Глава 1 8. Башня Ассамблея

Рассвет прорезал горизонт тонкой розовой полоской, когда Джеймс открыл глаза. Он лежал в неудобной позе на траве посреди Пещерной цитадели и промерз до костей. Постанывая, он принял сидячее положение и огляделся вокруг. Первым, что бросилось ему в глаза, было отсутствие трона Мерлина. От него остались только вмятины на траве. Вторым отмеченным им фактом было то, что Пещерная Цитадель перестала быть магическим местом. Без трона Мерлина остров быстро вернулся в свой первозданный дикий вид. Пропало ощущение заброшенного готического строения. В ветвях над головой звонко пели птицы.

– О‑ох, – простонал поблизости чей‑то голос. – Где это я? У меня отчетливое ощущение того, что поблизости не найдется ничего, напоминающего камин и чашечку кофе.

– Зейн, – сказал Джеймс, поднимаясь на дрожащие ноги. – С тобой все в порядке? А где Ральф?

– Я здесь, – отозвался Ральф, – провожу ревизию своих костей и проверку основных функций тела. Похоже, ничего не пострадало, за исключением того, что ванна мне сейчас нужна даже больше, чем Святому Локимагусу.

Джеймс вскарабкался по ступеням к темному потолку пещеры. Слабый сероватый утренний свет с трудом пробивался сквозь ветви деревьев, растущих на острове. Зейн и Ральф не без усилий поднялись на ватные ноги.

– Никаких следов Мерлина, – сказал Джеймс, осматриваясь вокруг, – равно как и Джексона или Делакруа.

Он переступил через обломки палочки Джексона и вздрогнул.

– Похоже, мы ошибались насчет него, не так ли? – сказал Ральф.

– Мы ошибались относительно множества вещей, – тихо согласился Джеймс.

Зейн осторожно помассировал нижнюю часть своей спины и тихонько застонал.

– Эй, учитывая все обстоятельства, мы были не так уж плохи. Нам почти удалось остановить возвращение Мерлина благодаря моим длинным рукам и кошачьим рефлексам, – его голос раскатился эхом под сводами пещеры, и он замолчал. Мальчики нашли проход, ведущий к голове дракона, продрались сквозь густую растительность, успевшую там вырасти, и вышли в рассветное утро. Мост был частично разрушен и больше не имел почти никакого сходства с драконьей головой. Берег со стороны леса был грязным и мокрым, покрытый утренней росой.

– Глядите‑ка, – сказал Ральф, указывая пальцем на следы в свежей липкой глине.

– Похоже, здесь прошло два человека. По направлению прочь от школы, – заметил Зейн, наклоняясь, чтобы внимательнее изучить грязные отпечатки. – Думаете, одним из них был Мерлин?

Джеймс покачал головой.

– Нет. Мерлин не носил обуви. Я полагаю, это были Делакруа и Джексон. Скорее всего, она ушла первой, а он последовал за ней, когда пришел в себя. К тому же что‑то подсказывает мне, что Мерлин не оставил бы никаких следов, не пожелай он этого специально сделать.

– Надеюсь, Джексон сломает ей хребет, когда догонит, – сказал Зейн, хотя и без особого воодушевления.

– Я скорее надеюсь, что она не проделает это с ним, – печально отозвался Ральф. – Вы же видели, как она расправилась с его палочкой.

– Не напоминай мне, – пробормотал Джеймс. – Не хочу думать об этом.

Он пошел вперед примерно в том направлении, в котором они оставили Пречку, но голова его была занята другим. У него было ужасное предчувствие насчет того, куда именно ушел Мерлин, и он, Джеймс, был виновен в этом. Дважды Делакруа назвала его своим учеником. Она повлияла на него, и он это допустил. Он прекрасно сыграл в ее плане свою роль, принеся мантию. Она была права. Ей было достаточно щелкнуть пальцами. Правда, в конечном итоге все обернулось против нее, но это не столь важно. Мерлин, блуждающий в одиночку, может быть гораздо более опасен, чем Мерлин в союзе с людьми, подобными Прогрессивному Элементу. Они хотя бы пытались работать под благопристойной маской. Мерлин из другого времени, более прямолинейного и смертоносного времени. Чувство вины и безнадежности давило на Джеймса неподъемным грузом, пока он брел вперед. Зейн и Ральф следовали за ним.

Пречка ушла. На самом деле Джеймс не удивился. Ее следы отпечатались во влажной земле, как следы динозавра. Мальчики молча пошли по ним, дрожащие и мокрые от росы. Туман заполнил лес, сужая мир до горстки черных деревьев и покрытого каплями кустарника. Пока они шли, туман становился все прозрачнее, растворяясь на солнце, и наконец исчез. Лес наполнился птичьими трелями и невидимыми существами, шныряющими в кустах. Вдруг они услышали далекие голоса, зовущие их.

– Эй! – сказал Зейн, останавливаясь и прислушиваясь. – Это Тед!

– И Сабрина! – добавил Ральф. – Что они тут делают? Эй! Сюда!

Мальчики остановились, зовя Гремлинов, которые отозвались гиканьем и воплями. Огромная фигура выплыла из тумана, почти грациозно двигаясь между деревьев.

– Грохх! – засмеялся Зейн и побежал навстречу великану.

– Парни, вы выглядите, как объедки мертвецов, – крикнул Тед вниз с плеча Грохха. – Вы всю ночь провели здесь?

– Да, но это долгая история, – ответил Зейн. – Если коротко: Мерлин вернулся, королева вуду сбежала, а Джексон оказался хорошим парнем. Он ушел за ней, как говорится, с неизвестным результатом.

– Унесешь еще троих, Грохх? – спросил Ральф, дрожа от холода. – Думаю, если мне придется сделать еще хоть шаг, я упаду замертво.

Грохх опустился на колени, и трое мальчиков вскарабкались к нему на спину, потеснив Сабрину и Теда. Прежде чем лезть, Джеймс согнул пальцы и запястье правой руки. Боли не было, и кости выглядели крепкими и прямыми. Он снял шину и небрежно сунул ее в карман.

– Как вы здесь оказались? – спросил Джеймс Теда, устраиваясь рядом с ним и хватаясь за похожие на солому волосы Грохха. – Я думал, вы все под домашним арестом.

– Что было прошлой ночью! – просто сказал Тед. – С тех пор в школе просто сумасшедший дом. Мерлин появился в середине ночи и, скажу тебе, парень знает, как эффектно появиться.

– Он въехал на Пречке прямо во внутренний двор, заставив ее выбить пинком главные ворота, – объяснила Сабрина, – он, похоже, говорит по‑великаньи, и это было действительно дико. Затем он спустился и просто приказал ей спать. Она по‑прежнему там, храпит у главного входа, похожая на самую большую в мире кучу белья.

