Часть IV. Русская агентурная разведка всех видов во время войны 1914-1918 гг. 1 page

Глава 1. Фронтовая (оперативная) агентурная разведка армий

Отсутствие указаний и инструкций свыше • Вместо определенной системы -изобретательность низовых начальников разведки • Агентурная разведка 5-й армии — ее организация, вербовка, подготовка, отправка и оплата агентов • Количество агентов • Качество доставленных сведений • Расходы • Трудности разведки • Конкуренция между штабами армий при вербовке агентов • Издевательство над агентами

В начале войны штабы фронтов и армий никаких инструкций или указаний для ведения фронтовой агентурной разведки свыше не имели. Лишь на втором году войны начали появляться разные инструкции, наставления и руководства, указывавшие, как вести разведку, как вербовать и подготавливать агентов, как их переправлять в тыл противника и т. д. Первые указания по этим вопросам исходили от самих штабов армий, позднее вмешались в это дело штабы фронтов, а еще позднее (конец 1916 — начало 1917 года) — и ставка Главковерха, выпустившая несколько инструкций и наставлений по агентурной и войсковой разведке.
Поэтому неудивительно, что фронтовая агентурная разведка в первые годы войны не ладилась, велась очень бессистемно и в большинстве случаев зависела от изобретательности низовых начальников этой разведки. Вообще же во время позиционной войны вести фронтовую агентурную разведку крайне трудно, ибо пробраться в тыл противника стоит многих трудов и жертв.
Чтобы лучше уяснить эту работу, мы остановимся более подробно на агентурной работе одной из действующих армий. Лучше всего, как нам кажется, эта работа была поставлена в штабе 5-й армии, агентурную деятельность которой мы и рассмотрим.
Из схемы № 1 видна организация самого разведывательного отделения, причем надо иметь в виду, что организация эта не была предусмотрена «Положением о полевом управлении войск в военное время», а была выдвинута самой жизнью.
Из этой схемы мы видим, что в стороне от всего колоссального аппарата разведывательного отделения стоял «заведующий тайной разведкой», имевший в своем подчинении войсковые приемные пункты, школу агентов, денежную отчетность и канцелярию. На заведующего школой агентов было также возложено фотографирование всех агентов и слежка за теми из них, которые почему-либо внушали подозрение. Для этой цели заведующий школой имел в своем распоряжении пять филеров -183- наружного наблюдения. Кроме того, на него были возложены обязанности переводчика с латышского и литовского языков.
Заведующий тайной разведкой имел помощника, ведавшего проверкой документов вновь поступивших агентов, их записью в агентурные книги и ведением ведомости по их содержанию.
В распоряжении заведующего тайной разведкой находилось пять агентов-вербовщиков, которые, объезжая тыловой район армии, знакомились о беженцами и из их среды вербовали пополнение сильно убывающему количеству агентов-ходоков.
Эти вербовщики жили каждый отдельно на конспиративной квартире; вместе с ними проживали также вновь навербованные агенты, которым вербовщики внушали необходимые для работы агента-ходока указания. Вербовщик обязан был, кроме того, наблюдать за поведением живших у него агентов.
На тех же конспиративных квартирах помещались агенты, прибывавшие с той стороны фронта. Обычно стремились разместить агентов не более 3 — 4 человек на одной квартире; принимались меры, чтобы агенты, жившие на разных квартирах, друг с другом не встречались.
За всеми являвшимися со стороны и предлагавшими свои услуги по агентуре устанавливалась слежка. Слежке подвергались также лица, завербованные старшими агентами, не имевшие достаточных удостоверений личности или вообще почему-либо возбуждавшие подозрение.
Свободные от слежки филеры вели наблюдение за помещением разведывательного отделения в целях охраны его от контрразведки противника.
