Систематика ценностей

Ценности приводят в движение Волю. Они являются мотивами, определяющими отношения. Ценности пробуждают интерес и желание, также как и уважение, изумление и чувство долга. Ценности никогда не бывают простыми и предстают перед нами как структурные множества, нуждающиеся в сочетании с фактами, чтобы стать реальными, Мы постигаем ценности не благодаря знанию, но в акте суждения. Как уже было показано во Втором томе, Ценности требуют нашего согласия, и они реальны для нас в той мере, в какой мы принимаем их.

Без сомнения, есть самые разнообразные виды ценностей: богатство, доброе имя, спокойная совесть, красота и правда - все это суть выражения ценностного опыта. Попытки упростить понятие Ценности и свести все ценности к одной главенствующей совершенно бесполезны. Малоуспешны и такие классификации ценностей, или их порядка, с помощью которой предпочтение отдается двум и более ценностям.

Причину всех этих неудач следует искать в структурном характере ценностного опыта. Это легче всего понять на примере великих произведений искусства, пленяющих нас богатством того ценностного опыта, который они пробуждают в нас. Такие творения включают в себя чувственные, эмоциональные и моральные качества, усиливающие друг друга благодаря их разнообразию и даже в силу их внешней конфликтующей противоречивости. Ценностный опыт человека представляет собой целостность качеств, воздействующих на нас таким образом, чтобы привлекать или отталкивать, вызывать восхищение или вселять тревогу, пробуждать в нас чувства надежды, долга, обязанности или справедливости. Именно эта сложная ценностная структура приводит в движение динамизм человеческой деятельности.

Человек, в котором разрушено чувство ценности, впадает в апатию в буквальном смысле слова - он ни к чему не стремится и живет вегетативной жизнью, бесцветной и бессмысленной.

Для человеческой личности, таким образом, Ценность являетcя той целостностью (тотальностью) качеств, которые эта личность способна признать и почувствовать к ним уважение. Тотальность всех таких качеств для всех людей образует Монаду человеческих ценностей.

Если наличествует импульс - к действию, простирающийся за пределы человеческого восприятия, тогда ценность-монада человека является подчиненной целостностью (субцелостностью) внутри Непознаваемого Целого. Конечно, человеческая ценность – монада - развивается и изменяется, хотя не может быть уверенности в том, представляет ли она собой некое содержание, которое изменяется, или же способность, которая может развиться в ценностной опыт.

Внутри монады можно различить два взаимоисключающих типа ценностного опыта. Первый включает все те ценности, которые привлекают наш интерес, пробуждают желание или страх, и с которыми нам приходится считаться даже вопреки собственной воле. Второй тип ценностного опыта объединяет ценности, которые зависят от нашего личного согласия и принятия, и на которые мы отзываемся посредством сознательного волевого действия. Это дает нам диаду ценностей, которая может быть обозначена как удовольствия и обязанности. При этом подразумеваются и негативные их аспекты: отвращение и запрет. Центральной чертой диады является то, что воля действует в противоположных направлениях.

С диадой удовольствия-обязанности мы знакомимся еще в детстве, когда нас учат понимать, что "я хочу" и "я должен" могут двигаться в противоположных направлениях и вое же неразделимы. Если бы не было "хотений", то не могло бы быть и "долженствовании"; и наоборот, реакции-желания перестают быть ценностными, если нет связанных с ними обязанностей.

Два члена диады могут выражаться несколько иначе - как относительное и абсолютное добро. Добро (Благо) - общий термин для Ценности, которым пользовались греки. "Добро, - говорит Аристотель, является целью всего". Он определяет Добродетель как средство, которым может быть достигнуто Добро. Добродетель действия заключается в том, чтобы держаться середины между недостатком и излишеством. Однако Добродетель является также Идеалом, к которому нужно стремиться и который достижим лишь в Высшем Добре, которое есть Бог[33],

Следовательно, для Аристотеля добродетель и добро являются одновременно относительными и абсолютными. Относительное добро проявляется в нашей реакции на воздействие ценностей первого типа - через избегание крайностей. Абсолютное добро заложено в ценностях второго типа.

