Глава 16. Катай, Телгар‑Вейр, Битра‑холд, Телгар

Катай, Телгар‑Вейр, Битра‑холд, Телгар

П'теро не умер, хотя несколько дней страстно желал умереть. Ему было мучительно стыдно за то, что позволил застать себя врасплох, за то, что подверг опасности М'ленга, за то, что из‑за него пострадали драконы, – а ведь К'вин всех специально предостерег!.. Это было почти невыносимо. Пусть М'ленг и говорил, что П'теро спас ему жизнь – пришлось только зашить плечо, – но сам П'теро знал, что спас он его чисто случайно. Сит'а и Ормонт' пострадали от когтей и клыков напавших зверей, поскольку этих тварей оказалось не так‑то просто утихомирить. Меранат'а получила укус в левую переднюю лапу и царапину на скуле. П'теро не смел посмотреть Зулайе в глаза. Коллит' В'ласта был изранен опаснее всех – нападавшая самка когтями могучих задних лап располосовала переднюю лапу дракона до самых костей. Схватка драконов со львами была яростной, поскольку львы драконов не боялись, к тому же в ней участвовал целый прайд из четырнадцати взрослых животных.

Меранат'а отреагировала на вопль Ормонт'а немедленно – даже не дожидаясь Зулайи. Госпожа Вейра остолбенела – драконы никогда так не поступают. Хотя потом, как рассказывал П'теро Леополь, она даже смеялась, поскольку в тот момент плавала, и, если бы королева выхватила ее из воды мокрую и голую, она оказалась бы в затруднительном положении. Тем не менее она очень быстро последовала за ней вместе с В'ластом, К'вином и другими, ответившими на призыв о помощи.

– Она тоже была немного расстроена, – продолжал Леополь, смакуя рассказ, – поскольку драконы порвали хорошую львиную шкуру в клочья… ну, то, что они не сожрали.

П'теро разинул рот.

– Драконы сожрали львов?

– Почему бы и нет? – усмехнувшись, пожал плечами Леополь. – На драконов набросился целый прайд. Но детенышей драконы не тронули, хотя кое‑кто может подумать, что надо было перебить всех, кого найдут. В'ласт сказал, что Коллит' сказал, будто они очень вкусные, хотя и жесткие. Нажрались от пуза. Но Зулайя и правда хотела бы львиную шкуру себе на кровать.

П'теро содрогнулся. Ему не хотелось когда‑нибудь увидеть что‑либо напоминающее о львах.

– Не видел ты, как тебя сюда принесли, П'теро, – добавил Леополь, показав на комнату, которую отвели для лечения пострадавших всадников. – Чарант' сам нес тебя в передних лапах.

– Да? – Мучения П'теро лишь усилились.

– А бронзовый Квет' О'нея привез М'ленга. Твое крыло помогло доставить назад Ормонт'а и Сит'у. Их как‑то навьючили на Гориант'а и Спелт'а. Знаешь, их здорово помяли.

П'теро кое‑что слышал об этом полете от Ормонт'а который, спасибо ему, не стал упрекать своего всадника – чем еще сильнее его расстроил. Синий был очень благодарен своим друзьям за помощь, поскольку сам за своим всадником присматривать не мог. Все драконы – хотя Леополь этого не рассказывал – без устали убеждали Ормонт'а и Сит'у, что их всадники не умрут.

Вейр на скорую руку разбил лагерь для ухода за ранеными, поскольку некоторых, вроде П'теро и Коллит'а, нельзя было подвергать риску путешествия через Промежуток, пока раны не затянутся. К'вин послал в Форт за Кори, чтобы зашить самые тяжелые раны. Маранис прекрасно разбирался в лечении драконов, но ему нужна была помощь для ухода за ранеными всадниками. Отправили вестников в Телгар‑Вейр, чтобы всех успокоить – поскольку драконы распространили весть о несчастном случае – и взять дополнительное оборудование для долгого пребывания в лагере.

Два молодых всадника совершенно случайно выбрали себе место для отдыха аккурат над логовом львиного прайда. П'теро вообще никогда не слышал слова «лев». И не услышал бы. За встречу со львами он мог поблагодарить Таббермана, поскольку львы и леопарды сбежали именно из Калузы и на воле прекрасно размножились. Они, с превеликим удовольствием сообщил ему Леополь, были в числе животных, с которыми экспериментировал Табберман.

Но П'теро это мало утешало. Чтобы глубокие раны от когтей и клыков могли затянуться, ему приходилось лежать на животе.

Он боялся, что М'ленг его разлюбит, поскольку тело его, изувеченное шрамами, перестанет быть совершенным Правда, М'ленга потряс героизм, с которым П'теро прикрыл его собой, и синий всадник решил не упоминать о том, что это получилось невольно. М'ленг тогда был без сознания, на затылке у него была большая шишка и глубокая ссадина, а потом добавилась рана на плече.

Зулайя прилетела как раз в тот момент, когда П'теро пытался вытащить из плеча М'ленга львиные когти, так что синий всадник не стал опровергать версию госпожи Вейра.

Тиша, пришедшая поутру дать ему сок кошачьей травы, нашла его в слезах, поскольку он был уверен, что теперь стал уродом и навсегда потерял М'ленга.

– Чушь собачья, сынок, – сказала она, гладя его по мокрым волосам и поднося соломинку, торчавшую из стакана с соком кошачьей травы, к его губам. – Он увидит, что тебе пришлось вынести ради его спасения. А все эти шрамы прекрасно зарастут, Кори тебя очень аккуратно заштопал.

Упоминание об искусстве старшего медика чуть не заставило его снова расплакаться. Столько хлопот – и все из‑за него!

– Да, хлопот ты доставил много, но зато ты, парень, взбодрил всех и преподал всем хороший урок.

– Я? – Больше всего П'теро хотелось, чтобы ничего этого не было!

– Во‑первых, драконы перестали считать себя неуязвимыми… они ведь не неуязвимы. Очень хороший урок в преддверии прихода Нитей, смею тебя заверить. Это охладит некоторые горячие головы, которые думают, что им придется всего лишь выдыхать огонь в нужном направлении. С другой стороны, Южный континент показал клыки…

– А Вейр выяснил что‑нибудь насчет личинок? – внезапно спросил П'теро, вспомнив, зачем они вообще прилетали.

