Глава 12. Предназначение человека и его власть над природой

А. Человек — это удивительный мир!

Стоит иногда отвлечься от суеты будней с их мелкими проблемами и заботами и задуматься о том, что человек -это целый удивительный мир.

И тогда прежде всего приходят на ум благородство, изя щество, красота и пропорциональность идеального челове­ческого тела, которое вдохновенно и неутомимо ваяли скуль­пторы и писали художники, гармоничность которого упор но изучал Леонардо да Винчи.

Но самые замечательные проявления природных данных человека можно увидеть в том, как он использует свой ра­зум, воображение, целеустремленность, организованность в освоении своей планеты, в исследовании ее ресурсов и воз­можностей для создания благоприятных условий жизни и прекрасных вещей. Конечно, человеческое общество знало времена, когда забота о пропитании поглощала все время и силы людей. Но даже в такие, иногда достаточно длитель­ные периоды, люди редко довольствовались узко утилитар­ными вещами. Вновь и вновь человеческий дух воспарял к вершинам поэзии, музыки, живописи, театра, философии Люди устремлялись в новые неизведанные края, испытыва­ли свою ловкость и выносливость в спорте.

Достижения человека за последние полтора века удиви­тельны. Но не следует думать, что люди предшествующих веков были невежественны и тупы. Достаточно посмотреть на поразительные по своей динамичности наскальные изоб­ражения, высеченные древним человеком, чтобы убедиться в обратном.

Строительство пирамид на плато Гиза в Египте, а также колоссальных каменных сооружений на территории Камбод-

жи, Мексики, Перу и Боливии требовало развитых знаний в области математики и архитектуры, опыта гражданского строительства и, как теперь стало понятным, исключитель­но сложных астрономических представлений. А ведь египет­ские пирамиды были построены четыре с половиной тыся­чи лет тому назад (во время правления четвертой династии Древнего Царства около 2680 — 2565 гг. до н. э.).

Разумеется, кривая развития человеческого общества не всегда равномерно шла вверх. Темные века упадка и застоя чередовались с периодами бурного развития цивилизаций. Но, оборачиваясь назад и глядя на историю глазами совре­менного человека, мы можем ясно видеть свидетельства того, что человек — царь на Земле.

По своим физическим данным — по росту, весу, слуху и обонянию — человек уступает многим животным, не говоря уже о том, что он, в отличие от птиц, не умеет летать. Если человека лишить всех атрибутов цивилизации, то он окажет­ся несопоставимо слабее гигантского кальмара или акулы. Тем не менее человек не только придумал, как обуздать и приручить большинство животных, но в последнее время стал стремиться к тому, чтобы сохранить те виды животных, которые он не смог одомашнить.

Однако важнее другое. Львы и жирафы, слоны и кроко­дилы, подобно другим животным и птицам, ведут себя се­годня так же, как они вели себя всегда. Птицы строят удиви­тельные гнезда, некоторые из них могут преодолевать колос­сальные расстояния во время сезонных перелетов. У лету­чих мышей есть что-то вроде радаров, с помощью которых они охотятся. Но все эти сложнейшие способности живот­ных и птиц остаются неизменными. Только человек созна­тельно совершенствует свои технические навыки и способ­ности и стремится к углублению знания об окружающем мире.

Однако еще более удивительно то, что человек за многие века научился использовать силы природы в своих целях. Придумав парус, он использовал силу ветра и волн, чтобы

преодолевать океан. Он заставил работать на себя энергию полезных ископаемых и даже атома. Он научился применять лазерное излучение для проведения тончайших хирургичес­ких операций на глазу. Человек разработал технологию од­новременной передачи множества сигналов, несущих инфор­мацию, а также технологию записи и воспроизведения му­зыки. Он смог преодолеть силу притяжения, которая при­ковывала его к земле, сконструировал и построил летатель­ные аппараты, достиг Луны, оборудовал космические лабо­ратории. Вывел свои космические аппараты на орбиту Зем­ли и, использовав гравитационное поле Земли, придал им импульс для полета на другие планеты. Находясь на Земле, человек может контролировать движение космических ап­паратов вокруг Юпитера. С помощью радиотелескопов, те­лескопов, работающих в видимой части спектра, а также в области рентгеновских, ультрафиолетовых и инфракрасных лучей, он может наблюдать за поведением галактик, находя­щихся на границе Вселенной. Человек разгадал тайну гене­тического кода и начал эксперименты по генной инженерии человека.

Представление о том, что человек — царь земли, — не новость. Оно не является продуктом научно-технического прогресса, произошедшего за последние полтора века. Возьмем, например, такие поэтические строки:

"Господи, Боже наш!

