Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Консервация отставания в развитии





 

Тем не менее привнесения основных аспектов Технической эпохи в неевропейские страны вовсе не обязательно запускало постепенный переход от состояния зависимости к техникализированным социальным образцам, при которых разрыв в развитии исчезал и все страны выходили на уровень техникализированного Запада. На самом деле зависимость неевропейских стран вела к консервации сложившегося положения вещей: в условиях мирового рынка отставание в развитии не только сохранялось, но стало еще более заметным.

В принципе можно было бы ожидать, что мусульманское общество быстро адаптирует техникализированные социальные образцы. Мусульманская торговая и культурная сеть играла ведущую роль в истории аграрного периода афро‑азиатского региона: ее относительно городской характер и высокая мобильность вкупе с выгодным географическим положением обеспечивали значительную гибкость и способность быстро адаптироваться. Однако теперь эти ценные качества стали не столько укрепляться, сколько исчезать. Исламский мир оказался раздробленным прежде всего с географической точки зрения. Область старого ислама, раскинувшаяся от Нила до Амударьи, где формировались основы империй, возникавших в европейском и индийском регионах, культурная независимость центрального евразийского торгового региона, тесные экономические и культурные связи со странами, расположенными на побережье Южных морей, – все эти главные линии контактов и развития исламского общества ослабли или даже вовсе исчезли, замененные на общие связи, возникшие в результате доминирования одной силы – Запада. В мире возникли новые центры экономического и политического влияния. Города европейского типа, такие как Казань, пришли на смену былому величию Бухары; Калькутта и Бомбей как центры книгопечатания соперничали с Дели и Лакнау. Следует, однако, отметить, что некоторые мусульманские земли в этот период обрели свое новое историческое значение, став своего рода центрами движения сопротивления, – например Надж в Аравии стал центром движения ваххабизма, а внутренняя Киренаика превратилась в оплот тариката Сенусийя.

 

Битва между персидскими и российскими войсками. Иранская картина нач. XIX в.

 

Следует отметить еще один значительный факт: Иран уже более не являлся хранителем культурных традиций Востока, эта роль постепенно перешла к странам Восточного Средиземноморья. Стамбул, столица сильного, остававшегося «независимым» государства, обрел настолько большое политическое влияние, что его правители к концу XIX в. претендовали на роль халифа и наследника всех древних исламских империй, а их тюркский язык получил столь широкое распространение, что практически стал официальным языком исламского мира. Каир, наиболее динамично развивавшийся центр восточных арабов‑суннитов, вовлек в орбиту своей деловой активности Магриб, Западную Африку и государства, расположенные на побережье Южных морей. Арабский язык и его письменная традиция сохранили свое влияние практически во всех странах азиатского региона; вероятно, это объясняется тем интересом, который западные страны проявили к культуре исламского мира. Арабская молодежь стремилась забыть свое недавнее прошлое, о котором так уничижительно отзывались европейцы. Особой популярностью среди молодых людей пользовалась лишь история Древнего мира, ведь о древних исламских империях даже европейские историки отзывались с восхищением. Таким образом, на рубеже столетий в сознании мусульман понятия суфизм, иранизация и культурная дегенерация слились воедино. В качестве противовеса им выступали арабский национализм и древняя слава ислама.

