Глава 16. Рейвен заканчивала одеваться перед большим, во весь рост, зеркалом

Рейвен заканчивала одеваться перед большим, во весь рост, зеркалом. Два дня минеральных ванн и две ночи любви со Слейтом сделали свое дело: ее кожа просто светилась. Как и глаза, хотя и не благодаря ваннам – и она это знала. В этом была заслуга Слейта, его одного.

В зеркале отражался и Слейт, сидевший на краю постели и ожидании, когда она оденется. Но выходить ему не хотелось. Он намеревался остаться с Рейвен в ее номере, потому что это был их последний вечер в «Монтесуме». Поезд прибыл днем, и его уже готовили к рейсу на юг, к прииску Шангри‑Ла.

К сожалению, им не придется провести вечер наедине. Тед представил их друг другу еще утром и обеспечил на вечер билетами на шоу Маргариты. Потом он обещал им самые изысканные блюда на ужине в ресторане Харви, включавшие черепаховый суп и огромный салат из морского сельдерея. Слейт сделал большие глаза, услышав о таких деликатесах, но Рейвен лукаво заметила, что ему пора учиться рисковать.

Она бы и сама предпочла никуда не ходить. Ведь это конец их короткой идиллии. Как только они покинут замкнутый иллюзорный мирок «Монтесумы», ее снова начнут одолевать сомнения и страхи.

Если честно, сейчас ей было не до выступления Маргариты. Зачем ей лишнее напоминание о красоте и таланте техасской певички? Но ведь она попросила Теда купить ей билет на ее выступление, как только они приехали в отель, и сейчас было неудобно отказываться.

Рейвен снова взглянула на отражение Слейта в зеркале. Он выглядел очень элегантно в простом черном костюме из тонкого сукна и сером парчовом жилете.

«Интересно, – поду мала она, – откуда у него этот костюм? Ведь учитывая его необычайно высокий рост, он должен быть сшитым на заказ».

Это могло означать только одно: он привез его с собой и где‑то прятал, когда находился с преступниками. О чем ей не хотелось думать, но все равно думалось, так это о том, что эту одежду, должно быть, держала у себя – вместе со своими костюмами – Маргарита. У Слейта вообще, наверное, было несколько костюмов: на все случаи жизни.

Она ненавидела себя за эти мысли и привычку анализировать самые незначительные детали. Почему бы ей просто не восхищаться тем, что Слейт одет как настоящий джентльмен, и на этом остановиться? Зачем ей знать все эти «как» и «почему»? Но отец научил ее, что сыщик, расследующий преступление, не должен упускать ни единой мелочи. Теперь это стало ее второй натурой.

– Как ты думаешь, ты смогла бы работать здесь девушкой Харви?

– Не знаю. Может быть. Но вопреки тому, что тебе, возможно, пришло в голову, здесь для тебя и твоих сообщников не будет удобного случая для кражи драгоценностей у богатых клиентов.

– У меня и в мыслях этого не было.

– Придется поверить. Но если серьезно: и думать не смей что‑нибудь здесь украсть.

– Неужели ты думаешь, что я способен подвергнуть тем самым жизнь Сейди еще большей опасности?

– Не знаю.

– Успокойся, ничего такого не будет. И спасибо за доверие, – добавил он с сарказмом.

– Откуда мне знать, что у тебя на уме? Я тебя вообще почти не знаю.

Слейт встал, подошел к Рейвен и обнял ее за талию. Потом повернул ее к себе лицом и указательным пальцем поднял за подбородок ее голову, так что ей пришлось посмотреть ему в глаза.

– Не думаю, что можно узнать человека лучше, чем ты знаешь меня. Советую даже не пытаться.

– Все, что мне нужно, так это человек, который был бы рядом, пока я пытаюсь спасти Сейди.

– Ты прекрасно знаешь, что твой план может привести к тому, что Сейди будет убита.

– Но ты же обещал помочь!

– Я обещал не говорить бандитам, что ты на самом деле подумала, и сообщить им ложную информацию.

– Есть еще кое‑что. Тед решил, что за Сейди поедут солдаты, когда бандитов обезвредят. Честно говоря, меня это очень беспокоит.