Кроме обучения старшими вербовщиками, в Двинске существовала специальная школа для агентов-ходоков. В распоряжении заведующего этой нештатной школой находились три агента-вербовщика, доставлявшие ему нужных людей. Позднее школа была переведена в Люцин и состояла из заведующего школой, трех инструкторов, двух вербовщиков и 20 обучаемых ходоков. Обучение производил сам заведующий, и оно заключалось в изучении по имевшимся таблицам и фотографиям и образцам различных форм германского обмундирования, в умении распознавать на разных расстояниях состав и силу различных колонн, а главным образом — в усвоении всевозможных приемов по выяснению полной обстановки в тылу противника и способов остаться незамеченным или, во всяком случае, неуличенным. Кроме того, обучавшиеся основательно натаскивались по карте, каждый для вполне определенного района, в зависимости от его бывшего места жительства и национальности.
По истечении недельного срока агент отправлялся на переправочный пункт с запиской, в которой указывался район, назначенный, ему для -184- разведки. Число агентов, выпускавшихся школой ежемесячно, определял заведовавший тайной разведкой, в зависимости от убыли агентов-ходоков, от количества лазеек через неприятельское расположение и от т. п. причин. Во всяком случае, число это приближалось к 15 человекам ежемесячно.
Обычно заведующий школой получал от заведующего тайной разведкой письменное предписание, в котором давались директивы по работе на ближайшее время.
Так, например, 17 мая 1916 г. заведующий школой получил предписание (№ 383) в течение мая вербовать литовцев и поляков и готовить их для «центрального и южного участков» с таким расчетом, чтобы к 14 июня выслать в Бреслав трех и в Шарковщизну — двух вполне обученных агентов-ходоков. Людей, незнакомых с местностью в тылу противника, вербовать запрещалось, так как «опытом установлено, что из таковых людей могут принести пользу только двойники».
Разведка в тылу противника производилась с временных или постоянных пунктов глубокой разведки.
Временные пункты были созданы в сентябре и октябре 1916 года в Бреславе, Опсе и Якубове. Этими пунктами было за указанное время переправлено в германский тыл до 60 агентов-ходоков и резидентов.
Постоянные переправочные пункты имелись в Двинске, Якобштадте, дер. Яш-Мыза и мест. Грива. Обслуживавшего персонала на каждом пункте имелось в среднем по семь человек.
По существовавшей инструкции заведующий переправочным пунктом был непосредственно подчинен заведующему тайной разведкой штаба армии, но мог быть, кроме того, в отношении деятельности, затрагивавшей интересы войсковых частей, находившихся в его районе, подчинен начальникам штабов или заведующим тайной разведкой этих частей.
Заведующий пунктом имел в своем распоряжении нескольких (3 — 5) старших агентов-разводящих; на попечении у каждого из них имелось не более трех агентов-ходоков.
На агента-разводящего возлагалась вся ответственность за поведение, продовольствие, перевозку, обучение агентов-ходоков и за прохождение ими линии фронта. Агенты-разводящие должны были выбирать квартиры в различных селениях, наблюдая за тем, чтобы агенты, находившиеся на их попечении, не встречались и не знали бы разведчиков других агентов-разводящих.
Ежедневно в определенные часы агент-разводящий должен был заниматься с агентами-ходоками, проверяя их в знании германских форм обмундирования, в определении родов оружия на разных расстояниях, -185- во всевозможных практических приемах, облегчавших агентам пребывание в тылу германского расположения, и в умении замечать и запоминать все то, что могло оказаться важным для военных операций.
Заведующий переправочным пунктом должен был собирать два раза в неделю агентов-разводящих и внушать им о воздержании от спиртных напитков, картежной игры и пр. Посылку агентов-ходоков он должен был производить через фронт с таким расчетом, чтобы агент не ходил более двух раз в месяц и, кроме того, после каждой разведки имел бы отдых от 7 до 10 дней.
Пропуск агентов-ходоков через фронт в числе более одного человека мог быть произведен только по телеграмме или письменному приказанию заведующего тайной разведкой. Агент-разводящий, получив ходока от заведовавшего пунктом, лично должен был отвести его на передовые позиции, где, предъявив свои и привезенного им ходока документы, сдавал последнего в указанный ему штаб, прося на своей препроводительной бумаге сделать отметку, что им тогда-то сдан такой-то агент с документами.
