Район Бехбахан

— Контакт! «Т-72»! Один клик по фронту! На один час!

— Принято… есть захват. Заряжающий!

— SABOT[53]в стволе, сэр!

«Т-72», обычный противник американских танкистов последних лет — медленно выползал на дорогу, повернув пушку в другую от них сторону. Было видно, что танк пытались модернизировать. Обварили решетками — но им эти решетки не помеха.

— Сэр?

Первый лейтенант Телл демонстративно посмотрел на часы:

— Не дергайся, Рэт. Подстрелить его мы всегда успеем. Держи сопровождение.

Километр — если он что-то увидит, игра перестанет быть томной. Но куриная слепота «тэхи» хорошо известна, и в принципе риск первого лейтенанта — в рамках разумного. Он хочет посмотреть, не выползет ли кто из-за дороги еще.

Было такое ощущение, что танк заблудился. Скатившись с дороги, он перебрался через канаву, потом резко застыл, замер на месте.

— Внимание… БМП! БМП на час!

Китайская БМП — вернее, не китайская, местная копия китайской — довольно резво выползла на дорогу, и вот она-то их не видеть не могла.

— Огонь!

Танк дернулся, покачнулся на гусеницах — и в километре от того места, где он стоял, обреченный, «Т-72» принял в борт бронебойный, который должен был пробить его насквозь. Он и пробил… несколько секунд «Т-72» стоял обездвиженный, потом резко и на первый взгляд неожиданно взорвался, башня с длинным пушечным хоботом подскочила на столбе огня и неуклюже плюхнулась рядом.

— Отель!

Отель — это HE, High-explosive, осколочный. Боевой машине пехоты этого будет достаточно, даже с лихвой. САБОТы надо поберечь, одному дьяволу известно, сколько еще у иранцев таких вот танков. К югу отсюда — местность для танков вполне проходимая…

— Есть!

— С ходу!

БМП попыталась применить задымление, но не успела — наводчик поймал ее в прицел вручную, без сопровождения, танковая пушка бухнула — и на том месте, где только что была БМП, осталось лишь грязно-бурое облако…

— Попадание…

— Мать их… — пробурчал механик-водитель в переговорное устройство. — Лейт, что у нас с разведкой. Я ни хрена не вижу.

— И я тоже. Долбаная буря.

Миллиарды, вложенные в систему глобального наблюдения и обернувшиеся еще одним дисплеем у командира, на который он мог вывести информацию из системы полевого Интернета — с любого пилотируемого или беспилотного аппарата, и даже со спутника, — пошли псу под хвост из-за песчаной бури.

— Что дальше?

— Секи сектор. Верзила, давай САБОТ на всякий случай. Что-то мне беспокойно.

— Есть, сэр…

— Лейт, мне что-то тоже неспокойно, — сказал Рэт, наводчик. — Помните, Джека Висенса подорвали в Басре? Какие-то ублюдки подкрались под прикрытием бури, и…

— Если желаешь прогуляться вокруг и посмотреть что к чему — я не против.

— Сэр, я просто думаю, не сменить ли нам позицию.

— Подбирай пока.

Башня, увенчанная стодвадцатимиллиметровым пушечным стволом, начала медленно поворачиваться…

— Громила-один, это Ястреб, выйдите на связь, прием.

Штаб…

— Громила-один на связи. Сэр, у нас танго юниформ[54]— один «Т-72» и одна БМП. Повреждений нет.

— Громила-один, рад слышать. Вы удерживаете позицию?

— Так точно, сэр, мы прикрываем дорогу. Но нам ничего не видно из-за долбаной пыли.

— Громила-один, принято, плохая видимость сохранится еще в течение нескольких часов. Будьте внимательны. После прохождения песчаной бури вам приказывается во взаимодействии с отрядом с позывным Огайо, который сейчас выходит, продвинуться вперед и выйти на отметку с координатами один три шесть три восемь девять, как поняли, прием.

— Ястреб, вас понял, приказано выйти на точку с координатами один три шесть три восемь девять во взаимодействии с отрядом Огайо, прием.

— Громила-один, верно. Конец связи.

Лейтенант достал бутылку с изотоническим напитком, отхлебнул. На языке такой омерзительный вкус, как будто ржавчину лизал.

— Громила-два всем Громилам. Я перескочил на ту сторону нитки, занял позицию. Пока все тихо, кажется, эти ублюдки заблудились в буре, прием.

Лейтенант посмотрел по карте, прикинул.

— Громила-один всем Громилам. Принял решение продвинуться дальше — ориентировочно на один клик и занять позицию севернее отметки с координатами…

* * *

Колонна бронетехники подошла примерно через час, намного раньше, чем они ожидали. Семь бронетранспортеров «LAV-25-III»,[55]в том числе один — со стопятимиллиметровой пушкой, еще три БМП «Бредли», несколько «Хамви» и столько же совершенно ненужных «AAAV-7», десантных высадочных средств. У морских пехотинцев вообще было очень скверно с техникой, воевали налегке, та чаще всего была изношена до предела.

Командовал группой «Огайо» полковник Чарльз Брил, довольно опытный офицер, который был военным советником в Афганистане, а до этого — три года сидел в Ираке на разных должностях, в основном боевых. От Ирака у полковника осталась контузия, и поэтому он не говорил, а орал хуже дрилл-сержанта, так что к концу брифинга у подчиненных начинала болеть голова.