Необходимо сделать ясным взаимодополнительный характер двух типов ценностей.

Не может быть ценностей для совершенной машины, которая точно выполняет ту задачу, для которой она и была сконструирована. О ценностях можно говорить только тогда, когда имеется сенситивная реакция на различные стимулы, и когда эта реакция осуществляется посредством акта суждения. Когда я заявляю: "Это прекрасно", то я сталкиваюсь с конфликтом "этого" как объективно конкретного и "прекрасного" - как объективно универсального. "Прекрасное" не есть атрибут "этого". Если я стремлюсь сделать его таковым, то однажды столкнусь с возражением, что "это" не есть и не может быть совершенным примером Универсальной Ценности - "красоты". Если же я отрицаю, что "это" прекрасно, я утрачиваю контакт с конкретным объектом, который пробудил во мне переживание "прекрасного", "красоты".

Такого типа противоречия неизбежно всплывают в ценностных суждениях; и они отсутствуют в фактических оценках. Если я говорю: "это - яблоко" - здесь нет двусмысленности, поскольку класс всех яблок совместим с природой отдельного яблока. Но не существует такой совместимости, между любым конкретным объектом и некоторой универсальной ценностью. Мы а разной степени не можем утверждать ни того, что красота находится в объекте, ни того, что она находится вне его. Красота не есть формальное совершенство объектов, это и не атрибут, познаваемый через наблюдение многих объектов. Она находится в противоречии между объектами как носителями Ценности и ценностями как суждениями, сделанными по поводу объектов.

Истина не есть точное соответствие между объектом и образом; это есть видение структуры значений, свободное от компромисса и уверток и поэтому удовлетворительное. Такое универсальное, описание истины противоречит требованиям какой-либо конкретной истины, поскольку дуалистический характер любой другой ценности, столь же несомненен, как и дуалистический характер Истины.

Вряд ли нужно говорить о том, что диада не есть конец нашего рассмотрения ценностей. Ценности динамичны и, таким образом, связаны с трехчленными системами.

Мы привыкли к статической концепции ценностей, унаследованной от Аристотеля и зафиксированной в этике и эстетике европейской мысли. В восточных культурах - например, в Индии и Китае - бытует текучее восприятие ценностей, которое нам трудно уловить. Тем не менее, прогресс нашей собственной культуры вынуждает нас отказаться от жестких понятий фиксированных ценностей и иерархии их значимости. И все же структурный характер нашего ценностного опыта одинаково непостижим пока что как для западного, так и для восточного способов мышления. Следствием этого является положение, при котором теория и практика, этика и эстетика утратили контакт между собой. Релятивизм практических суждений допускается ныне во всех областях знания, но абсолютные ценностные системы все еще признаются теоретически возможными. Например, философы, и теологи и правоведы конструируют этические, религиозные и юридические системы в предположении, что "правильное" и "ложное" суть абсолютные термины; и те же самые люди оказываются вынужденными признать относительность ценностей на практике, поскольку ценности имеют смысл в терминах динамизма, а не в рамках какой-либо статической схемы. Существуют и другие трудности, связанные с нашими понятиями о времени, эволюции и прогрессе.

Общепринято, что прогресс означает "достижение лучшего" -в смысле перехода от "низшего" предыдущего состояния в "высшему" последующему. Не так легко постичь прогресс в смысле углубления значения того, что уже есть. Это может быть проиллюстрировано, в простейшем варианте, феноменом памяти. Какое-либо событие, которое в определенное время казалось запутанным и почти лишенным смысла, в ретроспективе часто представляется имеющим чрезвычайно важное значение в связи с последующими событиями. Обратившись к нему вновь, мы видим его очищенным от всего не относящегося к делу - всего того, что некогда запутывало нас. То, что в качестве следа прошлого факта представляется исчезнувшим, остается в качестве воздействия ценности, приобретая новое содержание, которого мы не видели, когда событие происходило. Событие исчезает из памяти, но остается существующим в качестве влияния на нашу жизнь. И это влияние не подлежит ограничениям времени, хотя и не является безвременным. Именно это мы обозначаем как "прогресс в гипархическую глубину[34].

