Замок в системе средневековой культуры Европы

Годесбург, Венсенн, Штольберг, Кассельбург, Дувр, Гудрич, Курси, Ла Грев – о чем говорят нам эти названия, какие ассоциации вызывают? Мы произносим их, и перед мысленным взором вздымаются мрачнее башни и зубчатые стены, слышим железный грохот доспехов и нежные песни трубадуров. Невозможно представить художественную культуру европейского средневековья без замка. Являясь центром светского полюса средневекового типа культуры, замок всегда оставался сложным, неоднородным явлением, о чем часто забывают, представляя его лишь как жилище феодала, воплотившее идею власти. Между тем, эти сооружения строились для разных надобностей, да и функции выполняли весьма разнообразные. Будучи ярким и многогранным феноменом, замок менялся век от века, приспосабливаясь к новым требованиям. Его зависимость замка от ландшафта и тщательный выбор территории во все времена был очевиден – возвышенности, господствующие над местностью, излучены рек, мыс или полуостров. Он должен быть виден издалека – этот мощный и суровый господин края и опора власти. Замок оставался неизменной доминантой культурного ландшафта Европы наравне с храмом/монастырем, находясь с ним в сложных отношениях дружбы-борьбы. Наверное, не случайно, что они возводились неразлучными парами, поддерживая немой диалог и определяя дихотомию картины мира средневекового человека: Райнхаузен/Гляйхен, Штайна/Харденберг, Хайлигенштадт/Рустенберг[147] – весьма характерные для средних веков пары «заклятых друзей».

Предваряя дальнейший анализ, необходимо указать на то, что речь пойдет о феномене исключительно центрально– и западноевропейском. Как известно, средневековье имеет разнообразные региональные варианты, и если мы говорим о западной части Евразии, то подразумеваем две модели: романо-германскую и балкано-балтийскую. Согласно Г.С.Лебедеву[148] в балкано-балтийской модели феодальная верхушка общества совпадала с государственным аппаратом и городом. Другими словами, управление сельской местностью шло именно из городского центра. Мы видим абсолютное сращивание светской и духовной власти, администрирования и процессов урбанизации. Разумеется, образчиком для подобной структуры служила Византия. Такая организация управления определила и ее художественную символизацию – укрепленные комплексы кремлей, соединившие в рамках общей крепостной стены светское и духовное начало и превратившиеся в город в городе. Подобное сращивание приводит, в конечном счете, к консервации властных институтов и снижению культурной динамики.

В противоположность, романо-германская модель строится на принципиально иных началах. Вся феодальная иерархия выстраивается над сельской местностью, над деревней, фактически противопоставленной городу. Романские, романо-кельтские и строившиеся по этим образцам германские города имели весьма давнюю традицию самоуправления и частенько не желали с ней расставаться. Кроме того, эта модель основывается на неизбывном конфликте светской и духовной власти, и борьба между ними обеспечивала высокую культурную динамику всей системе. Указанное двойное противопоставление определило и особую форму репрезентации – наличие замковых комплексов, далеко не всегда выполнявших властные функции и также не всегда представлявших идею власти как таковую, в отличие от кремля.

Замок возводился во времена неспокойные, когда возникала внешняя угроза, а границы нужно было укреплять. Впрочем, большая часть средних веков – времена не спокойные. Иной возможной причиной строительства таких комплексов уже в эпоху зрелого средневековья могло становиться противостояние центра и регионов в периоды феодальной раздробленности и ослабления королевской власти. Тогда «орлиные гнезда» обретали властную горделивость и с немалым презрением поглядывали с высоких скал на столичные города.

Величественные замки речных долин Луары или Рейна не имеют ничего общего со своими непосредственными предшественниками VII – VIII вв. В разгар тревожных Темных Веков на границах франкского государства возникает система так называемых бургов – первого типа «замковых комплексов», выполнявших одну конкретную функцию – функцию защиты рубежей. То были небольшие стратегически выгодно расположенные округлые участки земли не более 200м в диаметре[149], обнесенные высокими земляными валами и, реже, деревянными частоколами. Здесь никто никогда не жил, а потому внутри земляного вала располагались постройки, в которых могла возникнуть необходимость во время военных столкновений – складские помещения и иногда кузня. Хотелось бы отметить, что сточки зрения ряда исследователей в этом типе можно выделить два подтипа. Это, во-первых, замки «заградительные», т.е. те, которые находились на пересечении торговых путей и в наиболее важных стратегических пунктах, как-то горные перевалы и гавани. Во-вторых, «контр-замки», предназначенные для блокирования объектов потенциального врага. Такие замки могли возводиться рядом с мятежным городом или монастырскими владениями – на извечный конфликт короля и церкви мы уже указывали.