— Я видел, вы немного нашалили здесь, первый лейтенант! — сказал полковник, кровожадно улыбаясь.

— Есть немного, сэр. — Первый лейтенант не хотел вдаваться в подробности.

— Сколько у вас на счету?!

— Пять, сэр!

— Это здесь?! Или за все время?

— Здесь, сэр. Я недавно в должности командира танка.

— За пару дней у тебя будет возможность довести свой счет до пятидесяти, сынок! — оптимистично заявил полковник.

— Сэр…

Полковник положил на колени большой планшет.

— Вот смотри. Буря, по нашим данным, продлится еще около восьмидесяти часов. Мы дали этим ублюдкам возможность прослушать наши переговоры. На самом деле мы выступаем немедленно. Вы пойдете впереди, моя колонна — за вами. Ускоренным маршем мы должны достигнуть вот этой точки. И закрепиться на ней. А потом пройти перевал и ударить вот сюда. Они этого никак не ждут. Ну, что скажешь?

— Полагаю, это опасно, сэр.

— Точно. Опасно. Вот поэтому это сделаем мы, морские пехотинцы. Они этого от нас никак не ждут. К тому же мы кое-что приготовили для них…

* * *

— Внимание, населенный пункт. До точки семь клика от нас, по фронту.

Танк остановился, чуть сдвинувшись влево.

— Что думаешь?

— Не нравится мне это… Думаю, мне стоит занять место за пулеметом…

«Хамви», идущий в колонне, вышел из ряда бронированных машин и встал рядом с танком…

— Койот-три, я Громила-один, вышел на точку, отмеченную как Индия, что скажешь?

— Громила-один, скажу — стой на месте и не двигайся. В деревне два БТР с «диско»[56]и два грузовика, на одном тоже «диско». Как минимум один ноль парней с «РПГ» ждут не дождутся, когда ты подойдешь ближе.

Первый лейтенант присвистнул.

— Койот, вопрос — нужна помощь, прием?

— Громила, отрицательно, помощь не нужна, просто будь наготове.

Это и был план, придуманный полковником. «Койот» — группа разведчиков морской пехоты, располагающих четырьмя квадроциклами, на двух из которых были пулеметы «М 240», еще на двух — снайперские винтовки «SASR». И пулеметы, и снайперские винтовки были с глушителями и термооптическими прицелами. Продвигаясь вперед, разведчики морской пехоты искали танкоопасные цели, проверяли дорогу, используя при необходимости легкие боевые дроны, которые у них тоже имелись. Действуя бесшумно и смертоносно, они пробивали путь колонне бронетехники, а в случае неприятностей — могли рассчитывать на ее помощь. Сейчас группа тихо заняла господствующую высоту, уничтожив наблюдателей, и готовилась зачистить деревню.

Еще одна команда снайперов-разведчиков находилась в «Хаммере», следующем за головным танком.

— Три. Три цели в моем секторе. Два «РПГ».

— Шесть… в моем секторе шесть. В мечети… кажется, пулеметная точка, ее нужно убирать первой.

— Есть…

— Парень у «диско», за домом.

— Водитель?

— На месте. Они ждут.

— Мак, возьмешь их.

— Есть.

— Начинаем, господа. В эфире просто бешенство творится.

Красное перекрестье прицела тяжелой снайперской винтовки замерло на первом номере расчета то ли тяжелого гранатомета, то ли ПТРК — по крайней мере выглядела эта штука так, что ее стоило опасаться.

— Ноль.

Хлопок, снайпер произносит про себя «один», перемещает прицел влево и делает еще один выстрел. Второго отбрасывает от установки.

— Минус два…

Перекрестье на изящной, древней решетке, из-за которой торчит пулеметный ствол, там, на минарете — пулемет, с ним можно контролировать всю жилую зону и окраины, можно врезать и по ним, если они не обкурились и вовремя сориентируются. Плохо, что не видно самого расчета… снайпер начинает стрелять, всаживая в решетку пуля за пулей и видя, как выламываются куски из стены, из решетки. Пулеметный ствол остается неподвижным.

— «Диско» на крыше — Танго-юниформ…

Один из гранатометчиков, видимо, поняв, что что-то неладно, пытается перебежать — и бесшумная очередь настигает его, он спотыкается и падает навзничь.

— Минус один…

Машина начинает движение, парень за «диско» насторожен и сосредоточен, он понимает, что что-то не так — но он не стреляет, он пока целится. Машина продвигается по единственной улице поселка, чтобы обстрелять подошедших по дороге американцев, по-видимому, они недоумевают, почему передовой дозор не сообщил о кафирах, они так ничего и не поняли. Бесшумная очередь, пущенная с точно рассчитанным упреждением, отбрасывает его от пулемета, следующая бьет точно по лобовому стеклу, машина катится еще какое-то время, потом останавливается.

И эти — Танго-юниформ.