– Мы проснулись, услышав грохот выбиваемых дверей, – продолжил Тед. – Затем начался ад кромешный. Ученики бегали повсюду в ночнушках, пытаясь выяснить, что происходит. Люди и так были взволнованы из‑за того, что Прескотт все еще здесь и непонятно чем занят, а тут является этот парень, сложенный как валун и одетый как нечто среднее между друидом и Санта‑Клаусом, шествует через школу, усыпляя людей одним своим взглядом, стуча огромным посохом по полу при ходьбе, и эхо от ударов разносится повсюду. Затем он увидел Пивза и тут случилось самое странное!

– Что? – спросил с надеждой Зейн. – Пивз дунул‑фыркнул на него и превратил в торшер или что?

– Нет, – сказала Сабрина, – Пивз присоединился к нему. Он, кажется, не хотел, но у него не было выбора. Мерлин остановился, когда увидел Пивза, и заговорил с ним. Никто из нас не знает, что он сказал. Это был действительно странный, цветистый язык. Мы боялись, что Пивз выкинет какую‑нибудь глупость и нас всех укокошат этим жутким посохом, но Пивз только улыбнулся, и это не была одна из его обычных ухмылок. Это была одна из тех улыбок, какими улыбаются домашние эльфы, когда хозяин расположен отлупить этого эльфа сковородкой. Во все зубы, но без радости, понимаешь? А затем Пивз спикировал вниз к этому парню, они переговорили несколько секунд тихими голосами, а затем Пивз двинулся вперед так, чтобы Мерлин мог следовать за ним. Думаю, Мерлин понял, куда ему надо идти, и Пивз показывал ему дорогу.

– Пивз? – недоверчиво переспросил Ральф.

– Знаю, – ответил Тед. – Это невероятно. Вот когда мы поняли, что столкнулись с чем‑то действительно страшным. Большинство Гремлинов и так знали, что это Мерлин, но это все подтвердило.

– И куда они отправились? – тихо спросил Джеймс.

– В Лесную башню, – ответила Сабрина. – По крайней мере, так ее назвали. Никто особо ею не пользовался. Последние слова, которые мы услышали, когда уходили, были «переговорю с Пендрагоном», что бы это ни значило.

– Мне не нравится как это звучит, – сказал Зейн.

– Как и всем, – согласился Тед. – Видимо, он считает, что этот «Пендрагон» кто‑то вроде короля или лидера. Что‑то типа средневековой клички или типа того. Тем не менее, МакГонагалл собрала профессорско‑преподавательский состав, чтобы пойти и разобраться с ним, тогда‑то она и поняла, что профессора Джексона и Делакруа нет. Затем сообщили, что ты сбежал из больничного крыла, Джеймс. Следующее, что мы знаем, МакГонагалл выпустила нас, чтобы мы отыскали вас троих. Она была слишком занята, чтобы идти самой, но знала, если кто и может отыскать вас, то только мы. Она надеялась, что ваша троица знает хоть что‑нибудь про этот «адский беспредел», как она выразилась. Недоверчивая пожилая девчонка.

Пока Тед заканчивал свой рассказ, Грохх подошел к опушке леса. Замок сиял в бриллиантовом утреннем свете, его окна весело блестели, несмотря на то, что происходило внутри. В гараже Альма Алерон было тихо, двери были закрыты и заперты на замок. Джеймс вспомнил о разнице во времени между Хогвартсом и филадельфийской частью гаража и понял, что на той стороне еще крепко спят. Когда Грохх свернул во внутренний двор, Тед попросил его спустить их на землю.

– Отличная работа, Грохх! – тепло сказала Сабрина, похлопав великана по огромным плечам. – Иди, отдохни с Пречкой.

Грохх согласно хрюкнул и плюхнулся рядом с великаншей, которая действительно громко храпела рядом с лестницей, ведущей в замок. Массивные деревянные двери висели на одной петле каждая, выбитые и широко распахнутые. В прихожей было подозрительно пусто и тихо. Когда они вошли, Ральф ахнул и схватил Джеймса за руку, указывая на что‑то. Там около двери на полу неловко лежали мистер Рекрент и мисс Сакарина. У обоих глаза были открыты, и оба неестественно улыбались в потолок. Рука Сакарины была вытянута, поднята и выглядела белой в утреннем свете.

– Они… м‑мертвы? – заикнулся Ральф.

Тед слегка пнул Ральфа в ногу.

– Нет, конечно. Они по‑прежнему теплые и дышат, просто очень‑очень медленно. Видно, они были здесь, когда явился Мерлин. Выглядит так, словно они пытались поприветствовать его, а он просто оглушил их. Он усыпил многих студентов, но эти получили особое замораживающее заклятье. Ну, мы убрали их в сторонку, чтобы люди не спотыкались, – он пожал плечами и повел всех мимо двух скрюченных фигур в коридор выше по лестнице.

– А где эта Лесная башня? – спросил Джеймс, пока они спешили по коридорам.

– Это самая высокая и узкая башня в старой части замка, – ответил Тед, его голос был непривычно мрачен. – Не использовалась особо, разве что для астрономии иногда. Она слишком высокая и непрочная, чтобы взбираться на нее. Петра говорила, что она была важной частью замка долгое, долгое время. У каждого замка была такая, и она считалась нейтральной территорией, что‑то типа универсального посольства или типа того. Там проходили встречи между враждующими народами и королевствами, одного короля с одной стороны и вражеского короля с другой. Их сопровождали четверо советников, но остальные ждали внизу. Иногда войны разрешались и заканчивались прямо там, иногда один король убивал другого и сбрасывал тело с башни, чтобы все видели.

Джеймс почувствовал, как его сердце упало еще ниже.

– Так кто там наверху, с ним?

Тед пожал плечами.

– Не знаю. Мы отправились на ваши поиски, когда МакГонагалл собирала всех вместе. Я думаю, она планировала сама отправиться к нему. Она выглядела довольно решительной, если спросишь меня.

Пятеро учеников прошли сквозь широкую низкую арку, ведущую в старейшую и наименее используемую часть замка. Спустя несколько изогнутых узких коридоров они наконец встретили людей. Ученики собрались в коридорах вдоль стен, разговаривая тихими голосами. Наконец, Тед провел их в круглую комнату с очень высоким потолком, таким высоким, что он терялся во тьме туманной высоты башни. Комата была переполнена учениками, бормотавшими в нервозном ожидании. Бросив взгляд вверх, Тед начал подниматься по лестнице. Джеймс, Зейн, Ральф и Сабрина последовали за ним.

– МакГонагалл там с… ним? – спросил Ральф. – Она ээ… в порядке?

– Она Директриса, – серьезно ответила Сабрина. – Она в порядке.

– Надеюсь, – тихо ответил Джеймс.

Остаток пути они проделали в молчании. Это заняло довольно много времени, и Джеймс чувствовал себя ужасно усталым и разбитым, когда добрался до вершины. Ральф пыхтел позади него, держась обеими руками за перила. Наконец, лестница уперлась в комнату, расположенную на вершине башни. Она представляла собой невысокую узкую площадку с тяжелыми балками, заполненную пылью веков и пометом сов и голубей. В узких окнах, расположенных по периметру комнаты, виднелись кусочки утреннего солнца. Там находилось несколько людей, но никто из них не был директрисой или Мерлином.

– Джеймс, – произнес хриплый голос, и на его плечо опустилась рука. – Что ты здесь делаешь? Боюсь, это место не для тебя.

– Его попросили прийти, профессор Слизнорт, – сказала вошедшая вслед за остальными Сабрина. – Директриса лично желала его видеть, а также Ральфа и Зейна. Они все должны подняться наверх.

– Наверх? – проскрипел Ральф. – Еще выше? Так мы не на вершине?

– Ах, мистер Дидл, – сказал Слизнорт, глядя на Ральфа. – Боюсь, что так, но осталось немного. Это прямо над нами. Вы вполне уверены в этом, мисс Хильдегард? Это неподходящее место для детей.

Джеймс подумал, что Слизнорт выглядит немного раздраженным из‑за того, что ему, Ральфу и Зейну позволено пройти туда, куда самому Слизнорту нельзя.

– Вы были в комнате, когда директриса послала нас за ними, – сказал Тед, вкладывая в свой голос чуть‑чуть суровости.

– Ну, я был там, – подтвердил Слизнорт так, словно этот факт мало что доказывал.

– Пропусти их, Гораций, – сказал профессор Флитвик со скамьи у окна. – Если их позвали, значит, они приглашены. Едва ли они будут в безопасности с нами здесь, если этот дикарь победит.

Слизнорт посмотрел на Джеймса, а затем его лицо смягчилось. Он повернулся к Ральфу и неуклюже хлопнул его по плечу.

– Представьте нас как следует, мистер Дидл.

Тед кивнул в сторону короткой каменной лесенки, выступающей из деревянного пола и идущей к люку в потолке. Джеймс, Ральф и Зейн подошли к ней и медленно поднялись по изношенным ступеням. Люк был не заперт, Джеймс откинул его, и солнечный свет на мгновение ослепил Поттера, когда тот выбрался наружу.

Комната была почти такой же формы и размера как и Пещерная Цитадель, почти целиком сделанная из камня, за исключением деревянного пола в центре, в котором и открывался люк. Вокруг были расположены мраморные колонны, но крыши не было. Солнечный свет сиял на белом мраморе и камне террасы. Мерлин сидел всего в нескольких футах впереди, лицом к трем мальчикам, когда они шагнули в мягкий ветер и теплый солнечный свет. Его лицо было окаменевшим, неподвижным, только его глаза повернулись, чтобы взглянуть на них.

– Мистер Поттер, – раздался голос Директрисы в тишине, – мистер Уолкер и мистер Дидл. Спасибо, что присоединились к нам. Пожалуйста, располагайтесь слева от меня, мы вскоре перейдем к вашей истории.

Джеймс повернулся, пока Зейн закрывал люк и увидел МакГонагалл, сидящую позади них, напротив Мерлина. Она была одета в огненно‑красную мантию, выглядя в ней гораздо серьезней и представительней, чем Джеймс привык ее видеть. Также она выглядела моложе и опаснее, словно какая‑нибудь деспотичная королева. Кресла, на которых они с Мерлином сидели, вырастали прямо из камня, оба смотрели друг на друга через деревянный пол в центре. Слева от МакГонагалл по краю терассы находилось еще четыре не столь впечатляющих кресла. На них расположились Невилл Долгопупс, профессор Франклин и Гарри Поттер.

– Папа! – выдохнул Джеймс, и улыбка облегчения и радости расплылась по его лицу. Он бросился вверх по ступеням к отцу.

– Джеймс, – тихо сказал Гарри, лицо его было мрачным. – Мне сказали, что ты пропал. Ты заставил нас волноваться. Я бы сам пошел за вами троими, если бы известие о том, что вы нашлись, не пришло в тот самый момент, когда я приехал.

– Как вы узнали об этом? – спросил Ральф, морща лоб.

Гарри выдавил кривую улыбку и продемонстрировал резиновую уточку Уизли. На ее дне почерком Теда было нацарапано: «Нашли их! Скоро будем!»

– Это Петры Моргенштерн, но она сказала, идея принадлежит вашей троице. Очень удобно.

– Прости я взял карту и твою мантию, пап, – быстро сказал Джеймс – Я знаю, я не должен был. Я действительно устроил неразбериху. Мерлин вернулся, и это моя вина.

Гарри перевел взгляд на кресла, стоящие в центре.

– Не будь столь строг к себе, мой мальчик. У нас будет много времени, чтобы обсудить все это позже, а сейчас думаю, у нас были другие причины, чтобы собраться здесь.

Джеймс повернулся обратно к Директрисе и Мерлину. Он почти забыл о них от восторга и облегчения при виде своего отца..

– Конечно, прости.

Трое мальчиков встали вдоль террасы позади Гарри, Невилла и Франклина. Джеймс только сейчас заметил, что на другой стороне террасы собралось удивительно много птиц и животных, пристально глядящих на Мерлина. Там были совы, голуби, вороны и даже несколько соколов. Все они расположились на перилах, на четырех креслах и на верхних ярусах террасы. Среди них неуместными казались домашние животные, которых разглядел Джеймс. Они так же глядели на бородатого мужчину. Лягушки и крысы тихо теснились среди птиц. Даже кот Зейна, Пальчик, был там, сидел впереди, и его черно‑белый нос, слегка подергивался.

– Вы что‑то сказали, профессор Долгопупс? – сказала МакГонагалл, она по‑прежнему не сводила взгляда с огромной неподвижной фигуры Мерлина.

Невилл дернулся и встал.

– Я просто хочу выразить свои возражения по поводу ваших переговоров с этим… этим незваным гостем, который ворвался в школу с неизвестно какой гнусной целью, на языке, который мы, ваши давние партнеры и друзья, не можем понять. Кроме того, ваш удивительный наряд, я должен заметить… ну, уверен, вы должны понимать, как это выглядит для нас.

