Сравнительное исследование внешней политики

Данное исследование стало научной школой, гораздо более широкой и значимой, нежели просто проведение межстрановых сопоставлений. Оно нацеливается на поиск ответов на процессы формирования внешней политики не конкретной страны, а на поиск качества и причинно- следственных уровней — начиная от личности (лидера, главы государст­ва), через малые группы (коллективных руководителей и совещательные органы), организационные структуры (правительство и его аппарат, ве­домства), и до макросоциального уровня (типа общества, международных отношений как сферы приложения внешней политики, миропорядка). В этой связи можно отметить, что если исходить из положения о том, что международные отношения развиваются в соответствии с определенными закономерностями, то поиск аналогий в истории может помочь их вы­явить. История внешней политики государства дает возможность срав­нить его действия в различных ситуациях и выявить их истоки и суть. Исторический принцип лег в основу метода исследования конкретных ситуаций. Американские исследователи Ф. Пирсон и М. Рочестер подчер­кивают, что изучение истории внешних политик США, СССР, Китая и Индии имеет большое практическое значение для нынешнего поколения политиков в выработке и проведении своего курса, помогая решать про­блемы. Сегодня к сравнительным исследованиям прибегают, изучая фундаменталистские организации, этнические конфликты, антиглобалистское движение, экологические структуры и т. д. Отличительной особенностью данного направления является не только объяснение политики конкрет­ного государства в определенных исторических условиях, но и сам фено­мен внешней политики в целом.

Конкретно-политическое наполнение этого понятия — самая очевид­ная ее часть. Оно определяется как выносимыми в сферу внешней поли­тики интересами и подходами именно данного субъекта международных отношений, так и повесткой дня той системы, в которую он вписан. Гео­графические и проблемные направления внешней политики государства задаются его расположением, уровнем экономического и социально- политического развития, масштабами и характером хозяйствования, включения в международную жизнь, конкретными интересами и приори­тетами момента, периода.

Политическая повестка дня системы международных отношений и/или ее региональных частей производна от ведущего для данного мира порядка противоречий и от соперничества держав. Поэтому описание конкретно-политического наполнения внешней политики государств представляет пока абсолютное большинство работ по исследованию данной проблемы. Объясняя внешнюю политику страны через ту или иную сово­купность объективных и субъективных факторов и условий, такие работы не претендуют на теоретическое осмысление внешней политики как яв­ления, однако образуют эмпирическую основу теории внешней политики. Но на ее конкретно-политическое наполнение при всем его практическом значении оказывается как бы плотной оболочкой, способной надежно и долго скрывать иные, глубинные слои содержания внешней политики данного субъекта международных отношений.

Особая роль в теоретико-методологической постановке проблемы изучения и анализа внешней политики принадлежит американскому ис­следователю Дж. Розенау. Во-первых, он предложил общую типологии организации работ по исследованию внешней политики. Во-вторых, была выдвинута идея альтернативности. Выделенные Розенау четыре катего­рии факторов (личность политика, его роль, особенности политико- государственного и общественного устройства и др.) означали фактиче­ски признание четырех уровней детерминации внешней политики. Отны­не конкретная внешняя политика как следствие и результат сложного взаимодействия этих групп между собой не могла более считаться предо­пределенной, единственно возможной, заданной заранее и научно выве­ренной (реалисты и марксисты). Даже у одного и того же государства внешнеполитическое поведение способно колебаться в достаточно широ­ком коридоре альтернатив и, как правило, испытывать при этом шараха­нья. Достаточно вспомнить поведение СССР в конце 30-х гг. XX в., когда присутствовали неясности в отношении проблемы: на чью сторону стать в надвигавшейся Второй мировой войне?

Сравнительное исследование постоянно оппонирует позициям реа­лизма и неореализма, доказывая, что внешняя политика государства есть, по сути, проекция вне противоречий и столкновений в его внутренней сфере, на внутренней для данного государства почве, как например, Мальвинский кризис 1982 г. в отношениях Аргентина — Великобритания. Причиной его явилась внутренняя слабость фашизоидного режима в Ар­гентине, где правящая военная хунта чувствовала сужение социальной базы. Требовался предлог для отвлечения людей от неурядиц, и он был найден. Возник якобы сильный национальный интерес - вернуть острова.

В этой связи российский исследователь Н. Косолапое отмечает, что национальный интерес - идеологическая абстракция или в лучшем — ка­тегория философского, а не политико-прикладного анализа. Соответственно и поведение государства целостно лишь до тex пор, пока за него принимаются явно видимые, внешние формы и признаки, рационализируемые задним числом. Именно так, например, возникли в советской ис­ториографии и пропаганде, равно как и в китайской, легенды о нечелове­ческой прозорливости И. Сталина, Мао Цзедуна, сумевших якобы на 30-40 лет «предвидеть, предусмотреть, спланировать и осуществить». Сегодня эта же линия проводится и в отношении некоторых лидеров стран СНГ и других государствах с авторитарными режимами.