Интересно, что и эти по сути примитивные и не имеющие художественной ценности сооружения переживают некоторую эволюцию от Меровингов к Каролингам и от Каролингов к Оттонам. Правда, изменению подвергаются лишь те части, которые имели непосредственное отношение опять же к оборонной функции: земляной вал увеличивается, а площадь сокращается – защищать легче. Во времена правления этих трех династий замки-бурги не являлись резиденцией ни королей, ни представителей знатных родов. Если при Меровигах и Каролингах бурги могли в мирное время вообще стоять пустыми, то при Оттонах за земляным валом уже начинают возводится жилые помещения, где постоянно проживает небольшая дружина и фогт – управляющий. Как правило, первые такого рода постройки были одноэтажными, но массивными, сложенными из валунов. Тогда же появляется и ров – земляной вал давал недостаточно защиты. Жили фогты более чем скромно: одно длинное помещение, круглый очаг по центру, почти полное отсутствие освещения, сырость и холод. На зиму узкие окна и без того едва дававшие свет, затягивали кожей, а щели затыкали мхом. Если в бурге ощущалась необходимость, то он мог существовать долго и, в редких случаях, доживать до зрелого средневековья. Разумеется, за эти столетия его перестраивали и достраивали, вот только жизнь от этого намного комфортнее не становилась. У жилых домов появляются вторые этажи, а по центру комплекса вырастает оборонительная башня. Опасаясь осады, вход в жилые помещения, как, впрочем, и в башню, стремились расположить повыше – на уровне второго этажа. К нему вела узкая деревянная лестница, при необходимости легко обрубавшаяся, и тогда покои феодала становились неприступными. Разумеется, подобные замковые комплексы обеспечивались и колодцем с питьевой водой. Именно из бургов короли и императоры бросали боевой клич, собирая вассалов, отсюда начинались военные походы.

Вторым типом замка, расцвет которого приходится на период правления династии Оттонов и существовавший параллельно с бургами, становится пфальц. Именно этот «младший брат» бурга выполняет, помимо оборонительной, еще и властную функцию. И это вполне объяснимо, ведь пфальцы становятся полноценными резиденциями германских властителей. Немалое количество пфальцев объяснялось тем, что императоры находились в постоянном движении и вынуждены были останавливаться в самых разных частях владений. Здесь концентрировались налоговые сборы, отсюда императоры вершили суд. Пфальцы сразу ориентировались на то, что будут предоставлять кров надолго, потому центром такого комплекса становится «палас» или «палатиум». Неотъемлемой его частью был королевский зал – aula regia – воплотивший идею власти. Комплекс обязательно включал хозяйственные и оборонительные постройки.