Тиша расхохоталась, затем быстро прикрыла рот ладонью, хотя палатка П'теро была в стороне от прочих.

– У тебя хорошая голова, парень, и храброе сердце. Да, размножаются быстрее, чем вся остальная живность.

П'теро потом узнал, что личинки распространились неровной волной еще на несколько километров на запад и юг в направлении Большого Барьерного Хребта. В песчаные почвы Посадочной площадки они продвинулись всего на несколько метров, что не слишком беспокоило агротехников, поскольку в первую очередь им хотелось сохранить пышные травы и леса.

– Значит, поездка прошла не впустую? – сказал П'теро, расслабляясь от действия кошачьей травы.

Тиша еще раз по‑матерински погладила его, укутала мехом и проверила повязки на спине и ногах.

– Ни в коем разе, дорогуша. А теперь – спать. «Как будто после кошачьей травы можно не заснуть», – подумал П'теро и погрузился в сон, забыв о боли.

Раны П'теро поджили достаточно для перелета лишь недели через три. Полевой госпиталь заполучил новых пациентов, поскольку, кроме здоровенных голодных кошек, охранявших свою территорию, Южный континент таил и другие опасности. Многие познакомились с солнечным ударом, кто‑то обгорел на пляже, случались мелкие травмы. Леополь занозил ногу, рана воспалилась, так что ему пришлось лежать под одной кровлей с П'теро, пока гной не вышел.

Тиша и еще одна женщина подхватили лихорадку, и Маранису снова пришлось посылать в Форт за более опытным медиком. Вторая женщина оправилась через несколько дней, а вот Тиша провалялась куда дольше, исходя потом, худея и слабея. Маранис не в шутку беспокоился за нее. К'вин послал в Исту за кораблем, чтобы отправить Тишу на север, поскольку на драконе в таком состоянии перевозить ее было нельзя.

Ее болезнь угнетала всех.

– И не узнаешь порой, насколько любишь человека, – сказала Зулайя, придя проведать выздоравливающих, – пока вдруг он… не покинет тебя.

Ее слова пронзили душу П'теро. И не было рядом Тиши, чтобы утешить его. Но зато в палатку внезапно ворвался М'ленг.

– Как ты можешь так зацикливаться на себе? – напряженным, гневным тоном сказал зеленый всадник.

– Что?

– Тиша заболела не из‑за тебя. Леополь ходил босиком, хотя ему сказали, чтобы не дурил, так что его заноза – тоже не твоя заслуга. Ты не виноват даже в том, что мы высадились именно на ту скалу. Просто не повезло, и я не хочу больше волновать Сит'у с Ормонт'ом. Ты меня слышишь?

П'теро разрыдался. Все верно – М'ленг больше не любит его.

Но тут М'ленг нежно обнял его и прижал к груди, гладя и целуя.

– Не будь ты таким тупым идиотом, ты, тупой идиот! Как я могу не любить тебя?

Потом П'теро не понимал, как он вообще мог усомниться в М'ленге.

Когда пациенты вернулись в Телгар‑Вейр, Тиша уже вновь заправляла нижними пещерами. Хотя одежда теперь болталась на ней, но за время плавания от устья Рубикона она загорела, и вид у нее был совершенно здоровый.

Синие и зеленые всадники крыла навели порядок в вейрах П'теро и М'ленга и обновили их, перекрасив стены и повесив новые занавески. Старые подушки заменили новыми.

– Тиша сказала, что тебе довольно долго придется сидеть на чем‑нибудь помягче, – хихикал в кулак 3'гал – Леди Сальда дала нам перья, собранные в конце Оборота.

Потом любовник 3'гала Т'сен вынул из‑за спины какой‑то предмет. П'теро озадачился. Что‑то вроде подушки с очень длинными ремешками.

– Это еще что?

З'гал расхохотался. Это разозлило Т'сена, который нахмурился и сунул предмет в руки П'теро.

– Да чтобы сидеть, конечно же. Как раз входит между шейными гребнями. Мы проверили.

Запоздало, но горячо, насколько мог, П'теро поблагодарил Т'сена за полезнейший подарок. Не то чтобы у него слишком болели ягодицы, но мускулам спины и ног требовались массаж и упражнения, чтобы вернуть им прежнюю силу. Конечно, М'ленг ухаживал за ним и старательно массировал, но П'теро беспокоился, что не успеет оправиться до начала Падения Нитей. М'ленг отделался куда легче. Он‑то не пропустит и дня.

Для маленькой вечеринки в Вейре в честь возвращения П'теро М'ленг принес вино, печенье и сыр и показал другу плоский пакет. Глаза его сияли, пока П'теро с любопытством разворачивал сверток.

– Иантайн вернулся, знаешь? – сказал М'ленг, затаив дыхание наблюдавший за каждым движением П'теро.

Остальные всадники тоже были заинтригованы, и П'теро понимал, что им не терпится увидеть его реакцию.

Конечно, когда он развернул картину, она оказалась вверх ногами. П'теро перевернул ее и ошеломленно застыл. У него глаза чуть на лоб не вылезли, когда он увидел, что там изображено.

– Но… но… Иантайна же там не было!

– Удачно, правда? – сказал 3'гал. – Он все верно изобразил? М'ленг все рассказывал и рассказывал… П'теро не знал, что и сказать, так он был ошарашен. Он был готов правую руку отдать, чтобы все было именно так! Лев рвал ему спину, М'ленг лежал под ним, другие львы взбирались по склону, и по их позам и мордам явно читались их намерения, в разинутых пастях сверкали клыки, не уступающие драконьим. П'теро защищал любовника. Полуобернувшись, он кулаком замахивался на льва. Оба всадника были полностью одеты, но эта погрешность против истины была сущей мелочью по сравнению со всем остальным.

– П'теро? – взволнованно спросил М'ленг. Синий всадник сглотнул.

– Не знаю, что и сказать!

«А я где?» – поинтересовался Ормонт', очевидно, воспользовавшись глазами всадника. Драконы порой такое могут.

– А вот! – П'теро показал на драконов высоко в небе. Крылья сложены для посадки, когти выпущены, готовые схватить нападающих, глаза полыхают бешеным красным и оранжевым пламенем.

– Конечно, я был без сознания, – говорил М'ленг, – но Сит'а и Ормонт' наверняка именно это и делали. Разве не так? – И он ткнул П'теро в бок.

