Преступления экстремистской направленности 7 page

В последние годы на развитие уголовного законодательства Российской Федерации стали оказывать влияние нормы Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) - России, Китая, Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана, относящиеся к региональному международному праву <1>.

--------------------------------

<1> См.: Взаимодействие международного и сравнительного уголовного права: Учеб. пособие / Науч. ред. Н.Ф. Кузнецова; Отв. ред. В.С. Комиссаров. М.: ИД "Городец", 2009. С. 37.

Так, международно-правовое определение экстремизма дается в п. 3 ч. 1 ст. 1 Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, где указано следующее: "Экстремизм - какое-либо деяние, направленное на насильственный захват власти или насильственное удержание власти, а также на насильственное изменение конституционного строя государства, а равно насильственное посягательство на общественную безопасность, в том числе организация в вышеуказанных целях незаконных вооруженных формирований или участие в них, и преследуемые в уголовном порядке в соответствии с национальным законодательством Сторон" <1>.

--------------------------------

<1> Шанхайская конвенция о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (Шанхай, 15 июня 2001 г.) // СЗ РФ. 2003. N 41. Ст. 3947.

Анализ этого определения позволяет сделать вывод о том, что понятие экстремизма в национальном законодательстве должно включать либо существенные и уникальные признаки, позволяющие выделить соответствующие им уголовно наказуемые деяния, либо (и) содержать указание на конкретные наименования преступлений и (или) статей Особенной части УК РФ.

При этом в ч. 2 ст. 1 Шанхайской конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом подчеркивается, что "настоящая статья не наносит ущерба какому-либо международному договору или какому-либо национальному законодательству Сторон, которые содержат или могут содержать положение о более широком применении терминов, используемых в настоящей статье". То есть в российском законодательстве понятие экстремизма (экстремистской деятельности) может быть более широким по содержанию и объему.

В связи с последним положением позволим себе не согласиться с точкой зрения ученых, считающих, что понятие экстремизма, приводимое в Шанхайской конвенции, указывает на насилие как на основной криминообразующий признак данного явления, без которого состав преступного экстремизма отсутствует <1>. Как было указано ранее, Шанхайская конвенция не ограничивает участвующие в ней страны, в том числе и Россию, в возможности рассматривать экстремизм как более широкое явление, а значит, насилие может и не являться его неотъемлемым криминообразующим признаком.

--------------------------------

<1> См.: Взаимодействие международного и сравнительного уголовного права. С. 37; также см.: Гречухин М.А. Уголовно-правовые проблемы борьбы с организованной экстремистской преступностью // Организованная преступность в XXI веке: проблемы теории и практики: Сб. материалов Междунар. научно-практич. конференции. М.: Международный юридический институт, 2011. С. 449 - 450.

На тридцать втором пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ (Постановление N 32-9 от 14 мая 2009 г.) был принят Модельный закон о противодействии экстремизму <1>, устанавливающий "основные принципы противодействия экстремизму, правовые и организационные основы противодействия экстремистской деятельности, а также ответственность за ее осуществление".

--------------------------------

<1> См.: Информационный бюллетень Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ. 2009. N 44.

Отметим, что в ст. 1 Модельного закона о противодействии экстремизму (далее - Модельный закон) понятия экстремистской деятельности и экстремизма не только не используются как синонимы, но еще и разделены между собой.

Так, под экстремизмом в Модельном законе понимается "посягательство на основы конституционного строя и безопасность государства, а также нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, осуществляемые вследствие отрицания правовых и (или) иных общепринятых норм и правил социального поведения". Экстремистская же деятельность рассматривается в основном за счет определения объема этого понятия, а именно как "деятельность общественного или религиозного объединения, средства массовой информации либо иной организации, физического лица по планированию, организации, подготовке или совершению действий", направленных на совершение деяний, перечисленных в ст. 1 Модельного закона.