Во время поездки на передовые позиции разводящему приказывалось зорко следить за ходоком, чтобы тот не смог видеть ни проходивших войсковых частей, ни отдельных воинских чинов. Для этого предлагалось завязывать ему глаза. Во время проезда в вагоне рекомендовалось усаживать ходока так, чтобы тот через окно вагона не мог видеть, что происходит снаружи, а особенно за этим следить на станциях и вокзалах, никуда не выпуская агента.
Перед отправкой ходока агент-разводящий должен был лично обыскать его и убедиться, не имеется ли при ходоке каких-либо бумажек, могущих его выдать, а также чертежей русских укреплений и т. п. документов, газет и пр. для передачи немцам. Ходоку воспрещалось иметь при себе более 5 — 10 рублей, да и то старыми трепаными бумажками. Рекомендовалось снабжать агентов-ходоков хлебом и теплым, но, безусловно, потасканным платьем.
Задание ходоку обязан был лично давать заведующий пунктом, согласно особым указаниям заведующего тайной разведкой. Маршрут должен был заучиваться наизусть. Ходок мог вернуться не обязательно в том же месте, где прошел фронт, а там, где это позволяло ему редкое расположение и отсутствие бдительности противника.
Доклад от возвратившегося ходока принимал лично заведующий пунктом и о результате опроса немедленно телеграфировал заведующему тайной разведкой, сообщая также о результатах разведки в штаб дивизии или корпуса, на участке которого работал агент-ходок. -186-

В случаях получения особо важных сведений предполагалось, независимо от телеграммы, отправлять ходока в штаб армии к заведовавшему тайной разведкой.
За сообщение о своей работе частным лицам агенты подлежали немедленному увольнению и высылке в отдаленные губернии, а иногда и более строгому взысканию.
На правом фланге армии, в Якобштадском районе, имелось несколько резидентов в тылу противника. Связь с ними поддерживалась агентами-ходоками по установленному паролю.
Помимо сети, действовавшей в тылу противника на случай отступления, насаждались также резиденты в тыловом районе своей армии. При вербовке резидентов для этой цели требовалось долговременное их проживание в данном пункте, отличное знание всего района, категорически выраженное решение остаться на месте при отступлении русских войск и относительные развитость и хитрость. В конце 1916 года в одном Двин-ске таких резидентов было завербовано семь человек. До отступления русских армий эти резиденты использовались службой контрразведки.
В августе 1917 года разведывательное отделение начало применять агентурный опрос германских пленных. Для этой цели из среды последних были выбраны два солдата, по своей национальности и взглядам не сочувствовавших войне и «германскому милитаризму» и согласившихся выяснить вопросы, которые не могли быть выяснены путем обычного опроса пленных. Этих солдат сажали на армейском этапе среди военнопленных, где они подслушивали разговоры пленных, задавали им вопросы, наводящие на интересующую разведывательное отделение тему и получали ответы.
Штабы корпусов (а тем более дивизий) 5-й армии признавались сами, что с организацией и сколько-нибудь удовлетворительным ведением агентурной разведки им не справиться. Поэтому разведывательное отделение штаба армии взяло на себя также подготовку и руководство корпусными агентами.
Количество агентов штаба 5-й армии за время с 1 сентября 1915 г. по 1 сентября 1916 г. видно из следующей таблицы:

Таблица 1

-187-

Сравнительная таблица движения агентов-ходоков за 1915/1916 год по месяцам:

Таблица 2

Как видно из этих двух таблиц, из 138 высланных агентов-ходоков возвратилось со сведениями лишь 23 агента, принесших всего только 4 ценных донесения.
Содержание этой сети, помимо официального руководящего аппарата, обходилось в месяц в среднем около 6000 рублей, а в год — 72000 рублей. Таким образом, одно ценное донесение стоило 18000 рублей.