– Да‑да, – торопливо сказал П'теро. Наверное, так и было, хотя он этого и не видел, поскольку смотрел совсем в другую сторону. – Все произошло так быстро… Но Иантайн… он так сумел все это изобразить – это же просто сверхъестественно! – В его голосе звучало неподдельное восхищение.

– А там, – показал на стену М'ленг, – мы даже крючок приладили, чтобы ты мог ее на стену повесить.

– А может, ты себе ее возьмешь? – с надеждой предложил П'теро.

– А у меня уже есть копия. Иантайн написал две картины, каждому по одной, – сказал М'ленг, горделиво улыбаясь любовнику.

Так что пришлось П'теро повесить злополучное напоминание о худшем дне в его жизни на стену, чтобы видеть ее каждое утро всю оставшуюся жизнь.

– Ты и не знаешь, что это для меня значит, – сказал он, и это тоже было правдой.

Никто не удивился, что он в ту ночь напился в стельку.

«Иантайн прилетает», – сказал своему всаднику Чарант'.

– Меранат'а мне уже говорила, – заявила Зулайя, прежде чем К'вин успел открыть рот. – Он хочет узнать все о нашем путешествии на юг.

– Я думал, он отказался от мысли потренироваться на Первой волне Падений на юге, – сказал К'вин. Он говорил нарочито неуверенно.

Зулайя приложила палец к губам и показала на спящую Меранат'у, дав знак К'вину скрыть свои мысли от

Чарант'а, который был снаружи.

– Меня‑то обманывать не надо, Кев, – погрозила она ему пальцем. – Вы с Б'нуррином в лепешку разобьетесь, чтобы только участвовать в первой встрече с Нитями, даже если первая волна пройдет на юге, где ничто не пострадает. Или, точнее, где спасать нечего и некого.

– Но личинки еще не распространились по всему Южному континенту. Ты же сама знаешь.

– Это совсем другое, чем увидеть Нити впервые за двести лет.

Он ответил на ее задорную улыбку сконфуженной усмешкой.

– Нам не нужно «распалять» драконов и все такое, – сказал он.

– Да, но ведь ты не хочешь, чтобы С'нан пилил тебя до конца дней твоих? А так и будет, если у предводителя Вейра – у тебя – в башке одни заскоки.

К'вин смерил ее долгим взглядом.

– Не говори мне, что тебе по вкусу, что Сараи выведет королевское крыло во время Падения раньше, чем ты.

Зулайя качнулась в кресле, и К'вин понял, что укол достиг цели. Но ей хватило мужества ответить улыбкой.

– Мы даже не знаем, что на уме у Б'нуррина, – сказала она.

У него на уме было именно это. И когда Зулайя и К'вин перечислили ему все проблемы, с которыми они столкнулись в злосчастном путешествии на юг, он только укрепился в своем намерении.

– Во‑первых, – сказал Б'нуррин, также оградив свои мысли от драконов, – мы нигде не будем приземляться. И я не думаю, что туда надо отправляться целыми крыльями, Кев, – быстро добавил он. – Непохоже, что есть смысл сражаться с первым настоящим Падением – чем бы оно ни оказалось…

– Ты надеешься, что С'нан первым не пойдет, – сказала Зулайя, плотоядно усмехаясь.

– Именно, – коротко ответил Б'нуррин. – Откровенно говоря, он меня достал. Не вижу ничего опасного в том, чтобы посмотреть. То есть… – он помолчал, успокаиваясь и глядя в упор в глаза К'вину, – буду откровенен до конца. Боюсь, как бы мне не пришлось менять штаны по десять раз на дню, когда мне придется вести Вейр во время первого Падения.

– Да я сам боюсь, – весело признался К'вин. Краем глаза он заметил выражение удовлетворения, промелькнувшее на лице Зулайи. Наверняка покойный Б'нер никогда такого не говорил…

– И я думаю, что если я хотя бы раз посмотрю на это до того, как полезу в драку очертя голову и ничего не зная…

– Любой, кто не боится Нитей, – полный дурак – вмешалась в разговор Зулайя.

– Это точно, – кивнул ей с усмешкой Б'нуррин. – Ну, так вы летите со мной?

– Ведь если мы оба полетим, то никто потом не будет слишком наезжать на другого? – спросил К'вин глядя в упор на Зулайю.

Б'нуррин поскреб подбородок.

– Да. Я догадываюсь о величине угрозы.

– Мы первые, с кем ты говорил?

Б'нуррин фыркнул.

– Ну, уж к С'нану я точно с этим больше не сунусь, после того как он дважды надавал мне по ушам. Я подумал, что вы согласитесь охотнее, чем Д'миэль, хотя, как вы знаете, М'шалл наверняка тоже полетит. Если с погодой в Форте и Плоскогорье не повезет, то Первое Падение, с которым мы столкнемся, пройдет над Бенденом.

– М'шалл будет посговорчивее, – сказала Зулайя, – хотя он последний, в чьих способностях стоит сомневаться.

– Это верно, – сказал Б'нуррин, заводясь. – Но если так смотреть, старый С'нан встретит Первую волну над Фортом, так что, прежде чем с ним говорить, мы должны сами попробовать. – Предводитель Айген‑Вейра улыбнулся так по‑мальчишески, что даже К'вин хмыкнул.

– Сколько времени между южной Первой волной и нашей? – спросил он. Он с изумлением увидел, что Зулайя разворачивает на столе карту Телгар‑Вейра.

– Недели две, – сказала она.

– Значит, можем слетать, посмотреть и нисколько не подвергнуть опасности готовность наших Вейров, – сказал Б'нуррин.

– Первое вероятное Падение над Фортом – седьмое по всей планете. Четвертое придется на Посадочную площадку, – продолжала Зулайя, пальцем чертя полосы прохождения волн. – Пятая не подойдет, а шестая начнется как раз в устье Райской реки, неподалеку от того места, где мы только что были.

– А первые три? – спросил Б'нуррин, вытягивая шею, чтобы лучше видеть. – О, не так уж хорошо в смысле четких координат, не так ли? – Затем посмотрел прямо в глаза К'вину. – Вы летите со мной?

– Я – да, – решительно сказал К'вин, намеренно не глядя на Зулайю.

