Актуальность в истории

Политические обязательства исторической науки находят свое выражение в ее актуальности. Актуальность исторической науки означает се полезность, необ­ходимость для общества, значимость и важность для на­стоящего исторического исследования⁴⁵. Другими сло­вами, она составляет обязательное условие самого функционирования истории как общественной науки, ре­шающей своими средствами выдвигаемые современ­ностью проблемы. Именно связью с современностью, способностью удовлетворительно отвечать на поставлен­ные ею вопросы определяется актуальность историче­ского исследования. Не всякая работа по истории явля­ется актуальной для своего времени, но историческая наука в целом не может не быть актуальной. В против­ном случае ей угрожает утрата социальной значимости, а с ней вместе — и доверия общества. Показательный пример тому — судьбы эрудитской историографии XVII в. Увлечение историей ради нее самой, уход в мелкотемье, игнорирование назревших потребностей времени — все это обусловило утрату внутренней связи эрудитской ис­ториографии с современностью, следствием чего явилось широкое распространение пренебрежительного и прямо презрительного отношения к истории (исторический пирронизм) ⁴⁶.

Актуальность исторической науки находит свое вы­ражение в способности откликаться на запросы самых разных сфер современности, будь это идеология или мо­раль, право или любая другая область настоящего, за­дающая свои вопросы прошлому. Отвечая на них, исто­рия «работает» на современность, и чем эти вопросы важнее, а ответы убедительнее, тем значительнее ее место в жизни общества. Вот почему столь большое значение имеет вопрос о политической актуальности исторической науки, так как именно в сфере политики влияние истории на жизнь является наиболее непосред­ственным и действенным. Не исчерпывая всего содержа­ния проблемы, этот вопрос позволяет особенно рельеф­но представить требования, предъявляемые к нашей науке обществом. Актуальность истории в этом смысле — это ее способность вносить действенный вклад в формулировку, обоснование и проведение определенной политической линии.

Требование актуальности, справедливо предъявляв мое социалистическим обществом к исторической науке не является чем-то чуждым по отношению к ее природе насильственно навязываемым ей извне. Оно обусловливается самим местом, занимаемым историей в обществе. Нормальное функционирование истории в обществе пред­полагает ее социальную активность, направленную на решение стоящих перед ним задач. Именно в этой актив­ности реализуются ее познавательные возможности. Сам(процесс исторического познания, будучи социально обу­словлен и политически ориентирован, предполагает социальную значимость его результатов.

Политическая актуальность исторической науки не является простой суммой, слагаемые которой образует актуальность составляющих ее трудов. Она определяется как по отдельным исследованиям, разрабатывающим наиболее актуальные для данного общества и данного времени проблемы, так и, в особенности, по ее общей направленности, политическим выводам, вытекающим из создаваемого ею образа прошлого. Чем более близким к объективной действительности является этот послед­ний, чем основательнее он разрабатывается, тем полити­чески значимее представляется он для современности. Выработка такого образа прошлого, составляя главную задачу исторической науки, всегда имеет большое поли­тическое значение, будучи предметом особой заботы об­щества.

О том значении, какое придает социалистическое общество созданию политически актуального образа истории, свидетельствует опыт ГДР. Одна из важней­ших задач, вставших после разгрома немецкого мили­таризма и фашизма, заключалась в окончательном прео­долении их идейного наследия. Почетное место в ее решении отводилось молодой марксистской историогра­фии ГДР. В документах Социалистической единой партии Германии настоятельно подчеркивалась острая политическая необходимость создания марксистского образа истории страны как обязательного условия поли­тического перевоспитания немецкого народа, отравлен­ного ядом национализма и шовинизма. Естественно, что такая задача решалась совокупными усилиями всех историков ГДР, независимо от того, какими конкретными разделами прошлого они занимались, ибо только образ всего прошлого может являться убедительным по­литическим аргументом, играть действенную роль в по­литической жизни современности. Успешное решение этой задачи выдвинуло немецкую марксистскую историо­графию на новые рубежи, нашедшие отражение в приня­той IX съездом СЕПГ (1976 г.) программе партии. Но­вая программа ставит перед историками ГДР задачу «эффективно способствовать углублению социалистиче­ского сознания трудящихся» ⁴⁷. Тем самым определяется мерило политической актуальности историографии ГДР па современном этапе развития немецкого социалистиче­ского общества.

