Часть вторая 19 page

Прием был назначен на начало ноября, и Инна решила, что пока не стоит тревожить отца. Если она попросит его отменить прием, то он непременно спросит, в чем причина.

– Да ведь я буду уже не первым из нашего семейства, кто обращается в клинику, – добавил вдруг отец. – Два месяца назад там побывал Никита.

Никита, ее сводный брат, тоже побывал в «Мнемозине»? Инна знала, что пытаться его расспросить о том, что там произошло, пустое дело. Все равно ничего не скажет – такой уж у него характер.

– Но с какой целью? – спросила Инна, вдруг почувствовав тревогу. Визит Никиты в клинику – еще одна часть головоломки.

– Ах, у него же постоянные депрессии и все эти психологические проблемы! – заявил несколько раздраженно Аркадий Петрович. – Точно, теперь я вспомнил! Мне посоветовал отвезти его в «Мнемозину» Григорий Лаврентьевич…

Григорий Лаврентьевич был светилом в области медицины, академиком и лауреатом, хорошим знакомым отца, которому он полностью доверял в вопросах здоровья.

Инна сделала пометку: Григорий Лаврентьевич. Что ж, надо было начать с него. Конечно, могло выясниться, что никакой он не соучастник, а всего лишь невольный передатчик чужих идей. Но если так, то он может сказать, кто навел его на мысль порекомендовать отцу поместить Никиту на лечение в «Мнемозину»…

Прошло еще два дня, и Инна узнала неприятную новость: отец вернулся из холостяцкой московской квартиры в поместье, где его ждала моделька Зоя. Более того, Аркадий Петрович вроде бы даже простил ее и был готов сочетаться с ней браком. Инна не могла поверить, что ее родитель, всемогущий Берберов, оказался таким простаком. Зоя обвела его вокруг пальца, и он ничего и не заметил.

Значит, все‑таки Зоя… Что ж, все было логично! Она стремилась стать женой супербогатого человека, а заодно устранить с дороги его дочь и сына. Цель – полный контроль над холдингом отца. Но, чтобы заполучить полный контроль, требовалось устранить сначала самого отца!

Инне стало страшно, однако она знала: пока Зоя не выйдет замуж за отца, бояться нечего. Только после заключения брака от нее могла исходить опасность. При разводе согласно брачному договору она получала сущие крохи, а вот в том случае, если бы она стала вдовой… Тогда бы она получила все – с учетом, что не имелось других наследников!

И тут Инна поняла, почему Зоя приказала убить Леонида, а не ее. Потому что смерть любимой дочери надолго выбила бы Аркадия Петровича из колеи, быть может, навсегда. И он точно не надумал бы при таких трагических обстоятельствах жениться.

Значит, требовалось убить не Инну, а Леню. Ведь его смерть гарантировала Зое, что Инна не родит вдруг ненужного наследника. Девочка ведь не имела понятия, что Инна была не в состоянии стать матерью – информация об автокатастрофе и ужасных последствиях держалась в секрете.

Да, все сходилось! Непонятно только, для чего в клинику направили Никиту. Быть может, его пытались психологически обработать, но не вышло? Ведь о том, что он потерял память, речи не было. Инна хотела навестить брата и поговорить с ним по душам, несмотря на его трудный характер. Однако он жил в особняке, в котором обитала и Зоя. А с ней Инна хотела встречаться меньше всего.

Тогда она поговорила с ним по телефону. Никита отвечал на ее вопросы односложно, заявив, что не помнит почти ничего из того, что делали с ним в клинике.

– Надо было ложиться в аппарат, похожий на томограф. Они называют его «машиной воспоминаний». Якобы для стимуляции отделов коры головного мозга, ответственных за воспоминания.