– Думаю, я тоже, – сказала она, удивив обоих. И когда они в изумлении воззрились на нее, она добавила: – Королевы летают гораздо ниже, чем остальные крылья. Так что мне легче будет менять штаны, но это не значит, что мне хочется их менять. – И когда они оба с облегчением ей улыбнулись, она спросила: – Значит, и Шанна полетит?

Еще шире расплывшись в улыбке, Б'нуррин сказал:

– Только если полетишь ты.

– Ну, хоть у кого‑то из Айген‑Вейра есть здравый смысл, – сказала Зулайя. – Давай поразмыслим над этой идеей пару деньков. Просто для уверенности.

– А кто про нас узнает, если мы ни словечка не скажем? – спросил Б'нуррин, оглядываясь на спящую Меранат'у.

Поулин взял Джемсона с собой в Битра‑холд. Старейший из лордов до сих пор злился на сына за то, что он участвовал в низложении Чокина. Но он не мог ни в чем упрекнуть сына за руководство холдом в течение двух месяцев своей болезни. Отдых и вправду вернул Джемсону здоровье, хотя терпимости не прибавил.

Перемены в Битре были видны сразу – с той минуты, как Магрит' опустился во дворе и Вергерин торопливо вышел им навстречу, чтобы поприветствовать гостей. Он был наготове.

С'нан настаивал на том, чтобы ему позволили сопровождать двоих лордов‑холдеров, поскольку он, как и Джемсон, был просто ошарашен скоростью, с которой провели процедуру низложения.

– Ничего себе! – воскликнул предводитель Форт‑Вейра, глядя по сторонам. Магрит' тоже озирался, и Поулин с трудом подавил улыбку, поскольку дракон смотрел в одну сторону, а его всадник – прямо в противоположную.

Двор был чист и опрятен, снег выметен, щели между булыжниками заделаны свежим цементом. Вдоль дороги уже не росли кусты и сорные деревья. Ряды строений.вдоль дороги были покрыты новыми слюдяными крышами, трубы отремонтированы, металлические ставни покрашены заново, и все явно было в прекрасном рабочем состоянии. Хотя некоторые из верхних окон холда были накрепко закрыты ставнями, фасад уже не оплетали засохшие виноградные лозы. Солнце отражалось от солнечных панелей, почищенных и отремонтированных.

Под крышей недавно построенного склада были сложены контейнеры для ашенотри, так чтобы их было удобно брать. По стенам на штырях были аккуратно развешаны шланги и насосы. Кальви говорил Поулину, что его в первую же неделю правления Вергерина попросили поставить в Битру все надлежащее. А неделю спустя он отправил лучших своих учителей провести инструктаж по использованию инвентаря и уходу за ним.

Вергерин был одет нарядно, его брюки и куртка были сшиты из прочного материала. По всей видимости, перед приездом гостей он работал. Он сердечно приветствовал Поулина и вежливо представился Джемсону, который ответил ему довольно холодно.

– Вы много сделали с тех пор, как возглавили холд, Вергерин, – сказал Поулин, давая ему понять, что общественное мнение – на его стороне. – Честно говоря, я и не думал, что такое возможно.

– Ну, – усмехнулся Вергерин как мог обаятельнее, – я нашел‑таки сокровищницу Чокина, так что смог нанять мастеров. Даже ближайшие холдеры никак ко мне не привыкнут и… мнутся.

– Скорее, боятся, – сухо ответил Поулин.

– Да уж… но я делаю, что могу, снабжая их материалами, чтобы они сами провели у себя ремонт. Холд в жутком состоянии, сами знаете.

Джемсон что‑то проворчал, но у него глаза на лоб полезли, когда он увидел порядок и чистоту в первой гостиной. С'нан одобрительно хрюкнул и даже провел пальцами по широкому столу с красивым зимним букетом из ягод и листьев. Слуга в новенькой ливрее, на которой еще виднелись слежавшиеся складки, спешил через гостиную с большим подносом.

– У меня в кабинете очень уютно, – сказал Вергерин и знаком пригласил их войти.

Поулин отметил, что тяжелые деревянные двери блестят от масла, а бронзовые части ярко отполированы. Интерьер полностью изменился. Теперь там стояли столы, стеллажи и книжные шкафы. К внутренней деревянной стене была прикреплена масштабная карта Битра‑холда, под ней – карта Северного континента и, как ни странно, долины Стенг. Неужто Вергерин намерен вновь открыть там шахты? В очаге полыхал огонь, три мягких кресла уютно расположились рядом, а низенький столик явно ждал подноса. В полированных металлических вазах на подоконнике в глубоком оконном проеме стояли ветки с ярко‑оранжевыми ягодами и вечнозеленые растения – комната при Вергерине изменилась до неузнаваемости.

– Вот кла, отличный бульон – рекомендую, и вино, подогретое до комнатной температуры. – Вергерин жестом пригласил гостей садиться.

– У вас и повар новый, Вергерин? – спросил Поулин и показал на дымящийся кувшинчик. Вергерин усмехнулся. – Я тогда попробую бульон.

Джемсон тоже не отказался, но С'нан пожелал кла.

– Помните заднюю лестницу, Поулин? – сказал Вергерин, тоже взяв горшочек с бульоном и пододвигая себе простое кресло.

– Помню. Неужто там и были деньги?

– Да, в одной из ступеней. – Вергерин хмыкнул. – Чокин, наверное, забыл, что я знаю об этом тайнике. Это оказалось неоценимой поддержкой – я и незаконные налоги людям вернул, и запасов прикупил. Чокин только одну вещь делал как надо – вел записи. И я точно знаю, сколько он вытряс из своих людей.

Джемсон осторожно прокашлялся.

– Да, именно так, лорд Джемсон, – сказал Вергерин. – У них в кладовках запасов на зиму не хватит, что уж говорить о подготовке к Прохождению. Я до сих пор выгребаю лишнее из закромов Чокина. – Он невесело рассмеялся. – Чокин все пятьдесят лет Прохождения мог бы просидеть, не вылезая из холда, на своих запасах. А вот его люди и года не протянули бы, кроме тех, кто сумел сохранить что‑то для посева. Битру построили уже после окончания Первого Прохождения, тут гидропонных навесов нет, хотя контейнеры внизу есть.

Джемсон снова хрюкнул.