Как величественно имя Твое по всей земле!

Слава Твоя простирается превыше небес! <...>

Когда взираю я на небеса Твои, дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил:

То что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?

Не много Ты умалил его пред ангелами; Славою и честию увенчал его;

Поставил его владыкою над делами рук Твоих;
n Все положил под ноги его:

Ре

овец и волов всех,

и также полевых зверей, птиц небесных и рыб морских,

все преходящее морскими стезями. Господи, Боже наш!

Как величественно имя Твое по всей земле!"

(Пс. 8) Очевидно, что этот гимн написан теистом, а точнее, моно­теистом: стихотворный текст обрамлен рефреном, воспеваю­щим величие Бога, чтобы все жители Земли могли увидеть это величие в сотворенном Им мире. Автор этих строк испол­нен благоговения перед славой Божьей, которое внушает ему осознание его малости: "что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его?" Но он не чувствует рабского страха. Совсем наоборот. Как раз в тот момент, когда можно было бы ожидать, что поэт признается в ощущении собственной ничтожности в сравнении с величи­ем небес, он выражает совершенно другое чувство: полное изумление тем, что Бог, Господин столь величественного мира, не только обращает внимание на такое маленькое су­щество, каким является человек, но и венчает его славой и честью владыки над Своим творением: "Поставил его влады­кою над делами рук Твоих; все положил под ноги его".

Согласно древнееврейской традиции, вначале сотворил Бог мужчину и женщину по Своему образу и подобию как Своих наместников на Земле: "...плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле" (Быт. 1: 28).

Таково было указание человеку, как его понимали древ­ние евреи. Смысл этого указания заключался в том, что тво­рение Божье — это драгоценное достояние, которое нужда­ется в надзоре и опеке, и что человеку не следует возвышать­ся над творением, угнетать его и распоряжаться им как сво­ей собственностью. О роли человека по отношению к творе­нию можно судить по тому, что сказано об этом в Книге Бы­тие. Там ясно говорится, что Господь вырастил сад и посе-

лил в нем человека, чтобы тот его возделывал и хранил (Быт. 2:15). Сад этот ему не принадлежал, он не имел на него бе­зусловного права. Сад, как и весь остальной мир, принадле­жал Богу. Человек был поставлен в нем управителем и хра­нителем, которому, разумеется, не возбранялось наслаждать­ся садом, но которому предписывалось ухаживать за ним для Хозяина. А когда человек ослушался Бога и сделал в саду что-то не так, то был изгнан из него. Таково было предназ­начение человека и ответственность, возлагавшаяся на него согласно этому древнему повествованию.

Давайте теперь перенесемся примерно на пять сотен лет вперед и обратимся к другому лирическому произведению — на сей раз написанному Софоклом, древнегреческим драма­тургом (496 — 406 до н. э.). Одна из его, видимо, самых изве­стных од говорит о том же, о чем говорит древнееврейский поэт:

ХОР

Строфа 1

Много есть чудес на свете, Человек — их всех чудесней. Он зимою через море Правит путь под бурным ветром И плывет, переправляясь По ревущим вкруг волнам. Землю, древнюю богиню, Что в веках неутомима, Год за годом мучит он И с конем своим на поле Всюду борозды ведет.

Антистрофа 1

Муж, на выдумки богатый, Из веревок вьет он сети И, сплетя, добычу ловит: Птиц он ловит неразумных, Рыб морских во влажной бездне,

И стада в лесу дремучем, И зверей в дубравах темных, И коней с косматой гривой Укрощает он, и горных Он быков неутомимых Под свое ведет ярмо.

Строфа 2

Мысли его — они ветра быстрее; Речи своей научился он сам; Грады он строит и стрел избегает, Острых морозов и шумных дождей; Все он умеет; от всякой напасти Верное средство себе он нашел. Знает лекарства он против болезней, Но лишь почует он близость Аида, Как понапрасну на помощь зовет.

Антистрофа 2

Хитрость его и во сне не приснится;

Это искусство толкает его

То ко благим, то к позорным деяньям.