Ей так и не удалось ничего из него вытянуть, но внезапно Никита часто задышал и произнес:

– Но я уверен, что они врали. И на самом деле они пытались достичь чего‑то другого. Я много об этом думаю, только у меня в голове все смешалось. И еще эти странные воспоминания и кошмары по ночам… Их раньше не было! Как будто… Как будто они меня ими там заразили!

Инна окаменела, услышав это признание сводного брата. Даниил вел речь о поддельных воспоминаниях, которые можно было имплантировать в головы ничего не подозревающих пациентов.

И одним из таких пациентов был, как она выяснила, ее сводный брат Никита.

– И что это за кошмары? – спросила Инна, чувствуя, что ее сердце стучит как бешеное.

– От них я просыпаюсь в поту… Потому что не могу разобрать, сон это или явь. Мне кажется, что я иду в оружейную комнату, ну, туда, где отец хранит свою дурацкую коллекцию…

Он имел в виду коллекцию нарезного и гладкоствольного оружия, которое Аркадий Петрович собирал в огромных количествах.

– Беру пистолет. Такой темный, матовый, тяжелый. Иду в спальню, где лежат отец и эта Зоя. А потом…

Он смолк, и до Инны донесся приглушенный всхлип.

– А потом я понимаю, что сижу в кресле. Вся одежда у меня в крови. А в руке – окровавленный пистолет. Я сижу перед зеркалом, и передо мной – отражение кровати, на которой лежат… Лежит отец. Только он не спит. Вся кровать в крови, и отец тоже…

Тут Инна услышала командный голос, а потом в трубке раздался неприятный фальцет Зои:

– Это Инна? Твоему брату нужно соблюдать режим! Так что позвони позднее!

И попросту повесила трубку. Инна пыталась дозвониться до брата, но безрезультатно – его мобильный был отключен. Звонить в поместье она не стала, вместо этого она решила поехать туда.

Часы показывали начало одиннадцатого. Пока она доберется до особняка отца, будет около полуночи. А оставаться ночевать под одной крышей с Зоей Инна не намеревалась. Поэтому она позвонила отцу и договорилась о том, что навестит его на следующий день в его офисе. Настало время поведать ему о том, что ей удалось узнать о его любимой Зое.

Неужели она задумала убить отца руками Никиты? А ведь это так просто – при помощи мнемотических трюков обработать психологически лабильного подростка и вложить ему в голову мысль о том, что он должен убить отца. Так Зоя убьет двух зайцев сразу – от этого сравнения Инна поежилась. Во‑первых, избавится от отца. Во‑вторых – от Никиты как возможного наследника.

И тогда останется всего одно препятствие – в лице ее самой, Инны.

Инна продумала разговор с отцом и осталась довольна. Все же он рационально мыслящий человек, она заставит его прислушаться к фактам. Она заснула быстро и без всяких проблем.

Ее разбудил звонок мобильного. Инна посмотрела на часы – стрелки показывали половину четвертого. Она взглянула на дисплей, опасаясь, что это Олег узнал ее новый номер.

Но это был не Олег, а Никита. Инна быстро приняла звонок, и еще до того, как она успела что‑либо сказать, услышала свистящий шепот брата:

– Этот кошмар… Это воспоминание… Оно стало явью! Я сижу в кресле! Весь в крови! И передо мной валяется пистолет! А на кровати… Там тоже везде кровь! Они убиты, они убиты!

Чувствуя, что ее трясет, Инна спросила помертвевшими губами:

– Никита, кто убит?

– Кровь, всюду кровь! – твердил в трубку подросток. – Но я не делал этого… Или сделал, но я не хотел… Поверь мне, я не хотел… Ни за что не хотел…

Связь оборвалась. Инна попыталась дозвониться до брата по мобильному, но результата это не возымело: моментально включался автоответчик. В поместье отца телефон не работал, хотя представить такого Инна себе не могла. К своему мобильному отец тоже не подходил…

Инна решила позвонить в полицию, но потом передумала. Что она скажет: что в поместье одного из самых богатых людей страны произошло… Что произошло? Она ведь толком не знает, что там случилось, и случилось ли вообще. Вдруг Никита просто сошел с ума и принял кошмар за явь?