– Простите меня, мистер Долгопупс и все остальные, – сказала МакГонагалл, наконец, отводя взгляд от Мерлина и глядя на тех, кто собрался справа от нее. – Я забылась. Этот джентльмен пришел из времени формальностей и ритуалов. Я приму его, как он и ожидает, в церемониальной мантии, соответствующей моей должности. Боюсь, что когда он нашел нас, он решил, что все мы, включая меня и профессорско‑преподавательский состав, это крестьяне, которые каким‑то образом захватили замок. Во времена Пендрагона было крайне неприлично носить какие‑то бесцветные мешки, за которые он принял наши мантии. Что до языка…

– Я могу говорить на языке ваших слуг, если вы пожелаете, мадам Пендрагон, – прервал Мерлин своим низким, громким голосом. – Хотя почему вы разговариваете с ними, как с равными, когда их стоит заковать за такую наглость, я не могу понять.

МакГонагалл вздохнула и закрыла глаза. Джеймс понял, что подобное недопонимание длится уже некоторое время.

– Это мои коллеги, а не мои слуги, сэр. Это другое время, как я вынуждена вам постоянно напоминать. Я не Пендрагон королевства. Я Пендрагон лишь крошечного кусочка земли, который вы полностью можете обозреть с этой башни. Но, да, пожалуйста говорите так, чтобы все вас понимали.

– Как пожелаете, мадам, – ответил Мерлин. – Я полагаю, теперь ваш совет полностью в сборе?

– Это так. Джеймс Поттер, Ральф Дидл, Зейн Уолкер, – сказала Директриса, поворачиваясь по очереди к каждому из мальчиков, – этот человек утверждает, что является Мерлином Амброзиусом, вернувшийся в мир сквозь время из небытия благодаря совместным усилиям призрачного ученика и еще пятерых человек. Что вы можете сказать по этому поводу?

Джеймс ответил настолько четко и честно, насколько мог, как получилось так, что три реликвии Мерлина оказались вместе на острове Пещерной Цитадели. Он был осторожен, рассказывая, к своему стыду, как профессор Джексон пытался защитить мантию и уберечь ее от попадания в пещеру, сорвать план Делакруа, но Джеймс невольно помешал его намерениям.

– Это была моя ошибка, – печально пояснил он. – Ральф и Зейн только помогали мне, потому что я рассказал им обо всем. Я хотел… – он умолк и сглотнул. – Я хотел спасти положение, я думаю. Но я все разрушил. Простите.

Лицо МакГонагалл было спокойным, но непроницаемым, пока Джеймс не закончил. Он повесил голову, но секунду спустя почувствовал отцовскую ладонь на своем плече, теплую и тяжелую. Он вздохнул.

Мерлин окинул взглядом собравшихся на и позади скамей, затем он глубоко вздохнул.

– Вижу план Астрамаддукса включал много намерений, хороших и плохих. Однако, я предполагаю, что после свидетельства этого мальчика больше нет сомнений в моей личности. Позвольте мне повторить, тем не менее, что я, по‑видимому, стал предметом весьма мерзкой кампании, оболгавшей меня и опорочившей мою репутацию. Похоже, сейчас распространено мнение, что я был когда‑то раздражительной и подлой личностью, человеком эгоистичных союзов и бесконечного лукавства.

Это не более правдиво, чем длинный скучный перечень приукрашенных качеств в истории про этого злодея Волан‑де Морта, которого вы описали мне. Я не большее зло, чем шторм. Я убиваю лишь тогда, когда нет надежды на раскаяние или плен. Я собирал дань только с тех, кто заслужил эту плату и даже тогда треть моих сборов шла бедным и церкви. Я не ужас, к которому обращаются презренные существа, которых вы беспричинно зовете «злом», чье единственное злодеяние это несправедливо запаленные факелы, которые я наблюдал в свое время.

– Я не сомневаюсь, что вы верите в это, – заявила МакГонагалл, – но уверена, вы в курсе того, что легенды о самом могущественном в мире волшебнике с темным сердцем появились еще до того, как вы покинули свое время, когда вы еще ходили по земле. Многие жили в страхе перед вами.

– Только те, чьи злоба или невежество прощали им эту ошибку, – проворчал Мерлин. – И даже в этом случае я бы скорее подошел к ним с розгой, чем с мечом.

– Может быть и так, Мерлин, но вы и сами знаете, что вы пробовали себя в искусствах, которые, хоть и были технически дозволены в ваше время, не особо дозволены сейчас. Вы подвергались магическим воздействиям, которые отделили вас от всего человечества, силам, к которым, на самом деле, большинство людей не могут прикоснуться и остаться в здравом уме. Вы изменились под этим воздействием. Возможно, это даже извратило вас. Даже вы, должно быть, сомневаетесь в ваших собственных суждениях в этом времени. Сомнительная мораль Мерлина Амброзиуса была хорошо известна, как и его легкое отношение к жизни не‑волшебников. Подозрение, что вы можете быть на стороне тех, кто хочет уничтожить и поработить мир маглов, было обосновано. Я не могу говорить за ваше время, но в нашем все, кто хочет пойти войной на мир маглов – это наше заклятые враги. Ваша лояльность должна быть доказана, прежде, чем мы позволим вам остаться в этих залах.

– Ты смеешь оспаривать мое великодушие? – спросил Мерлин, и голос его был ровным и спокойным. – И говорить, я не могу просто стереть всех вас с земли одним взмахом руки, если захочу?

– Я смею и то и другое не без оснований, – твердо сказала МакГонагалл. – Ваши мотивы были сомнительны в ваше время, на этом сходятся даже лучшие историки. Вы прибыли в это время. И вид вашей мощи может быть грозным, но даже в ваше время источник, из которого вы черпали ваши силы, уже иссякал, поскольку земля уже была окультурена. Не притворяйтесь, что это не было важнейшей причиной путешествия во времени. Вы надеялись вернуться во время, когда источник в земле восстановится, когда ваша сила снова станет безграничной и полной. Но это не то время. Источник еще больше истощился, чем тогда. Ваша сила, возможно, по‑прежнему велика, и вы все еще можете победить всех в этой комнате, но это не значит, что вас не остановят. Осторожнее выбирайте союзников в этом времени, Мерлин.

Лицо Мерлина оставалось неподвижным как камень, когда он взглянул на Директрису.

– Я действительно вернулся в темное время, если Пендрагон считает, что лишь угроза гибели может поколебать намерения благородного волшебника. Но я вижу, что вы честны в ваших речах, даже если вы имеете в виду определенные методы. Я никогда не клялся в верности кому‑либо, чье сердце было бы направлено против не‑магов. Я работал, чтобы сохранить баланс между магическим миром и миром маглов, чтобы ни одна из чаш не перевешивала другую, хотя никто и не догадывался о моих истинных мотивах. Я служил всем, но всегда с этой целью в сердце. Справедливость – это миф, распространенный в разрозненном роде человеческом, но равноправие в битве может быть сохранено, даже если это лишь слабый призрак истинной справедливости.