Если почтит он законы страны,

Если в суде его будут решенья

Правыми, как он богами клялся, -

Неколебим его город; но если

Путь его гнусен — ни в сердце мое,

Ни к очагу он допущен не будет^..."1. Софокл жил во времена великого Перикла, по инициати­ве которого был сооружен Парфенон в Афинах. Годы жизни драматурга пришлись на время расцвета Афин как гегемона Афинского морского союза и их расцвета как культурного центра. Выражая дух своей эпохи, Софокл стремился про­славить разум, силу и ловкость человека, которые помогли ему совладать с силами природы и подняться на поразитель­ные высоты славы. Он укротил ветер и научился преодоле­вать моря. Изобрел плуг, чтобы возделывать землю, заставив ее кормить себя. Приручил лошадей. Придумал рыболовные

снасти и приспособления для охоты на птиц и зверей. Защи­тил себя от непогоды. Развил в себе способность к языку и речи, овладел искусством политики и права. Научился бо­роться с болезнями и победил все и вся, кроме смерти.

Правда, Софокл, в отличие от древнееврейского поэта, был политеистом. Поэтому он "клянется богами", земля для него — "древнейшая из богов и богинь". Но интересно в этой оде то, что, завершая прославление человека, он делится сво­ей тревогой и опасениями о некоторых действиях человека:

"Хитрость его и во сне не приснится;

Это искусство толкает его

То ко благим, то к позорным деяньям.

Если почтит он законы страны,

Если в суде его будут решенья

Правыми, как он богами клялся, —

Неколебим его город; но если

Путь его гнусен — ни в сердце мое,

Ни к очагу он допущен не будет...". Конечно, это критическое замечание Софокла было ему необходимо с точки зрения развития драматургического кон­фликта. Однако развивая его, он привлекает наше внимание к серьезной теме, а именно, к тому, что ум и изобретатель­ность человека, с помощью которых ему удалось победить природу, таят в себе опасность. Если человек в своих дей­ствиях не руководствуется глубоким уважением к челове­ческим ценностям и ценностям, данным Богом, то его навы­ки и умения вместо того, чтобы быть средством излечения недугов и достижения социального и экономического рая, могут быть источником глубокого несчастья.

Для того, чтобы понять смысл этого замечания, обратим­ся к другим вопросам.

Б. Что такое человек

Тело, мозг, сознание и личность человека

В связи с постоянно усиливающимся господством чело века над природой неизбежно встают два фундаментальных вопроса:

34i

1. Как человек связан с природой?

2. Что такое сам человек?

Эти вопросы связаны между собой.

Рассмотрим сначала первый вопрос. Не является ли че­ловек в конечном итоге просто частью природы? Или он в каком-то смысле или в какой-то степени независим от при­роды? Покажем на примерах, в чем суть этих вопросов.

Вулкан обладает колоссальной силой и способен опус­тошить все вокруг. Но никто не станет говорить, что вулкан властвует над природой. Мы понимаем, как вулкан действу­ет. И механизмы этого действия являются частью природы. Не имеет смысла говорить о том, что природа имеет власть над природой.

Теперь рассмотрим атомную бомбу. Она также может разрушить все вокруг на много километров. Мы понимаем механизм ее действия, который тоже отчасти принадлежит природе. Но если мы ограничимся рассмотрением этих ме­ханизмов только как природных объектов, будет ли это дос­таточным объяснением? Компоненты бомбы, имеющие при­родное происхождение и предназначенные для того, чтобы в определенный момент взорваться, были собраны в единый механизм человеком. И именно человек однажды нажал на кнопку, которая привела к взрыву бомбы. Как же мы долж­ны рассматривать человека? Тело человека состоит из ато­мов, и в этом смысле его строение подобно строению бомбы. Из атомов же состоит и мозг человека. Разумеется, его тело и мозг имеют намного более сложную организацию, чем вул­кан или бомба. Но допустимо ли считать, что человек имеет власть над природой, если он, в конечном итоге, не что иное, как часть природы, форма природы, несколько более разви­тая, чем вулкан, но все-таки природное существо и ничего более?

Или все-таки люди, по крайней мере, в каком-то отно­шении, являются не просто природными организмами? Яв­ляются ли они в определенном смысле независимыми от природы, так что в конечном итоге говорить о том, что люди

обладают властью над природой, в известной мере соответ­ствует действительности?

Эти вопросы влекут за собой другие: что же все-таки та­кое человек? В чем его подлинная сущность? Является ли он просто телом и мозгом, сложной формой материи и элек­трохимических процессов, то есть просто частью природы, подобной вулкану? Или человек, помимо мозга, наделен со­знанием, которое тесно связано с мозгом, но отличается от него, будучи нематериальным, духом, и в этом смысле и в этой мере не является частью того, что мы обычно называем природой? Если это так, то, конечно, нужно говорить о том, что человек в определенной степени имеет власть над при­родой.

Спор между монистами и дуалистами

Поставленные выше вопросы подвели нас к теме, обсуждавшейся в течение очень долгого времени. Но в настоящий момент колоссальные достижения науки и техники прида­ли этому обсуждению новый импульс. Одним из таких дос­тижений является открытие влияния генов на тело и мозг. Другим — изобретение сложной техники для изучения моз­га и осуществления измерений, связанных с деятельностью разных частей головного мозга. И, наконец, следует отметить разработку мощных компьютеров и роботов, в связи с кото­рой встает интересный вопрос о том, возможно ли, что раз­витие систем искусственного интеллекта в далеком будущем приведет к созданию робота, наделенного сознанием, неотли­чимого от человеческого существа.

Этому спору суждено длиться еще долгое время, посколь­ку нервная система человека, вероятно, представляет собой самую сложную из существующих систем, с ее 100 миллиар­дами нейронов. У каждого из нейронов в свою очередь при­мерно 3000 связей, так что любое человеческое существо имеет порядка 100 триллионов синаптических переключений.

В этом споре участвуют две главные стороны, обе из них представлены несколькими разными позициями. С одной стороны выступают так называемые материалисты, или мо-

нисты. Их основной тезис заключается в том, что существу­ет только одна сущность, то есть мозг, а не две (сознание и мозг). "Мозг" и "сознание" являются для них двумя разны­ми словами, обозначающими одно и то же, или два разных подхода к одной и той же вещи. Но, настаивают они, нет двух сущностей, а только одна. Отсюда название этого подхода — монизм. Он может также называться материализмом или фи-зикализмом, ибо исходит из того, что мозг человека и сам человек состоят просто из физической материи, что не су­ществует такой вещи, как "дух", или "душа", что сознание — это просто состояние атомов и нейронов в головном мозге.

Такой подход является, по своей сути, редукционистс­ким (см. Раздел 2.Б.2), поскольку сводит весь человеческий опыт к электрохимическим процессам в головном мозге, так что рождающаяся у человека мысль — это не что иное, как возбуждение некоторых нейронов головного мозга. "Я люб­лю тебя" эквивалентно "твое присутствие возбуждает интен­сивную активность нейронов в моем мозге".

Оппонентами монистов являются дуалисты, считающие, что человек представляет собой не единую сущность, а двой­ственную. Кроме материала тела и мозга, в нем заключен нематериальный элемент, называемый душой, духом или человеческим "я". Противники этой точки зрения ироничес­ки замечают, что она предполагает веру в deus ex machine² и считают ее явно несостоятельной. Во-первых, потому что наука ничего не может сказать о нематериальных субстан­циях и потому они не существуют; и во-вторых, даже если и существуют, то не влияют на материальный мозг и не могут с ним взаимодействовать³.

Нет нужды подчеркивать, насколько эти вопросы важны для понимания того, что представляет собой каждый из пас как человеческое существо, как личность. Но какими спосо­бами мы будем добиваться решения этих вопросов?

Что нам подсказывает интуиция

Первое, что необходимо отметить в связи с этим вопро­сом, — это чрезвычайную важность нашего непосредствен-

ного опыта (см. выше с. 22-23). В конечном итоге ученые, нейрофизиологи и философы хотят понять, что именно про­исходит, когда человек говорит: "Мне нравится эта книга", или "Я пытаюсь понять эту проблему"; "Я собираюсь завтра сходить к родственникам", или "Я свободен в своем выборе, не так ли?".

Ученый может сделать энцефалограмму деятельности мозга человека, или провести ультразвуковое исследование, или вживить в какой-то отдел мозга электроды и фиксиро­вать работу этого отдела, снимая соответствующие показа­ния приборов. С помощью этих методов он может измерить активность отделов человеческого мозга, которые задейство­ваны в момент измерения и которые отвечают за мыслитель­ную деятельность, за ощущения боли, вкуса или удоволь­ствия. Но при этом он никогда не сумеет узнать, что конк­ретно человек в данный момент обдумывает, что именно ощущает или какое удовольствие испытывает, если испы­туемый не сообщит об этом сам.

Или возьмем, к примеру, исследования памяти. Нейро­хирург, производящий операцию на головном мозге, может активизировать визуальную память пациента, благодаря чему тот вспоминает какой-то эпизод из своего прошлого. Нейрохирург в процессе операции понимает, что визуаль­ная память была активизирована, но, просто наблюдая за деятельностью мозга, он не может сказать, о чем конкретно вспомнил его пациент.