Когда мы с большей ясностью видим, что Ценности переживаются как структура, различие между "высшим" и "низшим" теряет характер исключения или неприятия. Если же структура игнорируется, мы склонны думать, в терминах высших ценностей, а поступать - в терминах низших.

Структура представляет низшие и высшие ценности объединенными в целостном значении любой ситуации. Дом - значим, потому что он является домом, а не потому, что он имеет крышу. Точно так же не обесценивается его значение и оттого, что его основание скрыто в земле. Так же обстоит дело с ценностями: грубые нужды, слепые орошения в той же мере являются частями структуры, как и чистое видение Красоты или осознание Истины. Прогресс не есть переход от одного к другому.

Паттерн Ценностей становится реальным потому, когда он актуализируется в структуре. Существует степень совершенства, которую следует понимать как ступени в интеграции обособленных элементов Ценности в гармоничный и в то же самое время конкретный паттерн события. Гармония, в конкретной ситуации, требует - но также и создает - интегральные структуры.

Достижение величайшей ступени гармонии требует, чтобы различные виды значений, и даже тончайшие их оттенки, были правильными: правильно согласованы и правильно смешаны. Такая правильность - знак выдающегося произведения искусства. Художник увидел существенное и устранил несущественное; однако он не совершил ошибки приравнивания существенного к "высшему" или "лучшему".

Искусство, стремящееся выражать лишь высочайшее и чистейшие помыслы, становится пресным и далеким от реальности. Уже говорилось, что прогресс есть переход от абстрактного к конкретному, и это не обязательно переход от простого к сложному.

В большинстве ситуаций монада сложна и богата по содержанию; однако до тех пор, пока она постигается лишь как бесформенное множество элементов, она переживается в абстракции от своего истинного значения. То же самое множество, когда оно рассматривается как диады противоречивых элементов, является уже более конкретным и, следовательно, более "реальным".

Ценностные импульсы мы воспринимаем постоянно. Содержание их очень разнообразно, и иногда они переполняют и ошеломляют нас своим богатством. Но если мы не способны осознать их как значимые структуры, ценностные влияния могут ввергнуть нас в замешательство или даже вызвать ощущение безнадежной фрустрации.

Мы не способны к эффективному ответу на ценностные импульсы до тех пор, пока не сформулируем свои суждения о них, а это становится возможным при условии, что ценностные импульсы воспринимаются нами как две противоречивые группы: ценности, свойством которых является пробудить естественные импульсы желаний и страстей; и такие ценности, которые вызывают супер-естественные импульсы долженствования и почитания. Посредством такого разделения мы переходим от Каталога добродетелей - который мы находим в любом этическом трактате от Аристотеля до Спинозы, или от Канта до Сорли[35] - к Категориям Ценности. приобретающим постепенно вид систематической структуры, в которой находят свое место и значимы все ценности.

Уверенность в том, что все ценности производят необходимый вклад в конкретную целостную структуру, не требует, чтобы мы отбросили веру в прогресс. Прогрессивность предполагает переход от меньшего к большему лишь в том случае, когда мы сводим ее к временной последовательности[36],

Существует прогресс в углублении конкретности и связности ценностных суждений, однако этот прогресс первично гипарксичен и лишь вторично - временен.

От диады естественных и супер-естественных ценностей -или удовольствия и обязанностей - мы переходим к триаде. Триада - источник "динамических ценностей", и этот источник скрыт в самой природе человека как "самости". Существует три вида ценностей, относящихся к Семейству Самостей:

Высшая часть Самости Универсальные Ценности

Центральная часть Самости Персональные (личностные) Ценности

Нижняя часть Самости Естественные Ценности

Мы будем представлять их символами У, П, Е.

Персональные ценности представляют собой разнообразные импульсы, побуждающие Самость примирять в своей собственной природе утверждение Универсального Блага с множеством тех стремлений, которые испытываются внутри Самости и наблюдаются вокруг нее. Универсальное утверждение Ценности скорее разрешительно, нежели принудительно, и потому оно может игнорироваться, искажаться или отрицаться.