Полагаем, что решение о разделении понятий экстремизма и экстремистской деятельности было принято с учетом сходной позиции относительно терроризма и террористической деятельности. Вместе с тем, на наш взгляд, не следует забывать о том, что экстремизм, как, впрочем, и терроризм, представляет собой социально-правовое явление, в котором первооснову составляет именно деятельность, проявляемая в социуме в определенных общественных отношениях. Поэтому экстремизм и экстремистскую деятельность целесообразно рассматривать в качестве синонимичных понятий, что позволит избежать еще большей путаницы в теории и практике противодействия соответствующему явлению. При этом в определении экстремистской деятельности (экстремизма) следует указать как содержание, так и объем данного понятия, а не прибегать к искусственному разделению последнего на две составляющие <1>.

--------------------------------

<1> См.: Борисов С.В. Проблемы формирования международно-правовых понятий экстремизма и преступлений экстремистской направленности // Союз криминалистов и криминологов. 2013. N 2. С. 55.

Модельный закон относит к экстремистской деятельности деяния, имеющие следующую направленность:

- на насильственное изменение основ конституционного строя, нарушение территориальной целостности и суверенитета государства;

- публичное оправдание терроризма или публичные призывы к осуществлению террористической деятельности;

- разжигание социальной, расовой, национальной или религиозной розни;

- пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности человека (социальной группы) по признаку его социальной, расовой, национальной, этнической, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

- нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, этнической, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;

- воспрепятствование осуществлению гражданами их избирательных прав и права на участие в референдуме или нарушение тайны голосования, соединенные с насилием либо угрозой его применения;

- воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, должностных лиц указанных органов, комиссий, объединений или организаций, совершенное с применением насилия либо угрозой его применения, а равно применение насилия либо угроза его применения в отношении близких указанных должностных лиц в целях воспрепятствования законной деятельности этих должностных лиц или принуждения к изменению характера такой деятельности либо из мести за ее осуществление;

- совершение преступлений по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, а также из мести за правомерные действия других лиц, с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение;

- пропаганду и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики либо атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой или символикой до степени смешения;

- публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;

- финансирование указанных деяний либо иное содействие в их организации, подготовке и осуществлении, в том числе путем предоставления финансовых средств, недвижимости, учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной, факсимильной и других видов связи, а также оказания информационных услуг.

Отметим, что изучение данного Модельного закона в целом привело нас к выводу о том, что своеобразным прообразом, основой для него послужил Федеральный закон от 25 июля 2002 г. N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности". При этом, на наш взгляд, при разработке Модельного закона не были учтены многие проблемы национального законодательства и правоприменения, существовавшие на тот момент в России и других странах - участницах СНГ в области противодействия экстремизму. К таким проблемам, в частности, до настоящего времени относится: 1) отсутствие разделения или иного определения соотношения правовых понятий экстремистской деятельности (экстремизма) и терроризма; 2) отсутствие нормативно определенных критериев для отнесения того или иного деяния к экстремистской деятельности (экстремизму), кроме соответствующего перечня действий; 3) включение в данный перечень как уголовно, так и административно наказуемых деяний.

Применительно к уголовной ответственности за преступления экстремистской направленности и иные деяния, относящиеся к экстремизму, на уровне Содружества Независимых Государств действует рекомендательный законодательный акт - Модельный уголовный кодекс <1>, анализ которого приводится в следующем параграфе монографии.

--------------------------------

<1> См.: Модельный уголовный кодекс для государств - участников СНГ: принят Постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ 17 февраля 1996 г. // Приложение к Информационному бюллетеню Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ. 1997. N 10.

§ 4. Сравнительный анализ уголовного законодательства

Российской Федерации и других стран об ответственности за

возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение

человеческого достоинства и иные преступления

экстремистской направленности

Предупреждение преступности, а также борьба с ней в современных условиях требуют осуществления международного сотрудничества в данных сферах правоохранительной деятельности. Наиболее тесно и с большей необходимостью такое сотрудничество должно осуществляться между близлежащими государствами, в данном случае - между бывшими республиками СССР, имеющими сходные исторические и правовые предпосылки для создания единой системы взаимодействия в борьбе с преступностью. Необходимость такого взаимодействия диктуется и современными криминологическими реалиями: рост организованности преступности, приобретение последней транснационального характера, проникновение криминалитета практически во все властные государственные и муниципальные структуры, увеличение числа насильственных и иных противоправных проявлений ксенофобии.