* * *

Зашевелились, ублюдки…

На улицу выкатывается какой-то бронетранспортер, странный, больше похожий на машину, обшитую броневыми листами и с пулеметом. Он катится, не приближаясь к танковой колонне, а удаляясь от нее, пытаясь сбежать — но первому лейтенанту Теллу это отлично видно, даже через бронестекло защиты ганнера. Он высчитывает упреждение, нажимает на спуск — и наблюдает за тем, как трассеры летят к обреченной машине. И накрывают ее — сверху, они попадают в нее сверху. Машина останавливается — сразу.

— Иеху!

* * *

— Вот придурок…

Тишина сменяется выстрелом, за ним еще один и еще. В деревне начинают стрелять, пока неуверенно, не видя цели. Деревня просыпается.

— Неважно. Он отвлечет их от нас. Работаем.

Гранатометчик прячется за дувалом — и при попытке высунуться для выстрела пуля отрывает ему руку вместе с гранатометом.

Еще один выскакивает в проем между домами — и падает от неслышной, но смертоносной очереди. Все это больше похоже на компьютерную игру — они расстреливают врагов, а те даже не знают, что происходит.

Рокот и перестук гусениц до разведчиков доходят не сразу. Но доходят. От деревни ведут две дороги, одна из них в горы, другая к нужному им перевалу — и свет фар в сочетании с глухим ревом дизелей говорят о том, что начались настоящие неприятности.

* * *

— Громила-один, это Койот. Наблюдаем бронетехнику противника, пока видим две единицы. Это «Т-72», повторяю — «Т-72». «Т-72» идут сюда, до них примерно два клика.

— Вас понял, «Т-72» в двух кликах от нас.

Первый лейтенант моментально ныряет вниз, люк за собой не закрывает. Кажется, настало время для настоящей работы.

— Вперед! Башню на девяносто, заряжающий — САБОТ. У нас два «Т-72», огонь с ходу по головному.

— САБОТ в стволе, сэр.

— Сэр, мы сблизимся с деревней, нас могут достать из «РПГ».

— Ни хрена они не могут. Пришло время настоящей работы…

— Есть прицеливание!

— Стоп! Огонь!

Это был риск, но риск рассчитанный. Если танк остановится — он станет мишенью, но и сам сможет стрелять намного точнее, а цель сможет захватить намного быстрее. Что же касается «Т-72» — взрыв и вспышка должны ослепить его и так никуда не годные приборы ночного в и дения.

Выстрел! Танк качнулся, загудел насос продува ствола.

— САБОТ! Заряжание!

— Попадание! Есть попадание!

— Контроль! Контроль!

Не раз и не два было так, что увлекшийся экипаж, решив, что вражеский танк подбит, от него же и получал плюху калибра сто двадцать пять в подарок. Что ни говори — русский «Т-72» сделан крепко, даже в экспортной, изначально ослабленной версии. Даже САБОТ с урановым сердечником может не убить его с первого раза, тем более, если стреляешь не в борт, а в лоб.

— САБОТ в стволе, сэр!

— Прицеливание!

В паре километров отсюда — наблюдать удобно, потому что подбитый «Т-72» расположен выше, чем охотящийся на него «М1» — ситуация наконец проясняется. Подбитый иранский танк взрывается, вспышка — и вверх тяжело летит башня с длинным стволом.

— Первый уничтожен! Я видел взрыв!

— Где второй! Где второй?!

Только бы не начал отходить. Если он начнет отходить, да еще он будет знать о наличии рядом американской танковой колонны… и сообщит о ее присутствии по связи дальше… одному Богу известно, что может случиться. Они сунули палку в осиное гнездо — и осы могут чертовски больно ужалить.

— Второго нет.

Черт…

— Громила-один, запрос, всем, кто наблюдает танки. Мы не видим второй танк, повторяю — у нас нет визуального контакта с целью, прием.

— Громила-один, это Койот. Наблюдаем второй танк, он пытается отойти, движется задним ходом, прием.

— Койот, этого нельзя допустить, повторяю — этого нельзя допустить, прием.

— Громила-один, вас понял, атакую.

В небо взлетает яркая, ослепительно-белая звездочка, она летит по очень крутой траектории — а потом вспыхивает еще ярче и устремляется вниз. Гремит взрыв.

— Наблюдаю вспышку, повторяю — наблюдаю вспышку.

— Громила-один, танк противника подбит, повторяю, танк противника подбит. Наблюдаю танго, повторяю — один танго из экипажа пытается спастись. Уничтожить?

— Койот-один, отрицательно. Пусть сваливает.

— Громила-один, вас понял…

— Громила-один, это Огайо. Визуально наблюдаю разрыв минометной мины в опасной близости, повторяю — разрыв минометной мины в опасной близости. Давайте убираться отсюда, пока какое-нибудь дерьмо не рухнуло нам на голову.

— Огайо, вас понял, мы уже идем. Бредли-три, продвинься вперед и прикрой маневр. Свободный огонь, повторяю, свободный огонь.

— Громила-один, вас понял, выдвигаюсь…

Клинообразная, с тонким стволом скорострельной пушки и решетками противогранатной защиты, БМП «Бредли» выдвинулась вперед, чтобы прикрыть колонну от возможных угроз со стороны селения. Танк начал движение…

* * *

— Ничего нельзя поручить этим ублюдкам в танке. Черт, даже с танками должны бороться мы.

— И не говори. Когда брали Багдад, эти ублюдки вошли в город последними, когда мы разобрались со всеми танкоопасными целями.