Приведенный пример позволяет уточнить понятие ак­туальности в исторической науке. Марксизму чуждо уз­кое понимание этого вопроса, сведение его к решению сиюминутных политических задач. Политически актуаль­ным является всякое исследование, способствующее по­знанию ведущих закономерностей общественного разви­тия. В той мере, в какой оно помогает освещению этих закономерностей оно вносит свой вклад в воссоздание научного образа прошлого, а следовательно, и в обосно­вание соответствующей политической линии, опираю­щейся на данную систему исторических представлений. Отсюда, в частности, следует, что понятия «актуаль­ность» и «злободневность» в истории отнюдь не тождест­венны. Быть актуальным еще не значит просто писать на волнующую современников тему. Политически актуаль­ным является такое исследование, которое своими выво­дами и результатами помогает решать существенно важ­ные для современности проблемы, независимо от того, какой теме они посвящены и в какой области истории выполнены — будь это область международных отноше­ний в послевоенном мире или сфера материальной куль­туры древности. Точно так же степень актуальности темы исторического исследования не измеряется ее хронологи­ческой близостью к современности. Конкретные обстоя­тельства времени могут привлечь стойкий научный и об­щественный интерес к далекому прошлому, а глубина его разработки, талант историка, его изучающего, приво­дят к тому, что это прошлое приобретает острую политическую актуальность, становится предметом оживленной полемики, имеющей ярко выраженную политическую на­правленность. Так, в частности, обстояло дело с дискуссией вокруг проблем общинного землевладения и пере­хода от античности к средним векам в Западной Европе: в буржуазной историографии конца XIX—начала XX вв., когда казалось бы глубокая древность превратилась в сильно действующее политическое оружие реакционной ^j буржуазии в ее борьбе с социалистическим дви­жением⁴⁸.

Этот пример показателен и в другом отношении. Ак­туальность в истории не является абстрактной категори­ей, раз и навсегда присущей определенным историческим явлениям. В процессе исторического познания происхо­дит непрерывное обновление актуальной проблематики. Проблемы, вызывавшие живой общественный интерес в одну эпоху, теряют свою актуальность в другую, и нао­борот. Представляется, например, что в наши дни утрачи­вает былую политическую и идеологическую заострен­ность вопрос о формах землевладения в раннее средневе­ковье, который еще совсем недавно являлся предметом жарких дискуссий в исторической литературе. Новейшие исследования в области общинного землевладения в средние века практически элиминируются от полити­ческих и идеологических выводов, характерных для пред­шествующей литературы⁴⁹. С другой стороны, продолжа­ет сохраняться политическая актуальность проблемы перехода от античности к средним векам. На протяжении всего нынешнего столетия эта проблема привлекает постоянное внимание буржуазной историографии, актуа­лизирующей ее как одну из ключевых проблем, бросаю­щих свет на судьбы «западной цивилизации»⁵⁰.

Очевидно, что во всех случаях актуальность выступа­ет как свойство, которое, не будучи атрибутом данного явления, придается ему современностью. Именно настоя­щее с его проблемами определяет актуальность тех или иных явлений прошлого. Из этого, в частности, следует, что даже в тех случаях, когда одна и та же проблема на протяжении длительного периода сохраняет свою поли­тическую актуальность, в разное время, в зависимости от вопросов, задаваемых современностью, на передний план выдвигаются разные ее грани.

Так обстоит дело с той же проблемой перехода от античности к средним векам. На протяжении двух с по­ловиной столетий она сохраняет для буржуазной исто­риографии свою политическую остроту. Однако доста­точно сравнить ее трактовку, например, во французской историографии XVIII —начала XIX вв., с одной стороны, и в современной буржуазной литературе, с другой, чтобы убедиться, насколько политически по-разному звучала одна и та же проблема в разные исторические эпохи. Если для буржуазной науки XVIII — начала XIX вв. ак­туальность проблемы перехода от античности к средним векам заключалась в обосновании в борьбе с феодаль­ным дворянством исторического права буржуазии на по­литическую власть⁵¹, то в XX в. ситуация изменилась. Первая мировая война и, в особенности, Великая Ок­тябрьская социалистическая революция, положившие на­чало общему кризису капитализма, заставили идеологов буржуазии обратиться к этой проблеме уже под иным углом зрения. Необычайно острую актуальность приоб­рела для них сама эпоха поздней античности, в которой стала усматриваться параллель с кризисным состоянием современной им буржуазной культуры⁵².

Показательно, что эта параллель, сделавшаяся осо­бенно навязчивой после второй мировой войны, стала в конце концов рассматриваться как угроза, способная подорвать веру буржуазного общества в свое настоящее и, особенно, будущее. «Постоянно повторяющееся срав­нение так называемого западного мира с поздней антич­ностью является фальшивым»,— утверждал Г. Геймпель, обрушиваясь на тех «пророков несчастья», кто видел в современном западном обществе «старую, не способ­ную к решениям, усталую культуру»⁵³.