– А игры? Вы их прикрыли?

– И тут, и везде, – сказал Вергерин. чуть покраснев – Я не прикасался к костям или картам с той самой приснопамятной игры с Чокином.

– А его игроки?

Вергерин мрачно усмехнулся.

– У них был выбор – подписать со мной новый контракт, поскольку старый я учитывать не стану, или идти на все четыре стороны. Мало кто ушел.

С'нан выдавил хриплый смешок.

– А кто бы ушел, рискуя оказаться под открытым небом во время Падения? Вы верно поступили, Вергерин. – Он согласно кивнул.

– У вас появился второй шанс, Вергерин, – наставительно поднял палец Джемсон. – Постарайтесь не упустить такую удачу. – Он допил бульон и встал. – С вашего позволения мы отправимся на краткую инспекцию холдов.

– Конечно. – Вергерин торопливо встал, отодвигая кресло. – Верхом…

– Нет‑нет, – отмахнулся Джемсон. – Не надо нас сопровождать. Лучше, если мы будем одни.

– Джемсон! – начал Поулин, поскольку лорд Плоскогорья повел себя на редкость невежливо.

– Конечно, как пожелаете. – Вергерин знаком попросил их остановиться у карты и показал направления. – Мы сумели провести неотложный ремонт всех холдов, не слишком далеко отстоящих от главных дорог. А вот этим, в горах, придется подождать помощи. Не могу злоупотреблять щедростью Бенден‑Вейра, хотя М'шалл куда более отзывчив, чем я думал.

– Эта отзывчивость ему выгодна, – жестко сказал С'нан, не упустив возможности уколоть предводителя Вейра.

Джемсон открыл было дверь в холл и резко остановился, увидев противоположную стену, так что Поулин чуть не врезался в него. Джемсон пробормотал что невнятное и, ткнув в стену, обернулся к Вергерину.

– Какого черта вы повесили этот портрет здесь? – спросил он, кипя от ярости.

Поулин и С'нан заглянули в проем, и Поулин не сумел удержаться от смеха.

– Когда же Иантайн успел… переписать его? – спросил он широко улыбавшегося Вергерина.

– Вчера получил. – Вергерин пересек зал и остановился рядом с портретом. – Сходство сейчас поразительное.

На мгновение повисло молчание. Все смотрели на портрет, который теперь совершенно честно изображал прежнего владельца Битра‑холда с его близко посаженными глазками, дурным цветом лица, редкими волосишками и бородавкой на подбородке.

С'нан фыркнул.

– И зачем вы поместили сюда его физиономию, лорд Вергерин?

– Во‑первых, чтобы помнить о том, как не надо управлять Битрой, и, во‑вторых, потому, что традиция такая – вывешивать портреты прежних лордов‑холдеров. – Он показал на лестницу, на стене вдоль нее висели портреты прежних владельцев холда.

Джемсон несколько раз хмыкнул.

– А Чокин? Как он поживает?

Поулин пожал плечами и посмотрел на С'нана.

– Ему дали все, что ему нужно, – сказал предводитель Вейра. – Незачем злить его в изгнании дальнейшими контактами.

– А его дети? – спросил Джемсон, холодно сверкнув глазами.

Вергерин усмехнулся.

– Здоровье у них стало получше, то же самое с благополучием и самодисциплиной.

– Последнего им очень не хватает, – сказал Поулин.

– Вы удивитесь, лорд Поулин, – лукаво улыбнулся Вергерин.

– Как‑нибудь переживу.

– Как ветку согнут, так она и растет, – благочестиво проговорил Джемсон.

– Туда, – показал Вергерин, приложив палец к губам.

Он провел их по коридору, туда, где прежде, как помнил Поулин, была игровая комната. Они услышали приглушенное пение – Поулин тут же узнал одну из последних мелодий Колледжа. Подойдя поближе, они услышали последние слова «Баллады о долге».

Вергерин осторожно приоткрыл дверь в неузнаваемо изменившуюся комнату. Ученики – их оказалось намного больше, чем Поулин ожидал, – сидели спиной к дверям. Учитель – Поулин с удивлением узнал в нем Иссони – кивнул в знак приветствия, продолжая отбивать такт.

Детские голоса – даже тех, кто не умел держать мелодию, – звучали очень трогательно. Возможно, из‑за невинности и простодушия, с которыми они пели песню. Даже Джемсон заулыбался, но ведь пели они сейчас как раз об ответственности лорда‑холдера.

– А которые из битранского рода? – шепотом спросил Поулин Вергерина.

Тот показал, и только тогда Поулин узнал их – девочки с одной стороны хора, мальчики – с другой. Одеты они были куда лучше прочих, но слушали учителя с не меньшим вниманием, чем другие. И пели они очень охотно – у старшей девочки был пронзительный голос.

«Как и у ее мамаши», – подумал Поулин.

Вергерин с усмешкой увлек их обратно в коридор.

– Иссони был прав – этим детям нужно с кем‑то соревноваться. Детям из холдов стимула не надо, они сами хотят учиться, а Чодон не желает, чтобы дети простых холдеров учились лучше, чем он. Да, по‑прежнему и визгу хватает, и нытья, и злости, но Иссони получил от меня позволение разбираться с ними своими методами. И разбирается. Очень эффективно.

– А Надона? – спросил Поулин.

Брови Вергерина поползли вверх.

– Она учится тому же, что и дети, но соображает она уж очень туго, как говорит Иссони. Она сейчас у себя. – Он показал головой на верхний уровень. – Она не хочет выходить.

– И оставила всю работу вам одному? – насмешливо спросил Поулин.

– Именно так.

– Хм‑м, так я и думал, – пробормотал Поулин и начал застегивать куртку для верховой езды, выражая готовность отправляться в инспекционную поездку. – Вы готовы, Джемсон?

Джемсон что‑то пробурчал, но то, что вопросов он задавать не стал, Поулин счел добрым знаком.

Когда они покинули дом, они увидели, что мужчины и женщины разбирают контейнеры огнеметов.

– Я назначил учения. Приходится – ведь время упущено, – объяснил Вергерин.

Джемсон и С'нан обменялись такими недоуменными взглядами, что Поулин еле удержался от смеха. А Вергерин перехватил его взгляд и подмигнул. Затем вежливо попрощался с гостями и отправился к наземной команде.