В конце 1916 года положение ухудшилось еще больше и работа агентов-ходоков стала еще более затруднительной. Ухудшение было вызвано тем, что немцы приняли ряд мер против деятельности русских агентов и ходоков. В населенных пунктах, лежавших около линии фронта, немцы поселили своих агентов контрразведки, на фронте было увеличено количество секретов, все гражданское население из тыловой 10-верстной полосы было выселено, всех жителей вне этой зоны сфотографировали и переписали; запрещалось без особых разрешений переходить из одного населенного пункта в другой; за обнаружение лиц, не принадлежавших к местному населению, выдавались крупные денежные награды, за сокрытие же таких лиц виновные предавались военно-полевому суду и т. д.
Руководители разведки штаба 5-й армии решили принять следующие меры против германских предосторожностей.
Переправка агентов-ходоков через линию фронта — только в ветреную или снежную погоду, часов в 9—10 вечера с таким расчетом, чтобы -188- они до наступления утренней зари успели пройти более опасную 10—15-верстную зону и попасть в глубокий тыл противника.
Снабжение агентов перед отправлением теплой одеждой, дабы холод не вынуждал их заходить в первые попавшиеся жилые дома, лучше же всего считалось воздерживаться от высылки агентов в сильный мороз.
В тех же целях предписывалось снабжать агентов, отправлявшихся в тыл противника, продовольствием на 7 суток (фунтов 7 хлеба и фунтов 5 вареного мяса).
Предписывалось снабжать всех агентов-ходоков компасами, обучив их предварительно обращению с ними. Зимой, пока лежит снег, предлагалось выдавать всем агентам белые халаты.
Кроме того, предписывалось практиковать «короткие агентурные набеги», то есть давать агенту на путешествие туда и обратно не более 4 — 7 дней. По мнению начальника разведывательного отделения, «при точном соблюдении указанного выше» и наличии «смелых и физически крепких разведчиков» безусловно появится возможность получить точную информацию о тыловом районе находящихся перед нашей армией немцев».
Однако и эти мероприятия не дали ожидаемых результатов, и после Февральской революции ближняя агентурная разведка почти совершенно прекратилась.
Отсутствие инструкций, наставлений, а также объединявшего и направлявшего руководства со стороны штабов фронтов над агентурной деятельностью штабов армий приводило к постоянным недоразумениям.
Так, например, когда во Львове стало ясным, что русским армиям после недолгого пребывания придется оставить город, представители нескольких армий (8-й и 3-й) в этом городе начали лихорадочную вербовку агентов. Дело при этом доходило до того, что более подходившие для агентурной разведки лица буквально перекупались друг у друга представителями этих армий. О вреде и даже гибельности такого приема в агентурной разведке говорить не приходится. Избежать его было бы не трудно, если бы штаб фронта распределил между армиями район агентурных действий, к чему и пришли позднее, когда армиям некоторых фронтов было приказано вербовку агентов производить только в пределах своего армейского района. Лишь в случае невозможности или недостатка подходивших для этой цели лиц разрешалось пользоваться районом фронта, но не иначе, как в полосе продолжения своего района, с ведома штаба фронта и посредством высылки офицера, с указанием каждый раз пункта, куда он едет.
Во время войны нередко целые армии передвигались и перебрасывались с одного участка фронта на другой. Отсутствие руководства -189- свыше, обвинявшего армейскую агентуру, приводило в таких случаях к тому, что перебрасывавшиеся армии забирали с собой своих агентов. Таким образом, литовцы, латыши, поляки и пр., хорошо знавшие местные условия и язык населения района Северного фронта, попадали в Галицию или в Румынию и, конечно, никакой пользы агентурной службе принести не могли.
Обращение русских офицеров с агентами было в высшей степени хамское. Они считали последних низшими существами, разговаривали с брезгливостью, руки при встречах не подавали и т. д., на каждом шагу напоминали агенту, что он — низшее, презираемое существо. Денежные расчеты с агентами носили форму торга, причем торговались и спорили из-за каждой копейки.