– Вы хорошо говорите, Мерлин, – сказала Директриса, – но вы не обозначили четко ваши намерения. Вы здесь, чтобы сотрудничать с нами или чтобы уничтожить нас?

Впервые на лице Мерлина отразились эмоции. Он закрыл глаза и сжал губы. Его борода лоснилась от чего‑то, что Джеймс посчитал чем‑то вроде масла. Изредка запах этого, дикий и пряный, доносился ветром через вершину башни.

– Астрамаддукс заслужил судьбу, которую я предназначил ему, и, пожалуй, даже во сто крат хуже за то, что вернул меня в это время, – он снова открыл глаза и оглядел собравшихся. – Я подхожу к замку, самому солидному строению, какое я когда‑либо видел, заполненному сверкающими глазами застывшего солнечного света, но не нахожу ни охраны, ни передового отряда, ни даже слуги, чтобы он наполнил мне ванну или поприветствовал согласно правилам.

Вы встретили меня без признания моего статуса, с непокрытой головой, в одежде шута и кучей мальчишек и тем не менее ваши столы ломятся от явств, лежащих на посуде круглой и гладкой, как планеты. Сама Пендрагон не почтительна и не преклоняется, но одевается как и ее слуги в бесформенные мешки‑палатки. А затем, ко всему прочему, моя честь и лояльность подвергаются сомнению, в то время как я сам только воздерживаюсь от требования положенной дани из уважения к нынешнему времени. Воистину, моя миссия превратилась в пыль. Этот век еще не готов для меня.

– Возможно Астрамаддук и был себялюбив – согласилась МакГонагл, слегка наклонившись вперед – но то что вы вернулись именно в это время не может быть ошибкой, Мерлин. Он думал, что вы возглавите восстание против мира маглов, но если ваши утверждения верны, то вас могло привести сюда само провидение, вы сможете помочь нам предотвратить трагедию. Даже сейчас, силы хаоса поставлены в основе событий, которые в конце могут быть решающими. Прямо сейчас, человек находится среди нас, магл.

Он проник сюда, как нарушитель, преодолев наши сильнейшие заграждения с помощью некоего не магического приспособления называемое «технология». У него есть доступ к орудию называемому «пресса», с помощью которого он может раскрыть тайны магического мира всему человечеству. Только благодаря сохранности секрета, на протяжении прошедшего тысячелетия сохранялся баланс сил. Если этот человек и его тайные сообщники преуспеют, они будут злоупотреблять воссоединением магического мира и мира маглов. Они будут плодить заговоры, стремиться к власти и в конечном итоге развяжут войну. Вы, более, чем кто либо, знаете что бывает в таких случаях. Вы должны помочь нам. Те, кто устраивает этот хаос, ждут вас. Заставьте их пожать то, что они хотели посеять в мире, Мерлин. Помогите нам.

Мерлин сидел совершенно неподвижно почти минуту, его борода блестела на солнце. Животные немного беспокоились, поводили носами, ерошили перья. Наконец, Мерлин встал, и это выглядело так, словно гора встала со своего основания. Он двигался медленно, с массивной грацией, пока полностью не поднялся, его посох стоял рядом с ним, его голубые глаза обратились к директрисе.

– Вы правы, мадам, – сказал Мерлин, его голос был ровным и не вызывающим сомнений. – Таково было мое эгоистичное желание: покинуть мой век, только ради того, чтобы найти время, где моя сила восстановится в полной мере. Самонадеянность была моим злом, и это уничтожило меня. Вернувшись сейчас, я нашел свою силу еще более ущербной, чем прежде. Я прошу прощения как человек чести, но я не могу и не хочу браться за дело, которое вы мне описали. Это больше не мой мир. Возможно, вы одержите победу и без меня. Возможно, нет. Я не вижу иного будущего в этом времени, помимо того, что солнце взойдет завтра и будет путешествовать по небесам так же, как это было тысячу лет, пока меня не было. Будет ли оно освещать войну или мир, правду или ложь, не знаю, знаю лишь, что оно будет освещать мир, который мне незнаком, и который не знает меня. А теперь я покину вас, мадам. Желаю всем вам удачи.

Мерлин поднял руку с посохом. Как одна, птицы на перилах и скамьях сорвались со своих насестов. Сотни крыльев, бьющих по воздуху, были подобны грому. Когда птицы разлетелись в разные стороны, освободив площадку на вершине башни, не осталось никаких признаков Мерлина.

Джеймс пристально смотрел на то место, где только что стоял великий волшебник. Все закончилось. Там ничего не было. Гарри повернул Джеймса и обнял его.

– Все в порядке, сынок, – сказал он. Но Джеймс не верил, что все в порядке, хотя и был рад услышать эти слова. Он обнял отца в ответ.

– Я буду удивлен, если он и вправду ушел навсегда, – вслух подумал Невилл.

– Я не сомневаюсь в том, что он хотел, чтобы мы поверили в это, – ответила Директриса, вставая с кресла на вершине башни. – Но на самом‑то деле, ему ведь некуда идти. Его слуга, Астрамаддукс, по‑видимому был отправлен в загробный мир, значит у Мерлина больше нет ученика в этом мире, который мог бы организовать его возвращение, он должен выбрать, если хочет снова вернуться за границы времени. Я боюсь, Мерлин по‑прежнему среди нас, хорошо это или плохо. Мистер Поттер, можем ли мы проследить его путь?

Гарри задумался на мгновение.

– Трудно, но не невозможно. Скорее всего он вернется под защиту леса, где его способности сильнее. Без сомнений, ему известно множество способов защиты и укрытия, но волшебник такого уровня всегда оставляет магический след. Я уверен, мы смогли найти его с командой мракоборцев через какое‑то время. Вопрос в том, что нам делать с ним, когда найдем?

– Мы должны выяснить его намерения, – мрачно сказал Франклин, медленно подходя к креслу, на котором сидел Мерлин. – Мерлин – это мистическое и запутанное существо. Несмотря на его слова, я чувствую, что он сам не уверен в своих предпочтениях. В его время все было проще. Вы тоже это почувствовали? Он не уверен во времени. Он не знает, кто прав, чьи намерения больше совпадают с его собственными. Это усугубляется тем, что, как вы верно отметили, Директриса, мораль Мерлина в лучшем случае неоднозначна. Он отступил, чтобы разобраться в себе и узнать о разногласиях этого времени.