Действительно, персидская традиция, которая ранее была движущей силой международного сотрудничества и мобильности, превратилась в пустое развлечение интеллектуальной элиты. Организации суфиев, сила которых в начале столетия была подорвана упадком гильдий и центральными правительствами, часто реквизировавшими вакфы, перестали быть движущей силой городской стабильности и космополитизма, превратившись в рассадник суеверий и консерватизма. Следует заметить, что и сам шариат, который, ранее подразумевал универсальную мобильность, теперь стал препятствием, которое мешало мусульманам воспринимать обычаи и традиции Европы. Исторически отрицание более поздней, ира‑низированной исламской культуры в пользу идеалов досуфийской и доперсидской чистоты было ошибочным, однако этот выбор отражал историческую реальность: все очевидные выгоды, которые исламское интернациональное общество могло бы использовать в качестве основы для модернизации, большей частью исчезли, а остатки того, что могло бы принести пользу, обернулись недостатками. Этот феномен отражал более общий культурный аспект: экономическая и культурная пропасть, разделяющая Восток и Запад, оказалась слишком велика, она сама по себе оказывала разрушительное воздействие на все социальные «мостики», которые политики пытались через нее перебросить. Все усилия политиков зачастую приводили лишь к тому, что эта пропасть еще больше увеличивалась.


Как мы уже отметили, главный вопрос заключался не в том, почему мусульманские страны технически отставали от Запада, а почему они не смогли его догнать (несмотря на то, пытались они это сделать или нет). Здесь мы имеем дело не с чисто экономической, а прежде всего с общекультурной проблемой, в которой экономика является лишь одним из аспектов. Старые социальные институты, на которых веками основывалось общество, были разрушены, и даже новые, более или менее техникализированные институты, которые, казалось бы, могли стать основой для нового развития, страдали определенной слабостью. Чужеродные исламской культуре, они порождали разрыв в самом мусульманском обществе, реагируя на увеличивающийся разрыв во всем мире. Носители «новой культуры» – промышленники, коммерсанты, ученые зачастую являлись чужими для основной части мусульманского общества, таковыми были левантийцы в Восточном Средиземноморье, выходцы из Индии в Омане, арабы на Восточном побережье Африки, татары в Туркестане. Даже если это и было не так, то наследники старых семей становились чужими в своей культурной среде настолько, насколько они адаптировались к техникализированному обществу. Мусульмане, прошедшие обучение в новых школах, зачастую сталкивались с серьезной дилеммой, ведь та социальная среда, откуда они вышли, совершенно не соответствовала новым стандартам. Разочаровавшись в старых порядках, молодые люди так до конца и не освоились с новыми европейскими обычаями. Европейцы не доверяли им, а они не могли разобраться в себе и чувствовали себя игроками, которым приходится играть в чужую игру.

Этот внутренний психологический надлом формировался под влиянием того факта, что все технические новшества приходили в исламский мир из заграницы, были созданы чуждой культурой как результат изначального экономического неравенства. В дальнейшем это неравенство только стремительно увеличивалось, а не сокращалось. Чем скуднее были экономические ресурсы той или иной территории, тем меньше была вероятность того, что технические достижения современной цивилизации – железные дороги, нефтяные скважины, даже рационально спланированное сельское хозяйство – могут стать стимулом для иного, более сбалансированного экономического развития. За пределами специальных островков‑«колоний» или зависимых экономик все попытки начать техническое развитие были заведомо обречены на провал из‑за западной конкуренции, которая ранее погубила здесь ремесленное производство. Чем выше уровень технического развития, тем выше прибыль. Этот экономический закон невозможно было отменить. Соответственно, когда естественный прирост населения, которое стремительно увеличивалось в условиях наступившего относительного благополучия, превысил максимально уровень, допустимый при слабой зависимой экономике, дальнейший его рост только растворял все вторичные положительный эффекты данного типа хозяйствования.

Позднее ученые отметили в зависимых обществах следующую тенденцию: условия торговли между аграрными и промышленными странами с течением времени ухудшаются. Рынок монокультуры, на которой основана зависимая экономика, отличается непредсказуемостью и отсутствием всякой гибкости по сравнению с рынками более сбалансированных индустриальных экономик. Ухудшение условий торговли между промышленными и аграрными странами стало отличительной чертой международной жизни XIX столетия. «Всякому имеющему дано будет и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет». Эта библейская фраза прекрасно передает сущность происходящих в экономике процессов.

 







Date: 2015-06-05; view: 503; Нарушение авторских прав



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.014 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию