Воинский дух и сила рода в каменной архитектуре средневекового Кавказа

В традиционной культуре дом являет синкретизм утилитарных, художественных, эстетических и магико-мифологических значений. Дом – место жизни человека, где он рождается, растет, обзаводится семьей и потомством, творит и уходит в мир предков. Образ дома символизирует сосредоточение тепла, духовности, творческой деятельности, место покоя и порядка. У многих народов семантика традиционного жилища раскрывается как микрокосм, в котором отражаются мифологические представления о структуре картины мира и месте в ней человека. В эпоху Средневековья на территории Ингушетии, Чечни и Северной Осетии формируется уникальный тип башенной архитектуры, воплотивший национальный колорит и специфику культуры горских народов.

История культуры Кавказа в эпоху Средневековья насыщена социально-экономическими и военно-политическими преобразованиями. В период раннего Средневековья на территории Кавказа сформировалось государство Алания (VII – IX вв.). Его территория простиралась от Дагестана до Кубани, и охватывала горные и предгорные районы. В X-XIII вв. Аланское государство достигает своего расцвета. Однако татаро-монгольское завоевание (30-е г. XIII в.) и нашествие войск Тимура (XIV–XV вв.) приводит к гибели некогда мощного государства. Население вынуждено переселяться в горные районы, где формируются союзы «вольных обществ». «Вольные общества» являлись военно-экономическими союзами территориальных общин. Как правило, общества занимали территорию отдельных ущелий (напр., в Ингушетии: Галгаевское, Цоринское, Джейраховское, Мецхальское общества; в Чечне: Чебарлойское, Шаройское, Шотойское общества; в Осетии: Алагирское, Дигорцкое, Куртатинское общества). Территория обществ имела внутреннее разделение на малые земельные владения, принадлежавшие жителям селений или представителям фамилий. Определяющую роль в культуре вольных обществ играла идея родства. Во-первых, сохраняются архаические представления о силе кровного родства. Понятия «кровные узы», «сила» и «честь» рода играют важную роль в определении ценностных доминант и модели поведения горских народов. Во-вторых, возникает представление об единстве и взаимосвязи всех представителей общества. Нередко, в основе этих представлений лежала легенда о происхождение от одного мифологического первопредка. Так, например, в Осетии существовало поверье, что народ Алагирского общества ведет происхождение от легендарного Ос-Багатара, три сына которого стали основателями трех колен Алагирского общества – Кусагонта, Царазонта и Сидамонта. Таким образом, мифологические представления обеспечивали идеологическую основу единства и равноправия членов общины. Объединения вольных обществ определяли систему хозяйственно-экономических, военно-политических и социальных отношений. Особенности государственного образования оказали прямое влияние на развитие каменного зодчества.

Традиция возведения каменных построек на Кавказе имеет древнюю историю. Еще в Кобанский период (XII – V вв. до н.э.) создавались циклопические сооружения – многокамерные постройки с горизонтальной планировкой из гигантских необработанных камней. Возникновение башенных комплексов, составивших характерный образ чечено-ингушской и осетинской архитектуры, относится аланскому периоду. С V по XIV вв. усовершенствуется техника обработки камней и методов строительства, постройки обретают вертикальную планировку, возникают типы жилых и полубоевых башен. К сожалению, башенные комплексы V – XIV вв. плохо сохранились, наиболее цельные постройки относятся в XIII – XIV вв.

С XIV по XVIII в. традиционная башенная архитектура достигает своего наивысшего расцвета. Наряду с жилыми и полубоевыми башнями в XV – XVI вв. стали сооружать замковые комплексы, высокие боевые башни "ВIоув" (инг. назв.), возводят сложные фортификационные комплексы, состоящие из заградительных стен и разных видов боевых, сторожевых, сигнальных башен.

В этот период складывается традиционная система башенных комплексов, состоящая из ряда построек выполняющих жилые, фортификационные и ритуальные функции.

Жилые башни (чечен. «гала», инг. «гIала», осетин. «ганах», «хадзар») строили в 2 – 3 этажа из неотесанного камня на известковом растворе. Каждый этаж имел свое назначение: первый хлев, на втором этаже был очаг и спальня, а на третьем – кунацкая, комната для гостей.[153]

Боевые башни (инг. "ВIоув") квадратные в плане, конические, с пирамидальными крышами. В отличие от более ранних полубоевых башен (V – XIV вв.), "ВIоув" более высокие и достигающие 30 метров в 5-6 этажей.[154] Вход в башню один (реже два) расположен на уровне второго или третьего этажа. Внутри башни переходы устраивались по углам и располагались зигзагообразно. Нижний этаж боевой башни предназначался для хранения различных припасов и содержания пленников, второй – для хорошо вооруженных воинов, третий и четвертый этажи занимали защитники и их семьи, а на верхних этажах располагались воины и наблюдатели. Боевые башни снабжены узкими бойницами, а у самого верха располагаются боевые балкончики (инг. "машикули"). Бойницы хорошо приспособлены для стрельбы из луков и кремневых ружей. "ВIоув" покрыты или плоской кровлей с выступами – парапетами по углам, или чаще ступенчато–пирамидальным перекрытием со шпилем в центре "ЦIогал" (инг. назв.).

Необходимо отметить, что оборонительные сооружения располагались не только у селений, но и на отдаленных территориях имевших стратегическое значение – они защищали границы владений обществ, контролировали ключевые перевалы, дороги и горные тропы. Фортификационная архитектура представляла сложный комплекс оборонительных сооружений, состоящая из заградительных стен, отдельно стоящих башен и башен встроенных в скально-пещерный массив.[155] По функциональному предназначению башни разделялись на боевые, сторожевые и сигнальные. На протяжении XII–XV вв. развивается активное строительство и совершенствование фортификационной системы на территории Чечни и Ингушетии.

Неподалеку от жилых и фортификационных построек в чечено-ингушских селениях находились погребальные комплексы и культовые сооружения. Погребальные сооружения делятся на три основных типа: подземные, полуподземные и надземные склепы. По форме они напоминают башни и отличаются большой прочностью, искусной кладкой стен и кровли. Большинство могильников являлись фамильными (родовыми) усыпальницами, что воплощает идею единства рода как реальном, так и в загробном мире. Наиболее крупные некрополи насчитывают до полсотни и более склепов (напр., некрополи Васеркел, Цай-пхеда, Чечня; некрополь в с. Даргвас, Осетия).

В XIV по XVIII в. на территории Ингушетии, Чечни и Осетии доминируют языческие культовые сооружения. Понятие «святилище» имеет несколько значений – это может быть природный ландшафт (священные горы, рощи и т.д.); сиелинг (столпообразное святилище, сложенное из камней); храмовая постройка.[156] Архитектоника построек имеет свою типологию и региональные отличия. Но общим остается принцип разделения святилищ по общественному значению. Храмы (инг. «ерды») могли быть посвящены одному божеству, наиболее почитаемому родом, и располагались недалеко от селения. Подобные культовые сооружения способствовали сплочению рода и являлись центрами не только религиозной, но и общественной жизни. Так, например, в Чечне были распространены «кашковы» – надземные склепы с открытой поминальной камерой и двором, огражденным каменной оградой.[157] «Кашков» использовали в качестве культовых построек – в них совершались языческие обряды (в том числе ритуал поминовения «кашмат»), здесь же заседал совет старейшин, а рядом располагался сельский сход (напр., с. Тертие в Мелхисте).

С другой стороны, существовали храмы и святилища, игравшие важную роль в религиозной жизни всего вольного общества. Несколько раз в год для религиозных ритуалов в них собирались жители нескольких селений. Так, например, в Ингушетии одним из центров религиозной и общественной жизни являлся храмТхаба-Ерды (VIII – XVI вв.). Для совершения религиозных обрядов в храм приходили жители обществ Галгай, Чулхой, Цхьорой и Фяппий. Кроме того, при храме постоянно проживали избранные народом старцы, а у храма находился «Мехк-кхел» – суд страны.

Таким образом, в XIV – XVI вв. система организации жилого пространства, отражающая социально-политическую систему вольных обществ. Единая оборонительная система поддерживалась воинскими союзами разных обществ и обеспечивала защиту от внешних нашествий. Внутри эта территория разделялась на отдельные владения и контролировалась территориальными общинами. Боевые и полубоевые башни, расположенные на окраинах поселений, обеспечивающие защиту всем жителям во время междоусобных войн. В центре селения находятся более низкие жилые башни, каждая из которых являлась собственностью семьи, рода. По соседству с жилым пространством находился некрополь. Расположение некрополя недалеко от селений поддерживало идею связи всех представителей рода, как живых, так и усопших. Храмовые комплексы обеспечивали религиозное и общественное единство, как отдельных родов, так и вольных обществ в целом.

В Осетии в эту структуру также входили ныхас и цырты.Ныхас (нихас) – это сельская площадь в центре осетинского аула, место, где собирались взрослые мужчины для обсуждения текущих дел и для решения споров, проведения ритуальных пиров и праздников. Это мегалитические сооружения, включающие в себя круги из каменных плит, служивших «сиденьями для старших». Цырт (осетин. «cyrt», «cirt») – надмогильный камень, памятник, который возводили в доступных для всеобщего обозрения местах, в память об уважаемых и почитаемых членах общины.

В эпоху позднего Средневековья (XV – XVII вв.) на Кавказе начинается процесс формирования феодальных отношений. Помимо территориальных общин, возникают «сильные фамилии» обладающие высоким социальным и экономическим статусом. Возникновение нового социального класса находит отражение в архитектуре: наиболее состоятельные и влиятельные феодалы стали возводить крупные башенные комплексы замкового типа. Необходимо отметить что, понятие «замок» на Кавказе имеет региональное отличие. Для этих построек не свойственна европейская структура (крепость и донжон). На Кавказе «комплексами замкового типа» именуют жилища крупных феодалов, состоящее из нескольких башен, соединенных друг с другом и отличающихся по функциям (а иногда и по времени возведения). В Осетии такие постройки получили наименование «галуан» (напр., галуан Цаллаевых в Ханазе, гаулан Бираговых в Згурском ущелье, Уалласых в Куратинском ущелье).[158] В соседней Ингушетии с XV в. важную роль играли мощные башенные замковые комплексы Точиевых и Котиевых располагавшиеся в селении Мецхал. Этот башенный комплекс был административным и культурно-экономическим центром поздне-средневекового Джейрахско-Мецхальского горно-ингушского общества.[159] Уникальным по своему архитектурному образу является ингушский галун Вовнушек (XV – XVII вв). Его мощные стены, словно вырастающие из скал устремляются вверх, создавая величественный образ. Яркими примерами комплексов замкового типа на территории Чечни являются Экталинский и Моцаройский замки (XIV – XVI вв). Однако количество «сильных фамилий» на северном Кавказе было ограничено, в связи с тем памятники замкового типа не получили широкого распространения (наибольшее их количество находиться в Осетии, что отражает региональные отличия в социально-экономической ситуации региона).

Не смотря на социально-политические изменения, башенная архитектура долгое время сохраняют языческие представления и архаические традиции народов.В мифологической картине мира пространство осмысляется через бинарные оппозиции «космос/хаос», «свое/чужое», «внутреннее/внешнее». Семантика башенной архитектуры, с одной стороны, отражает идею противопоставления «своего» и «чужого» пространства. Внутреннее пространство архитектурного комплекса (гармоничное, безопасное, замкнутое, культурное) противопоставлено внешнему миру (хаотичному, враждебному, открытому, природному). Строгая лаконичность формы башен, минимальное количество декоративных элементов в экстерьере, небольшое количество и величина оконных и дверных проемов, все это придавало постройке строгий, фортификационный характер. Но с другой стороны, архитектура сохраняет символическую связь с природным миром. Камень является не просто строительным материалом, он выступает олицетворением силы природы, архаическим символом устойчивости, крепости, стойкости. Для кавказских народов камень олицетворял стабильный образ жизни (не случайно, его дарили на свадьбу молодоженам как благожелательный символ). Камень сохраняет сакральную силу и связь с прошлым. В связи с этим при возведении новой башни обязательно использовали камень, взятый из старого строения. Этот камень олицетворял память рода, придавал новому строению силу прошлого.

Характерной чертой чеченской башенной архитектуры является использование камней с петроглифами. Эти камни отличаются от основного материала по характеру обработки, цвету, и главное по времени создания. Так на башнях XI – XV вв. возникают петроглифы имеющие иконографическое сходство со знаками в памятниках кобанской культуры (начала I тыс. до н.э.).

Наиболее распространенными в чеченских петроглифах являются изображения солярных знаков, связанных с древними языческими представлениями. Культ Солнца был распространен среди нахов с III–II тыс. до н.э. и просуществовал почти до конца I тыс. н.э. Вера в солярное божество – Всемогущего и Великого Дела, единого Бога, властвующего над всем сущим на земле и небе, существовала у чеченцев до распространения христианства и ислама. К солярным знакам относятся изображения креста, креста в круге, свастики, розетки. Крест – символ воскресения и бессмертия, четыре его луча символизируют четыре стороны света, четыре времени года, четыре стихии: огонь, воду, воздух, землю (напр., на боевых башнях Кошан-боув в Мелхисте и в Никарой, на жилых башнях в ущельях Шаро-Аргуна и Аргуна). Свастика – символ движения солнца по небосводу и символ вечной жизни (напр., башни в с. Химой, с. Итум-кале, с. Зенгали). Крест в круге – символ непрерывного движения солнечного диска по небосводу, знак солнечной колесницы (напр., на башнях в Мелхисте, Аргунском ущелье, в Чеберлое).

С солярной символикой и аграрным культом связаны изображения «розеток» и «ромашек» – лепестки которых символизируют календарный год (четыре сектора) и сельскохозяйственный год (три сектора). С культом плодородия связаны петроглифы, изображающие человеческие фигуры с гиперболизированными детородными органами (напр., на башнях в с. Хаскали и Химой). Подобные символы плодородия могут соседствовать с солярными символами (напр., на сене жилой башни в с. Итумкале).

Двойные спирали являются наиболее распространенным изображением на жилых и боевых башнях Чечни (башни в ущелье Тазбичи, Шарое, Итум-кале, Мелхисте, Майсте и др.). Интерпретация семантики двойной спирали неоднозначна: они могут означать движение Солнца по небосводу или символизировать форму Вселенной.[160]

Среди петроглифов встречаются стилизованные изображения фигур животных. Олень – один из древнейших мифологических образов, известный еще в кобанской культуре. Образ оленя был связан с представлениями о душе и свете (чеченск. «сай» – олень, «са» – душа, свет). Конь – считается у чеченцев священным животным, связанным с культом солнца. Бык – символ плодородия, связанный с культом Великой Богини-Матери. В нахском пантеоне бык связан с культом Стелы – божества грома и молнии. Также бык связан с понятием родства по женской линии (чечен. «сту» – бык, «сте» – женщина, жена, «стунцхой» – родственники жены, «стунана» – теща).[161] Изображение всадника относиться к древнейшим образам, связанным с охотничьим, а позднее и воинским культом (напр., на боевых башнях в с. Эткали, Дере, Чихной).

Петроглиф в виде руки или раскрытой ладони встречается почти на всех чеченских боевых башнях. Изображение человеческой руки символизировало силу, власть, созидающее начало. Кроме того, одним из значений ладони было владение, собственность, а оттиск ладони, вероятно, мог выступать древнейшим видом личной печати владельца. С культом предков и идеей почитания рода были связаны тамги – фамильные знаки. Такими знаками могли служить разные изображения букв грузинского или греческого алфавитов, стилизованные фигуры животных или различные символы.

Расположение петроглифов на башнях имело сакральное значение. Солярные символы находятся преимущественно на арочных камнях дверных проемов жилых и боевых башен. Они выполняли магико-охранительную функцию – защищали входы от вторжения нечистой силы. Спирали чаще всего изображались на угловых камнях – символически придавали постройке устойчивость и вечность. Фамильные знаки наносились на арочные камни дверных проемов или на стены фасадов. Они служили знаком принадлежности данной башни к тому или иному роду, и напоминали о древности и силе семьи. Лабиринты (символ перехода в иное, сакральное пространство, знак инициации) изображались на склеповых постройках и были связаны с идеей перехода, очищения и возрождения души в сакральном мире.

Строительство башен носило ритуальный характер, и было связано с идеей космогенеза: башня – микромир, а ее возведение подобно сотворению мира. Выбор места сопровождался ритуалом гадания. Так, например, в Чечне на место будущего строительства пригоняли домашний скот, и если животные ложились спать на землю – место считалось чистым. Иногда на месте будущей стройки оставался ночевать хозяин и если он видел благоприятный сон, это считалось хорошим предзнаменованием. В начале строительства совершались жертвоприношения: на месте основания башни снимали грунт и «поили землю молоком» до тех пор, пока молоко не переставала просачиваться в землю. Первый, угловой камень окропляли кровью жертвенного животного (овца, баран, бык).[162]

Стены башни ориентировали по сторонам света. Основание башни ассоциировалось с землей, а кровля с небесной сферой. Опорный столб – один из священных элементов внутреннего пространства дома – символизировал опору мироздания. Опорный столб относится к архетипу мировой оси; символическая вертикаль, разъединяющая небо и землю, и одновременно соединяющая сакральный и профанный миры. В башне столб, выложенный из тщательно оттесанных камней, служил опорой для межэтажных перекрытий и кровли. Возведение кровли являлось завершающим этапом строительства, а установка последнего замкового камня в центре конусообразной крыши считалась самой почетной и важной работой.

Во внутреннем пространстве жилых башен важнейшее значение играют опорный столб и очаг. Опорный столб (помимо вышеупомянутой символики мировой оси) выступал символом рода. Подобное значение известно и у других кавказских народов, в частности у аварцев (горный Дагестан) срединный столб ("столб корня" т.е. рода), был священным символом дома, олицетворял древо жизни, опору мироздания, а также единство и мощь семьи. На столб аварцы вывешивали оружие, на нем вырезали даты рождения детей, имена предков и т.д.. В случае переезда хозяева старались увезти столб на новое место. Умышленное повреждение столба воспринималось как оскорбление рода и каралось кровной местью.[163]

Очаг – архаический центр любого традиционного жилища. В чечено-ингушской архитектуре очаг находился в центре помещения, и состоял из круглой каменной плиты, обложенной камнями разных размеров. Очаг считался священным, и был связан с солярным культом, культом плодородия и культом рода. Женщина, мать семейства, считалась хранительницей очага и пользовалась большим уважением. Очагом и надочажной цепью клялись, прикоснувшийся к надочажной цепи кровник должен был быть помилован. Кража, совершенная возле очага, воспринималась как смертельное оскорбление. В очаг нельзя было бросать сор. После окончания трапезы крошки хлеба со стола принято было бросать в горящий очаг.[164]

Над очагом подвешивали надочажную цепь. В чечено-ингушской традиции надочажная цепь выступает одним из главных сакральных символов олицетворяющих жизненную энергию Мирового древа и сохраняет важное ритуальное значение вплоть до ХХ в.. Считалось, что пока в доме горит очаг и весит надочажная цепь – дом и семья будут благополучны. Подобным значением наделена надочажная цепь в культуре осетин, аварцев и многих других кавказских народов. У осетин существовал специальный покровитель очага – божество Сафа, отождествлявшее собой весь патриархальный род, его силу и благополучие. Согласно народному преданию Сафа сделал первую очажную цепь и опустил ее с неба. По подобию ее земные кузнецы стали ковать очажные цепи.[165]

Важно отметить, что в представлениях многих кавказских народов очаг и надочажная цепь являлись неотъемлемым атрибутом жилой башни, и выступали символом дома. Так, например, в Осетии к жилому дому (хадзару) нередко пристраивали однокамерные пристройки (уат, къас), в которых жили молодожены.[166] В этих помещениях находилась необходимая личная собственность – кровать, одежда, оружие и седло и т.д. Однако эти пристройки не считались полноценным домом, поскольку в них отсутствовал очаг, а молодая семья не воспринималась полноправной, покуда не выстраивала собственную жилую башню.

Несмотря на то, что строительством часто руководили профессиональные зодчие, в работах принимали активное участие все члены семьи. Построение башни должно было свидетельствовать о родовой сплоченности и мощи. В работе добровольно принимали участие все члены данной фамилии, помогая и живой силой, и средствами, существовала форма коллективной помощи – "белхи" (инг. назв.). Заказчик башни должен был хорошо кормить строителей, поскольку, по мнению вайнахов все несчастья приносит голод. По традиции возведение башенной постройки должно было завершиться в течение 1 года, иначе род, заказавший строительство, признался слабым, а саму башню считали неудачной, как и место для строительства. Считалось, что такая постройка будет плохим жильем и слабым оборонительным укреплением.

Восприятие дома, как и восприятие жилого пространства у чечено-ингушского и осетинского народов в эпоху Средневековья являло сложный, многоаспектный комплекс представлений. В феномене башенной архитектуры нашли отражения мифо-поэтические, социально-экономические и политические явления времени.