– Вы правда в это верите, профессор? – спросил Гарри.

Франклин извлек то же самое медное устройство, с помощью которого осматривал руку Джеймса тогда, на Квиддичном Поле. Некоторое время он изучал сквозь него стул, на котором ранее восседал Мерлин. Затем медленно кивнул.

– Верю. Мерлин признал, что гордыня является самой большой его слабостью. Он ни за что не позволил бы нам увидеть его в неуверенности. Однако здесь нет ни малейшего сомнения. Он не знает, на чью сторону встать в этом времени, поскольку не знает, к чему стремится его сердце, но осознал он это только сейчас.

– Сомнения не будут длиться вечно, я считаю, – сказал Невилл, направляясь в сторону деревянной части пола. – Мы не можем позволить себе сидеть сложа руки и ждать, пока он определится, к какой из сторон примкнуть. Может, его сила и уменьшилась, но, готов поспорить, он по‑прежнему является могущественнейшим волшебником на данный момент. Нам было бы разумнее считать его своим врагом, поскольку мы не можем с уверенностью утверждать, что он решит быть нашим союзником.

Гарри покачал головой.

– Я согласен, что сейчас он не может определиться с выбором, но я не думаю, что он злой. По крайней мере, он не является сознательно злым.

– Что вы имеете в виду? – встрял Зейн. – Разве он не был одним из самых известных злых волшебников за последние пару столетий или вроде того?

– Не самым злым, – многозначительно сказала МакГонагалл.

– Так и есть, – подтвердил Гарри. – Только лишь одним из тех, кто запутался или же так или иначе отклонился от изначально намеченного доброго пути. Те, кто не сомневался в порочности своих сердец, кто был способен ощутить всю глубину своих злодеяний, они никогда не принимали его за своего. По крайней мере, насколько нам известно.

– Давайте уже отправимся поближе к нашим кабинетам, – сказала МакГонагалл со вздохом. – День только начался, а у нас уже больше забот, чем мы можем справиться. Кроме того, я мечтаю избавиться от этой невыносимой одежды как можно скорее.

Франклин открыл люк, и вся группа двинулась вниз по лестнице. Животные, ранее собравшиеся на вершине башни, теперь бежали и прыгали возле их ног. Слизнорт и остальные преподаватели поприветствовали их обеспокоенными выражениями лиц и шквалом вопросов. Джеймс проигнорировал их и последовал за своим отцом вниз по спиральной лестнице к нижнему этажу.

– Как ты добрался сюда так быстро, пап? – спросил он. – Мерлин ведь появился только в полночь. Как МакГонагалл сумела доставить тебя сюда так скоро?

– Джеймс, меня привела сюда вовсе не Директриса, – ответил Гарри, обернувшись через плечо, – а твое письмо. Нобби доставил его мне этим утром, и, прочитав его, я тут же отправился в путь. Директриса была весьма поражена, когда я объявился в камине ее кабинета.

– Но Сакарина сказала, что ты занят на особом задании, и тебя нельзя беспокоить!

Гарри от души рассмеялся.

– Эту деталь твоего письма я хотел бы уточнить прямо сейчас, Джеймс. На этой неделе я не занимался ничем, кроме бумажной работы. Если же Сакарина сказала, что я в командировке, то это только потому, что она хотела быть абсолютно уверена, что меня здесь не будет.

– Угу, – кивнул Джеймс. – Портрет Снейпа говорил мне, что Сакарина и Рекрент не относятся к хорошим ребятам. Оба они на стороне Прогрессивного Элемента.

Гарри остановился, обернувшись к Джеймсу, Ральфу и Зейну.

– Будьте осторожнее, выбирая, кому говорить об этом, – сказал он, понизив голос. – В наши дни Министерство кишмя кишит людьми, подобными Рекренту и Сакарине, для большинства из них это просто способ покрасоваться и отдать дань моде. Тетя Гермиона делает все возможное, чтобы найти зачинщиков и прекратить пропаганду, но это действительно непросто. Рекрент – всего лишь инструмент, но Сакарина и в самом деле опасна. Не удивлюсь, если именно ей пришла в голову мысль возродить Мерлина.

– Что? – выдохнул Джеймс, понизив голос точно так же, как и его отец. – Это невозможно! Прошлой ночью в пещере была мадам Делакруа!

– Верно, Сакарины здесь даже не было до вчерашнего вечера, – добавил Зейн.

Выражение лица Гарри было серьезным.

– Сакарина – это не тот человек, который будет пачкать свои руки настоящей работой. Для этого ей нужна была Делакруа, а сама Делакруа не смогла бы украсть трон Мерлина из Министерства без помощи Сакарины. Рекрент и Сакарина прибыли сюда как «эксперты в отношениях волшебников и маглов», чтобы разобраться с этим Прескоттом. Но таких специалистов не существует. Они здесь для того, чтобы лично проконтролировать возвращение Мерлина и переговорить с ним.

– Так они никогда и не собирались помешать Прескотту раскрыть тайны магического мира в магловкой прессе! – сказал Ральф, лицо его было белым как снег. – Предполагалось, что Сакарина и Мерлин будут работать вместе и убедятся, что Прескотт получит свою историю, так?

Гарри кивнул.

– Я так думаю. Это все не просто совпадение. Это то, на что люди вроде Сакарины всегда надеялись. Воссоединение мира магии и мира маглов очень важно для их финального плана всеобщей войны.

– Но вернувшись, Мерлин не принял ничью сторону, по его утверждениям, – сказал Джеймс. – Значит, их план рухнул?

– Я не знаю, – вздохнул Гарри. – Все уже запущено и не может быть остановлено. Сакарина еще долго может не нуждаться в Мерлине для осуществления своего плана.

– Так как вы планируете остановить Прескотта? – спросил Зейн.

– Остановить его? Предполагается, что меня вообще здесь не должно быть, помнишь? Сакарина за это отвечает.

– Но она же враг! – воскликнул Джеймс. – Ты не можешь просто позволить ей продолжать шоу!

– Мы не будем этого делать, Джеймс, – сказал Гарри, опуская руку на плечо Джеймс, но голос его был тверд, – но мы будем очень осторожны. Сакарина имеет немалое влияние в Министерстве. Я не могу просто игнорировать ее. Она надеется, что я сделаю что‑то импульсивное, что‑то, что можно будет использовать против меня. Она хочет, чтобы Отдел по борьбе с темными искусствами полностью закрыли. Недопущение подобной ситуации крайне важно. Даже важнее, чем сохранность секрета магического мира.

– Значит Сакарина и Делакруа победили? – спросил Джеймс, глядя отцу в глаза.