Слейт кивнул.

– Ты уже об этом думал?

– Да, но я хотел сказать об этом ближе к моменту ограбления.

– Мне страшно не хочется просить тебя об этом, но я бы предпочла, чтобы за Сейди поехал ты. Даже если солдаты будут точно знать дорогу в лагерь, неизвестно, с чем они могут столкнуться, когда туда прибудут. Если они начнут заранее демонстрировать, что они – сила, Сейди могут убить прежде, чем они доберутся до лагеря.

– Я тоже об этом думал. Я бы хотел поехать за Сейди сам, но Арн может привезти ее к поезду. Это было бы лучше всего. Пока у меня нет на этот счет никакой информации, и вряд ли мы что‑то узнаем до того, как бандиты приступят к выполнению своего плана.

– Мы можем только надеяться, что они привезут Сейди с собой, но полностью на это полагаться нельзя. У нас должен быть свой план. А идея насчет солдат мне совсем не нравится. Во‑первых, они не смогут поехать за Сейди, пока не справятся с бандитами. А во‑вторых, если кому‑нибудь из преступников удастся сбежать, у солдат не будет времени, чтобы это заметить. Меня это пугает больше всего.

– Но Тед считает, что Сейди будет в большей безопасности, если бандиты поймут, что их план сорвался.

– Да, он так считает, но я с ним не согласна.

– Я тоже. В Техасе у рейнджеров существует девиз: «Один рейнджер – одно дело». Другими словами, сколько бы ни было преступников, как бы велика и сложна ни была проблема, ею занимается только один полицейский. Я считаю, что в данной ситуации должно быть то же самое. Нужен только один человек. Я поеду за Сейди, что бы там ни говорил Тед.

– Если учесть, чем ты занимаешься, ты должен знать все о техасских рейнджерах.

– Мне приходилось с некоторыми из них встречаться.

– Я согласна с тем, что лучше тебе поехать за Сейди, чем посылать туда солдат. Но за одним исключением.

– Каким?

– Я поеду с тобой.

– Что?!

– То, что слышал. Я поеду с тобой.

– Рейвен, я ни за что не стану подвергать тебя такой опасности.

– Я все продумала. И так будет лучше всего.

– Ты очень плохо ездишь верхом, да и Тед никогда не согласится на такое.

– Я умею ездить верхом. Может, не так хорошо, как ты, но я смогу не отставать от тебя.

– Ты будешь мне мешать, если дело дойдет до стрельбы. Мне придется оберегать тебя.

– И снова ты ошибаешься. Ты же видел, как я справилась с Хэнком. Я не такая уж и беспомощная, и у тебя уже была возможность в этом убедиться.

– Я не хочу, чтобы ты подвергала себя риску.

– Меня ничто не остановит. Я все равно поеду – с тобой или без тебя. И еще один вопрос: насколько близко ты сможешь подобраться к Сейди?

– Что ты имеешь в виду?

– Когда она видела тебя в последний раз, ты был членом преступной банды. Так что по своей воле она с тобой не пойдет.

– Об этом я как‑то не подумал, но все равно смогу привезти ее обратно.

– С нее уже довольно страхов, Слейт. Она слишком много пережила, и незачем пугать ее еще больше. Если Арн не привезет ее к поезду, я поеду в лагерь. Тебе остается только выяснить, где они ее держат.

– Они все время меняют место стоянки, приближаясь к месту ограбления, но мне неизвестно, где и когда оно произойдет.

– Я думаю, Арн тебе сообщит.

– Я надеюсь, но все же не хочу, чтобы ты была в лагере, когда наступит развязка, Рейвен. Ты не поедешь за Сейди независимо от того, умеешь ли ты ездить верхом или управляться с оружием. Это очень опасно.

– Но я не хочу, чтобы и ты подвергался опасности.

– Это не одно и то же.

– Это почему?

– Ты женщина.

– Ну да, а ты мужчина. Ну и что? Сейди так или иначе надо спасать, и если я поеду, у нее будет больше шансов остаться в живых. Только это имеет значение, и ты прекрасно это знаешь.

