О познавательной ценности философии

Напомним, что наука, как и философия, родилась в Древней
Греции (математика, раннее научно-техническое знание, начала
научной астрономии). Временем бурного развития естествознания,
появления все новых наук о природе и обществе стала затем эпоха
раннего капитализма (XVI—XVIII века), как и античность, отме-

ченная глубоким переворотом, расцветом культуры. В XVII веке
статус зрелой научно-теоретической области получила механика,
составившая затем базу всей классической физики. Дальнейшее
развитие наук пошло нарастающими темпами. Наука стала важ-
нейшим фактором научно-технического прогресса, цивилизации.
Ее социальный престиж в современном мире очень высок. А что
можно в этом отношении сказать о философии?

Сопоставление познавательных возможностей философии и
конкретных наук, выяснение места философии в системе челове-
ческих знаний имеет давние традиции в европейской культуре.
Философия и наука выросли из одного корня, затем отделились
друг от друга, приобрели самостоятельность, но не обособились.
Обращение к истории познания позволяет установить их неразрыв-
ную диалектическую связь, взаимовлияние, конечно, также под-
верженное историческим изменениям. В соотношении философии
и специального научного знания различают три основных истори-
ческих периода, а отчасти и типа, способа отношений:

— первоначальное совокупное знание древних, именовавшееся
«философией» и обращенное к самым разным предметам. Наряду
со всевозможными конкретными наблюдениями, выводами практи-
ки, начатками различных наук оно охватывало обобщенные раз-
мышления людей о мире и о себе, которым в будущем пред-
стояло развиться в философию в более специальном, собственном
смысле этого слова. Первичное знание заключало в себе одновре-
менно пранауку и прафилософию. По мере развития той и другой,
в процессе формирования собственно науки и философии посте-
пенно уточнялась их специфика, четче определялось родство и
различие познавательных функций;

— специализация знаний, формирование все новых конкрет-
ных наук, их отделение от совокупного знания (так называемой
«философии»). Одновременно шло развитие философии как особой
области знания, ее размежевание с конкретными науками. Этот
процесс длился многие века, но наиболее интенсивно происходил
в XVII—XVIII веках. Новые разделы знания возникают и в наше
время и будут, надо думать, формироваться в последующие перио-
ды истории. Причем рождение каждой новой дисциплины в какой-
то мере повторяет черты исторического перехода от донаучного,
протонаучного, первичного философского изучения предмета к
конкретно-научному;

— формирование теоретических разделов целого ряда наук,
их постепенная интеграция, синтез.

В рамках первых двух периодов конкретно-научное знание, за
исключением сравнительно небольшой его части, носило опытный,
описательный характер. Кропотливо накапливался материал для
последующих обобщений, но при этом ощущался «дефицит» теоре-
тической мысли, умения видеть связи различных явлений, их
единство, развитие, общие закономерности, тенденции. Такого

рода задачи в значительной мере падали на долю философии,
которая должна была умозрительно, нередко наугад строить
общую картину природы (натурфилософия), общества (филосо-
фия истории). Дело это, понятно, далеко не простое, потому не-
удивительно, что, как отмечал Ф. Энгельс, наряду с гениальными
догадками, было наговорено немало вздора, да иначе и быть не
могло. При всем том философская мысль выполняла важную
миссию формирования и развития общего миропонимания.

Начавшийся в XIX веке третий период переходит затем
в XX век. Это время, когда многие теоретические задачи, до сих
пор решавшиеся лишь в умозрительной философской форме,
наука уверенно взяла на себя. А попытки философов решать эти
задачи прежними способами оказываются все более наивными,
безуспешными. Все яснее сознается, что универсальную теорети-
ческую картину мира философия должна строить не чисто умозри-
тельно, не вместо науки, а вместе с наукой, на основе обобщения
конкретно-научных знаний. Это остро ставит на повестку дня
проблему научности самой философии.

Первую попытку обрисовать круг задач философии перед ли-
цом уже возникших и вновь формирующихся конкретных наук в
свое время предпринял Аристотель. В отличие от частных наук,
каждая из которых занята исследованием своей области явлений,
он определил философию в собственном смысле слова («первую
философию») как учение о первопричинах, первопринципах, са-
мых общих началах бытия. Ее теоретическая мощь представлялась
ему несоизмеримой с возможностями частных наук. Философия
вызывала восхищение Аристотеля, знавшего толк и в специальных
науках. Он называл эту область знания «госпожой наук», считая,
что другие науки, как рабыни, не могут сказать ей и слова против.
В размышлениях Аристотеля отражено характерное для его эпохи
резкое расхождение философской мысли и специальных дисцип-
лин по уровню их теоретической зрелости. Такая ситуация сохра-
нялась в течение многих веков. Аристотелевский подход надолго
утвердился в сознании философов. Гегель, следуя той же традиции,
наделил философию титулами «королева наук» или «наука наук».
Отголоски таких представлений можно услышать еще и сегодня.

В то же время в XIX, а еще резче в XX веке — на новом этапе
развития знаний — зазвучали противоположные суждения о вели-
чии науки и неполноценности философии. В это время возникло
и приобрело влияние философское течение позитивизма, поставив-
шее под сомнение познавательные возможности философии, ее
научность, одним словом, развенчивающее «королеву» в «служан-
ки». В позитивизме был сформулирован вывод о том, что фи-
лософия — это «суррогат» науки, имеющий какое-то право на
существование в те периоды, когда еще не сложилось зрелое
научное познание. На стадиях же развитой науки познава-
тельные притязания философии объявляются несостоятельными.

Провозглашается, что зрелая наука — сама себе философия, что
именно ей посильно брать на себя и успешно решать запутанные
философские вопросы, мучившие умы в течение столетий.

Среди профессиональных философов различных стран такие
взгляды сегодня уже не очень популярны. Но они еще бытуют
среди специалистов конкретных областей знания и практики,
выдвигающих в заслугу своей позиции примерно такие аргументы:
у философии нет ни одной своей предметной области, все они со
временем попали в ведение конкретных наук; у нее нет экспери-
ментальных средств и вообще надежных опытных данных, фактов,
нет четких способов отличить истинное от ложного, иначе споры не
растягивались бы на века. Кроме того, в философии все расплыв-
чато, неконкретно, наконец, не видно ее воздействия на решение
практических задач. О какой же научности можно тут говорить?!

Между тем приведенные доводы можно опровергнуть. Изучение
вопроса убеждает в том, что такой подход, его называют «сциен-
тизм» (от лат. scientia — наука), связан с неоправданной пере-
оценкой социальной миссии науки (которая, бесспорно, очень ве-
лика); с видением только положительных ее сторон и функций,
ошибочным представлением о науке как о якобы универсаль-
ном духовном факторе человеческой жизни, истории. Этот под-
ход продиктован еще и непониманием специфики философии, ее
особых, не сводимых лишь к научно-познавательным задач. Вме-
сте с тем с позиций мудрости, защиты гуманизма, нравствен-
ных ценностей осуществляется убедительная критика культа кон-
кретно-научного знания (его технико-экономических эффектов),
ограниченной и опасной для судеб человечества сциентистской
и техницистской ориентации. Как видим, вопрос о познавательной
ценности философии был поставлен довольно резко. А как реально
обстоит дело с научностью (ненаучностью) философского миро-
воззрения? Это, по-видимому, не праздный вопрос.