Поэтому она отправилась в поместье отца. Наплевав на правила дорожного движения, Инна неслась вперед, мечтая только об одном: пусть выяснится, что все это кошмар. Что все это – ужасное недоразумение. Но только не правда…

В том, что случилось что‑то непоправимое, она убедилась, когда подъехала к воротам поместья. Они были открыты, а около дома виднелись несколько полицейских автомобилей с мигающими сиренами.

Инну пытались было не пропустить на территорию поместья, но ее узнал один из высоких чинов – кажется, какой‑то генерал МВД, знавший Аркадия Петровича. Она тотчас потребовала объяснить, что произошло.

Почесав лысину, генерал произнес, избегая смотреть ей в глаза:

– Ваш отец, Инна Аркадьевна… Приношу свои самые искренние соболезнования. Это ужасное, небывалое преступление…

Разговор они вели около входа. Тут Инна заметила Никиту – его выводили сразу несколько полицейских. Взгляд у подростка был отрешенный, одежда вся в крови. Инна метнулась к брату, но генерал мягко, но решительно придержал ее. Инна заметила, как Никиту сажают в полицейский фургон с зарешеченными окнами.

– Что здесь произошло? – прокричала в лицо генерала Инна, и он стал мямлить что‑то насчет трагедии и катастрофы. Тогда Инна просто вбежала в дом и, оттолкнув полицейского, старавшегося ее задержать, устремилась наверх.

Вот и дверь спальни отца, открытая настежь. Эксперты в белых одеждах, занимающиеся сбором улик. А на кровати…

На огромной кровати под балдахином лежали два тела. Вернее, два трупа. Белое белье пропиталось кровью. Инна заметила устремленные в балдахин, полуоткрытые глаза отца, в его груди было не меньше десятка ранений.

А рядом лежала Зоя – обнаженная и тоже мертвая. Ее тело было испещрено пулевыми ранениями. Инна повернулась и увидела, как один из экспертов положил в прозрачный пакет большой матовый пистолет.

В спальню быстрым шагом вошел генерал и по‑отечески обнял Инну.

– Не надо вам на все это свинство смотреть. Я уже тридцать с лишним лет работаю, был верен, что всего навидался, но такого – еще не доводилось.

Он увел Инну из спальни, они вместе спустились на первый этаж, прошли в огромную кухню, где тихо плакала экономка и, дрожа и постоянно сморкаясь, давал показания один из телохранителей отца.

Генерал налил в бокал водки из хрустальной, изукрашенной стразами бутылки, поставил его перед Инной.

– Быстро, одним залпом! Уверю вас, поможет!

Инна сделала как советовал генерал и убедилась – действительно, помогло. Горло продрало, из глаз покатились слезы.

– Не надо было вам, Инна Аркадьевна, подниматься в спальню и смотреть на все это. Потому что так до конца дней своих и не сможете избавиться от этих воспоминаний. И отца своего будете представлять именно таким…

Он сам покосился на початую бутылку эксклюзивной водки, крякнул, но сдержался, пить не стал.

– Еще налить? Не хотите? Ну, и правильно!

– Я хочу знать, что здесь произошло! – заявила Инна, чувствуя, что ее начинает бить дрожь. – И на каком основании вы арестовали моего брата?

– Не арестовали, а пока только задержали, – устало поправил ее генерал. – Но вы правы, арест не за горами. Ваш брат, Инна Аркадьевна, застрелил вашего отца, Аркадия Петровича, и его жену… Прошу прощения, без пяти минут жену, Зою Викторовну…

Инна твердо заявила:

– Не верю! Он ни в кого не стрелял…

И осеклась, вспомнив, о каком ночном кошмаре поведал ей Никита. Неужели он воплотил кошмар в реальность? Осуществил чью‑то злую волю, вложенную ему в голову в клинике «Мнемозина»?