Рассматриваемый пример представляет интерес еще в одном плане. Проблема перехода от античности к сред­ним векам получила достаточно основательное освеще­ние в советской историографии⁵⁴. Однако здесь ее изуче­ние никогда не приобретало такой общественной значи­мости и политической остроты, как в западной литерату­ре. Эта проблема, несомненно, является актуальной и для советской историографии. Однако ее актуальность лежит в иной плоскости. Обращение советских ученых к данной проблеме диктуется в первую очередь ее значимостью для понимания природы социальной революции вообще и революционного характера становления феодального общества, в частности⁵⁵. Конечно, при этом присутствует и стремление показать научную несостоятельность и идейно-политическую направленность буржуазных кон­цепций перехода от античности к средним векам. Но при всем значении этого момента, в первую очередь не он определяет актуальность рассматриваемой проблемы в советской науке, которая, как мы отмечали, скорее ле­жит в историко-социологической плоскости⁵⁶.

Таким образом, в разной системе идейно-теоретиче­ских координат одна и та же проблема в одно и то же время по-разному обнаруживает свою актуальность. Бо­лее того, проблема, актуальная в одном обществе, в то же самое время не является актуальной в другом. Укажем в качестве примера на интенсивное изучение в современ­ной буржуазной литературе личности Гитлера и его ок­ружения, о чем говорилось в первой главе настоящей работы. Эта волна психоанализа, несомненно, актуаль­на для реакционной историографии, стремящейся обелить империализм, снять с него ответственность за пре­ступления фашизма, растворив всю проблему в патоло­гических отклонениях от нормы отдельных личностей. Естественно, что для советской историографии, рассмат­ривающей немецкий фашизм как закономерное порождение германского и международного империализ­ма, не является и не может быть актуальным психоана­литическое изучение его главарей. Оно находит отраже­ние в советской науке лишь постольку, поскольку является показателем определенных негативных тенден­ций в развитии современной буржуазной историографии. Итак, мы можем определить актуальность в истории как свойство прошлого быть полезным в решении насущ­ных проблем, выдвигаемых настоящим. Как видно из приведенных выше примеров, актуализация прошлого отнюдь не всегда помогает его объективному освещению. Там, где к прошлому апеллируют реакционные социаль­но-политические силы, общественная острота интереса к нему оборачивается, как правило, искажением его действительного содержания. Чем актуальнее данная проблема в реакционой историографии, тем более веро­ятным является ее извращенное решение в угоду опре­деленным классовым интересам в настоящем. Только в том случае, если актуальность исторического исследо­вания является выражением заинтересованности в прош­лом передовых общественных сил, она может способст­вовать его объективно-истинному отражению.

В актуальности исторического познания выражается его социальная значимость. Объективно присущая прош­лому способность быть нужным настоящему объясняет природу актуальности в историческом познании. Акту­альность является категорией, неизменно присущей историописанию, именно потому, что в ней находит свое вы­ражение связь времен, в силу которой прошлое присут­ствует в настоящем. Это присутствие и делает историческую науку социально необходимой. Прошлое, герметически отделенное от настоящего или представ­ляющее для него чисто антикварный интерес, не может быть актуальным и, следовательно, общественно значи­мым. Но тем самым актуальность выступает важнейшим критерием, определяющим место нашей науки в обще­стве, ее социальную активность.

Воплощая связь истории с политикой и, более широко, с современностью, категория актуальности предосте­регает вместе с тем против упрощенного толкования этой связи. История не является простой функцией политики, «политикой, обращенной в прошлое». При всем значении взаимодействия истории и политики природа историче­ской науки нацело этой связью не определяется. Отсюда и актуальность ее, как мы видели, не может быть сведена лишь к области политики. Сведение истории к политике не только обедняет природу первой, но и в конечном итоге наносит ущерб последней, что особенно наглядно проявляется в характере взаимоотношений между реак­ционной историографией и ретроградной политикой. «Актуализация» прошлого в таких случаях не только препятствует его подлинно научному познанию, но и, по существу, не достигает тех политических целей, ради которых она предпринимается. Этим, в частности, объяс­няется несостоятельность политической линии, как и по­литических лозунгов, реакционных классов. Как правило, обращение к истории идеологов этих классов преследует узко утилитарные цели и потому лишь дискредитирует се как науку, чем, кстати говоря, во многом и объясняет­ся столь широко сейчас распространенное на Западе пре­небрежительно-нигилистическое отношение к ней.

Чтобы история действительно была фундаментом по­литики, нужно, чтобы она к ней не сводилась. Подлин­ный характер их взаимоотношений определяется как раз тем обстоятельством, что история является наукой. Она имеет свой предмет исследования, свои методы, свои факты, свою внутреннюю логику развития. Как и всякая другая наука, она стремится к раскрытию с по­мощью собственного инструментария объективных зако­номерностей реального мира. Глубина постижения этих закономерностей и обусловливает плодотворность ее влияния на политику. Естественно поэтому, что поли­тика заинтересована не в навязывании истории своих установок, а в максимально объективном изучении прошлого, так как только такое свободное от деформи­рующих вненаучных влияний изучение может быть для нее действительно полезным.