— Куда дальше…

Командир попытался найти общий язык с небольшим, похожим на IPad, только б о льшим по размерам компьютером, потом плюнул, достал карту.

— Здесь прохода нет. И мне очень не нравится вот это место, тут не может не быть тропы.

— Мы по ней не пройдем. Ты что, предлагаешь бросить технику?

— Я и не предлагаю. Надо запустить птицу. Посмотреть, что там делается.

В этот момент еще одна мина рванула совсем рядом, так что одного из койотов даже сшибло с ног.

— Черт. Вот ублюдки!

— Ты цел?

— Да… кажется.

— Мы здесь слишком долго стоим. Надо убираться отсюда…

— Идем вот этой дорогой. Потом сворачиваем.

— Основной?!

— Другого выхода нет. Двигаемся, джентльмены!

Еще одна мина плюхнулась неподалеку…

* * *

Пока боевая машина пехоты, выдвинувшись вперед, перекрыла дорогу, колонна сворачивала направо, на дорогу, которую освещал горящий «Т-72». Койоты, более разворотистые, унеслись вперед, танк же тяжело ворочался, выбирая дорогу. «Абрамс» и при рождении-то был немаленьким, а сейчас, с бронированием для городских боев, не каждая поверхность могла его выдержать.

Все произошло внезапно и быстро. Где-то в центре населенного пункта вспыхнул огонек, он метнулся к бронированной БМП, перекрывавшей ему дорогу, вспышка, гром и дым, и никто не успел ничего предпринять.

— Атака!

— Вот черт… Атака по левому флангу. Ракетчик, ракетчик!

— Огонь!

Наперебой затукали сразу несколько крупнокалиберных, перекрывая их голос, загремели скорострельные пушки. Забухали разрывы гранат.

— Где он?

— Огайо, кто визуально наблюдает цель, прошу ответить!

— Сэр, он где-то там! Эта крыса там! Мать его!

Спасательная команда добралась до БМП достаточно быстро — но спасать там было уже некого. Китайская тандемная боеголовка, может быть, и не справилась бы с броней «Абрамса», тем более в версии для городских боев — но «Бредли», даже с противогранатными решетками, не был ей помехой…

— Огайо, всем — прекратить огонь! Вести огонь только по ясно видимой цели!

— Сволочь…

* * *

— Сэр, у группы «Огайо» проблемы…

Бригадный генерал Лату, командовавший всеми соединениями в секторе, смотрел на экране что-то наподобие кино — дымящаяся БМП, суетящиеся вокруг нее люди, яркие просверки пушечных трасс, вспухающие разрывы гранат в селе. Вот только это было не кино.

— Что это за место?

— Они прошли треть пути, сэр. Контрольная точка Индия, перекресток.

— Запросите их.

— Есть. Так точно. Ястреб вызывает Огайо, Ястреб вызывает Огайо.

— Ястреб, это Огайо. У нас здесь неприятности.

— Огайо, мы видим вас. Доложите о потерях.

— Сэр, при обмене присутствуют какие-то помехи, — полушепотом сказал один из операторов, — я отстраиваюсь, но их вообще не должно быть.

Бригадный генерал нетерпеливо махнул рукой, показывая, что его это не интересует.

— Ястреб, это Огайо. У нас три парня в Багдаде и еще у пятерых — ранения разной степени. Оказываем помощь.

— Огайо, доклад принят. Вопрос — поврежденная техника боеспособна?

— Ястреб, отрицательно, подбитая выведена из строя, повторяю — техника выведена из строя, она небоеспособна.

— Подорвать, — спокойно приказал бригадный генерал.

— Огайо, приказ — уничтожить поврежденную технику подрывом и продолжать движение, как поняли?

— Мы зачистим дорогу, — сказал генерал.

— Огайо, мы пройдем по дороге и зачистим ее.

— Ястреб, вы хотите, чтобы я уничтожил поврежденную БМП подрывом, подтвердите.

— Огайо, мы хотим именно этого, сделайте это немедленно и продолжайте движение, как поняли?!

— Ястреб, вас понял…

Приказ был необычным — такие не отдавались черт знает сколько времени, возможно, со времен Вьетнама, а то и еще круче — со времен Кореи. Такие приказы отдаются только тогда, когда начинается настоящая война…

— Продвигаемся дальше по дороге, — приказал генерал, — я хочу, чтобы мы проверили весь путь до исходной точки. Мне неприятности не нужны.

— Есть, сэр.

Изображение начало смещаться, проплыл побитый танк «Т-72» за ним еще один — они ослепили половину экрана. Панорама под беспилотником была нищей и пустой, это был все равно что Афганистан, а не Ирак.

— Внимание! Движущиеся цели. Четыре цели, движутся направлением на… восток.

— Наблюдаю маяки. Четыре маяка. Это дружественные войска.

— Подтверждаю, это свои. Мы видим группу «Койот».

— Дальше, дальше.

— Есть, сэр. Та-а-к…

Изображение поплыло дальше.

— Внимание, населенный пункт. На два часа.

— Проверь его.

Населенный пункт был довольно большим, несколько улиц, дома, не одна, а целых три мечети со шпилями, устремленными в небо.

— Активность, сэр. Они здесь кишмя кишат.