Получается, что все же стрелял? Но даже если это и так, Никита – всего лишь игрушка в руках тех, кто управлял его сознанием и его желаниями.

– Что теперь с ним будет? – спросила Инна, имея в виду сводного брата.

Генерал покачал головой и вздохнул:

– Все улики налицо. Но в любом случае будет иметь место медицинское освидетельствование, и если вашего брата признают вменяемым, то последует судебный процесс. Вы наверняка хотите знать, сколько ему дадут. Зависит от мастерства адвоката. Однако боюсь, что ваш брат больше никогда не выйдет на свободу…

Понизив голос, он доверительным тоном добавил:

– Однако с вашими деньгами и вашими связями, Инна Аркадьевна…. Думаю, можно добиться, чтобы его поместили в особую клинику. И там он сможет без забот жить, причем очень даже неплохо!

Инну же волновал другой вопрос: как доказать невиновность Никиты? Да, не исключено, что именно он спустил курок, однако сделал он это, потому что кто‑то заставил его совершить двойное убийство.

Но в этом‑то и дело – двойное убийство… Она считала, что заказчицей является Зоя. Но ведь она умерла вместе с отцом! Хотя если хорошенько подумать… Если хорошенько подумать, то можно прийти к выводу, что она просто не просчитала все возможные последствия. Вероятно, она хотела, чтобы Никита застрелил только своего отца, а подросток отправил на тот свет и ее тоже.

Как бы то ни было, Зоя умерла. А вместе с ней – и отец. Вдруг Инна ощутила жгучую боль, а перед глазами повисла кровавая пелена. Сначала Леня, теперь отец… Никита тоже выведен из игры. Осталась только она одна. Все закончилось – или все еще продолжается?

– Я могу его увидеть? – спросила она генерала, и он ответил:

– Вообще‑то не положено… Ну хорошо, для вас я сделаю исключение!

Он вышел из кухни и вернулся через минуту, поманив девушку за собой. Они снова оказались во дворе, и генерал проводил ее к полицейскому фургону. Сотрудники с автоматами наперевес открыли его, и Инна забралась в фургон.

Там, на грязной скамейке, сидел скрючившийся Никита. Лицо у него было испуганное, из глаз текли слезы. Инна заметила кровь на его руках и одежде. Да, вне всякого сомнения, ее брат – убийца. Но убийца поневоле. Вернее, по чужой воле и по принуждению.

– Я не делал этого, я не делал, – бормотал он, прижимаясь к Инне. – Они говорят, что я убил папу и ее тоже. Но я этого не делал…

Инна погладила его по вихрастой голове и поцеловала в затылок. Никита поднял на нее глаза и произнес:

– А может быть, сделал? Я ведь не помню… Я спал, а потом вдруг проснулся. Или это был все еще сон, тот самый кошмар, который меня мучил. Я оказался в оружейной комнате, взял пистолет и прошел в спальню отца. Они лежали на кровати. Сначала я выстрелил в нее, а потом в него…

Он заплакал, и Инна снова поцеловала брата. Даже если он и убийца, это ничего не меняет. Потому что кто‑то мерзкий и коварный использовал его в своих целях. Только кто?

Генерал, стоявший около открытой двери фургона, громко кашлянул, явно намекая на то, что свидание пора заканчивать. Инна взяла Никиту за плечи и сказала:

– Я сделаю все, чтобы вытащить тебя отсюда!

Его лицо скривилось, подросток прохныкал:

– Меня заберут в тюрьму? Но ведь там содержат преступников. А я ведь не преступник!

Инна тряхнула его за плечи и строго сказала:

– Не будь нюней, соберись! Нашему отцу это бы не понравилось. Да, какое‑то время тебе придется провести в тюрьме. Но я тебя оттуда вытащу.