Слейт долго молчал.

– Храбрости тебе, конечно, не занимать, – наконец согласился он, – но если ты поедешь, я сойду с ума, думая о том, что с тобой может случиться.

– У тебя не будет времени думать.

Слейт прижал Рейвен к себе и нежно погладил по спине.

– Больше всего мне хотелось бы запереть тебя в башне из слоновой кости, чтобы ты всегда была в безопасности. Но ты же никогда этого не потерпишь, не так ли?

– Нет. Ты же знаешь, Слейт, мы не можем всегда быть и безопасности, как бы мы этого ни хотели. Есть вещи, которые гораздо важней.

– И к ним относится спасение Сейди?

– Правильно.

– Знаю, что очень пожалею об этом, но… ладно, согласен. Если с тобой что‑нибудь случится, я никогда себе этого испрошу.

– Ничего со мной не случится. Беспокоиться надо о Сейди, а не обо мне.

– Знаю. Мы обязательно ее вызволим.

– А бандиты будут наказаны. Ты не жалеешь, что пошел против своей банды?

– Нет. Как я уже тебе говорил, я обычно работаю один. Кроме того, преступники нарушили кодекс чести, существующий на Западе, и похитили двух невинных женщин. Я в долгу перед Сейди, а я всегда расплачиваюсь по долгам.

– Очень хорошо. А теперь, когда мы обо всем договорились, можем идти вниз.

– Ты уверена?

– Нас ждет Тед. Знаешь, мне кажется, что ты ему нравишься.

– Я удивлен. Насколько ему известно, я просто наемник, который умеет хорошо стрелять.

– Возможно, он сумел разглядеть в тебе и другие качества, ускользнувшие от внимания остальных?

– Мне казалось, ты отлично разглядела мои другие качества.

– Перестань. Я вижу, мне никогда не удастся выйти победительницей в этой дискуссии.

– Особенно одетой так, как сейчас.

На Рейвен было длинное блестящее черное платье, весь лиф которого был расшит черными стеклянными бусинками. На обнаженные плечи и руки она накинула прозрачную черную шаль. Платье подчеркивало ее черные, загадочно мерцающие глаза. Светлые волосы были убраны в красивую высокую прическу.

– Тебе не нравится мое платье?

– Оно мне так нравится, что хочется его с тебя сорвать.

– Пока не надо, – улыбнулась она.

Слейт взял ее под руку и повел к двери.

– Трудно поверить, что ты скромная, застенчивая девушка Харви.

– Я думала, что ты считаешь меня маленькой наглой янки с Востока, обожающей деньги…

– Я это говорю, только когда ты меня разозлишь.

Пока они спускались по лестнице, а потом пересекали холл, Рейвен размышляла о том, что бы подумал Слейт, узнав, что она всегда носит при себе золотую монету, которую он дал ей в Топике. Завернутая в носовой платок, она всегда была спрятана в кармашке под платьем возле самого сердца. Это, конечно, было глупо и сентиментально, но она все еще считала монету своим талисманом, приносящим удачу, и поклялась носить ее на себе до тех пор, пока не свершится правосудие над преступниками.

Ночью отель «Монтесума» выглядел еще величественнее, чем днем. Многочисленные люстры сверкали, дамы в вечерних платьях всех цветов и оттенков и джентльмены в черных костюмах прохаживались по огромному холлу, в одном конце которого небольшой оркестр исполнял тихую музыку, а из другого доносились звуки гитары и аккомпанирующего пианино. Слейт и Рейвен пошли на звук гитары, и попали в небольшой зал, украшенный в красных и розовых тонах, где их ждал Тед.

– Добро пожаловать, – приветствовал их Тед вставая. – Я рад, что вы подружились.

– Оказалось, у нас очень много общего, – ответил Слейт. – Ведь всех нас волнует благополучие Сейди Перкинс.

– Вы правы. Я очень благодарен вам за то, что вы согласились нам помочь. Прошу вас, садитесь.

Когда они сели за небольшой столик, им сразу же подали шампанское.

Тед поднял бокал с искрящимся напитком и предложил тост:

– За скорейшее освобождение моей любимой Сейди.