— Черт… Наблюдаю бронетехнику. Один… Три бронетранспортера и грузовики, северный сектор.

— Здесь до черта хаджей, сэр.

— Вижу, Гонсалес, вижу. Вызывай…

— Вот черт!

Изображение на экране мгновенно пропало, экран покрылся серой рябью.

— Что за черт?

— Они чем-то сбили беспилотник, сэр. Его у нас больше нет…

Мать их…

— Связывайся с Огайо, у них проблемы по фронту. Ублюдки успели занять оборону.

* * *

— Громила-один, я Койот. Наблюдаю скопление противника, кажется, ублюдки пытаются минировать дорогу. Я вижу два грузовика и что-то вроде саперной команды. Они, кажется, очень спешат.

Первый лейтенант выругался:

— Мать их. Они минируют дорогу.

— Час от часу не легче… — Меньше всего, конечно же, обрадовался механик-водитель.

— Койот, это Огайо-главный, как принимаете? — В эфире послышался голос полковника.

— Огайо-главный, принимаем громко и четко. Слушаем вас, сэр.

— Койот, опишите ситуацию, прием.

— Огайо, мы видим примерно в клике от нас два грузовика, стоящих на дороге. С этих грузовиков сгружают и, кажется, закладывают под полотно что-то вроде артиллерийских снарядов. Работает примерно двенадцать человек.

— Койот, вопрос — они вооружены? Это солдаты регулярной армии?

— Огайо, положительно, мы видим оружие.

— Койот, слушай боевой приказ. Наблюдаемого противника — саперную команду — уничтожить. Дальше занять оборону, не допустить минирования дороги, как поняли, прием.

— Сэр?

Полковник раздраженно посмотрел на своего S2, начальника разведки.

— У вас есть дополнения, Гобсон?

— Сэр, я не советую группе «Койот» открывать огонь. Это разведка, наши глаза и уши.

— Черт, для чего у них оружие, по-вашему? Это боевая группа!

— Сэр, у нас нет ни беспилотного аппарата, ни нормальной картинки со спутника, ни воздушной поддержки. Это очень плохо, мы идем наугад, рискуя на каждом метре. Если «Койот» попадет в беду — мы не сможем оказать им помощь раньше чем через полчаса….

— Это спецназ. Я принял решение.

— Сэр.

— Группа «Койот», ранее отданный приказ подтверждаю. Сделайте этих ублюдков, покажите им, где раки зимуют!

— Вас понял, сэр. Спасибо, сэр!

* * *

— Готовность. Разбираем цели.

— Грузовики?

— Отрицательно. Работаем по мягким целям.[57]

— Понял.

Для упора снайперы использовали свои квадроциклы — их начали использовать только в новом веке, и их использование привнесло в действия спецназа совершенно новую степень мобильности. Каждый спецназовец мог передвигаться со скоростью до шестидесяти миль в час, проходить там, где пройдет лошадь, и везти с собой до ста пятидесяти килограммов различного снаряжения. Шесть снайперов быстро разобрали цели.

— По сигналу… вспышка!

Шесть бесшумных выстрелов в унисон — по шести наиболее опасным целям. Двое басиджей, у одного из которых был пулемет, которые залегли ниже по дороге, чтобы прикрыть саперов от подхода американских частей, умирают мгновенно. Падает один из саперов, еще один боевик на охранении, еще…

Второй сапер падает — и тут же начинает движение одна из автомашин, стремясь скрыться, пока есть хоть малейшая возможность.

— Автомобиль движется!

— Огонь!

Четыре тяжелые снайперские винтовки способны решить практически любую задачу по борьбе с бронетехникой, но тут происходит то, что всегда происходит в бою — то, что шло хорошо, внезапно превращается в полное дерьмо. Видимо, один из снайперов не рассчитал поправку на движение машины, целился по водительской кабине, но попал в кузов. И то, что было в кузове — моментально сдетонировало. Огненный, ослепительный, желтый с черными прожилками шар вспух на дороге…

* * *

— Громила-один, это Огайо, выйдите на связь!

— Огайо, Громила на приеме.

— Громила-один, вопрос — вы можете пропустить вперед разведывательную группу?

Первый лейтенант не понял вопроса.

— Огайо, вас не понял, повторите.

— Громила-один, вопрос — вы можете освободить дорогу и пропустить вперед разведывательную группу?

— Огайо, положительно, мы можем это сделать, прием.

— Громила-один, приказываю освободить дорогу для разведывательной группы, прием.

— Огайо, принято.

Танкисты недоуменно посмотрели друг на друга.

— Что они задумали, сэр? — недоуменно спросил заряжающий.

— Кажется, полковник хочет послать вперед легкие силы. Впереди что-то происходит.

— Но порядок выдвижения…

— Черт, я знаю. Впереди всегда идет танк. С тралом. Видимо, полковнику неймется, если он решил бросить в прорыв легкие части. Давай, Джо, пропустим «Страйкеров».

Танк, тяжело ворочаясь, сполз чуть в сторону — и через минуту мимо один за другим прошли три «Страйкера», два с крупнокалиберными пулеметами и один — машина огневой поддержки со стопятимиллиметровой пушкой.

Первый лейтенант проводил их взглядом.