– Но когда? – спросил в ужасе брат, и Инна ответила:

– Через несколько дней, самое позднее, через неделю. В конце концов, мы – наследники миллиардов. А это в России что‑то еще да значит!

Генерал снова кашлянул, и Инна выпрыгнула из фургона. До нее донесся плач Никиты, а полицейские быстро закрыли дверцы. Щелкнул замок.

– Я ведь могу положиться на вас? – спросила Инна у генерала. – С Никитой ничего не случится?

Он заверил ее:

– Я лично прослежу, чтобы ему отвели одиночную камеру, причем лучшую. Однако сами понимаете – убийство есть убийство. К тому же двойное и совершенное, по всей видимости, при отягчающих обстоятельствах.

Инна сухо поблагодарила его, а потом вернулась к своему автомобилю. Она в последний раз посмотрела на особняк отца и в этот момент увидела, как судебные медики выносили из дверей носилки, на которых покоилось его тело. Инна отвернулась и рванула обратно в Москву.

Она попала туда, когда туманная заря занималась на сизом небе. По дороге в столицу Инна разработала план. Пока она не узнала, кто стоит за преступлениями, имевшими место в последнее время, она никому не может доверять. Только себе.

Она была у себя в квартире, когда с ней связался Роман Романович. Начальник службы безопасности холдинга был не меньше ее потрясен случившимся. Однако почему‑то Инна ему не верила. Ей показалось, что он разговаривает с ней как с тупой. Наверняка уверен, что теперь, когда его босс приказал долго жить, он сам в два счета справится с его дочкой. Ничего подобного!

Она уселась за письменный стол и, не обращая внимания на усталость, начала рисовать схему и собирать воедино все факты, которые были ей известны. Она игнорировала телефонные звонки, а потом и вовсе выключила телефон. Затем с поста охраны ей доложили, что ее хочет навестить Олег. Его она тоже видеть не пожелала.

Около полудня Инна включила телефон и набрала номер Григория Лаврентьевича, того самого академика и лауреата, который посоветовал отцу обратиться в «Мнемозину». Он, едва заслышав ее голос, сразу же рассыпался в соболезнованиях и заверил, что готов всячески помочь ей.

Он наверняка не ожидал, что Инна поймает его на слове.

– Вы слышали об аресте Никиты, ведь так? И вы его знаете, не так ли? Мне нужно, чтобы вы или кто‑то из ваших приятелей‑врачей вытащил его из‑под ареста и сделал так, чтобы никакого суда не было.

Григорий Лаврентьевич стал охать и ахать, сказал, что это далеко не так просто, однако потом согласился принять Инну вечером у себя в офисе. Она отправилась к нему, намереваясь разузнать, каким же образом он причастен к случившемуся.

Она не ожидала, что академик и лауреат сообщит ей это. Наверняка будет врать, если она спросит напрямую. Поэтому она намеревалась завести разговор о другом.

Григорий Лаврентьевич – полный мужчина с крашеными волосами – принял ее в своем роскошном офисе, расположенном на Патриарших прудах. Он снимал целый старинный особняк.

– Инна, моя дорогая девочка, какой кромешный ужас! – целуя ей руку, произнес этот смешной толстяк, облаченный в старомодный костюм‑тройку с галстуком‑бабочкой.

Он заливался соловьем, твердил о том, что очень ценил ее отца, а Инна смотрела на него и с каждой секундой уверялась, что он врет. Когда они оказались в его кабинете – огромном, уставленном антикварной мебелью, – она опустилась в кресло и произнесла:

– Вы должны мне помочь! Мне и Никите!

Григорий Лаврентьевич осторожно произнес:

– Но что именно вы имеете в виду, моя дорогая девочка?

– Вы ведь знаете историю болезни моего брата! Он находился недавно на излечении в какой‑то клинике, не так ли? Вы должны подтвердить, что Никита невменяем!