Они чокнулись и выпили.

– Чудесное шампанское, – оценил Слейт.

– Да, не сравнить с тем, что подают в салунах Топики, – добавила Рейвен.

– Выпивка там хоть и попроще, – ухмыльнулся Слейт, – зато действует безотказно.

– Это правда, – рассмеялся Тед. – Вообще‑то мне тамошнее пойло не нравится, но с ног оно действительно сбивает.

На сцену вышел величественный конферансье в черном костюме и поднял руку, требуя тишины.

– Леди и джентльмены, разрешите представить вам блистательную Маргариту!

В зале захлопали, но про себя Рейвен отметила, что мужчина, объявлявший выступления Маргариты в «Серебряной туфельке», понравился ей больше.

Маргарита вышла на сцену под бравурную музыку – как всегда прекрасная и чарующая в своем облегающем красном платье, идеально подчеркивавшем ее изящную фигуру.

Под аккомпанемент пианино она проникновенно исполнила старинную балладу об опасности, которую таит в себе страсть, потом еще одну – о неразделенной любви. Ее взгляд часто останавливался на Слейте и его спутниках.

Рейвен старалась не ревновать к красавице испанке, которую так хвалили в Сан‑Антонио за красоту и талант. Как же Слейту было в нее не влюбиться, особенно когда у них было так много общего – и в характере, и в жизни? Но ведь последние два дня он провел не с Маргаритой, а с ней.

Не означало ли это, что он способен меняться? Что, если он действительно изменился и оборвал все старые связи? Нет, он все еще остается слишком высоким преступником из Техаса, поэтому нет смысла мечтать о постоянных отношениях с ним. Ей надо продолжать дело отца и встать во главе детективного агентства. В ее жизни нет места для такого человека, как Слейт.

Впрочем, ей незачем об этом беспокоиться. Слейт вовсе не собирается становиться другим человеком, так что совершенно естественно, что рядом с ним – Маргарита, независимо от того, где он провел последние два дня. Но как ни старалась она убедить себя в этом, у нее ничего не получалось.

Репертуар Маргариты был тем же, с которым она выступала в Топике, но там грубые ковбои более открыто выражали свое восхищение ее талантом, и Рейвен это почему‑то нравилось больше. Может, она уже начинает привыкать к Дикому Западу, а роскошная «Монтесума» кажется ей слишком благопристойной?

Эта мысль ее несколько озадачила, но, возможно, именно так это и было. Она вдруг поняла, что готова немедленно уйти из отеля, чтобы отправиться спасать Сейди и продолжать искать главаря шайки грабителей и убийц. Она уже многое узнала, но ей нужны еще зацепки. Главным подозреваемым оставался Тед, как бы она ни гнала от себя эту ложь. Он ей нравился, и она постарается доказать, что он невиновен, но если ее подозрения оправдаются, ей придется передать его в руки правосудия.

Между тем Маргарита виртуозно исполнила несколько зажигательных испанских танцев, после чего покинула сцену. Восхищенная публика вызывала ее снова и снова, пока, наконец, не отпустила.

– Я пригласил ее за наш столик, – сказал Тед. – Надеюсь, вы не возражаете?

– Я буду рад познакомиться с ней, – не моргнув глазом ответил Слейт.

Рейвен чуть было не поперхнулась шампанским. Как это гладко у него получилось! Если он действительно работает под прикрытием, ей никогда не удастся это узнать. Может, он вовсе не преступник? Тогда, кто же он на самом деле?

Рейвен тут же одернула себя. Она так размечталась о том, что он не преступник, что готова поверить в небылицы, будто он так же, как и она, выдает себя за другого. Нет, это было бы слишком невероятным совпадением.

– Я тоже хотела бы с ней познакомиться, – так же спокойно сказала Рейвен.

Слейт удивленно поднял бровь, но она лишь улыбнулась и ответ.

Вскоре к ним присоединилась Маргарита. Она сменила свой сценический наряд на простое, но изящное платье цвета лаванды, еще больше подчеркивавшее ее экзотическую внешность. Маргарита выглядела так очаровательно, что Рейвен невольно покосилась на Слейта.