— Джо, продолжаем движение. Мы и так здесь задержались больше, чем следовало бы. Я за пулемет. Что-то мне беспокойно…

* * *

— Все целы?

— Черт…

— Сэр, у меня что-то с прицелом. Кажется, он не работает.

— Ублюдки. Там пара тонн была, не меньше.

Желтые вспышки осветили долину — стреляли откуда-то из города, что смутно угадывался впереди. Через пару секунд — примерно в сотне метров от позиции разведывательной группы — встали первые минометные разрывы.

— Ракетная установка!

— Сматываемся! Живо! Мак, веди!

— Да, сэр.

Мак, прошедший курсы подготовки рейнджеров, привычно прыгнул за руль квадроцикла, на какой-то момент в голове промелькнула мысль, что он не заведется и они не смогут выйти из-под удара. Но нет — привычно, солидно зарокотал дизельный мотор,[58]свет фары привычно пробил тьму — его было видно только в прибор ночного в и дения, потому что на фаре стояла специальная заглушка, пропускающая только свет невидимого спектра. Он вывернул руль и газанул, рассчитывая убраться отсюда так быстро, как только это возможно, он видел тропу, возможно, им удастся пройти по ней. Тропа вела в правильном направлении — они уйдут из-под обстрела, выйдут на господствующую высоту над городом, зачистят ее и дадут целеуказания основной боевой группе, которая подойдет позже. В любом случае — отсюда надо уходить, и как можно быстрее.

Они уходили быстро, не запустили дрон и не проверили, что перед ними — и поплатились. Квадроцикл взлетел по тропе, перевалился через гребень, уверенно пошел по едва заметной тропе, и тут метров с трехсот по нему ударил «ДШК». Коротко и основательно — словно молния сверкнула, соединив не замеченную вовремя огневую точку на склоне и пробирающийся по склону квадроцикл, — и квадроцикл, вернее то, что от него осталось, покатился вниз по склону вместе с тем, что осталось от пришедшего на иранскую землю американского разведчика.

Уничтожив головной дозор, «ДШК» ударил по остальной группе, которая, на свою беду, в основном успела пройти перевал.

* * *

— Огайо, я Роадраннер. Продолжаю движение в направлении новембер-виски. Признаков противника не обнаружено, боеконтакта нет.

— Роадраннер, вас понял, продолжайте.

LAV-25, он же Piranha — основное колесное боевое и разведывательное средство морских пехотинцев США — сейчас производится на той же основе Piranha-3, что и Stryker аэромобильных частей армии США, поэтому и ту и другую машину можно было называть «Страйкером». Тем более что морские пехотинцы вслед за армией добились-таки закупки нормального средства огневой поддержки — не миномета, установленного в кузове LAV-25 на месте десантного отсека, а той же самой «легкой огневой самоходной системы» — стопятимиллиметровой пушки на колесном шасси. Если раньше морские пехотинцы уделяли повышенное внимание огневой мощи, и на LAV-25 стояла двадцатипятимиллиметровая пушка «Бушмастер» — то теперь, после Ирака и Афганистана, ее сменил 12,7-миллиметровый пулемет с системой дистанционного управления. Тем самым американская боевая машина проигрывала даже устаревшему русскому БТР-80, вооруженному могучим «КПВТ», не говоря уж о БТР-90 с его тридцатимиллиметровой пушкой. Проблема в Ираке и в Афганистане заключалась в том, что сложно было обнаружить врага, а не отбиться от него, талибы почти не практиковали массированные открытые нападения на колонны и гарнизоны, как это делали моджахеды во время боев с Советской армией. С этими откровенно неповоротливыми, плохо вооруженными машинами морские пехотинцы США вступили в войну с регулярной армией, с армией государства, которое до этого восемь лет вело тяжелейшую войну с равным по силе противником, которое восприняло не только американскую, но и советскую доктрину ведения боевых действий, требующую подавлять врага не высокоточными ударами, а огневой мощью. Стоит ли удивляться тому, что произошло потом.

Морские пехотинцы ехали не на броне машин, как это делают русские солдаты, а внутри, под защитой брони. Внутри было удобно, швейцарская машина очень высокая и широкая, с удобным десантным отделением, у каждого бойца было индивидуальное кресло со специальными подставками под ноги, чтобы избежать перелома лодыжек при подрыве на мине. Впереди, в «зоне управления», ехали командир, наводчик, который смотрел на экран, куда выдавалась информация по тепловизионному каналу, и механик-водитель. Дорога здесь была довольно приличной, пусть местами засыпанной песком, — и бронемашины продвигались быстро.

— Пять минут, — сказал командир наводчику, — что у тебя?

— Ничего, сэр.

Примерно пять минут и, судя по карте — стоп.

— Впереди что-то горит, сэр. Черт… и сильно горит.

Прогорело почти все, что могло прогореть — но и того, что оставалось, было достаточно, чтобы ослепить термооптику наводчика.

— Стоп. Огайо, вызывает Роадраннер, прием.

— Огайо на связи, продолжайте.

— Сэр, я в район перевала, отмечен как точка Зулу. Дорога повреждена, впереди горящая техника, прием.

Эфир донес до разведчиков ругательство полковника.

— Роадраннер, вопрос — сможет ли танк пройти дорогу, прием.