Формирование сравнительных исследований происходило под силь­ным влиянием эйфории от количественных методов, под которыми под­разумевались лишь те, что давно использует ООН в своих ежегодных докладах о развитии человека (количество ВВП, цифровые данные о кон­фликтах и войнах, их распределения по времени, интенсивность, послед­ствия для увеличения числа беженцев, голодных и т. д., качество жизни в разных странах и т. д.). Тем не менее, был дан толчок развитию «идеаль­ных» моделей внешней политики, за которыми стояли такие имена, как Дж. Модельски, К. Дойч. Дж. Розенау и др. Они первыми подняли на щит роль личности лидера во внешней политике, законы бюрократии, перего­ворный процесс и т. д. Эти модели помогли сформироваться ряду направ­лений сравнительного метода, которые уже анализировали реальный внешнеполитический процесс (Г. Аллисон, М. Брешер, М. Гальперин, И. Дестлер, С. Хантингтон, О. Холсти, К. Холсти, К. Уолтц).

В этом плане интерес представляет позиция американского исследо­вателя К. Холсти. Его теория ролей часто воспринимается как своеобраз­ное связующее звено между традиционными и современными парадиг­мами. На самом деле она представляет собой важный инструмент для процесса анализа внешней политики в силу применения исследователь­ских методов и возможности системной связи между характерными чер­тами субъектов, принимающих решения, национальными атрибутами государства и различными типами поведения, определяемыми им как консервативное и конфликтное.

Как мы отмечали выше, этот тезис ранее представлял Розенау в ис­следованиях адаптационных способностей государства к международной среде. Необходимо отметить, что программа исследований проводилась во второй половине 80 - начале 90-х гг. XX в. К. Холсти, С. Уолкером и М. Германом и была известна как «Компаративные исследования нацио­нальных событий» («Comparative Research on Events of Nations (CREON)»). Целью программы было определение основных типов меж­дународных ролей, предпосылок создания их концепции и видов воспри­ятия Теория обогащает традиционные методы важными и неизмеримыми факторами, различного рода трудноуловимыми деталями, ссылками историческими примерами, которые в процессе формулирования и реализации внешней политики воспринимаются как важные зависимые переменные. В этом смысле теория является чем-то вроде «помоста» между неореалистическим и системным подходами. В особенности это происхо­дит оттого, что она может быть рассмотрена как выход (output) внешней политики и вход (input) международной системы. Кроме того, она позволяет воспринимать международную систему как субъект, «распределяю­щий» роли государства в мировой среде. Таким образом, можно согласиться с тем, что теория ролей соединяет в себе опыт этих двух домини­рующих течений, создавая предпосылки для более полной характеристи­ки внешней политики государства.

Теория ролей К. Холсти основана на критериях национальной атри­бутики, которыми располагает государство, и их восприятии в междуна­родной среде. Его критицизм по отношению к традиционным методам вытекает из положения, что последние не в состоянии выразить всю сложность феномена внешней политики и это приводит к ее искаженному восприятию. Аналитик отмечает, что терминами «сателлит», «неприсое­динившееся» или «державу», мы невольно приписываем ему роли, харак­терные для данного класса стран, либо же воспринимаем поведение госу­дарства через призму правил, действующих в этом классе, что не всегда может отвечать истинному положению вещей. В результате описание поведения и его объяснение становятся неточными. Если же мы концен­трируемся на типологии ролей, построенной на восприятии государства и его национальных атрибутов, тогда и анализ его дипломатической и по­литической активности становится более богатым и точным.

В свою очередь, видимые изменения в частоте проявления опреде­ленных ролей или в их содержании, являются для других показателем перемен, происходящих во внутренней структуре государства, субсисте­ме или международной системе. Например, нарастающее в начале 60-х гг. XX в. критическое отношение французского правительства, относительно американского военного присутствия в Европе (особенно атомного) сиг­нализировало о переменах в концепции роли Франции в НАТО как союз­ника США. Видимость протеста России против вступления Польши в НАТО, высказываемая с 1993 г., свидетельствовала о том, что она не на­меревается отказываться от играемой до недавнего времени роли супер­державы, хотя ее возможности не те, что были у СССР.

Используя идею национальных ролей в качестве эмпирического ис­следовательского инструмента внешней политики государства, можно трактовать ее как независимую либо зависимую переменную. В первом случае «роль» становится основной категорией и движущей силой внеш­ней политики. Она находит выражение в программах, конкретных ини­циативах и поведении. Концепция ролей в этом случае выражает систему политических, идеологических и других ценностей, которые отождеств­ляются с конкретным государством. В связи с этим уровень знаний о кон­цепции ролей, играемых государством и формулируемых политиками, позволяет с различной степенью вероятности предсказать его поведение на международной арене. Если роль является неадекватной, степень пре­дикативности может быть разной, как и в ситуации, когда резко меняется среда, в которой данное государство функционирует.

Вместе с тем Дж. Розенау считает, что сравнительное направление еще не является действительно научным, а, скорее, предваряет его. По его мнению, внешнюю политику государства необходимо изучать в более широкой перспективе и с более высокой степенью обобщения.