Отметим, что существенным шагом в унификации законодательства государств - участников СНГ стал рассмотренный ранее Модельный закон о противодействии экстремизму от 14 мая 2009 г., однако не все страны, входящие в состав СНГ, равным образом учли положения данного Модельного закона применительно к своему национальному законодательству.

Выделенные обстоятельства подчеркивают актуальность и важность сравнительно-правового анализа действующего на территории стран - участниц Содружества Независимых Государств уголовного законодательства об ответственности за различные виды преступлений. В настоящем параграфе такой анализ проводится через призму уголовной ответственности за преступления экстремистской направленности. Сразу же оговоримся, что словосочетание "преступления экстремистской направленности", впервые появившееся в российской системе права, встречается в законодательстве далеко не всех государств, участвующих (участвовавших) в СНГ. Вместе с тем ни в одной из таких стран не оставлена без внимания необходимость законодательной регламентации противодействия общественно опасным деяниям, совершаемым на почве ненависти либо вражды, а равно в целях возбуждения последних. Поэтому в ходе сравнительно-правового анализа уголовного законодательства государств - участников СНГ за отправные точки сопоставления были выбраны нормы, предусматривающие, во-первых, отягчающие обстоятельства в виде мотивов ненависти либо вражды; во-вторых, ответственность за конкретные деяния, совершаемые по таким мотивам; и, наконец, в-третьих, преступления, связанные с реализацией направленности на возбуждение ненависти либо вражды в других людях, а равно унижение человеческого достоинства по признакам, вызывающим данные ненависть либо вражду <1>.

--------------------------------

<1> В основу сравнительного анализа уголовного законодательства России и стран - участниц СНГ положен следующий источник: Лозовицкая Г.П. Общий сравнительно-правовой комментарий и сравнительные таблицы уголовных кодексов государств - участников Содружества Независимых Государств (СНГ): В 2 ч. / Под ред. П.Г. Пономарева. Саратов: Изд-во Саратовской государственной академии права, 2002. Ч. 2. При этом учтены последующие изменения уголовных кодексов соответствующих государств.

Считаем, что сравнительно-правовой анализ целесообразно начать с рассмотрения положений Модельного уголовного кодекса, т.е. рекомендательного законодательного акта для Содружества Независимых Государств <1>.

--------------------------------

<1> См.: Модельный уголовный кодекс для государств - участников СНГ: принят Постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ 17 февраля 1996 г. // Приложение к Информационному бюллетеню Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ. 1997. N 10.

В п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного уголовного кодекса (далее - Модельный кодекс) в качестве одного из отягчающих обстоятельств (сочетания отягчающих обстоятельств) указывается: "совершение преступления по мотиву национальной, расовой или религиозной вражды, религиозного фанатизма, мести за правомерные действия других лиц, а также с целью облегчить или скрыть другое преступление".

Отметим, что п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ изначально имел следующую редакцию: "совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды, из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение".

Если сопоставить положения п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса и п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ, можно заметить, что вплоть до изменений, внесенных в российское уголовное законодательство Федеральным законом от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ <1>, они во многом совпадали кроме словосочетания "религиозный фанатизм", отсутствующего в УК РФ, и некоторого расширения мотива за счет указания в последнем нормативном правовом акте не только вражды, но и ненависти.

--------------------------------

<1> См.: Федеральный закон от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму" // СЗ РФ. 2007. N 31. Ст. 4008.