Он тепло приветствовал певицу, ни жестом, ни взглядом не выдав своего давнего знакомства с ней.

– Вы, как всегда, были великолепны, – рассыпался в комплиментах Тед и повернулся к Рейвен и Слейту. – Мисс Маргарита, разрешите познакомить вас с мисс Уэст, девушкой Харви, и Слейтом Слейтоном. Они оба работают в поезде «Монтесума».

– Я рада познакомиться с вами обоими, – невольно пробормотала Маргарита.

Маргарита так же, как и Слейт, сделала вид, что не знакома ни с ним, ни с Рейвен, которая ломала себе голову над тем, в какую игру они все играют. Но возможно, это и к лучшему, что они притворяются, будто встретились впервые. Трудно было бы объяснить, как случилось, что Рейвен познакомилась с Маргаритой в одном из салунов Топики. Ведь это не то место, которое пристало посещать будущей девушке Харви.

Тем не менее, Рейвен беспокоило то, что она оказалась вовлеченной в столь сложную интригу. В который раз ей пришлось напомнить себе, что никому нельзя доверять, даже Слейту, каким бы любящим и заботливым он ни казался. Он только что убежденно продемонстрировал свои незаурядные актерские способности, а его интерес к ней мог оказаться всею лишь уловкой, хотя в это ей трудно было поверить: ведь он хотел ее так же сильно, как она его. Похоже, они оба запутались в каких‑то сложных играх.

– Все готовы к обеду? – улыбаясь, осведомился Тед.

– Я так точно проголодалась, – ответила Маргарита. – Каждый раз после выступления я просто умираю с голоду.

– Тогда вы по достоинству оцените блюда, которые подают в ресторане Харви.

– Я уже целую неделю наслаждаюсь ими и, если не остановлюсь, то скоро не влезу ни в один из своих сценических костюмов.

– Ну, по‑моему, вам это не грозит, моя дорогая, – засмеялся Тед. – Это я рискую своей одеждой. Но давайте не будем об этом думать сейчас. Я тоже страшно голоден.

Они перешли в ресторан, где их усадили за один из лучших столиков. В воздухе витали ароматы изысканных блюд, а девушки Харви в своих скромных черных платьях и белых передниках бесшумно сновали между столиками, обслуживая посетителей.

– Вам, наверное, трудно воспринимать ресторан иначе, чем привычное вам место работы? – спросил Тед у Рейвен.

– Да, мне хочется вскочить, пойти надеть форму и броситься помогать им. Вы себе представить не можете, что происходит в ресторанах Харви в часы пик. Просто удивительно, как быстро нам удается обслужить всех клиентов.

– Мне приходилось это наблюдать, – признался Тед, – и это действительно впечатляет.

Тед настоял на том, чтобы все попробовали свежий черепаховый суп.

– Каждую неделю сюда привозят четыре огромные черепахи, весом двести фунтов каждая, и помещают в небольшой водоем, где они и дожидаются, когда их заберут на кухню. Согласитесь, самое главное в пище – это ее свежесть.

– Свежая зайчатина тоже очень неплоха, – вмешался Слейт. – Как только застрелишь зайца, надо его сразу освежевать и тут же зажарить.

Рейвен пнула его под столом ногой, но он посмотрел на нее с невинным видом.

– Вы правы, Слейт, в прериях очень много всякой живности, – согласился Тед, – но вам придется признать, что там не гуляют двухсотфунтовые черепахи в ожидании, когда их пристрелят, а потом подадут к обеду.

– Признаюсь, не видел ни одной. Во всяком случае, в Техасе.

– Ты уверен? – лукаво спросила Рейвен.

– То, что я их не видел, не означает, что в Техасе их нет, – парировал Слейт.

Все дружно рассмеялись, а Маргарита добавила:

– А в Мексиканском заливе они водятся.

– Все же, – продолжал защищать свою позицию Тед, – в прериях такого кулинарного шедевра не найдешь.

– Определенно. Суп просто восхитителен, – сказала Маргарита. – Я с нетерпением жду, что же нам подадут еще.

