Гибель розы

«Жемчужина КМА» возвращалась в Железногорск ночью. Все друзья-товарищи мирно спали в креслах новенького «Икаруса». Мне же было не до сна. Достала листочек, который накануне вручила Анна Карповна. Как староста храма, она распечатывала молитвы дома, под копирку, ведь церковная литература тогда не издавалась. Читая под малюсенькой лампочкой машинописный текст, я с удивлением обнаружила, что слова на церковнославянском запомнить гораздо труднее, чем на английском!..

Подумав, сняла маленький оловянный крестик и спрятала в карман, а листочек с молитвой - в сумку. Комсомольский значок на школьной форме и шнурок на шее от крестика – это несовместимо.

Вспоминалось, как побывала в столице впервые. Тогда отец взял менякомандировку, выполняя давнее обещание, и мы укатили под самый конец четверти, несмотря на протесты мамы.

- Что ты хочешь, Лара, в Москве посмотреть?

- Самую знаменитую балерину.

- Гм-м… А кто - самая знаменитая?

- Ну, ты же знаешь. Народная артистка Советского Союза - Майя Михайловна Плисецкая.

- И где?

- Папочка, ну ты что?.. Конечно, в Большом театре!

Папа днём занимался делами, оставляя меня в Третьяковской галерее, где я долго могла бродить, попадая в сказки Васнецова, леса Шишкина или фантазии Врубеля. Помню, однажды, заглянула в тихий зал древнерусской живописи, и увидела другой мир, мир забытого города Китежа… Глядя на Рублёвскую Троицу, рука сама собой потянулась ко лбу и я помню, как обернулась от неловкости: не заметил ли кто, что пионерка перекрестилась на Икону? Но зал оказался пуст. И только древние Лики вели со мной безмолвный разговор, смысл которого постичь было невозможно.

В Москве мы остановились у наших родственников по папиной линии. Их брянский род разметало по всей стране ещё в тридцатые годы. Дядя Андрей и тётя Юля жили в двух шагах от метро «Щёлковская». Они восстанавливали архитектуру города после войны, так и остались москвичами. Своих детей у супругов не было, и тётушка с удовольствием занималась со мной.Первым пунктом программы знакомства со столицей был парадный Кремль и Красная площадь: величие и простор, от которого захватило дух! Затем, непременное угощение Москвы конца семидесятых - вафельные трубочки с кремом и мороженое в ГУМе! «Детский мир» с новыми одёжками: яркое платье с вышивкой на кармане и клетчатое зимнее пальто с белым песцом.

За ужином папа объявил, что достал билеты в Большой театр, но наши родственники недоверчиво улыбнулась.

- Не может быть! Туда не попасть.

- А вдруг тебя обманули? - Дядя Андрей вскинул седые брови. - Иной раз, знаешь, «Москва бьёт с носка»! Прохиндеев, да перекупщиков тут – пруд пруди!

Папа с добродушием волшебника показал родне билеты в партер ГАБТа.

- Смотрите сами: «Отчётный концерт артистов балета ГАБТ трудящимся Москвы»,

- Ну, ты - молодец! – Затормошил папу сдержанный, обычно, дядя Андрей.

Он приходился ему настоящим дядей, а мне двоюродным дедушкой, но я всю жизнь, так же как он, величала московских родственников «дядя и тётя», безраздельно пользовалась их хлебосольством и гостеприимством, наезжая в студенчестве погостить даже с подружками.

Как удался папе тот «культпоход» в Большой театр - не знаю, но, тем не менее, он собирался на балет,как заправский театрал, прифрантившись польским полосатым галстуком с блестящим зажимом. Он у меня был очень красивым, несмотря на лысину и травмированную переносицу с маленьким шрамом.

Вечером, в танцевальных миниатюрах на сцене Большого я увидела тех, кого собирала из газет в коробку с колокольчиками: Надежда Павлова, Наталья Бессмертнова, Екатерина Максимова. Они отличались друг от друга по стилю исполнения, как прекрасные цветы - нежный подснежник, благородная лилия, трепетный красный мак. А вот, и Прима-балерина - Майя Плисецкая! Роза. Сюжет её концертного номера был кратко описан в программке: человек сорвал розу, чтобы насладиться её ароматом. Через сильные руки того, кто сорвал цветок - проходила целая жизнь. Перед нашими глазами руки-лепестки у балерины - то красовались и трепетали, то волновались и увядали, облетая медленно и плавно, словно прощаясь с белым светом. Маленькая, но красивая судьба.

Отец смотрел на сцену, будто читал серьёзную книгу. А на улице философски заметил:

- Вот такой цветок-лепесток… Как солдатик. Да, дочь?

- Почему, как солдатик?

- Спокойно встречает смерть.

Так они поняли друг друга – французский балетмейстер и английский поэт, знаменитая балерина и мой папа. «Гибель розы» по мотивам стихотворения Блейка в исполнении Плисецкой и Брийанса... Одно из самых ярких впечатлений детства.