Агенты, возвращавшиеся на русскую линию фронта, подвергались со стороны русских войск совершенно незаслуженным оскорблениям. Нередко до штаба дивизии их водили под усиленным конвоем и с плакатом на спине и груди с надписью «германский шпион» и т. д. Им предъявляли совершенно невыполнимые требования, например показать удостоверения личности, которых они, приходя из тыла противника, естественно, иметь не могли. Коменданты штабов дивизий и корпусов нередко требовали от агентов назвать фамилию и гордились тем, что могли эту фамилию поместить в препроводительной бумажке.
Вместо того чтобы перешедшего линию фронта агента встретить ласково, по-товарищески, накормить, обогреть и под видом сопровождения, чтобы он не заблудился в лабиринте окопов и подземных галерей, отправить в тыл, такого агента грубо объявляли арестованным, подвергали унизительному обыску и под конвоем, с завязанными глазами отводили в тыл. Агент должен был иногда пройти несколько десятков километров с завязанными глазами. На квартире, отведенной агенту для отдыха, он находился под самым грубым арестом.
Понятно, что при такой постановке дела не могло быть и речи о том, чтобы в русской разведке работали честные, способные и преданные люди.
Отрешиться от этих приемов обращения с агентами русское офицерство не сумело. К концу 1915 года почти все штабы фронтов и армий начали выпускать бесконечное количество всевозможных инструкций и наставлений по агентурной разведке. Но и в них на эту важную сторону вопроса не обращалось почти никакого внимания, если не считать указаний, что с агентами нужно обращаться сдержанно. На фронте слово «сдержанно» поняли по-своему, то есть к агентам нужно относиться еще более подозрительно и грубо.
К концу 1916 года, как мы уже отмечали, агентурная разведка через линию фронта стала почти невозможной: число желавших работать в -190- русской разведке сильно сократилось и прохождение линии фронта стало весьма затруднительным.
Некоторые штабы армий начали изыскивать «новые» способы переброски агентов в тыл противника.
Так, например, держали агента некоторое время в тюрьме с целью ознакомления его с внутренним расположением и распорядком тюрьмы, после чего он должен был появиться в тылу противника под видом бежавшего из русской тюрьмы. Однако, ввиду того, что тюремщикам нельзя было раскрывать истинной причины содержания агента в тюрьме, тюремщики применяли к ним свой режим в полном объеме, после чего агенты нередко предпочитали рассказать противнику всю правду, лишь бы вторично не испытать прелести русских тюрем.
Пробовали также вербовать военнопленных австрийцев и немцев и переправлять их в тыл противника под видом бежавших из плена, после чего они должны были поступать на службу в какую-либо войсковую часть противника, уговорить там нескольких человек к переходу на сторону русских и отправить с ними донесения, а в случае перегруппировок, подготовки наступления и т. д. — перебежать самим обратно. Это «изобретение» принадлежит штабу Западного фронта и о нем были оповещены все русские и союзные армии, так как такого рода перебежчикам не возбранялось переходить границу на любом фронте.
Какие результаты дало это «изобретение», нам не известно.

Глава 2. Агентура Генерального штаба в начале войны

Отсутствие в начале войны агентуры Генерального штаба • Игра в счастье • Циркулярное задание всем военным агентам • Удача военного агента в Италии • История повторяется • Мероприятия по созданию агентуры в нейтральных странах • Основная база - официальные военные агенты • Агентурная сеть военного агента в Италии • Агитация и пропаганда военного агента • Подкуп итальянских общественных деятелей и редакторов газет • Агентура военного агента в Румынии • Количество агентов • Столкновения с послом • Агентурная сеть военного агента в Сербии • Неудачи • Исчезновение всех агентов • Нежелание военного агента заниматься разведкой • Передача денег сербскому командованию взамен разведывательных сведений • Агентурные попытки военного агента в Греции • Экономия превыше всего • Агентурная сеть военного агента в Бельгии и Нидерландах • Предписание Генерального штаба сократить сеть • Главные объекты агентуры — железнодорожные узлы • Пенсии семьям погибших агентов • Агентурная деятельность военного агента в Болгарии • Агентурная сеть из 48 агентов