Третим типом, в гораздо большей степени соответствующим представлениям о замках и выстроившим своеобразный «мостик» к зрелому средневековью, становится рыцарский замок – родовое «орлиное гнездо». Именно в рамках этого типа гармонично соединяется оборонительная и властная функции, причем идея власти присутствует сразу в двух своих ипостасях – центральной и региональной. Подобный замок выполнял уже целый ряд функций, помимо названных. Это хозяйственно-экономическая функция – сюда стекаются налоги и подати, здесь хранятся пищевые запасы. Появляется характерная функция социальной маркировки – высотность замковых конструкций призвана не только служить обороне и предупреждению опасности, но и свидетельствовать и об особом положении рода. Дело в том, что к этому времени титул граф становится наследственным и перестает быть сугубо административной должностью, при этом денег на возведение высотных конструкций попросту не хватало, потому высокая башня – это во многом хвастовство перед соседями. Именно такие замки постепенно становятся центрами новой, куртуазной культуры. Рыцарский замок превращается в полноценный социокультурный центр. Эволюцию отношения к замку отразили юридические документы. Так еще в Саксонском Зерцале – главном юридическом памятнике зрелого средневековья – было сказано: «Без разрешения [уполномоченного королевского] судьи не может быть ни построен замок, ни город укреплены забором или стеной, ни в пределах деревни насыпан вал или возведена смотровая башня… Можно [однако] без его разрешения строить в три этажа один над другим из дерева или камня, один в земле, а два сверху, при условии, что на нижнем этаже имеется дверь не выше колена над уровнем земли. Можно беспрепятственно укрепить двор забором или частоколом, или стеной, такой высоты, что человек на коне достать может. [Но] зубцов и бруствера быть на ней не должно»[150]. Другими словами, королевская власть контролировала строительство замков, обозначая рамки и границы возможного, т.е. делала то же, что и на протяжении всего раннего средневековья. Однако уже к концу XIII – началу XIV века следов участия королевской семьи в этом процессе все меньше. Европа в эпоху феодальной раздробленности перенесла всю тяжесть власти из центра в регионы. Феодальные замки все более забирают властную функцию у королей и строятся по желанию самих владельцев. Башня-бергфрид и мощные врата с надвратной башней становятся символами надменного величия «орлиных гнезд» – ведь это именно то, что было видно всем и выступало воплощенным символом власти.

Помимо «орлиных гнезд» строились и маленькие замки на равнинных территориях, вблизи поселений – своеобразный подтип «рыцарского замка». Они принадлежали людям служилым, вознагражденным императором за верную службу землей. Несмотря на внешнюю скромность, в сравнении с замками родовой знати, они отличались порой большим комфортом, потому как не имели проблем с водой. Накачать воду в «орлиное гнездо» было весьма не просто, и хозяева таких замков в жаркое лето вообще порой оставались без воды и зависели от ее привоза из близлежащих деревень – колодцы в «орлиных гнездах» попросту пересыхали.

В самом сердце Германии на границе Тюрингенского Леса, над высоким обрывом вздымает стены один из старейших замков Европы – Вартбург. Его четырехгранная мрачная башня, увенчанная крестом, подпирает небо Тюрингии, напоминая о рыцарях, миннезингерах, Святой Елизавете, Мартине Лютере и Адольфе Гитлере, ибо все эти люди здесь жили и оставили свой след. Как-то раз граф Людвиг Прыгун, что из рода Людовингов, отправился на охоту. Погоня за диким зверем привела его на вершину высокой горы. Обозрев окрестности, он понял, что более выгодного места с точки зрения стратегии освоения Тюрингии и придумать сложно. В исторических хрониках замок Вартбург впервые упоминается в 1080 году, а в 1131 году он становится постоянной резиденцией ландграфов из этого рода.

Вартбург уникален по многим причинам. Прежде всего, этот замок очень быстро соединил функцию оборонительную, властную, хозяйственную и социо-культурную. И, кроме того, благодаря умелой и продуманной реставрации он сохранил аутентичность. Идея власти начала теснить оборонную функцию уже с 1172 года, когда по приказу Людвига III замок перестраивается. Семья ландграфа проживала здесь постоянно, а потому замковый комплекс должен был отвечать представлениям о комфорте и роскоши. Тогда было построено здание в три этажа – так называемый «палас». Пожалуй, это единственное в своем роде здание, выстроенное в романском стиле, и сохранившееся таковым и по сей день. С тех далеких времен осталась огромная пиршественная зала, которая в полной мере соответствует массовым представлениям о разгульных пирах свирепых феодалов. О том же напоминают и тяжелые колонны, и низкие крестовые своды рыцарского зала, прямиком отправляя нас в романскую эпоху.

С конца 12 века, т.е. с периода правления Германа I замок достраивался, а его интерьеры украшались резными колоннами и деревянными панелями. Именно тогда Вартбург становится крупнейшим культурным центром не только Германии, но и всей Европы – сюда съезжаются миннезингеры. По легенде, соревнование поэтов придумал маркграф Герман в 1206 году. В историю это событие вошло под названием "Вартбургская война". Проигравшего ждала смерть. Якобы австрийский миннезингер Генрих фон Офтердингер проиграл, и лишь заступничество супруги графа спасло ему жизнь. Именно этот человек предсказал рождение будущей святой – принцессы Екатерины венгерской. Как бы там ни было, но в замке миннезингеры действительно подолгу жили, а один из них – Вальтер фон дер Фогельвейде – слагал песни о Германе I. Мотивы этой истории были использованы Рихардом Вагнером в сюжете оперы "Тангейзер"[151]. Вартбург был тем же, чем и любой другой замок той эпохи – центром куртуазной культуры, культа прекрасных дам, рыцарской этики и лирической поэзии.

