Некоторые примеры из повседневной жизни

Чтобы пояснить, как могут переживаться эти три существен­ных признака, следует привести пару повседневных ситуаций.

Некто входит в помещение и отмечает, что там плохой воз­дух (мысль).

Он ощущает нечто неприятное (чувство). Он открывает окно (воля).

Другой пример:

Человек сидит на скамейке в парке и читает газету. К нему обращается маленькая девочка, он ее едва замечает. Она хочет знать, который час. Сначала он слышит только слова, потом понимает их содержание (мысль).

В первое мгновение он раздражен из-за того, что ему поме­шали, но побуждает себя проявить внимательное отношение. Его интерес к девочке одерживает верх (чувство).

Он поднимает глаза, смотрит на часы и дает желаемый ответ (воля).

Следующий пример:

Мальчик видит в универсаме большую коробку с шокола­дом. Он чувствует, что на него никто не смотрит, и знает, что его денег недостаточно, чтобы купить шоколад (мысль).

Желание съесть шоколад переполняет его, но его совесть и страх, что его поймают, удерживают его от того, чтобы взять коробку (чувство).

Одно мгновение он колеблется, потом протягивает руку и хватает шоколад — или сию минуту уходит, не взяв его (воля). Из этих примеров видно, как можно использовать в широком смысле понятия мышления, чувств и воли. Термин «мысль» охватывает таким образом как мышление, так и восприятие органами чувств, которое дает повод для мыслей.

Слово «воля» («стремление», «хотение») относится не толь­ко к самому действию, но и к процессу принятия решения, кото­рый предшествует действию. Решение готовится сначала на мыслительном и эмоциональном уровне, чтобы затем, так ска­зать, спуститься в жизнь воли. Следовательно, совсем не так просто абстрактно разделить три душевные активности. Это сложно и в повседневной жизни, так как душевные функции сливаются, переплетаются друг с другом. Как показывают при­меры, взаимодействие между мышлением, эмоциями (чувства­ми) и волей (стремлением) протекает в некоторых «превращен­ных формах». Это в большой степени относится к существую­щим культурным традициям, а также к воспитанию и личным склонностям. Во все времена одной из главнейших целей как воспитания, так и религиозного образования было формирова­ние подрастающего поколения, соответствующего некоторой «правильной» модели.

«ПРАВИЛЬНОСТЬ» И «НЕПРАВИЛЬНОСТЬ»

Представление о том, что «правильно», а что «неправильно», подвергалось, как известно, постоянному изменению на протя­жении различных эпох и различных культур. Чарльз Дарвин встретил во время путешествия на Огненную Землю в Южной Америке туземца, который был каннибалом. Когда Дарвин на­глядно показал ему, что нехорошо пожирать человеческое мясо, он ответил: это, вероятно, все же не может знать тот, кто еще этого не пробовал. Однако, несмотря на все подобные истори­ческие и местные различия, есть все же некоторые правовые положения, которые в основе своей являются общими для всех людей.

Например, заповеди «не отзывайся о ближнем ложным сви­детельством», «не укради», «не убий» имеют значение не только для иудейско-хрнстианского культурного мира, но также дейст­венны и в пределах многих других религий и цивилизаций. Если отвлечься от, к сожалению, нередких случаев, когда виновные ссылаются на соображения деловых отношений, политики или военного времени, то большинство общественных устройств будут все же едины в том, что нельзя допускать ложь, воровство и убийство.

Перед родителями, священниками и народными вождями всегда стояла задача: не только удержать людей от неправильных действий, но также показать им, почему такие действия следует рассматривать как достойные порицания или неприемлимые. Необходимое «воспитание народа» направлялось, следо­вательно, одновременно на мышление, чувства и стремления — то есть на всего человека.