Молоко, или телят, — это уже наше!»(правовой режим

плодов и доходов от арендованного имущества)

Кому же принадлежал теленок, родившийся у «государ­ственной коровы», взятой напрокат котом Матроскиным?

По общему правилу, все «поступления, полученные в ре­зультате использования имущества (плоды, продукция, дохо­ды), принадлежат лицу, использующему это имущество на законном основании». Иное может быть предусмотрено (1) за­коном, (2) иными правовыми актами или (3) договором об использовании этого имущества[23] (ст. 136 ГК). В том, что теленок — плод коровы, сомнений быть не может; на него, следовательно, в полной мере распространяются цитирован­ные нормы. Исключений из этого правила, которые были бы установлены законами или иными правовыми актами для до­говора проката, нам неизвестно; но существует исключение, установленное для договора аренды — категории родовой по отношению к договору проката. Именно: согласно ч. 2 ст. 606 «плоды, продукция и доходы, полученные арендатором в ре­зультате использования арендованного имущества в соответ­ствии с договором, являются его собственностью». В отличии от общего правила ст. 136 данная норма, являющаяся специ­альной и потому имеющая приоритет над общей, сформули­рована как императивная и, следовательно, не допускающая никаких исключений — ни нормативных, ни договорных. Та­ким образом, по первому впечатлению прав Матроскин: те­ленок взятой напрокат (арендованной) коровы принадлежит арендатору, а не арендодателю — собственнику коровы.

Но вот какой вопрос настораживает. Вспомним, как ге­рои обосновывают свои точки зрения. Шарик: «Корова — государственная, значит и теленок — государственный!». Выше мы видели, что такой вот прямой категорической за­висимости между принадлежностью плодоносящей вещи и приносимых ею плодов в законодательстве не устанавлива­ется. Матроскин: «Корова —государственная, а все, что она дает — молоко или телят — это уже наше! (к Дяде Фёдо­ру): Вот если мы холодильник напрокат берем — он чей? Государственный! А мороз, который он вырабатывает, он чей?». «Мороз наш, — отвечает Дядя Фёдор, — но мы его для мороза и беремі». Неужели же телят, приносимых ко­ровой, можно приравнять к даваемому ею молоку? да ещё и провести аналогию с морозом (холодом), который выра­батывается холодильником? [24] Если аналогия и уместна, то не с телятами, а с молоком: и то и другое суть такие плоды арендованных вещей, ради получения которых и заключа­ются договоры аренды, плоды их обычного использования; теленок же — плод экстраординарный, — такой результат, получение которого в процессе использования арендован­ного имущества договором аренды никак не предусматри­валось. Если бы Матроскин брал бы корову напрокат не ради молока, а именно ради разведения от нее телят, почти наверняка условия договора аренды были бы иными.

Что же получается? А то, что норму ч. 2 ст. 606 ГК нуж­но читать внимательнее: «плоды, продукция и доходы, по­лученные арендатором в результате использования арен­дованного имущества в соответствии с договором, явля­ются его собственностью». Иные доходы, следовательно, яв­ляются собственностью арендодателя. Так что ч. 2 ст. 606 отличается от ст. 136 не только своей императивностью, но и содержанием, ибо 136-я статья ограничения, подобного опи­санному, не знает: важно лишь, чтобы использование иму­щества было основано на законном титуле, а как оно осу­ществляется, это использование — об этом ничего не гово­рится. Этот недостаток с лихвой восполняется ч. 2 ст. 606: корова, взятая напрокат ради молока, должна использовать­ся именно для получения молока, а не для рождения те­лят; если последнее все-таки произошло, то теленок дол­жен быть передан арендатором арендодателю, а в случае отказа от такой передачи — он может быть виндицирован последним.

Так что, как ни странно, но именно Шарик и Дядя Фё­дор показали себя юридически грамотными персонажами, в то время, как понимание законодательства хозяйственным Матроскиным было скорее поверхностным, нежели правиль­ным[25].