Рейвен улыбнулась, но промолчала. Рассказ Теда о черепахах ей не понравился. Эти бедняжки, наверное, очень старые, раз выросли до таких размеров. И так бесславно закончить свою жизнь в кастрюле! Это было как‑то неправильно. Но с другой стороны, их мог съесть в море какой‑нибудь монстр.

Кроме черепахового супа, Тед предложил попробовать еще и стейк из черепахи, но он оказался единственным, кто заказал это блюдо. Слейт потребовал очень большой бифштекс, зажаренный с кровью, Маргарита выбрала вареную рыбу, а Рейвен остановилась на куропатке. В итоге оказалось, что все это было, лишь малой частью обеда из семи перемен блюд, который им подали.

Когда Рейвен решила, что не в силах проглотить больше ни кусочка, наконец, принесли кофе. Она откинулась на спинку стула, чтобы расслабиться, но оказалось, что Тед еще не исчерпал задуманную им программу вечера.

– А теперь пришло время потанцевать, – сказал он.

Ответом ему был дружный стон.

– Но надо же как‑то переварить все это количество пищи, – настаивал он.

– Может, мы почувствуем себя лучше, если завтра все как следует поработаем? – смеясь, предложил Слейт.

Они перешли в бальный зал – еще один шедевр отеля «Монтесума». В сверкающем паркете из палисандрового дерева отражался свет изящных люстр и канделябров. Многочисленные пары вальсировали под звуки небольшого оркестра.

Слейт не колеблясь взял Рейвен за руку, вывел в круг танцующих и, обняв за талию, заскользил по паркету. В первый момент ее охватил восторг оттого, что он обнимает ее, но потом она подумала, что для преступника и простого ковбоя он танцует слишком хорошо. При том, что это был вальс.

Рейвен научилась танцевать в Чикаго в школе для девочек, но применять свои умения на практике ей приходилось крайне редко. Как хорошо, что сейчас она может легко кружиться со Слейтом! Внезапно ей стало все равно, где он учился танцевать, зачем и для чего. Она просто отдалась музыке и этому беззаботному кружению.

Слейт прижал ее к себе покрепче, и она задохнулась от счастья.

– У нас с тобой очень хорошо получается, Рейвен. Похоже, мы неплохо подходим друг другу.

– Мне тоже так кажется, но я не перестаю удивляться, где и зачем преступник выучился танцевать.

– Я же не всегда был преступником, моя мама надеялась, что я стану джентльменом.

– Понятно. Она, наверное, здорово в тебе разочаровалась?

Он замялся, и уже во второй раз Рейвен увидела, как в его глазах промелькнула боль при упоминании о матери. Но он отшутился:

– Только в том, что я не женился.

– А она этого хочет?

– Я могу процитировать ее дословно. Она говорит, что любовь хорошей женщины может вылечить все.

– Даже простуду?

– Это уж точно. У хорошей женщины есть лекарства на все случаи жизни.

– Думаю, что такую женщину тебе придется долго искать.

– Не так уж и долго. – Его глаза стали ярко‑синими.

Рейвен зарделась.

– У меня нет никаких лекарств, Слейт.

– А я ни на что не жалуюсь, так что все в порядке, ведь так?

– Да.

Они улыбнулись друг другу, и он закружил ее по залу. Их тела двигались так, словно были единым целым. Когда музыка смолкла, они присоединились к Теду и Маргарите, сидевшим за маленьким столиком.

– Вы оба замечательно танцуете, – сказала Маргарита, улыбнувшись Рейвен.

– Вы хотите сказать, что я наступал ей на ноги не более десяти раз? – спросил Слейт.

– Верно, – согласился Тед, – но теперь моя очередь доказать, что я не такой уж увалень, каким кажусь.

Они с Маргаритой были замечательной парой. Оба, вероятно, были прирожденными танцорами, от них нельзя было оторвать глаз. Вскоре все танцующие расступились и стали наблюдать за Тедом и Маргаритой, выделывавшими замысловатые па. Они были просто великолепны, а когда остановились, смеясь и тяжело дыша, публика с энтузиазмом зааплодировала им. Маргарита поклонилась, и они вернулись к Слешу и Рейвен.