– Ну, кое‑что он усвоил, – ханжески протянул Джемсон, когда они спускались по ступеням к ожидавшему их бронзовому дракону.

– Да, похоже, усвоил, – сказал С'нан и слегка нахмурился. – И все же мне не нравится, что он не тронул Чокиновых игроков. Попомните мои слова, на Встречах они нам еще доставят хлопот.

– Не больше, чем всегда, – ответил Поулин, исподтишка помогая Джемсону взобраться на высокое плечо Магрит'а. – Может, даже поменьше, поскольку Чокин не будет заставлять их выжимать все деньги из ничего не подозревающих лопухов‑холдеров.

– В Вейре никаких игр не допущу! – как всегда напыщенно, проговорил С'нан.

Поулин молча взобрался на дракона, надеясь, что им хватит краткого облета, чтобы убедить С'нана в компетентности Вергерина и обоснованности смещения Чокина. Самого Поулина вполне удовлетворил краткий визит. Особенно ему понравился портрет Чокина. Надо послать весточку к Иантайну в Телгар‑Вейр – Бриджли сказал, что художник вернулся туда, как только закончил работу в Бенден‑холде, – и спросить, когда они с супругой смогут заказать ему портреты.

Поулин был очень доволен тем, что составил компанию Джемсону. Он надеялся, что вскоре леди Тэа сообщит ему наконец, что Галлиан вышел из опалы.

* * *

– В одиночку ты весь мир от Нитей не спасешь, П'теро, – говорил К'вин, гневно глядя на молодого синего всадника. Он едва держал себя в руках. У П'теро начисто отсутствовал здравый смысл. – Ты не сможешь запечатлить М'ленга. Если ты собираешься также вести себя во время Падения, то, думаю, ты очень долго будешь мальчиком на побегушках и не более того.

– Но…но…

– К тому же, – К'вин почти ткнул пальцем в нос юноши, – Маранис говорит, что твои раны плохо заживают из‑за того, что ты преждевременно вернулся к полетам.

– Но… – Глаза П'теро расширились от страха перед гневом предводителя Вейра. Он вцепился в гребень дракона, чтобы не упасть. Подушка, которую подарил ему Т'сен, соскользнула, поскольку завязки провались во время упражнений. Она была в крови.

– А ну, слезай. Немедленно! – прорычал К'вин, показывая П'теро на землю. – Быстро!

П'теро повиновался быстро, как мог. Однако у него все затекло от долгого сидения во время маневров к тому же его раны на спине и ягодицах открылись. К'вин поддержал его, схватив за плечо и повернул к себе.

– Не только свежие пятна, но и засохшие, – сказал он звенящим от злости и презрения голосом. – Ты свободен.

– Но… но…. Нити же почти уже падают! – в ужасе воскликнул П'теро, чуть ли не плача от разочарования и страха, что ему не удастся показать М'ленгу свою истинную отвагу. Не случайную, как во время схватки с львами, но настоящую самоотверженность во время воздушных боев с Нитями.

– Парень, они пятьдесят лет падать будут. Этого хватит, чтобы и ты, и Ормонт' успели испугаться! А теперь немедленно к Маранису. Ты списан на землю!

– Но я должен быть в крыле, которое встретит первую волну Падения! – в муке вскричал П'теро.

– Так ты туда не попадешь. Топай к Маранису! К'вин не стал ждать, пока П'теро выполнит приказ. Он понесся по чаше кратера прочь, поскольку желание вбить в башку синего всадника немного здравого смысла было таким яростным, что лучше бы ему находиться от П'теро подальше.

«Ормонт' пытался удержать его сегодня от полетов», – сказал Чарант'.

К'вин остановился, смерил гневным взглядом своего бронзового, который растянулся на своем ложе у стены Вейра, греясь в лучах зимнего солнца.

«Тогда ты не лучше их!» – К'вин с удовольствием увидел, как Чарант' испугался его гнева.

«С этой минуты ты будешь сообщать мне – сразу же! – когда любой из всадников или драконов хоть на йоту не готов к исполнению своего долга. Понял?»

Чарант' завращал глазами, желтый цвет тревоги окрасил их голубизну. В голосе его звучало раскаяние.

«Я больше не подведу тебя».

«Будь они в настоящей опасности, я бы не пустила их». – сказала Меранат'а, вступая в разговор.

«А тебя я не спрашивал!» – К'вин был так зол, что даже не подумал, не обидит ли он Меранат'у или ее всадницу. Но он не собирался терять всадников из‑за дури или пустого бахвальства. Им предстояло пятьдесят лет сражаться с Нитями! Он не позволит им рисковать своим здоровьем из‑за дурацкого представления о том, что такое настоящая отвага!

«Если ты думаешь, что я могу подвергнуть опасности хоть одного всадника…»

К'вин трижды взбегал по лестнице, ведущей в Вейр золотой королевы, и спускался обратно, пытаясь обуздать свою ярость, прежде чем встретится лицом к лицу с Зулайей и объяснит ей, почему осмелился говорить с ее королевой в таком вызывающем тоне.

«Я должен знать обо всех больных драконах и всадниках всегда, в любое время, Меранат'а, и ты не можешь не понимать этого, иначе, во имя Первого Яйца, зачем же ты королева?»

– Затем, что я ее всадница! – вылетела наружу Зулайя. – Как ты смеешь так говорить с моей королевой? – возмущенно сверкала она глазами.

– А как она смеет скрывать от меня информацию? Зулайя изумленно уставилась на всадника. К'вин никогда не упрекал ни ее, ни Меранат'у, хотя в душе она признавала, что у него порой бывали на то законные основания и в некоторых случаях ей трудно было бы оправдаться.

– Ты знаешь, в каком состоянии П'теро? – рявкнул он, и она попятилась в Вейр. В гневе он был великолепен – горящие глаза, жесткое лицо, прямо‑таки воплощенная ярость.

– Тиша сказала, что Маранис недоволен тем, что он вернулся к своим обязанностям. Новая кожа на шрамах еще слишком тонкая…

– И ты мне ни слова не сказала?