— Огайо, не могу сказать точно. Вероятно, нет…

Почему-то никто из американцев даже не подумал во время остановки высадиться и занять оборону вокруг машин, они считали эту остановку временной и ждали приказа на продолжение движения. А напрасно — если бы они высадились, возможно, увидели бы вовремя полосующие небо лучи фар и надрывный рев двухтактных мотоциклетных двигателей.

Первым понял, что творится что-то неладное, наводчик на головной машине, он увидел мечущийся луч, потом еще один — и понял, что к колонне кто-то приближается, и приближается быстро.

— Сэр, у нас гости.

— Что?

— Роадраннер, что там у вас?

— Сэр, у нас…

Вылетевший на склон мотоциклист на мгновение остановился — и пассажир, который обучался именно поражать цели с короткой остановки и даже с ходу, навел на стоящие в паре сотен метров и ниже едва видимые американские бронемашины.

— Атака!

— Роадраннер…

Застучал пулемет Браунинга — но было уже поздно. Гранатометчик выпустил гранату, водитель мотоцикла моментально сорвался с места, уходя от ответного огня, когда-то такими вот налетами-наскоками останавливали иракские танковые полки, и три неуклюжих, вооруженных всего лишь двумя пулеметами и пушкой, которая не могла подниматься в верх машины, были для иранских коммандос-противотанкистов легкой добычей. У иракцев были хотя бы жуткие «ЗУ-23-2» и «ДШК» на «УАЗах», у этих не было ничего…

* * *

Шедший замыкающим в небольшой колонне квадроциклов снайпер понял, что дело неладно, и остановил машину до зоны поражения «ДШК». Они должны были идти редкой цепочкой, чтобы не попасть под огонь одновременно, но сейчас они уходили от огня, боялись потерять друг друга в темноте… да и просто облажались, мать твою.

С винтовкой в руках, царапая щитками на локтях и коленях о землю, он выбрался на огневую позицию и плюхнул винтовку цевьем на какой-то подходящий камень — раскладывать сошки и нормально устанавливать винтовку было некогда. Пулемет был совсем рядом, метров пятьсот, не больше, для «Барретта» это ерунда. Ему вторили несколько автоматов.

Поймав в перекрестье прицела неторопливо басящий «ДШК», он перевел перекрестье выше вспышек дульного пламени и нажал на спуск.

Подыхай, ублюдок…

Пулемет заглох, несколько автоматов били форсированными очередями, пытаясь добить тех, кто еще был жив в этой гребаной долине, и ища новые цели. Он выстрелил еще раз и еще. Погасил автоматчика, за ним еще одного, за ним ушел к Аллаху тот, кто попытался встать на пулемет — его согнуло пополам от удара пули и отбросило от пулемета. Какая-то случайная (или нет?!) пуля отрикошетила от камня и ударила снайпера по боевой маске, хорошо, что вскользь.[59]Но все равно было так, как будто он пропустил хороший хук слева. Тряхнув головой, снайпер приник к прицелу, истребляя одного иранского солдата за другим — у него было преимущество, он их точно видел и убивал одного за другим.

Подыхайте, гады…

Все?

Несколько костров горели на склоне и в долине. Это были его друзья. Его сослуживцы. В конце концов, это были американцы, мужья и отцы, убитые теми, кто носил полотенце на голове и испражнялся прямо на улице.

Хотелось выть.

Снайпер подошел к первому квадроциклу — Джим, бывший хулиган из Детройта, истекал кровью, но еще был жив. Пулей ему напрочь оборвало руку, вторая попала в бронежилет и проломила его. Не пробила, а именно проломила.

— Джим? — Снайпер посветил в лицо умирающего фонариком, наскоро осмотрел его — и понял, что бесполезно.

— Мак… — в горле тяжелораненого клокотало, — вляпались… мы.

— Да, брат… вляпались…

— Напиши… Дженне… у меня… все нормально…

— Напишу.

— И… — Джим протянул руку, снайпер во тьме нащупал ее, крепко сжал, — отомсти… за нас… мы ведь… банда.

— Точно, парень. Мы — банда…

Джим захрипел и умер.

Где-то впереди, в долине — видно не было из-за деревьев и кустов, — замелькали вспышки, раздался вой двигателей. Новые силы иранских басиджей на мотоциклах и легких скоростных машинах спешили вперед, чтобы обойти американцев по флангу.

Мак мог смыться. Квадроцикл был исправен, на нем самом — ни одной царапины.

Но вместо этого он осторожно вынул из укладки на квадроцикле Джима пулемет «M240», отстегнул с заднего крепления мешок с лентами и связку одноразовых реактивных гранат. И пошел назад, к винтовке, на позицию.

Потому что он решил для себя — здесь никто не пройдет!

* * *

Для заряда «РПГ-7», предназначенного для поражения танков, «Страйкер» и вовсе не был помехой. Да, во время войны в Ираке американцы приняли кое-какие меры для повышения стойкости своих легких боевых машин к ударам «РПГ», но это были не более чем полумеры. Иранские басиджи нанесли удар внезапно, используя специальные заряды, произведенные в Китае специально для поражения легких боевых машин с повышенной защитой. Они были удлиненными, с двумя последовательно расположенными зарядами, летели несколько быстрее, чем стандартный снаряд, — но второй заряд был легче, чем у обычной противотанковой «тандемки», потому что ему предстояло пробивать не танковую, а куда более тонкую броню. Дистанция нанесения удара — пятьдесят метров и позиция гранатометчиков — «слева сверху» еще больше затруднили какой бы то ни было ответ. Конечно же, разрекламированная израильская система защиты Trophy не справилась: удар был неожиданным, быстрым и сильным, по каждой из боевых машин было выпущено по меньшей мере по два заряда.