разного -191- назначения • Агентурная сеть военного агента в Швейцарии • Помощники из России • Организация прапорщика Ленкшевича («Брут») • Первоисточник лжи о подкупе В. И. Ленина немцами • Агентурная деятельность военного агента в Дании • Предписания Генерального штаба • Организация сети • Методы работы • Агитация и пропаганда • Посреднические функции • Неудачи и сомнения военного агента • Подозрения англичан в шпионаже военного агента Потоцкого в пользу Германии и странная позиция Генерального штаба в этом вопросе • Агентурная деятельность военного агента в Швеции и Норвегии • Отсутствие системы • Работа от случая к случаю • Покупка сведений у секретарей русского консульства • Нежелание военного агента заниматься разведкой • Агентурная деятельность военного агента во Франции • Единственный случай • Выдача пособий «заблудившимся» агентам русской разведки • Агентурная деятельность военного агента в Англии • Покупка случайных сведений • Посреднические функции между английским и русским генеральными штабами • Турецкие шифры у англичан • Работа англичан над раскрытием германских шифров • Агентурная сеть военного агента в Америке -140 человек • Слабые результаты работы • Заигрывание с американским Генеральным штабом «Агентурная сеть военного агента в Японии - один разъездной агент • Обследование агентурной работы специальной комиссией Генерального штаба • Запутанность денежных дел военного агента • Агентурная сеть военного агента в Китае • Путешествующие агенты • Отсутствие сведений • Работа негласного агента Генерального штаба в Цицикаре • Агентурная сеть офицера (на правах военного агента) в Хорасане • Специальные задания по Афганистану • Сотрудничество с английской разведкой • Агентурные организации, непосредственно подчиненные Генеральному штабу • Организация полковника Раша в Дании • Жалобы Раша на неудачи и большие расходы • Попытки Генерального штаба создать такие же организации в других нейтральных странах

Говоря о русской агентурной разведке до войны 1914—1918 гг., мы уже указывали на те мероприятия, которые принимались русским Генеральным штабом на случай войны. Мы видели, что Генеральный штаб знал о необходимости еще в мирное время что-то предпринять и как-то подготовить агентурную службу на случай войны. Но как это сделать и что делать, этого, по всем данным, русский Генеральный штаб как будто бы не знал.
Весьма характерный в этом отношении пример привел в объяснительной записке к одному из своих денежных отчетов военный агент в Италии полковник Энкель (от 29 февраля 1916 г. № 6). Он писал:
«...Перед началом войны на военной агентуре в Италии не только не лежало каких-либо разведывательных задач в Австрии и Германии, но военному агенту даже было категорически воспрещено заниматься тайной разведкой, иначе как по особому на то указанию (предписание Огенквара от 9 июля 1914 г. № 664. — К. 3.). Вследствие сего война застала военную агентуру совершенно неподготовленной в этой области...».
В ночь на 20 июля 1914 г. Энкель получил циркулярное приказание — во что бы то ни стало, не жалея средств, выяснить к 25 июля направление -192- движения группы центральных германских корпусов, причем доставившему в срок эти сведения было обещано 20000 рублей ¹.
Ввиду короткого срока выполнение этого приказания нужно было поставить под сомнение даже при наличии налаженного агентурного аппарата, ибо даже при регулярном движении на проезд в скором поезде из Рима в Берлин и обратно требовалось четверо суток. Но в то время движение пассажирских поездов в Германии было прекращено; переход границы и получение германских виз были крайне затруднены. Энкель не имел даже на примете людей, которым можно было бы поручить выполнение этой задачи.
Однако Энкель решил попытать счастья. За 20 июля (воскресенье) ему удалось найти трех лиц, которых он решил отправить в Германию на автомобилях по трем разным маршрутам: австрийского подданного, серба — на Констанцу — Мюнхен — Дрезден; редактора одного из издававшихся в Риме изданий, итальянца, бывшего офицера — на Зинген — Штутгардт — Нюренберг — Лейпциг; итальянца, владельца одного из римских бюро путешествий с подручным — на Ала — Инсбрук — Мюнхен — Хоф — Дрезден.
Первому из них вовсе не удалось проникнуть в Германию; второй был задержан в Штутгардте и выслан в Швейцарию.