Отметим, что в статьях Особенной части Модельного кодекса при описании квалифицирующих признаков словосочетание "религиозный фанатизм" используется лишь один раз (п. "д" ч. 2 ст. 252). Однако данный признак содержится в общем перечне отягчающих обстоятельств и подлежит учету при назначении наказания за различные преступления. Например, если убийство совершено лицом, одновременно проявляющим религиозные вражду и фанатизм, то при назначении ему наказания учитывается не только соответствующий квалифицирующий признак, но и отягчающее обстоятельство. Кроме того, с рассматриваемым отягчающим обстоятельством в статьях Особенной части Модельного кодекса происходят еще две метаморфозы: во-первых, в самостоятельные квалифицирующие признаки выделяются мотив мести за правомерные действия других лиц и намерение облегчить или скрыть другое преступление; во-вторых, при описании мотива наряду с враждой указывается еще и ненависть. Именно такая формулировка воспроизводилась и в статьях Особенной части УК РФ до изменений и дополнений, внесенных в него Федеральным законом от 24 июля 2007 г. N 211-ФЗ.

В Модельном кодексе мотив национальной, расовой либо религиозной ненависти или вражды указывается в качестве квалифицирующего признака таких преступлений, как убийство (п. "м" ч. 2 ст. 111); причинение тяжкого вреда здоровью (п. "м" ч. 2 ст. 119); причинение вреда здоровью средней тяжести (п. "е" ч. 2 ст. 120); истязание (п. "ж" ч. 2 ст. 126); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (ч. 2 ст. 239). В п. "д" ч. 2 ст. 252 Модельного кодекса указывается на совершение умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества по мотивам национальной или расовой вражды либо религиозного фанатизма. По нашему мнению, последнее положение являет собой нарушение принципа системности права, так как выбивается из общей формулировки данного квалифицирующего признака: в нем указывается не на сочетание ненависти и вражды, а только на последний из этих мотивов, выступающий, кроме того, альтернативой религиозному фанатизму, не учитываемому в других статьях Особенной части Модельного кодекса.

Как и в Модельном кодексе, первоначальное содержание п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ относительно мотивов ненависти либо вражды воспроизводилось при изложении квалифицирующих признаков составов определенных преступлений: убийство (п. "л" ч. 2 ст. 105); умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (п. "е" ч. 2 ст. 111); умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (п. "е" ч. 2 ст. 112); истязание (п. "з" ч. 2 ст. 117); надругательство над телами умерших и местами их захоронения (п. "б" ч. 2 ст. 244).

По нашему мнению, российский законодатель справедливо отказался от введения в УК РФ такого оценочного признака, как "религиозный фанатизм". Вместе с тем нами не поддерживается позиция, когда в каком-либо из пунктов в перечне отягчающих обстоятельств искусственно объединяют (а значит, и уравнивают) абсолютно не сходные и не равнозначные, по сути самостоятельные и никак не взаимосвязанные между собой, обстоятельства, примером чему служили п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса, оставшийся неизменным, и п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ, изменивший свою редакцию.

Рассмотренные ранее законодательные изменения существенно затронули редакцию п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ: помимо расширения содержания экстремистских мотивов, в самостоятельное отягчающее обстоятельство было выделено совершение преступления из мести за правомерные действия других лиц, а также с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. "е.1" указанной уголовно-правовой нормы). Кроме того, мотивы ненависти либо вражды дополнительно были введены в ряд статей Особенной части УК РФ: п. "б" ч. 2 ст. 115, п. "б" ч. 2 ст. 116, ч. 2 ст. 119, п. "б" ч. 1 ст. 213 и ч. 2 ст. 214.

Модельный кодекс содержит раздел XIII "Преступления против государственной власти", включающий главу 31 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства", однако ст. 187 "Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды" размещена в главе 23 "Преступления против общественной безопасности" раздела VIII "Преступления против общественной безопасности и здоровья населения" данного рекомендательного акта. Учитывая место данной нормы в структуре Модельного кодекса, можно заключить, что типовым объектом предусмотренного в ней преступления выступают общественная безопасность и здоровье населения, а родовым объектом - общественная безопасность.

В УК РФ ст. 282 о возбуждении ненависти либо вражды изначально расположена в главе 29 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела X "Преступления против государственной власти", т.е. типовым объектом данного преступления выступают общественные отношения, обеспечивающие интересы государственной власти, а родовым объектом - основы конституционного строя и безопасность государства.

