным, если европейская страна сталкивалась с постоянным неослабевающим сопротивлением местного населения; например, когда итальянская армия потерпела поражение в Абиссинии, в политических кругах разразился крупный скандал.) Европейцы и их зарубежные протеже обязаны соблюдать лишь те правовые нормы, которые соответствуют европейскому законодательству – это правило очень скоро стало традицией в международных правовых отношениях. Если европеец обвинялся в том или ином преступлении на территории иностранного государства, то его дело, как правило, рассматривалось не местным судом, а передавалось в юрисдикцию европейских судебных органов.

^{Тисье А. Портрет Абд аль‑Кадира}

Эта особая юрисдикция (так называемый принцип экстерриториальности) возникла как развитие системы особых судов для зимми в исламских государствах, в которых заседали и судились люди одного вероисповедания. Но в условиях гегемонии Европы данный принцип стал намного шире, и теперь законы той или иной европейской страны имели безусловный приоритет над местными законами. Таким образом, европейцы могли пользоваться всеми своими правами и привилегиями даже в тех странах, суверенитет которых они признавали.

На той или другой основе главные империалистические государства Европы – Франция, Британия и Россия – на протяжении всего XIX века продолжали расширять зону своего прямого контроля в исламо‑азиатском регионе. После 1830 года Франция оккупировала центральную часть Магриба (ранее эта территория принадлежала Османской империи).

^{Уличная сценка в Каире. Фото XIX в.}

В этот период в Магрибе появился по‑настоящему влиятельный лидер – Абд аль‑Кадир, он пытался установить независимое мусульманское правление на территории, которая поначалу не была оккупирована. Он старался найти компромисс и договориться с европейцами, но, несмотря на все его усилия, правительства европейских стран начали преследовать его как мятежника и бунтовщика. Ведущие европейские страны были весьма озабочены дальнейшей судьбой и других, более управляемых провинций Османской империи, которые постепенно тем или иным способом попадали под их совместный протекторат. В мусульманском мире оставалась еще одна сравнительно большая территория, на которую пока еще не распространилось влияние европейцев, – это территория между Османской империей в Восточном Средиземноморье и британскими владениями в Индии и севернее. Здесь главными соперниками являлись Британия и Россия. Долина реки Инд являлась частью Индо‑тимуридской империи. Этой территорией управляли сикхи и мусульманские правительства, которые политически были настолько нестабильны, что не могли дать отпора британскому вторжению, но достаточно сильны, чтобы тревожить соседние владения Великобритании. К 1849 году эти земли были покорены. Однако большая часть территории, на которой проживало ирано– или тюркоговорящее население, оставалась недоступной для европейских держав.

К концу XVIII века земли, находящиеся под управлением Севефидов и узбекских династий, распались на целый ряд относительно мелких городов‑государств, которые не могли контролировать племена скотоводов, живших в горах и степях. Ираноговорящее население, преобладавшее на этой территории в течение нескольких веков, стало постепенно сокращаться. На землях к северу от Иранского нагорья среди сельского и городского населения преобладали тюрки‑степняки, даже такие старые персидские города, как Марв и Балх (Мазари‑Шариф), теперь стали тюркоязычными. Даже в горах Азербайджана к западу от Каспия и в верховьях Сырдарьи к северу от Памира население было в основном тюркоязычным. В ираноязычных областях полностью исчезли некоторые местные языки, что же касается территории между Памиром и горами Фарса, то здесь население разговаривало на диалекте персидского. В высокогорных западных регионах иранским языком, на котором говорило население, был курдский, а в восточных районах Иранского нагорья – пушту (язык афганцев).

Самым важным государством региона являлась монархия, созданная тюрками‑каджарами, которые унаследователи централизаторские традиции Сефевидов и избрали своей столицей Тегеран недалеко от Рея. Они контролировали большую часть Кавказского региона, включая тюркоязычный Азербайджан с одной стороны, и персоязычные нагорья Западного Ирана – с другой. Их власть была более или менее крепкой во всем Курдистане, арабоязычной равнине Дуджейля и в западной части Хорасана, где преобладал персидский язык. Официальным языком в государстве был персидский, как и при других тюркских (и афганских) дворах Ирана и Туркестана. Хотя на этой территории проживало лишь чуть более половины персоязычного населения, европейцы называли ее «Персией». Подавляющее большинство населения, как тюркоязычного, так и персоязычного, являлись шиитами.

В дальних восточных районах ираноязычной территории находилось несколько независимых государств, самым могущественным из которых являлся султанат Кабула, управляемый афганской династией, которая контролировала значительную часть высокогорных районов, населенных афганцами, а также территории, где проживало персоязычное население. Как иностранцы, так и коренные жители называли это государство «Афганистан». Большинство его населения, как афганцы, так и персы, являлось суннитами.