Третий, благодаря полученному от советника германского посольства в Риме Хинденбурга рекомендательному письму, пробрался в Германию и утром 25 июля условной телеграммой (коммерческого характера) сообщил из Дрездена, что 4, 12 и 19-й корпуса перевозятся против Франции.
Вся эта операция обошлась в 35200 итальянских лир (лира — 37,5 копеек ²) и 20000 рублей.
Здесь, как видим, отсутствие организации сгладила находчивость Энкеля и крупная сумма денег.
Война началась. Официальные дипломатические представители, в том числе и военные агенты, были высланы из вступивших в войну стран. Русский военный агент в Германии — Базаров, как мы уже указывали выше, был уличен в шпионаже и выслан из Германии еще в июне 1914 года. Предусмотренная в приведенном выше плане перегруппировка военных агентов, конечно, не состоялась. Даже те отдельные агенты, которых русский Генеральный штаб имел накануне войны в странах своих противников, «забыли» о своей службе в русской разведке, оставшись -193- без связи и руководства. Разведки на Германию и Австрию из нейтральных стран в мирное время создано не было.
Итак, с началом военных действий русский Генеральный штаб остался совершенно без информации о Германии и Австрии. Вновь повторилась история, имевшая место во время русско-турецкой и русско-японской войн.
Генеральный штаб заволновался и начал принимать экстренные меры по созданию в странах противников агентурной сети из нейтральных стран. Руководство агентурной сетью из нейтральных стран было возложено, главным образом, на официальных военных агентов, хотя в некоторых странах Генеральный штаб старался наладить агентуру, непосредственно им руководимую и ему подчиненную.
Остановимся вкратце на агентурной работе официальных военных агентов.
Начнем с агентурной деятельности военного агента в Италии.
4 августа 1914 г. полковник Энкель получил приказание Огенквара во что бы то ни стало насадить в Германии и Австро-Венгрии агентуру для наблюдения за переброской германских войск с Западного фронта на Восточный, причем были указаны линии, которые нужно было взять под наблюдение: Страсбург — Нюренберг — Прага — Нейссе -Мец — Франкфурт на Майне — Лейпциг — Бреслав и Франкфурт — Халле — Котбус — Лисса.
По словам Энкеля, лишь благодаря счастливой случайности им были найдены подходившие для выполнения этой задачи люди среди безработных служащих международного общества спальных вагонов — подданных Германии, Австрии и Швейцарии. Эти лица представились германскому посольству в Риме в качестве решивших оказать помощь Германии и Австрии посредством ввоза в эти страны контрабандным путем продуктов, запрещенных к вывозу из Италии.
Вопрос о беспрепятственном их пребывании в Германии и Австро-Венгрии был разрешен, якобы, благодаря содействию германского посольства в Риме, которое, весьма сочувствуя этим мнимым целям, с величайшей готовностью снабдило агентов рекомендательными свидетельствами и разрешениями телеграфировать в Италию и Швейцарию.
Энкель на первых порах нанял шесть агентов на следующих условиях: каждому — по 100 итальянских золотых лир в сутки, 5000 лир — по окончании первого месяца и по 2500 лир — за каждый последующий месяц, в виде обеспечения семьи агента на случай его провала, и 1000 лир подъемных.
14 августа шесть агентов отправились в пункты своего назначения — Нюренберг, Пильзен, Халле, Лейпциг, Дрезден и Котбус (кроме того, во -194- Франкфурт на Майне был командирован завербованный отдельно и на других условиях коммерсант-итальянец, который в конце года, ввиду его малополезности, был уволен).
Для связи с этими агентами Энкель создал три приемных станции в разных городах Италии, откуда телеграммы передавались по телефону в Рим главному посреднику. Для телеграмм был выработан условный код коммерческого характера. Этим кодом сообщалось число поездов и средний их состав (число крытых вагонов с войсками и платформ с орудиями и пулеметами), категория перевозившихся войск (полевые, резервные) и маршрут движения. Для обозначения последнего было установлено перечисление номеров соответствующих линий по карте официального германского путеводителя с прибавкой к каждой цифре этих номеров какого-либо заранее условленного, однозначного числа. Для сообщения номеров перевозившихся частей и рода войск существовал более сложный код, но им воспользовался один раз лишь Пильзенский агент.