– Сейчас, возможно, но не теряйте надежду, никто из вас. У Невилла, Директрисы и меня еще припрятано несколько тузов в рукавах. Мы переживем этот день независимо от того, что случится с Прескоттом. Сейчас важен лишь один вопрос, кто впустил сюда Прескотта?

– Ну, это могла быть Сакарина? – предположил Зейн.

– Нет, не могла быть, – вздохнул Джеймс. – Она так же связана обетом секретности, как и любая другая ведьма или колдун. Если она попытается что‑то сказать Прескотту, даже в письме, обет остановит ее как‑нибудь. Кроме того, она не знает, как работает игровая приставка или как ей воспользоваться, чтобы провести кого‑нибудь в Хогвартс.

Голоса и шаги эхом отдавались на спиральной лестнице. Директриса и преподаватели спускались вслед за ними. Гарри жестом попросил мальчиков следовать за ним остаток пути.

– Вот это действительно сбивает меня с толку, – сказал Гарри, топая вниз по лестнице. – Каждая ведьма и волшебник связаны обетом секретности. У каждого родителя‑магла учеников есть свой договор о неразглашении. Это означает, что никто из тех, кто знает о магическом мире, не способен раскрыть секрет. И если кто‑то сумел это сделать, я должен его найти.

К тому времени, когда они достигли последнего оборота лестницы, Директриса, Невилл и другие профессора нагнали их. МакГонагалл обратилась к студентам, ждущим внизу. – Леди и джентльмены, как вы видите, мы все вернулись к вам целыми и невредимыми, – она остановилась и оглядела собравшихся сверху. – Для того, чтобы развеять слухи и предотвратить любые страхи, я намерена быть вполне откровенной, рассказав о том, что происходило и продолжает происходить здесь сегодня. Двое мужчин появились здесь весьма необычными способами за последние два дня. Первый из них по‑прежнему здесь. Его имя Мартин Прескотт и он – магл. Его намерения весьма сомнительны, но я могу заверить вас, что мы, ваши преподаватели, готовы к…

– Спасибо, Минерва, – прервал ее высокий, звонкий голос. – Но я, на самом деле, уже изложила ученикам события сегодняшнего дня. Тем не менее, я ценю твою скрупулезность. Присоединишься к нам?

Сакарина и Рекрент вышли из толпы учеников и подошли к лестнице. Улыбка Сакарины была широка и сияла в неверном пыльном свете башни. МакГонагалл пристально смотрела на нее какое‑то время, а затем снова повернулась к ученикам.

– В таком случае, я полагаю, у всех вас есть уроки. Ваши преподаватели, должно быть, ожидают вас в классных комнатах. Давайте сделаем то, что успеем за остаток дня?

– Ты действительно думаешь, что сегодня есть необходимость в уроках, Минерва? – сказала Сакарина, когда Директриса и остальные спустились по оставшимся ступеням. – Ведь сегодня не совсем обычный день.

– Не совсем обычные дни – лучшие дни для занятий, мисс Сакарина, – ответила МакГонаглл, проходя мимо женщины. – Напоминают всем, для чего мы здесь в первую очередь собрались. Прошу извинить меня.

– Гарри, – сказал мистер Рекрент, улыбаясь даже слишком воодушевленно. – Признаю, Бренда и я не ожидали увидеть тебя здесь сегодня. Семейные обстоятельства? – он повернулся к Джеймсу, а затем перевел взгляд на Ральфа и Зейна.

Гарри натянуто улыбнулся.

– Я так же удивлен, увидев здесь вас двоих. Я не видел никаких документов о делегации для встречи с Альма Алерон, а я очень много занимался бумажной работой в последнее время, как вы знаете.

Сакарина взяла Гарри за руку, и он позволил ей вывести себя из башни вслед за оставшимися студентами.

– Это очень неожиданно, – сказала она доверительным тоном. – Ужасная ситуация. Уверена, Минерва рассказала тебе обо всем? Мартин Прескотт, репортер‑магл, прямо здесь. Министерство чувствует, что это действительно неизбежно.

– Так ли это? – сказал Гарри, останавливаясь возле двери и повернулся лицом к Сакарине. – А Локватиус Капп знает об этом?

– Министр знает общую картину событий, – мимоходом заметил Рекрент. – Мы не утруждали его частностями как таковыми.

– Так фактически он не знает, что вы здесь? – сказал Гарри, позволив себе тонкую улыбку.

– Гарри, – гладко сказала Сакарина, – на самом деле эта программа полностью принадлежит Департаменту Иностранных дел. Ты, конечно, не просишь позволения у министра на каждый шаг Департамента по борьбе с темными искусствами. Нам не требуется его разрешение для исполнения наших повседневных обязанностей. Ты намерен остаться на весь день?

– Думаю, да, Бренда, – спокойно ответил Гарри. – Мне любопытно взглянуть, каким образом Департамент иностранных дел будет выполнять свои повседневные обязанности в подобной ситуации. К тому же, вы наверняка согласитесь, что посторонний беспристрастный свидетель может быть полезен в случае… расследования?

– Дело ваше, мистер Поттер, – сказала Сакарина, ее улыбка схлопнулась, как шкатулка с драгоценностями. – Все случится примерно в четыре часа этим вечером. Команда Прескотта прибудет, и они получат свою экскурсию. Вряд ли существует способ предотвратить это, учитывая весьма изобретательное устройство‑хранилище Прескотта. Вы можете сопровождать нас, но, пожалуйста, не вмешивайтесь. Это не пойдет вам на пользу. Хотя я уверена, мне нет необходимости вам это говорить, не так ли?

– Вы неплохо выспались у парадного входа? – небрежно сказал Зейн, когда Сакарина отвернулась. Она остановилась, а затем очень медленно повернулась назад, к Зейну.

– Что вы имеете в виду, молодой человек? – спросила она. Гарри посмотрел на Зейна со смесью удивления и веселья.

Зейн продолжил:

– Вы ведь те двое, что встретили Мерлина, когда он заявился сюда прошлой ночью, но он, очевидно, искал более крупную рыбу, чем вы, верно? Он глянул на вас двоих большим злым глазом, и вы замерли на месте. Да, ладно, это, должно быть, было больно.

Улыбка Сакарины осторожно вернулась на ее лицо, так, словно это было выражение лица по умолчанию, пока ее мозг напряженно работает над чем‑то еще. Ее глаза снова обратились к Гарри.

– Просто не представляю, чем вы заполнили головы этих бедных детей, мистер Поттер, но это действительно не к лицу Министерству – рассказывать подобные истории. Мерлин и тому подобные вещи.

Она покачала головой, развернулась и прошла через арку с мистером Рекрентом, который казался довольно нервным.