Григорий Лаврентьевич заявил:

– Но клиника, в которой находился ваш брат, была не психиатрическая. Он проходил курс так называемой мнемотической гимнастики, направленной на коррекцию функций памяти.

Инна взглянула на него и сказала:

– Понимаете, я ведь готова на все ради своего брата. И я уверена, что всегда можно найти способ доказать, что он не отвечал за себя, когда совершал эти ужасные вещи. Я могу очень хорошо заплатить.

Григорий Лаврентьевич облизнулся и произнес:

– Понимаю… Если пораскинуть мозгами, то всегда можно разработать подходящую стратегию. Однако мне надо посоветоваться с коллегами, на это уйдет какое‑то время…

Он явно не желал обнадеживать ее, поэтому тянул время. Тогда Инна заметила:

– Я слышала, что вы знаете, как можно манипулировать воспоминаниями?

Григорий Лаврентьевич вздрогнул и зачастил:

– Кто вам сказал такое? Нет, это полная чушь! Никакими воспоминаниями манипулировать нельзя! Это все из разряда фантастики!

– Жаль, – ответила Инна, – а то ведь можно было бы изменить воспоминания тех свидетелей, которые находились в особняке в момент убийства. И я готова очень хорошо заплатить за это. Очень хорошо – я ведь унаследовала миллиарды!

Григорий Лаврентьевич явно колебался, и Инна была готова поклясться, что он вот‑вот согласится. Если это произойдет, то она заплатит столько, сколько потребуется, чтобы получить доступ к «Мнемозине» и ее секретам.

Но в последний момент он вдруг произнес:

– Нет, повторяю: все это выдумки. Вынужден разочаровать вас, моя дорогая девочка, но деньги не всегда могут разрешить проблемы…

– Прошу вас, попытайтесь сделать это! Я хочу, чтобы вы сейчас же поговорили с вашими коллегами. Я заплачу любой гонорар! Сделайте это ради меня и в память о моем покойном отце, прошу вас!

После такого патетического обращения Григорию Лаврентьевичу не оставалось ничего иного, как, извинившись, выйти. Он отправился вести переговоры со своими коллегами – или делать вид, что звонит им с мобильного. А Инна осталась в кабинете одна. Именно этого она, собственно, и добивалась.

Ведь внимание Инны с того самого момента, как она оказалась в кабинете, привлек большой алый ноутбук, стоявший на антикварном столе из мореного дуба. Она быстро подошла к нему и, покопавшись в содержимом, обнаружила на жестком диске в «Моих документах» папку под названием «Пациенты».

Она открыла ее, пробежала глазами находившиеся в ней папки и остолбенела. Да, это было то, что ей требовалось. Она открыла одну из папок с файлами, которая была озаглавлена «Берберов». И заметила копию переписки Григория Лаврентьевича с неким Р.Р.

Ее осенило – это же наверняка Роман Романович, начальник службы безопасности отца! Инна пробежала глазами переписку – речь шла о помещении Никиты в клинику. Значит, она была права: Роман Романович – предатель!

Инна ткнула мышкой еще в одну папку, которая почему‑то называлась «Женитьба», но находилась в основной папке под названием «Берберов».

Речь в переписке, копия которой находилась там, шла на этот раз о ней. Григорий Лаврентьевич переписывался с неким типом, который завершал свои послания всего одной буквой – О.

Ей был известен всего один близкий человек, чье имя начиналось на эту букву. Это был Олег!