Статья 187 Модельного кодекса изложена в следующей редакции:

"Статья 187. Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды

(1) Действия, направленные к возбуждению национальной, расовой или религиозной вражды, унижению национального достоинства, а равно пропаганда исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, если эти действия совершены публично или с использованием средств массовой информации, - преступление средней тяжести.

(2) Действия, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные:

а) с применением насилия или угрозы его применения;

б) с использованием служебного положения;

в) организованной группой, - тяжкое преступление".

Сравнительный анализ ст. 282 УК РФ и ст. 187 Модельного кодекса позволяет выделить следующие их основные отличия:

1) название ст. 282 УК РФ говорит о возбуждении ненависти либо вражды, а также об унижении человеческого достоинства, тогда как название ст. 187 Модельного кодекса - только о возбуждении вражды, причем имеющей национальную, расовую либо религиозную окраску;

2) сопоставление диспозиций ч. 1 ст. 282 УК РФ и ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса приводит к следующим результатам:

- в обоих случаях речь идет об общественно опасных действиях, имеющих определенную направленность, при этом согласно ч. 1 ст. 282 УК РФ такие действия направлены "на" что-либо, а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса - "к" чему-либо;

- в ч. 1 ст. 282 УК РФ направленность действий связана с возбуждением ненависти либо вражды, а также с унижением достоинства человека либо группы лиц, тогда как в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса - с возбуждением вражды, унижением достоинства, а равно пропагандой исключительности граждан;

- согласно ч. 1 ст. 282 УК РФ соответствующие действия осуществляются на основе таких признаков, как пол, раса, национальность, язык, происхождение, отношение к религии, а равно принадлежность к какой-либо социальной группе, а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса говорится о возбуждении трех разновидностей вражды: национальной, расовой или религиозной; унижении одного вида достоинства - национального и пропаганде исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности;

- как в ч. 1 ст. 282 УК РФ, так и в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса в качестве обязательного признака деяния предусмотрено его совершение публично либо с использованием средств массовой информации, однако диспозиция ч. 1 ст. 282 УК РФ в последующем была дополнена указанием еще и на возможное использование информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети Интернет;

3) с учетом санкции ч. 1 ст. 282 УК РФ предусмотренное в ней преступление изначально относилось к категории небольшой тяжести (максимальное наказание - лишение свободы на срок до двух лет), а в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса рекомендуется относить подобное деяние к категории преступлений средней тяжести, т.е. российский законодатель несколько отступил от провозглашаемого в последнее время усиления противодействия всем проявлениям экстремизма, однако в дальнейшем усилил наказание по ч. 1 ст. 282 УК РФ, доведя максимальный срок лишения свободы до четырех лет;

4) квалифицирующие признаки описаны в ч. 2 ст. 282 УК РФ и ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса практически полностью идентично, различаются лишь оттенки такого описания, например в п. "а" ч. 2 ст. 282 УК РФ указывается на совершение деяния с применением насилия или с угрозой его применения, а в п. "а" ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса - на осуществление действий с применением насилия или угрозы его применения; кроме того, ч. 2 ст. 282 УК РФ начинается с фразы "Те же деяния, совершенные...", а ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса - со словосочетания "Действия, предусмотренные частью первой настоящей статьи, совершенные...";

5) санкция ч. 2 ст. 282 УК РФ, предусматривающая в качестве максимального наказания лишение свободы на срок до пяти лет, не соответствует рекомендации, содержащейся в ч. 2 ст. 187 Модельного кодекса, относящей соответствующие действия к категории тяжких преступлений.

Полагаем, что положения ст. 282 УК РФ с течением времени все больше отходят от рекомендаций, содержащихся в ст. 187 Модельного кодекса, причем данную эволюцию нельзя назвать прогрессивной, подтверждением чему служат следующие три обстоятельства.

Во-первых, в ст. 282 УК РФ искусственно объединены два самостоятельных деяния (возбуждение ненависти либо вражды и унижение достоинства), причем последнее из них не может иметь своим основным непосредственным объектом заявленные в названии главы 29 УК РФ основы конституционного строя и безопасность государства.