– Он же всего‑навсего синий всадник…

– ДЛЯ МЕНЯ ВСЕ МОИ ВСАДНИКИ ВАЖНЫ! – взревел К'вин, стискивая кулаки и пряча руки за спину чтобы не разломать что‑нибудь, дав выход своей ярости. – Через два дня начнут падать Нити. Мне нужен весь Вейр в полной боеготовности! Я должен быть уверен во всех, кто встретит Нити через два дня! Мне не нужны секреты, увертки и…

– К'вин. – Зулайя протянула к нему руки. – Кев, все в порядке. Вейр готов – возможно, ты даже слишком затянул гайки, но все к лучшему…

– Все к лучшему? – Он отшвырнул ее руку. – Когда больные всадники берут на себя обязанности, которые они не смогут выполнять из‑за своего физического состояния?

Он зашагал взад‑вперед, а Зулайя наблюдала за ним с улыбкой гордости. Он станет великолепным предводителем, куда лучше, чем был Б'нер.

Он внезапно остановился совсем близко к ней, глядя ей прямо в лицо глазами, сверкающими от гнева и разочарования.

– И чему ты сейчас улыбаешься? – с подозрением спросил он, поскольку в ее улыбке было что‑то такое, чего он никогда прежде не видел.

– Тому, что ты полностью держишь себя в руках, – ответила она, продолжая улыбаться.

– Да неужто?

И тут он сделал то, чего она всегда так ждала, – обнял ее и стал целовать со всей властностью мужчины, поредводителя Вейра, без капли робости или почтения. Именно этого она всегда и добивалась.

К'вин полностью держал себя в руках и на следующее утро, еще до рассвета, когда Меранат'а сказала ему, что Б'нуррин и Шанна ждут их.

– Чего ждут? – спросил К'вин, неохотно высвобождаясь из объятий Зулайи и протягивая руку за брюками. «Пора лететь», – добавил Чарант'.

– Куда? – ворчливо протянул он.

– Куда? – сонно вторила ему Зулайя.

«Они говорят – на юг», – отозвались Меранат'а и Чарант'.

И тут К'вин вспомнил. Сегодня они отправляются смотреть на Нити. Он много раз очень спокойно повторил это слово в уме так, чтобы Чарант' не слышал его. Оба дракона спали, когда Б'нуррин приезжал к ним. Это хорошо, потому что иначе весь Вейр знал бы об их планах.

– Б'нуррин хочет, чтобы мы летели с ним, – сказал К'вин, бросив на Зулайю предостерегающий взгляд. Она на мгновение нахмурилась, затем ее лицо прояснилось.

– О!

С заговорщической улыбкой она выскользнула из постели, закутавшись в одеяло, и пошла за летной одеждой.

Когда они столкнулись друг с другом в процессе одевания, она вдруг притянула его голову к себе и прошептала ему прямо в ухо:

– Я могу взять свой огнемет…

– Ты лучше напиши себе на лбу, куда мы летим – прошептал он в ответ. – Мы просто летим посмотреть

– Да, посмотреть. – Затем, уже громко, спросила: – Где мы встречаемся с Б'нуррином, Меранат'а?

– Ты что, забыла? – К'вин схватил ее за руку и встряхнул. Затем прошептал: – Посадочная площадка.

– О, как я могла забыть?

Если сторожевой дракон, дежуривший на краю чаши, и удивился тому, что предводители Вейра задолго до рассвета тайком покидают Вейр, то спрашивать ничего не стал. Всадники весело помахали ему, пролетая мимо.

«Иантайн говорит, по счету „три“ уходим в Промежуток», – сказал своему всаднику Чарант', весьма озадаченный происходящим.

«Идем к Посадочной площадке», – ответил К'вин, глядя на Меранат'у. Зулайя подняла большой палец, показывая, что получила то же послание. Представив себе высохший язык бесплодного вулканического пепла, тянущийся от горы Гарбен до залива Монако, К'вин три раза кивнул.

«Вперед!»

Чарант' внезапно загудел глубоким низким тоном, а в уме у К'вина раздалось удивленное «О!». К'вин ощутил, что дракон вздрогнул. В результате он не слишком удивился, как мог бы, увидев, что воздушное пространство вокруг него и Меранат'ы с Зулайей заполнено под завязку. Только чутье помогло им избежать столкновения. К'вин посмотрел по сторонам и увидел, что нет только С'нана и Сараи, хотя они могли быть среди тех, кого он заметил краем глаза, хотя и не узнал до того, как они ушли в Промежуток. В свете южного солнца К'вин видел синий, коричневый и даже два зеленых бока, прежде чем они исчезли. Похоже, сюда прилетели не только предводители Вейров и их драконы – он насчитал около тридцати бронзовых и коричневых.

Это было уж слишком для его чувства юмора. Хорошо, что он прикрепил ремни безопасности. Его разобрал такой хохот, что он просто шатался вперед‑назад между гребнями Чарант'а. Что, все всадники Перна поддались соблазну прилететь сюда нынешним утром? Конечно, местоположение Посадочной площадки знали все, но чтобы вдруг столько народу независимо друг от друга решило прилететь сюда в одно и то же время? Наверное, каждый из них уверен, что он один такой умный.

Хохотал не только К'вин – все до единого. Сейчас ему куда сильнее угрожала опасность обмочиться от хохота, а не от страха. Страх. Это напомнило ему, зачем он здесь. И снова – это было общее ощущение. Все перестали смеяться, и всадники с драконами повернули к северу.

Вот оно! Многократно описанный серебристый туман на верхнем уровне голубого неба. Ни один дракон не шевельнул крылом, ни один всадник не дрогнул, когда серебристый туман начал падать в море. Нити!

Все так легко их узнали…

«Нити!»

Казалось, это слово одновременно отдалось гудением в груди каждого дракона. К'вину пришлось вцепиться в шейный гребень Чарант'а, когда тот рванулся вперед к врагу, для борьбы с которым была предназначена его жизнь.

«У меня нет огненного камня! Как я буду их жечь? В чем дело? Зачем ты привел меня сюда, когда тут Нити, а я не могу их сжечь?»

«Все в порядке, Чарант'. Мы прилетели сюда смотреть. Увидеть».

«Но это же Нити! Я должен жевать камень, чтобы выдыхать пламя. Почему я не могу выдыхать пламя, когда это НИТИ!!!»

Дико озираясь, К'вин понял, что не у него одного такие сложности. Драконы рвались вперед, пытаясь перехватить Нити.