«Женитьба», как же все очевидно! Конечно, ведь Олег вдруг воспылал к ней неземной страстью, хотя до этого в течение многих лет игнорировал. И даже развелся со своей актриской, предложил ей руку и сердце. Значит, все это был спектакль…

Инна была и так не самого лестного мнения об Олеге, но то, что она нашла в ноутбуке академика и лауреата, буквально убило ее. Итак, Олег тоже предатель…

Она еле успела прыгнуть обратно в кресло, потому что дверь кабинета открылась, и на пороге возник Григорий Лаврентьевич. Он метнулся к ноутбуку, а затем с подозрением уставился на Инну. Девушка похолодела – она что, забыла закрыть какую‑то папку? Ведь если этот тип заподозрит, что она копалась в его компьютере, пытаясь выудить тайны, то живой ей из его офиса не уйти, потому что он отверг ее более чем прозрачный намек, что она готова заплатить какую угодно сумму, дабы спасти Никиту. И это значило, что кто‑то заплатил Григорию Лаврентьевичу еще больше!

– Моя дорогая девочка, я могу подтвердить то, что уже сказал: спасти вашего брата будет очень сложно. Но я, конечно, не брошу вас в беде!

Инна ему не верила – он уже предал ее. Она внимала тому, что он рассказывал, бросая взгляды на ноутбук, в котором содержалась масса важных секретов. И если Григорий Лаврентьевич не хотел делиться ими, то она сделает так, чтобы завладеть всем без его согласия.

Он тепло попрощался с Инной и проводил ее до крыльца. Девушка же была уверена – он сделал это для того, чтобы убедиться, что она точно покинула его офис. Оказавшись на улице, Инна вынула мобильный, включила его и позвонила одной из подруг.

Девушка тотчас принялась выражать соболезнования, но Инна прервала ее:

– Галя, ты ведь помнишь эту историю с фотографиями?

Подруга быстро ответила:

– Ну конечно, но почему ты вдруг завела об этом речь?

Речь шла о попытке шантажа, которую предпринял бывший бойфренд Гали, требовавший от нее круглую сумму в обмен на интимные фотографии, которые он тайком сделал в то время, когда они были вместе.

– Тебе ведь тогда удалось уладить все без проблем. Ты ничего не платила, а флешка с фотографиями все равно оказалась у тебя.

– Инночка, но к чему вспоминать эту дурацкую историю…

– А к тому, Галя, что ты тогда прибегла к услугам профессионального взломщика. А сейчас его помощь требуется мне!

Галя несколько мгновений думала, а потом сказала:

– Учти, Инночка, если что‑нибудь случится – я не в курсе. Я понимаю, это связано со смертью Аркадия Петровича… Но ведь я не могу тебе не помочь! Человек, к которому я обратилась, берет много и исключительно наличными, однако быстро выполняет заказ и умеет держать язык за зубами.

– Дай мне его телефон, – сказала Инна, а Галя ответила:

– У меня его нет, только адрес электронной почты. Надо послать только короткое послание. Указать, что именно требуется изъять. Срок выполнения заказа в днях. Свой телефон. И сумму гонорара, которую ты готова заплатить. Если его все устроит, то он сам объявится.

Через минуту она прислала Инне эсэмэс с адресом электронной почты. Та немедленно вышла в Интернет и набросала послание. Ей было необходимо, чтобы взломщик изъял ноутбук. В течение одного дня. Сколько это могло стоить? Ведь он мог отказаться от заказа, у него могли иметься и другие, более важные, «дела».

Поэтому Инна смело вывела единицу с шестью нулями. И добавила знак доллара. За миллион каждый отложит любой другой заказ и примчится вприпрыжку к столь щедрой клиентке!

Инна отправила короткое послание по известному ей адресу, и мгновенно пришло сообщение, что доставить его невозможно. Инна попыталась отослать его еще три раза и каждый раз получала сообщение, что это невозможно.

Она позвонила подруге, которая сказала:

– Да, со мной тоже такое было. Он вышел на связь примерно через час после того, как я послала сообщение. Он его получил, несмотря на то что электронная почта вернулась. Кажется, он так маскируется…

Инна поехала домой, мобильный лежал на сиденье рядом. Она была готова схватить его в любой момент, как только раздастся звонок. Но взломщик и не думал объявляться.