В бассейнах Сырдарьи и Амударьи могущественная узбекская монархия распалась на несколько мелких ханств, столицами которых стали Хива, Бухара и Коканд. К востоку от Алтая мусульмане жили под контролем Китая. Огромная тюркоязычная территория, включая Таримскую впадину, принадлежавшую Китаю, называлась «Туркестаном», и несколько располагавшихся здесь государств назывались по именам своих столиц. На этих землях проживали почти исключительно сунниты, которыми являлись и племена казахов‑скотоводов, управляемые независимыми ханами.

Со времен революции шаха Исмаила, насколько восторженно принятой в горных районах Кавказа и на территории Ирана, настолько ожесточенно отвергнутой в бассейне Амударьи и Сырдарьи, шииты Ирана и сунниты Туркестана относились друг к другу враждебно. Географически эти две территории были тесно и болезненно связаны между собой: сунниты относились к попавшим в плен шиитам как к «неверным» и продавали их в рабство в Туркестан. Легендарное соперничество между Ираном и Тураном вспыхнуло с новой силой и обрело вид религиозного противостояния. Однако главным событием XIX столетия в этом регионе стал рост влияния России. К1813 году русские оккупировали значительную часть Кавказа, включая большую часть Азербайджана, который был военным оплотом власти Каджаров. В 1828 году они вынудили Каджаров подписать договор, согласно которому получали контроль над Каспием и право вмешиваться в дела Персии, включая право экстерриториальности по образцу османских «капитуляций» (ахднаме). При следующей смене власти Россия, вслед за Британией, поддержала своего кандидата на престол в Тегеране. Потеря большой территории, на которой проживало тюркоязычное население, усилила иранский характер Каджарского государства, хотя костяк его армии по‑прежнему составляли рекруты из оставшейся под их властью части Азербайджана.

К середине XIX века после долгого периода коммерческой эксплуатации этих регионов поволжскими татарами Россия поглотила большую часть Туркестана, западную часть Алтая и некоторые независимые персоязычные племена в верховьях Сырдарьи (эти земли назывались Таджикистаном). Узбекские ханства Хива в устье Амударьи и Бухара на Заравшане сохранили автономию, но оказались внутри российской территории (Россия держала крупный гарнизон в Самарканде, который был оккупирован в 1868 г.) Афганское государство и Персия Каджаров на юге сохранили независимость, но племена туркменов в пустыне Кара‑Кум, которых пытались подчинить себе Каджары, попали под власть России, которая проложила через их территорию железную дорогу и, таким образом, создала форпост для проникновения в Хорасан. Англичане, которых беспокоило продвижение России к границам Индии, успешно противостояли российскому влиянию в Афганистане, но им не удалось столь же успешно противостоять ему в Тегеране. Они сохраняли контроль над экономикой арабоязычных стран Персидского залива и фактически установили протекторат там, куда ранее формально распространялась власть османов и Каджаров. Однако на большей части территории «Персии» главенствующая роль принадлежала российским промышленникам. На персидские рынки хлынули российские товары, и российское присутствие стало ключевым политическим фактором. В этой ситуации британцы не могли придумать ничего лучшего, как перекрыть путь между Тегераном и Кабулом в центральной его части, в Хорасане (в начале XIX столетия граница между ними проходила по территории Хорасана).

^{Фетх Али Шах, второй шах династии Каджаров. Иранский портрет XIX в.}

Со стороны европейских держав это была блестяще продуманная политика: определить четкие границы государств и утвердить в их пределах династии. С невиданным искусством европейцы прокладывали границы там, где их никогда не было: иногда они проводили их прямо по населенным пунктам, ничуть не заботясь об интересах местного населения. Такая политика была только одним аспектом общей концепции легитимного международного порядка: когда четко определены границы территории, правительство той или иной страны хорошо знает, за какую именно территорию оно несет ответственность, что исключает возможность возникновения конфликтов.

^{Разрушенный в ходе восстания сипаев банк в Дели. Фото Беато Ф., сер. XIX в.}

Но самым главным нововведением европейцев было закрепление легитимности династий. Европейцы настаивали, что во главе каждого государства должен стоять независимый монарх, который занимает трон в соответствии с четко определенным принципом передачи власти на европейский манер (хотя и необязательно на основе права первородства), что полностью исключало династические конфликты. Но с исчезновением прямой вооруженной конкуренции оказались блокированными другие силы, регулировавшие общество; как и с ослаблением торговых гильдий, это делало сообщества все менее способными ответить на вызов, который бросала им Европа. В течение XIX века несколько правящих династий Индии, полностью лояльных Великобритании, выродились в самую безответственную деспотию до такой степени, что некоторые местные правители оказались неспособны поддержать закон и порядок даже с помощью британских советников, и вместо них пришлось вводить прямое британское правление. Сходные процессы начались в иранотюркских регионах, когда в 1834 г. русские возвели на престол Каджара, которого они считали «законным наследником», хотя этот юноша был еще слишком молод и не имел достаточного опыта в государственных делах. Британцы периодически пытались вмешаться в процесс престолонаследия в Кабуле, стремясь поставить там «дружественного» правителя, но ни разу не смогли добиться полного успеха – политика в горах Афганистана не поддавались «регулированию».

Date: 2015-06-05; view: 463; Нарушение авторских прав