Во-вторых, в названии ст. 282 УК РФ и в тексте диспозиции ее части первой безосновательно расширен перечень признаков, в связи с которыми возбуждается ненависть либо вражда, ставя под сомнение характер и степень общественной опасности предусмотренных в данной уголовно-правовой норме действий. На наш взгляд, пол, происхождение, язык человека и особенно его принадлежность к какой-либо социальной группе без указания конкретных отличительных признаков последней не могут служить предпосылками для возбуждения в отношении соответствующих индивидов и групп людей ненависти и прежде всего вражды, приводящих к нарушению основ конституционного строя и (или) безопасности государства.

В-третьих, при разработке российского уголовного законодательства необоснованно занизили степень общественной опасности преступлений, предусмотренных ст. 282 УК РФ, что существенно не изменилось и в ходе последующей модернизации данной статьи.

Теперь остановимся на особенностях законодательной регламентации уголовной ответственности за преступления, совершаемые на почве ненависти и (или) вражды, в странах - участницах СНГ.

В ст. 61.1.6 УК Азербайджанской Республики <1> предусмотрено следующее сочетание отягчающих обстоятельств: "совершение преступления по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или фанатизма, из мести за правомерные действия других лиц, с корыстной целью или другими низменными побуждениями, а также скрыть другое преступление или облегчить его совершение". При сравнении данной формулировки со сходным сочетанием отягчающих обстоятельств в Модельном кодексе и УК РФ можно выделить некоторые особенности, имеющиеся в УК Азербайджанской Республики:

1) в п. "е" ч. 1 ст. 63 Модельного кодекса упоминается только религиозный фанатизм, тогда как согласно ст. 61.1.6 УК Азербайджанской Республики фанатизм может иметь не только религиозный, но и национальный либо расовый характер;

2) ст. 61.1.6 УК Азербайджанской Республики дополняет рекомендуемое Модельным кодексом сочетание отягчающих обстоятельств, допустимых в одном пункте статьи, еще и корыстной целью и иными низменными побуждениями, причем, как видно из текста данной уголовно-правовой нормы, азербайджанский законодатель считает термины "цель" и "мотив" синонимами;

3) в отличие от п. "е" ч. 1 ст. 63 УК РФ, соответствующие положения азербайджанского УК более близки рекомендациям Модельного кодекса, однако, как показано ранее, интерпретация последних носит здесь несколько противоречивый характер.

--------------------------------

<1> См.: Уголовный кодекс Азербайджанской Республики. СПб.: Изд-во "Юридический центр "Пресс", 2001.

Рассмотренное отягчающее обстоятельство в УК Азербайджанской Республики используется в качестве квалифицирующего признака только применительно к составу убийства (ст. 120.2.12). Как и в Модельном кодексе, редакция данного квалифицирующего признака сводится к совершению деяния "по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды".

Ответственность за возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды предусмотрена в ст. 283 УК Азербайджанской Республики. Данная статья расположена в главе 31 "Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства" раздела XI "Преступления против государственной власти" и имеет две части, при этом диспозиция первой из них изложена в следующей редакции: "Действия, направленные на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды, унижение национального достоинства, а равно действия, направленные на ограничение прав граждан либо установление превосходства граждан по признаку их национальной или расовой принадлежности, отношения к религии, если эти деяния совершены публично или с использованием средств массовой информации".

По сравнению со ст. 187 Модельного кодекса и ст. 282 УК РФ положения ст. 283 УК Азербайджанской Республики предусматривают более обширное число признаков основного состава рассматриваемого преступления. Вместе с тем азербайджанский законодатель отказался от введения в текст данной нормы указания на пропаганду исключительности граждан по признаку их отношения к религии, национальной или расовой принадлежности, как это сделано в ч. 1 ст. 187 Модельного кодекса. Судя по всему, в диспозиции ч. 1 ст. 283 УК Азербайджанской Республики в качестве альтернативы пропаганде предусмотрены действия, направленные на установление превосходства граждан по тем же признакам.