Рассмотрим еще одну ситуацию. Ученый может помес­тить изображение человека перед глазами пациента, пред­варительно обнажив на его черепе участок коры головного мозга, ответственный за зрительные ощущения. Ученый может при этом наблюдать электрохимические процессы в этой части головного мозга. Но он не может сам увидеть миниатюрное изображение лица человека, которое проекти­руется на мозг пациента и поэтому не может точно сказать, что увидел пациент, пока тот не скажет: "Я видел изображе­ние лица человека" или (если эта часть головного мозга по­вреждена) "Я вижу что-то, напоминающее обезьяну".

Каждый из нас живет в потоке ощущений, принятия ре­шений, размышлений, логического анализа проблем, визу­альных образов, сравнения разных вещей, восприятия отно­шений и распознавания намерений и мотивов других людей (неважно, успешного или нет!). И при этом каждый из нас осознает, что это именно он переживает этот опыт, думая, формулируя проблему, принимая решение, развивая абст­рактные идеи, проявляя свободу в выборе того или иного шага.

Более того, каждый скажет: "Я осознаю себя". Если чело­век стучится в дверь и его спрашивают: "Кто там?", то он от­вечает: "Это я". Мы осознаем свое тело как часть самих себя (если, конечно, та часть нашего мозга, которая отвечает за осознание тела, не повреждена). Но если ребенок рождается без ноги, без руки или без глаз, он все равно себя осознает. И если взрослому человеку ампутировали ногу, то он говорит: "Мне ампутировали ногу", а не "Меня ампутировали" или "Мое "я" (self) ампутировали".

Таким образом, ясно, что мы должны начать с того, что­бы принять наши интуитивные представления всерьез. Про­фессор Дж. Серль является монистом-материалистом. Од­нако в своей книге "Сознание, мозг и наука" он говорит: "...Мне кажется, что я осознаю себя... Мы можем открыть для себя множество поразительных вещей, касающихся нас са­мих и своего поведения. Но мы не можем обнаружить, что у нас нет сознания, что в нашем сознании нет субъективных, целеполагающих психических состояний; мы не можем об­наружить и то, что мы... не пытаемся совершать доброволь­ные, свободные, подчиненные определенным целям поступ­ки"⁴.

Вопрос о том, почему Дж. Серль и ученые, придержива­ющиеся сходных убеждений, остаются монистами-материа­листами, даже высказывая столь явно дуалистические мыс­ли, не входит в предмет обсуждения авторов данной книги. Но приведенное выше высказывание Серля убеждает нас в следующем: мы должны принимать наши интуитивные пред-

ставления о самих себе и протекающих в нашем сознании процессах всерьез. Это очень важно.

Редукционисты могут говорить все, что угодно. Но чело­веческий дух никогда не смирится с редукционистским объяснением личности, наделенной самосознанием. Инте­ресно, верят ли в это объяснение сами редукционисты? Их высказывания не всегда свидетельствуют об этом.

Давид Юм (1711 — 1776) был одним из первых филосо­фов, усомнившихся в существовании собственного "я". Так, профессор Рой К. Уизерфорд из Университета Южной Фло­риды говорит, что "самосознание метафизического "я" не ставилось философами под сомнение до тех пор, пока Юм не произнес то, что можно в упрощенном виде выразить в виде утверждения: "Я его не вижу", и оказался прав"⁵.

Юм, сторонник крайнего эмпиризма в философии, счита­ет, что мы не можем знать ничего, кроме наших чувственных впечатлений и "идей", выведенных из наших ощущений. А поскольку, согласно Юму, мы можем иметь только представ­ление о своем "я", он утверждает, что такой вещи как "я" не существует. В своем "Трактате о человеческой природе" он говорит: "Существуют философы, воображающие, будто мы ежеминутно непосредственным образом сознаем то, что на­зываем своим я..?. В то же время, он считает, что "К несчас­тью, все эти положительные утверждения противоположны тому самому опыту, который приводится в качестве их дока­зательства, и у нас нет идеи нашего я, которая бы получалась вышеобъясненным путем. Ибо от какого впечатления могла бы получаться эта идея? Невозможно ответить на указанный вопрос, не впадая в явные противоречия и нелепости..."⁶.

Тем не менее в том же самом "Трактате" он нечаянно бро­сает мысль, которая кажется прямо противоположной дан­ному рассуждению. В главе "О любви к доброй славе" он го­ворит: "Очевидно, что идея или, скорее, впечатление нас са­мих всегда непосредственно налично в нас и что наше созна­ние дает нам такое живое представление о нашей личности, которое ничто не может превзойти в данном отношении"⁷.

Из самой природы нашего "я" как предмета анализа и как переживаемой сущности следует, что невозможно быть по­следовательным редукционистом при ее рассмотрении.

Итак, мы достаточно подробно остановились на том, что нам говорит интуиция.

Теперь послушаем,