Длинная и тонкая, как копье, боеголовка ткнулась в защищающую машину решетку, пробила ее и через долю секунды уже была в отсеке управления головного БТР. Там она лопнула веером осколков, калеча людей и выводя из строя аппаратуру. Мгновенная вспышка — вот и все, что успел увидеть командир разведывательной группы, а потом он уже ничего не видел.

Хлопок — и дым в десантном отсеке. Еще через долю секунды по броне хлестнули осколки — это система защиты все-таки расправилась с одной из боеголовок.

Заработала система пожаротушения — и тут заглох двигатель. Головная машина встала, блокируя тем самым всю колонну.

— Высаживаемся! — Командир десантной группы служил в Ираке и знал, что вопреки инструкциям оставаться в подбитой машине нельзя, так в ней и сгоришь. — Занять оборону, прикрывающий огонь! Пошли-пошли-пошли!

Один из солдат дернул рычаг, который экстренно открывал аппарель десантного отсека — и в этот же момент несколько ракет «Град» легли точно по пристрелянному заранее участку дороги. А потом — еще несколько.

Не выжил никто…

* * *

— Впереди слева!

Первый лейтенант каким-то чудом успел среагировать на запоздалый крик в наушниках. Он повернул пулемет, дал короткую очередь — и вылетевший на колонну мотоцикл вспыхнул факелом, закувыркался по склону.

— Противник слева! Слева! «РПГ»!

Откуда-то сверху полетела ракета «РПГ», что-то вспыхнуло, боевые машины разворачивали свои башни с длинными тонкими пушкам, открывали заградительный огонь.

— Огайо — лидеру движения! Продвигаться вперед, не останавливаться, как поняли?

— Громила-лидер, вас понял…

«Абрамс» тяжело попер вперед, утюжа дорогу тралом, первый лейтенант снова открыл огонь короткими очередями по склону, где-то вдалеке взлетела осветительная ракета, и первый лейтенант отвлекся на секунду. А потом что-то ударило его снизу, подбросило и перехватило дыхание. Какая-то неведомая, могучая сила ударила семидесятитонный «Абрамс» так, что на какое-то мгновение гусеницы оторвались от земли, и вперед полетел оторвавшийся, искореженный взрывом трал.

В себя первый лейтенант пришел через несколько минут — его куда-то тащили, положив на легкие пластиковые носилки, и вокруг все стреляло, от винтовок «М16А2» до стодвадцатимиллиметровых минометов. Пахло горелым, болела голова, желто-красное зарево плясало перед глазами — потом он понял, что это не видение и что-то и в самом деле горит. Потом его положили в свободный десантный отсек одного из «Страйкеров», и санитар вколол ему прямо через одежду иглу в руку — и сразу стало легче. Повернув голову, он наткнулся взглядом на черный пластиковый мешок, рядом с которым стояли его носилки, — он не знал, что это механик-водитель из их танка. Голова приятно кружилась — лекарство действовало, и воронка небытия засасывала его, и ему было уже все равно, кто лежит рядом и почему…

* * *

Бронетанковая колонна американской армии, имевшая кодовое название TF Ohio, была остановлена в южной части горного хребта Загрос, и к утру стало ясно, что нужно думать уже не о выполнении задачи о выходе в тыл крупной иранской группировки, а о деблокировании колонны, подвергающейся нападениям и артиллерийским обстрелам. Ее удалось деблокировать только к концу следующего дня, массированно применив боевую авиацию. К этому времени боевая группа понесла тяжелые потери, было сожжено одиннадцать боевых машин. Двенадцатую сожгли американские летчики, ошибочно выведенные на цель — но об этом традиционно умолчали.

Те же летчики подтвердили — дорожное полотно на пути выдвижения серьезно повреждено по меньшей мере в пяти местах, дальнейшее продвижение вперед невозможно. Линия фронта начала стабилизироваться, о планах выйти в пустынную часть Ирана и хотя бы попытаться отрезать юг Ирана вместе с портом Бендер-Аббас пришлось забыть.

Еще через день группа спасателей ВВС наткнулась на место последнего боя разведывательной группы «Койот» и эвакуировала тела. Удалось эвакуировать и тело первого лейтенанта Адриана МакДжинти, разорванного восьмидесятидвухмиллиметровой миной. Озверевшие от двух неудачных атак — в полный рост с криками «Аллах акбар!» — басиджи просто расстреляли американца с дальнего расстояния из миномета. Потом удалось выяснить, что, обороняя позицию, первый лейтенант убил из снайперской винтовки и пулемета более шестидесяти басидждей и иранских революционных гвардейцев, поджег пять транспортных средств противника. Посмертно ему был присвоен орден Почета конгресса США.

Date: 2015-05-19; view: 462; Нарушение авторских прав