– Ты умеешь находить подход к людям, Зейн, – сказал Гарри, улыбаясь, и взъерошил мальчику волосы.

– Мой отец называет это даром, – согласился Зейн. – А мама говорит, что это проклятие. Кто знает?

– Похоже на то, что Сакарина была больше растеряна, чем зла, – предположил Ральф, когда они прошли через арку, покидая Лесную башню.

– Возможно, – ответил Гарри. – Возможно, все, кого Мерлин усыпил, совершенно о нем забыли. Она может не помнить, что он приходил прошлой ночью.

– То есть она по‑прежнему ждет, что он покажется, когда она будет принимать Прескотта и его команду во время экскурсии?

– Возможно. Хотя ее ненадолго смутит, если он не появится. Мерлин сейчас, скорее всего, в Запретном лесу, раздает указания древесным духам, они наверняка уже проснулись.

Джеймс резко остановился посреди коридора. Пару шагов спустя Гарри тоже остановился и, повернувшись, посмотрел на сына. Лицо Джеймса было удивленным и задумчивым. Наконец, он моргнул и взглянул на своего отца.

– Я должен попасть в Запретный лес, – сказал он. – Еще не поздно. Пап, ты пойдешь со мной? Зейн, Ральф и вы тоже?

Гарри не стал задавать своему сыну никаких вопросов. Он несколько секунд изучал его лицо, а потом перевел взгляд на Зейна и Ральфа.

– А вы двое что об этом думаете? Хотите прогуляться немного?

Джеймс целеустремленно шагал через лес, немного опережая Гарри, Зейна и Ральфа. Он продирался через небольшие деревья на опушке леса, направляясь вглубь, туда, где деревья были огромными и древними, а солнце с трудом пробивалось сквозь густую листву. В течение нескольких минут все четверо шли молча, а затем Джеймс, наконец, остановился. Он повернулся в тени, глядя в шуршащие листья и мягко поскрипывающие ветви. Не было никаких других звуков. Гарри, Зейн и Ральф стояли в двадцати шагах от него, молча наблюдая. Джеймс закрыл глаза на секунду, подумал, а затем распахнул их и заговорил.

– Я знаю, многие из вас еще не проснулись, – начал он, глядя на смутные очертания верхушек деревьев, – и знаю, что некоторые из вас, из тех, кто очнулся, не на нашей стороне. Но некоторые меня услышат, и я надеюсь, помогут. Мерлин где‑то здесь. Он может быть далеко‑далеко отсюда сейчас. Думаю, вы знаете, где он. Он говорит с вами, и я бьюсь об заклад, вы тоже говорите с ним. Я знаю, древесные духи могут говорить, потому что уже встречал одного из вас. У меня есть послание для Мерлина.

Джеймс остановился и сделал глубокий вдох, не совсем уверенный в том, что стоит сказать. Ему просто пришло в голову, что он должен попытаться. Делакруа использовала его, чтобы вернуть Мерлина в мир, несмотря на все усилия тех, кто хотел ее остановить. Осознание того, что им манипулировали, ужасало его. Все это время он верил, что он поступает хорошо, спасает мир от зла, идет по стопам своего героического отца. А его лучшие намерения обернулись против него, против всего мира, который он надеялся защитить. Он попытался сделать это в одиночку, как его отец, но он провалился. Он помогал злу. И теперь зло ожидало, что он сдастся. Джеймс не собирался сдаваться. Возможно, теперь ему удастся помочь другим путем. Возможно, это был холостой выстрел, совершенно безнадежный, но он должен был попытаться. Возможно, это был его путь, после всего.

– Мерлин, – неуверенно начал Джеймс, – вы сказали, что Астрамаддукс сделал ошибку, вернув вас в это время. Вы сказали, он был эгоистом, он просто хотел избавиться от обязанностей перед вами. Но директриса МакГонагалл думает, что вы ошибаетесь. Она думает, что сейчас самое время для вашего возвращения, потому что мир нуждается в вашей помощи, чтобы остановить войну, способную уничтожить всех нас. Ну… Я знаю, я всего лишь ребенок, но я думаю, вы оба ошибаетесь.

Джеймс оглянулся на отца. Гарри слегка пожал плечами и кивнул.

– Я слышал все, что вы говорили и все, что говорили после вашего ухода, и я думаю, что вы вернулись в это время потому, что вы нуждаетесь в чем‑то. Вы не знаете точно, верно ли то, что вы делаете или нет. Вы не уверены, контролируете вы ваши силы, или они контролируют вас. Думаю, правда в том, что не только мир нуждается в вас сейчас, но и вы нуждаетесь в мире тоже. Это ваш шанс, возможно, ваш последний шанс, доказать, что вы хороший волшебник, после всего. Люди веками гадали, хороший вы или плохой, но вас волновало, что историки говорят о вас, верно? Если вы знаете в глубине своего сердца, что делаете действительно правильные вещи, то не важно, что говорят другие. Я не скажу этого потому, что я пока сам это не понял, но я пытаюсь это уяснить. Вы Мерлин несмотря ни на что. Что‑то привело вас сюда, чтобы спасти мир, но… я думаю, вам так же стоит позаботиться и о себе самом.

Джеймс закончил и вздохнул. Он всмотрелся ввысь, вытянув шею и прищурившись, словно ища какой‑то знак среди деревьев, что его сообщение услышали, и оно будет доставлено. Листья просто продолжали качаться и шуршать на ветру. Ветви – тихо скрипеть друг о друга. Спустя минуту Джеймс сунул руки в карманы и уныло поплелся обратно к отцу, Ральфу и Зейну.

Зейн хлопнул Джеймса по плечу и они развернулись, чтоб уйти.

– Это была самая унылая речь, которую я когда либо слышал, – сказал он весело. – Но я думаю, ты был прав. Мне это понравилось, даже если оно никогда не достигнет ушей Мерлина.

– Ты сам до всего этого дошел? – спросил Ральф. Джеймс пожал плечами и скромно улыбнулся.

Гарри ничего не сказал, пока они шли, но он полуобнял Джеймса за плечи и шел так весь путь назад. Джеймс подумал, это значит, что его отец одобряет его, даже если сам он выбрал когда‑то другой путь. И Джеймс понял с некоторым удовлетворением, что его отец одобряет его именно потому, что это был не тот путь, который выбрал он сам. Джеймс улыбнулся и наслаждался этим моментом в молчании. Возможно, осознание этой истины, одной из тех истин, которую можно узнать только самостоятельно, несмотря на всех людей, которые пытались научить его этому множеством слов – стоит всего, что случилось с ним в последнее время. Он только надеялся, что это стоит всего, что еще случится с ним после.