Как помочь маленькому музыканту

...Произошло это с самым обычным мальчиком, учеником самой обычной музыкальной школы. Приемные экзамены он сдал достаточно хорошо: смог чисто спеть, что его попросили, смог прохлопать в ладоши тот ритм, который учительница простучала по крышке рояля, «досочинил» голосом несколько тактов «оборванной» мелодии.

Однако, когда начался учебный год, мальчик не оказался в числе тех, кого учительница отметила как способных. У Юры накопилось много неуспехов, может быть слишком много: он никак не мог правильно назвать ноту в скрипичном ключе (хотя чаще всего играл правильно); он не чувствовал длительности написанной ноты и ошибался даже тогда, когда учительница считала «раз-и, два-и»; когда нужно было сыграть две ноты вместе двумя руками, он тяжело вздыхал и... играл не вместе.

Словом, мальчик очень медленно продвигался в занятиях музыкой. Что же, произошла ошибка на приемных экзаменах?

Договорившись с родителями, психологи провели эксперимент — поиграли с Юрой в «филармонию». Наставление мальчику было самое простое: «Ты настоящий пианист, можешь играть все, что тебе захочется. Мы купили билеты на твой концерт, сидим в зале и слушаем тебя». Юра отнесся к этой идее, что называется, вполне серьезно, с сознанием собственного достоинства сел за инструмент. Его игру записали на магнитофон, чтобы потом внимательно прослушать ее.

Придуманную Юрой композицию нельзя было назвать, пожалуй, эстетически значимым произведением. Но важнее другое: по сравнению с «официальными» занятиями дома и в музыкальной школе Юрино «концертное» музицирование настолько сильно отличалось, как если бы первое было решением тяжелой и непонятно для чего придуманной задачи, а второе — исполнением самого сокровенного желания...

Самое главное — процесс Юриного исполнительского творчества был принципиально тем же, что и в «большом» искусстве. Он переживал свое отношение к музыке, игра имела для него смысл, и этот смысл он создал сам. Поэтому и для слушателей его игра была привлекательной. На уроке в музыкальной школе мальчику не удавалось легко и быстро осваивать самые простые музыкальные произведения. Но в игровой ситуации он вдруг понял, для чего существует музыка, — и основания для обвинений его в неспособности исчезли. Возможно, у многих читателей мелькнула обидная догадка: «...сколько же детей бросили музыкальную школу, не показав, не открыв в себе такой успешности...»

Из того, что было сказано, не следует, что не нужно знать, как называются ноты во всех ключах; что такое длительность нот и как она зафиксирована в нотной записи; не следует, что не нужна правильная постановка исполнительской техники. Нет спору — маленький музыкант должен усвоить все необходимое из огромного опыта музыкальной культуры. Но

370

сводится ли развитие маленького музыканта лишь к тому, чтобы изучать нормативные элементы музыки?

Музыкальному переживанию нельзя научить в том смысле, в каком мы учим ребенка нотной грамоте: «Это нота соль, она находится на второй линейке нотного стана...» Все, что ребенку преподносят как нотную грамоту, это все наглядно, состоит из определенных понятий. Этому можно обучить и научить. Настроения, чувства, эмоции, т. е. музыкальные переживания, нотными знаками не записаны. Когда педагог говорит, что вот в этих тактах радостное настроение, что «это нужно сыграть радостно», ребенок может его не понять. Происходит такое потому, что «радостно» для ребенка — слишком широкое понятие. Из своего опыта он знает, что радостно может быть, когда подарили игрушку и когда у родителей хорошее настроение и они идут с ним в зоопарк, радостным может быть ожидание праздника и еще тысячи разных событий, т. е. бытовая, жизненная эмоция радости у него есть. Но как ее перевести в такую специфическую эмоцию, как музыкальная?

А быть может, попробовать еще до урока дать ребенку послушать фрагменты произведений, где достаточно ярко выражено настроение радости? И выбрать при этом таких авторов, с именами которых связаны значительные моменты развития музыкальной культуры: И. С. Бах, В. А. Моцарт, Л. Бетховен, И. Брамс, П. И. Чайковский, Д. Д. Шостакович. Что такое радость для Баха, для Моцарта, для Бетховена? Понятно при этом, что ребенок в особой, приемлемой для него форме (внимательное прослушивание и сопереживание) проходит то, что можно было бы назвать историей музыкального переживания. Совершенно ясно также, что если ребенок как бы пропустит через себя все основные музыкально-эстетические настроения, то это будет хорошей основой для формирования его эмоциональной культуры.