Она заехала в подземный гараж, припарковала автомобиль и увидела за спиной человека в черном. Инна испугалась – и вдруг поняла, что это Даниил.

Он подал ей руку, украшенную перстнем, и сказал:

– Не стоит бояться. У вас, я слышал, большие проблемы?!

Инна посмотрела на него и заметила:

– Как вы сюда проникли? Здание отлично охраняется!

– Для меня не существует невозможного! – усмехнулся Даниил, и его синие глаза сверкнули. – Операция вошла в решающую стадию.

– Решающая стадия – это смерть моего отца? – воскликнула Инна в сердцах. – Не говорите загадками! Это все устроила Зоя? Но ведь она сама умерла!

Даниил качнул головой и ответил:

– Я же сказал вам, что имя заказчика мне неизвестно. Но мы можем вместе установить его. Для этого вы должны пойти со мной!

Инна усмехнулась:

– Вы приглашаете меня на романтический ужин? Хотя не прошло и суток с момента убийства моего отца?

Даниил нетерпеливо ответил:

– Нет, я предлагаю вам уйти со мной – в вашей квартире опасно оставаться. Вам надо скрыться…

– Думаете, что я снова сяду на ваш мотоцикл и вы увезете меня невесть куда? Нет, я не могу и не хочу! Потому что мой брат в большой опасности!

– Забудьте о брате и подумайте о себе! – отрезал Даниил, протягивая ей руку. – Пойдемте со мной, я вас защищу!

Инна упрямо качнула головой:

– Вы слишком хорошего о себе мнения. С вами я не пойду, потому что у меня имеются собственные планы. Если вам больше нечего мне сказать, то прощайте!

В этот момент запищал ее мобильный, лежавший на сиденье, Инна ринулась к нему и заметила, что ей пришло эсэмэс‑сообщение. Она быстро пробежала его глазами. «Задаток в размере половины указанной суммы. Завтра в полдень. Подробности позднее».

Это был ответ от взломщика! Инна обернулась и заметила, что Даниил исчез. Ну что же, это только к лучшему. Не нужен ей никакой защитник, она и сама отлично сумеет себя защитить!

Инна поднялась к себе в пентхаус и связалась с директором банка, принадлежавшего отцу. Банкир, узнав, что ей нужен миллион долларов наличными, ничуть не смутился, а только деловито поинтересовался:

– Как быстро и в каких купюрах?

– Завтра к девяти утра, в купюрах по сто долларов! – ответила Инна. Директор заверил ее, что это не станет проблемой, и тактично не стал задавать вопросов о том, для чего ей понадобилась такая сумма.

Куда везти полмиллиона, она не знала, однако решила, что это – забота взломщика. Наверняка он найдет способ связаться с ней, чтобы прояснить этот момент.

Вечером ей снова доложили, что Олег хочет увидеться с ней, и на этот раз Инна согласилась принять его. Пока он поднимался в пентхаус, она раздумывала над тем, как себя с ним вести, решила, что надо разыграть роль безутешной дамы, которой необходимо опереться на сильное мужское плечо. Ведь Олег был причастен к тому, что произошло с ее семьей, и только так она могла усыпить его подозрения и в итоге получить доступ к информации.

Олег влетел в холл и остановился. Инна успела отхлестать себя по щекам так, чтобы покатились слезы. Она бросилась к нему и обвила его шею руками.

– Олежек, мне так тебя не хватало! Мне так страшно, так страшно! Извини, что я себя так вела…

Олег стал уверять, что это он должен просить прощения, а не она. Он проглотил наживку, решив, что эта истеричная девица не в состоянии выдержать горе, свалившееся на ее хрупкие плечи.

Слово за словом, они оказались на диване в гостиной. Олег, утешая ее, стал поглаживать ее грудь. Раньше его ласки были для нее райским наслаждением, а теперь превратились в сущую пытку.

Date: 2015-11-13; view: 278; Нарушение авторских прав