Для более подробных донесений агентам было предложено пользоваться почтой, но они от этого категорически отказывались якобы из боязни провала.
Энкель пробовал посылать к агентам специальных доверенных для перевозки от них сведений. Однако эта попытка чуть не повела к провалу одного из таких доверенных. Ввиду невозможности запомнить большое количество специальных данных агент их записал. Когда же его на австрийской границе начали распрашивать об этих записях, он еле выпутался.
Для того чтобы руководитель знал, чем вызвано долгое молчание агента (провалом, затишьем, болезнью и пр.), всем агентам было предложено посылать один раз в неделю телеграмму личного или семейного характера.
Наконец, для контроля, все ли посылавшиеся телеграммы дошли по назначению, агентам, по получении от них донесения, сообщалось об этом по телеграфу в условной форме.
Для выяснения австрийского сосредоточения на русской границе Энкель наметил упоминавшегося выше редактора, бывшего итальянского офицера. Последний имел связи в австрийском посольстве в Риме и в самой Австрии. Сделка была заключена в сумме 20000 лир (золотых), из коих половина уплачивалась вперед. Редактор поездку совершил, но никаких данных не привез. Позднее он устроился военным корреспондентом при австрийской главной квартире, но своих обязательств по отношению к Энкелю не выполнил.
31 августа 1914 г. Энкель получил новое приказание Огенквара — организовать разведку в Австро-Венгрии, ибо организация разведки -195- Генерального штаба, существовавшая до тех пор в Швейцарии, провалилась.
4 сентября в Вену, Будапешт, Краков и Кашау Энкель отправил четырех агентов, завербованных на тех же основаниях, как и посланные ранее для наблюдения за перевозками в Германию. Способом сообщения собранных сведений этим агентам была указана бандерольная посылка на условные адреса австрийских газет, на полях которых донесения должны были писаться лимонной (!!!) кислотой. Однако австрийцы в скором времени прекратили пропуск в Италию газет в бандеролях и донесения посылались условными телеграммами.
Энкель стал затем поддерживать сношения со своими агентами через Швейцарию, откуда телеграммы передавались сначала на промежуточные станции в Северной Италии, а оттуда по телефону в Рим. Но весной 1915 года международное телефонное сообщение было прекращено распоряжением итальянского правительства. С этого времени все телеграммы перевозились курьерами в Милан, в местное отделение международного общества спальных вагонов, здесь они одним из служащих облекались в форму служебных сношений с конторой в Риме, вручались проводнику спального вагона в прямом поезде Милан — Рим и передавались им в последний пункт служащему того же общества, встречавшему поезд на вокзале.
Несмотря на сложность такой организации, донесения агентов, по словам Энкеля, получались в Риме в среднем через одни-двое суток после отправки их из Германии и Австро-Венгрии.
К январю 1916 года агентурная сеть Энкеля уже имела в своем составе 22 агента-резидента, причем упомянутый выше владелец бюро путешествий играл главную роль в этой организации. Но тут случилось «несчастье». В Генеральном штабе сделали сводку из всех донесений этой организации «22-х» и установили, что все ее сведения о германских и австрийских перевозках «совпадают с началом операции, а не предшествуют им». Сопоставив это обстоятельство с тем, что германское посольство в Риме «с величайшей готовностью снабдило агентов рекомендательными свидетельствами и разрешениями телеграфировать в Италию и Швейцарию», Генеральный штаб пришел к заключению, что эта организация, названная «Римской», является «провокаторской», то есть состоящей на службе у немцев и передающей Энкелю сведения, сфабрикованные германской разведкой. С другой стороны, не могло не бросаться в глаза и то обстоятельство, что организация работала с точностью часового механизма — за полтора года работы не было ни одного провала, ни одной пропажи или задержки посланных ее агентами телеграмм. -196-