«Я достаточно видел, Чарант'. Летим назад. В Телгар» «Но – НИТИ?» Бронзовый дракон умолял, он был

сбит с толку, потрясен невозможностью немедленно ринуться в бой.

«Мы уходим. Немедленно!»

«Уходим? Но мы же не сражались с Нитями!»

«Не здесь и не сейчас, Чарант'».

К'вину понадобилась вся его сила воли и моральная сила, все доверие Чарант'а, чтобы преодолеть страстный протест бронзового. Внезапно Чарант' приостановил полет навстречу Нитям.

«Хорошо». Так упрямый ребенок скрепя сердце, со слезами повинуется приказу старшего.

«Что?»

«Королевы говорят – мы должны лететь к Красному холму».

«Так летим». К'вин не стал оспаривать приказ, радуясь, что хоть кому‑то драконы подчинились.

Холм был местом учений Нижнего Керуна. Лакколитовый купол трудно было не узнать – он упоминался во всех программах обучения молодежи Вейров. И здесь неудачливые зрители сумели все же посадить своих драконов. Даже глаза королев вращались, пылая красным и оранжевым, некоторые бронзовые были так охвачены гневом, что глаза их буквально пульсировали злобным пламенем и вращались невероятно быстро. К'вин был почти счастлив, соскочив с шеи Чарант'а. Но и он, и остальные предводители Вейров обязательно касались лапы, или морды, или плеча дракона, поскольку нужен был хоть какой‑то контакт. Вокруг них образовали широкий внешний круг другие бронзовые и коричневые всадники, которые тоже «спаслись», – они оставались верхом, гладили и утешали своих драконов, в то время как предводители в центре обсуждали ситуацию. Первым нарушил молчание М'шалл.

– Итак, хороший замысел вышел боком, – смеясь, сказал он. – Ну и мудрилы мы все.

– Мы забыли одно простое правило, – добавила Ирена, снимая летный шлем. Лицо ее было все еще бледным от страха.

К'вин посмотрел на Зулайю, стиравшую пот с лица, и понял, что всадницам королев дорогого стоило уговорить своих золотых отдать приказ повернуть назад.

– Драконы знают, что им делать во время Падения, – кивнул М'шалл. И расхохотался.

К'вин усмехнулся, услышал басистый смех Г'дона и решил, что сдерживаться больше нет смысла. Б'нуррин хохотал так, что ему пришлось схватиться за руку К'ви‑на, чтобы не упасть. Даже Д'миэль был смущен, но смех Лоры был настолько заразителен, что он не выдержал и рассмеялся. Всадники во внешнем кругу тоже уловили юмор ситуации и начали смеяться. Это было хорошее лекарство против страха, который они только что пережили.

– А кто‑нибудь заметил хоть одного всадника из Форта, когда мы отступали? Был кто‑нибудь? – спросил М'шалл, когда смех утих. Он проверял, кто собрался на эту неофициальную встречу.

– Они в последнюю очередь признались бы, что вообще прилетали сюда, – сказала Ирена.

– Сомневаюсь, Рени, – сказал Г'дон. – С'нан держит Вейр в ежовых рукавицах, это верно, но готов поспорить, что среди его командиров крыльев нашлись ослушники.

– Я знаю, они здесь были, – сказала Мари, протирая все еще слезящиеся от смеха глаза. – Смотреть на нас – просто умора, – махнула она рукой, – так что они подглядывали украдкой.

– Но ведь, – внезапно побледнела от осенившей ее мысли Лора, – ведь мы не повредим драконам, вот так их развернув, правда?

Д'миэль был не единственным предводителем Вейра, который сразу же отмел эту мысль.

– Вряд ли. Это повысило их доверие к всадникам в сотни раз. Они теперь абсолютно уверены, что мы с самого рождения говорим им только правду.

– Да, да, ведь это правда? – с облегчением сказала она.

– Я сам хотел бы поблагодарить всадниц золотых королев за то, что они сумели своей властью заставить послушаться наших бронзовых.

– Вам повезло, что среди вас три самых старших королевы и две очень волевые молодые женщины, – сказала Зулайя.

Лора вспыхнула, а Шанна выпрямилась.

– Отлично, – сказал М'шалл, отметив, что глаза большинства драконов приобрели нормальный цвет и стали вращаться медленнее. Он шагнул в центр песчаного круга, сложил руки рупором и заговорил, поворачиваясь: – Итак, слушайте все. Этой встречи никогда не было, и ни в одном Вейре никоим образом о ней не должны узнать. Вы меня поняли? – В ответ послышались громкие четкие возгласы. Он кивнул и отступил назад, к Крайгат'у. – Мы встретимся… официально, – тихо сказал он остальным предводителям, – когда Нити начнут падать на севере.

– Мы все время держим всадников настороже, – напомнил им Г'дон.

– И уверены, что С'нан делает то же самое, – добавил, усмехаясь, Б'нуррин.

– Итак, мы знаем, где и когда мы встречаемся…

– Подожди немного, Г'дон, – сказал К'вин. – А почему нам не дежурить крыльями посменно, чтобы встретить первую волну Падения, куда бы она ни пришлась? – Внешний круг радостно приветствовал это предложение – Это даст большему числу всадников шанс по крайней мере получить хоть отдаленное представление о своей задаче, прежде чем столкнется с Нитями каждый отдельный Вейр.

Г'дон стоял у бока Чакат'а и осматривался, чтобы понять, как всадники приняли эту идею.

– Сменяться будем через час, так? – спросил он.

– Обычно крыло входит в режим часа за два, – уточнил М'шалл.

– Мы же не зеленые всадники, – возмутился Б'нуррин.

– Два часа – это звучит разумнее, чем почасовая смена… – задумчиво сказал Д'миэль.

– Согласен на два, – сказал Г'дон. – Передадим все С'нану. Он заслуживает этого. Я посвящу его в суть дела. – Он снова усмехнулся, поскольку к нему‑то С'нан обязательно прислушается как к старейшему предводителю Вейра, в то время как более молодых он и слушать не станет. – Я дам вам знать, когда мы с ним встретимся, чтобы договориться о посменном дежурстве, которое мы с вами уже обсудили.

Пыль рыжим облаком закружилась вокруг холма, когда драконы почти одновременно оторвались от земли.

Date: 2015-10-18; view: 299; Нарушение авторских прав