Все противоречия, несовместимости и неопределенности Естественного Порядка также не являются принудительными. Человеку не следует отождествлять себя с ними.

В своем поиске такой Реальности, в которой оба утверждения - Универсальных и Естественных ценностей - были бы согласованы, человек приходит к Динамизму Ценностей.

Мы можем перечислить Законы Динамизма Ценностей посредством их сравнения с Шестью фундаментальными Триадами главы 28:

У-Е-П (Экспансия) Человечество как инструмент для передачи Ценности

Е-У-П (Концентрация) Человечество как эволюционирующее средоточие Природы

У-П-Е (Взаимодействие) "Я" как связующее звено природного и сверхприродного

Е-П-У (Тождественность) "Я" как местонахождение Цен. импульсов

П-У-Е (Порядок) Человек как ответственное существо

П-Е-У (Свобода) Человек как творец Новой Ценности

Шесть триад Ценности имеют эссенциальную и экзистенциальную формы, и характер их изменяется по мере перехода с одного уровня на другой[37]. Взятые вместе, они определяют все пути, которыми ценности проникают в человеческую жизнь: ценность-опыт, ценность-суждение, ценность-поиск. Но они не указывают нам, как должна быть организована деятельность ценности-реализации и как она должна поддерживаться, Для этого нам следует перейти от триады к тетраде.

Каждая тетрада ценностей составляется двумя мотивационными и двумя инструментальными членами. Это различие может быть обнаружено в Аристотелевском разделении Добра и Добродетели. Добро - мотивационная ценность, добродетель - инструментальная ценность. Тетраду, как объединяющий элемент, можно обнаружить во всех этических системах. Так, Декарт отличает те мотивы, которые есть "чистые действия внутри души", от мотивов, которые имеют своим предметом тело.[38]

Инструментальные члены тетрады - Ум и Материя. Поскольку Декарт отрицает понятие цели и финального завершения, его тетрада коллапсирует в диаду. Это общий порок картезианской философии. У Спинозы различаются "интеллектуальная любовь к Богу", как высший мотивационный член, и пассивные эффекты - как низший; инструментальными членами являются "разум", основанный на истинном знании, и "способности", присущие каждому индивидууму[39]. Мотивациоными членами кантовской этики являются Категорический императив (или трансцендентальное чувство долга) и естественные наклонности, Его столь известное разграничение личностных и универсальных санкций действия есть следствие двух аспектов инструментальной схемы ценностей[40].

В наших действиях мы руководствуемся интуитивным чувством Долга, а Моральное Учение, которое мы имеем, дает нам возможность поступать сообразно совести. В "Критике суждения" Канта (1790) проводится различие между Возвышенным и Прекрасным как областью эстетических ценностей и нашими способностями восприятия этих ценностей - как инструментами.

Таким образом, в четырех философских системах, развивающих идеи - во многом противоречивые - о человеке, Мире и Боге, мы обнаруживаем тетраду ценностного действия, члены которой интерпретируются совершенно по-разному, но всегда есть различие между этими двумя родами мотивов и двумя типами действия. Поэтому вполне можно заключить, что Систематика Ценности является истинными "Основами" (используя кантовский термин) любого морального или эстетического учения. Комбинация триады и тетрады - как мы делали это неоднократно во многих ситуациях - дает нам додекаду: 12 фундаментальных катеторий, в терминах которых выражается весь возможный опыт, в том числе ценностный опыт, а также реализация ценностей.

В то время как во Втором томе мы конструировали тетраду, принимая два крайних пункта А и В и два пути АВ, ВА между ними, теперь мы имеем в распоряжении менее жесткую процедуру, полученную посредством различения мотивационных и инструментальных источников деятельности, - хотя результаты получаются примерно одинаковыми. Предположим, что каждая из трех групп ценностей - Естественные, Персональные и Универсальные - включают в себя собственную завершенную деятельность. В этом случае разработка всех деталей требует тщательности и пристального внимания к содержанию систем, то есть к тому, что происходит и что испытывается в каждом пункте системы.