– Это было чудесно, – искренне восхитилась Рейвен. – Я и не подозревала, что вы так великолепно танцуете, Тед.

– Я обожаю танцевать, хотя мне далеко до такого профессионала, как Маргарита.

– Не верьте ему, – вступилась за него Маргарита. – Он отличный танцор. По‑моему, надо организовать для него турне. Как вы считаете, Слейт?

– Мне эта идея нравится.

– Благодарю вас. Это могло бы быть довольно весело, но боюсь, мне в последнее время очень полюбилась железная дорога, а мое сердце прикипело к Санта‑Фе.

– Ну и зря, – заявила Рейвен. – Сцена потеряла великого исполнителя.

– Вы все очень добры, – с признательностью в голосе сказал Тед, но отвел взгляд, в котором мелькнули печаль и беспокойство. – Сожалею, но мне придется покинуть вас. Наш специальный поезд отправляется завтра на рассвете, и мне необходимо проверить, все ли подготовлено.

Он посмотрел на Рейвен. Она поняла его намек и кивнула: Тед хотел удостовериться в том, что они ничего не забыли сделать, прежде чем поедут спасать Сейди.

Тед положил руку на плечо Слейта и сказал:

– Увидимся с вами утром. Я рад, что вы будете в поезде.

– Спасибо. Обязательно буду утром. – Потом Слейт обернулся к певице. – Мисс Маргарита, я получил редкое удовольствие от встречи с вами.

– Может случиться так, что мы продолжим знакомство. Я буду выступать в других городах штата Нью‑Мексико, когда закончится мой контракт в «Монтесуме».

– Значит, до скорой встречи, – сказал Тед, обращаясь ко всем. – Спасибо за прекрасный вечер.

Глядя ему вслед, Маргарита вздохнула:

– Такой хороший человек и такой печальный.

Рейвен затаила дыхание. Неужели Слейт рассказал Маргарите о Сейди и о том, что они собираются делать? Но если не рассказал – это говорит о многом.

– Может, он потерял большую любовь, – сказал Слейт.

Маргарита взглянула на него, и ее глаза неожиданно наполнились слезами.

– Все может быть. Такое встречается гораздо чаще, чем можно было бы себе представить. – Она встала. – Спокойной ночи. Извините, мне необходимо отдохнуть.

– Мы сказали что‑то, что ее расстроило? – Рейвен удивил внезапный уход Маргариты. Возможно, она поняла, что потеряла Слейта? Или это какая‑то неизвестная ей печальная история?

– Она актриса и очень темпераментна. С ней все будет в порядке, – ответил Слейт, но в его голосе слышалась озабоченность.

– Может, тебе зайти к ней?

Зачем она это сказала? У нее почему‑то не получалось ненавидеть Маргариту. Наоборот, она восхищалась ее талантом и решимостью проехать с концертами одной по городам Запада. Она, конечно, часть времени была со Слейтом. И об ограблениях нельзя забывать. Но было странно думать о Маргарите как о преступнице. А уж слезы в ее глазах были явно неподдельными. Или она просто очень хорошая актриса?

Рейвен уже не знала, что думать, да и все время задавать себе вопросы тоже порядком устала. Ну почему жизнь так сложна? Хочется просто жить и ничего не анализировать.

– Я ей не нужен. Я ее старый друг, а она сильная женщина. Она со всем справится сама.

Рейвен должна была бы прийти в восторг от слов Слейта, по подумала, что он ведет себя довольно бесцеремонно, бросая нуждающуюся в утешении женщину ради другой. Впрочем, и это все могло быть лишь притворством.

– Давай еще немного потанцуем, Рейвен, а потом пойдем наверх и продолжим наш танец в постели.

– Ты уверен, что не нужен Маргарите?

– Поверь, мы ничем не можем ей помочь. Сейчас существуем лишь мы с тобой, и я хочу чувствовать тебя рядом.

Он обнял ее за талию и закружил в танце.

Date: 2015-11-13; view: 266; Нарушение авторских прав