Легенды легендами, а что до венгерской принцессы, то ее появление в Вартбурге сомнений не вызывает. Елизавета приехала в замок совсем еще ребенком, чтобы выйти замуж за Людвига III в 1211г. Замужем была не долго – шесть лет. Всю свою жизнь она посвятила заботе о бедных и неимущих, за что и была причислена к лику святых. О ней сложено много легенд. Согласно одной из них, хлеб, который она несла бедным, обратился букетом роз, когда суровый Людвиг, не поощрявший подобную деятельность супруги, потребовал предъявить то, что она прятала под плащом. Так вмешался Господь и спас Елизавету от гнева мужа. Спальня этой достойной дамы была отреставрирована, и она явно несет отпечаток итальянского влияния, как и фахверковые здания, построенные в комплексе Вартбурга в XIII столетии.

Не вызывает сомнений и присутствие в замке другого исторического персонажа – Мартина Лютера. Именно в Вартбурге он скрывался от гонений церкви, и здесь же он перевел Новый Завет на немецкий язык. Вот ведь исторический парадокс – символ средневековой мощи дал жизнь новой эпохе, не подозревая, чем эта эпоха обернется для него.

Рыцарский замок постепенно эволюционировал в четвертый тип замкового комплекса – замок-резиденцию. Вартбург не исключение. На протяжении зрелого средневековья его интерьеры наполнялись гобеленами и резными панелями, достраивались новые здания, более комфортные и красивые. Интересно, как эта эволюция отразилась на гравюрах позднего средневековья или Раннего Нового времени. Так на гравюре с изображением замка Аделебсен ок. 1650 года мы видим на первом плане парадный фасад с большими окнами, а тяжелая башня-бергфрид – воплощенная память минувших дней – оттеснена на второй план. Художник делает акцент именно на парадно-комфортной стороне жизни замка, видоизменившегося под влиянием эпохи Возрождения. Аналогичную картину мы видим на гравюре с изображением замка Херцберг. В XVI веке замок перестраивается, уходит в прошлое бергфрид и крепостная стена – перед нами палас в итальянском стиле, легкая, приятная глазу фахверковая постройка[152]. Замок-резиденция полностью утрачивает оборонительную функцию, да и хозяйственно-экономическая также более не имеет принципиального значения. Региональная власть в эпоху абсолютизма становится более чем эфемерной и тает, словно утренний туман, на заре Нового времени. Потому на первый план выходит исключительно функция социальной маркировки.

Менялось функциональное назначение и облик замка, но он еще долго оставался центром культурной жизни. Наверное, данное утверждение более подходит для Центральной Европы, чем для Франции или Англии. И это не случайно – германские земли еще долго оставались раздробленными, и абсолютизмом могла похвастаться лишь Пруссия. Здесь, в сердце Европы, региональная власть – не пустой звук. Именно в Германии в замки продолжали съезжаться литераторы, музыканты и художники, сюда устремлялись политические деятели. Так, в том же Вартбурге в 1777 году побывал Гете, оставив потомкам очаровательные зарисовки этого места. Позже, в 1817 прошел съезд немецких студенческих обществ и появился флаг современной германии – черно-красно-желтый триколор. Адольф Гитлер, полагая Вартбург местом магическим, проводил здесь съезд астрологов и прорицателей. Да и сегодня Вартбург не утратил своего культурного значения – именно здесь ежегодно проводятся музыкальные фестивали и концерты средневековой музыки.

Светская культура Нового времени корнями уходит именно в куртуазную культуру замка, и сегодня продолжающего занимать почетное место в сознании европейцев, а лучшие произведения современной массовой культуры будут строиться на рецепции образа средневекового замка до тех пор, пока существует западная цивилизация.