Когда же начнется практическая работа над выбранной учителем пьесой, то ученик уже знает, что имеется в виду, когда от него требуют сыграть радостно. Но теперь все технические наставления и требования педагога имеют совершенно определенный смысл для маленького музыканта. Ведь последний понял и почувствовал, что такое «радостно» для пьесы, в которой радость и есть главное настроение...

И еще об одной важной стороне помощи маленькому музыканту хотелось бы сказать родителям. На секрет, что во многих семьях создается чересчур серьезная обстановка вокруг занятий музыкой. К этим занятиям детей побуждают относиться чуть ли не как к «серьезной работе», к «делу». Но заметим: едва ли найдется такой ребенок, который будет воодушевлен тем, что игра, скажем, на фортепьяно есть только серьезное дело, что собственно игры в привычном ему, детском понимании в ней и нет. В игре ребенок может быть серьезным, деловым, увлеченным в большей даже степени, чем в серьезном, трудном деле. Фортепьянную игру ребенок чаще всего воспринимает именно как игру, а игре по самой ее сути нельзя слишком долго учиться, иначе за время обучения пропадет весь пыл и желание играть.

371

У ребенка достаточно большой опыт восприятия музыки. И воспринимает он ее как прямую, естественную, непосредственную передачу чувств и мыслей, а отнюдь не как большую и тяжелую работу. Впрочем, такие мысли не приходят в концертном зале и взрослому слушателю. Поэтому наиболее естественно для ребенка и самому пробовать себя в музыке как в легкой, доступной игре, которой можно отдаться так же самозабвенно, заинтересованно и эмоционально, как и другим любимым играм.

Наверное, лучше не садиться за инструмент вовсе, если думать о музыке только как о тяжелой работе. Можно — и видимо нужно — говорить о том, что путь музыканта труден. Но это не изнуряющая трудность бесконечной работы, смысл которой либо вообще не ясен, либо не воодушевляет. Конечно, технологические трудности ждут юного музыканта на каждом шагу. Но эти трудности преодолеваются совершенно иначе, когда есть духовное понимание задач искусства. Понятно, что это духовное понимание и содержание музыки, чтобы стать «достоянием других», должно и выявиться, проявиться в звуках.

Здесь и выступает очевидность, необходимость труда, работы над музыкальным произведением. Но эта необходимость есть следствие понимания сверхзадачи, говоря словами К. С. Станиславского. При таком понимании труд никогда не будет в тягость.

Когда же ребенок не видит в музыкальных занятиях ничего, кроме череды тягостных упражнений, это идет вразрез с его впечатлениями о музыке и приводит к тому, что он чувствует себя отбывающим наказание за инструментом.

Вообще взрослые, увы, часто забывают: зачем мы учим музыке ребенка и что это ему дает? Мамы и папы, приводящие ребенка в класс музыкальной школы, предполагают различные цели.

Одни, интуитивно чувствуя в музыке строгость и выверенность ее художественной организации, надеются, что их ребенок, приобщившись к музыке, станет собраннее и внимательнее, что эти занятия помогут его общему развитию.

Других вдохновляют притязания на успех и блага артистического мира. Они желают во что бы то ни стало приобщить ребенка к музыкальному искусству как к будущей профессии. Здесь — установка на профессионализм.

Третьи, и эта категория родителей самая многочисленная, заботятся о развитии разных сторон личности ребенка и справедливо считают, что основы музыкальной культуры должны прививаться человеку в детские годы, ибо потом вечно будет некогда. Перечисление таких возможных случаев, может быть, поможет педагогу и родителям определить, в каких случаях есть необходимость подчеркивать, что музыкальные занятия — серьезное и трудное дело...

Не спешите и не подгоняйте ребенка в его поиске себя в музыке, не заставляйте его зубрить музыкальные пьесы, подобно таблице умножения. Пусть он дома больше импровизирует, выдумывает новые созвучия, странную музыку. Чаще ходите с ним на серьезные концерты. Главное, чтобы ребенок

372

стремился к инструменту, испытывал радость от общения с музыкой.

Если вы в этом поможете ему (или, в крайнем случае, не будете мешать ему в этом), ваш родительский долг будет выполнен.