Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 14. Зал Пересечения Старейших





 

– Что? С чего бы нам красть её метлу? – воскликнул Ральф за завтраком следующим утром. Он потянулся через стол за тарелкой с сосисками. – Это будет посложнее, чем с Джексоном. Мальчикам ведь нельзя в девчоночьи спальни. Даже близко не подобраться! К тому же, у нас уже есть мантия. Они не смогут сделать ничего, не имея всех предметов.

– Потому что это тоже часть барахла Мерлина, вот почему! – воскликнул Джеймс. – Даже просто сам по себе он является одним из могущественнейших артефактов в мире. Ты видел, что Табита Корсика проделывала с его помощью на матче. Если даже не упоминать о воздействии на снитч без малейшего взгляда на него. Вся ее команда действовала как одно целое, или, по крайней мере, их метлы действовали. Они точно знали, где когда и надо оказаться. Это действительно мощная магия. Пока что она пользовалась этой силой только для достижения побед на матчах по квиддичу, но неужели вам хотелось бы оставлять эту штуку в руках кого‑нибудь наподобие ее или Прогрессивного Элемента?

Ральф явно не был впечатлен его речью. Зейн опустил чашу с кофе обратно и принялся внимательно разглядывать поверхность стола.

– Я не знаю… – пробормотал он.

– Что такое? – спросил Джеймс нетерпеливо.

Зейн поднял взгляд.

– Кажется, все удается слишком легко. Нет, ну правда. Я имею в виду, сначала у приятеля Ральфа оказывается эта его сумка для камней – в правильное время в правильном месте. Затем, не важно, что вы об этом думаете, но нам реально повезло с заклятием Визиум‑Инептио. Еще до этого была куча совпадений – ты сумел найти место, где был спрятан трон Мерлина, заметив королеву вуду на берегу озера в ту ночь и сопоставив это с удачно вышедшей в тот же день статьей в «Ежедневном Пророке» о краже из Министерства. А теперь мы выясняем, что Табита рассекает на посохе Мерлина. Неприятно это говорить, но что это за темный заговор, который так легко может быть раскрыт тремя недотепами‑первокурсниками вроде нас?

Джеймс рассердился.

– Да, ты прав, мы просто невероятные везунчики. Учитывая, сколько пришлось потрудиться и необходимость соблюдать крайнюю осторожность. И кроме того, все ведь сходится, верно? То, что участники заговора Мерлина высокомерно полагают, что никто не способен надуть их, вовсе не означает, что все это не по‑настоящему. Помните, что случилось, когда мы открыли портфель Джексона? А ведь я еще не успел рассказать вам, что со мной случилось на прошлой неделе!

Ральф подскочил, чуть не сбив на пол стакан с тыквенным соком. Он смотрел на Джеймса около секунды диким взглядом, затем успокоился.

– На прошлой неделе? Когда?

– Той ночью, когда мы ходили к Хагрдиду, после того, как мы разделились, – ответил Джеймс. Он описал, как коридоры Хогвартса вокруг него превратились в лесную чащу, его странный путь к острову Пещерной Цитадели и таинственную призрачную фигуру, приказавшую ему принести реликтовую мантию ей. Зейн слушал с явным интересом, в то время как лицо Ральфа было белее мела, на нем ничего не отражалось.

Когда Джеймс закончил, Зейн спросил:

– Ты думаешь, что это и правда была дриада?

Джеймс пожал плечами.

– Не знаю. Она была похожа на ту, что мы повстречали в лесу, но в то же время отличалась. Она пульсировала и мерцала, если вы понимаете, о чем я. Я ощущал это буквально у себя в голове.

– Может, это был просто сон, – осторожно заметил Зейн. – Ведь звучит очень похоже.

– Это не могло быть сном. Я в это время находился в коридоре, ведущем к общей гостиной. Я не имею привычки ходить во сне.

– Я просто спросил, – мягко сказал Зейн, опуская глаза.

– Что?! – вскинулся Джеймс. – Может, ты считаешь, что и Мерлин – просто сон тоже? Когда я растворился в воздухе прямо перед твоим носом той ночью, и только призрак Седрика смог вернуть меня обратно?

– Ну, конечно же, не считаю. Просто этот рассказ выглядит странноватым. Был ли ты в лесу или все‑таки в коридоре? Что из этого было реальностью? Я имею в виду, понятно, что тебе это все показалось ужасным видением. Но, возможно…

Ральф продолжал изучать свою пустую тарелку.

– Это не было сном.

Джеймс и Зейн уставились на Ральфа.

– Тебе что‑то известно, Ральф? – спросил Зейн.

Ральф вздохнул.

– То же самое случилось и со мной.

Глаза Джеймс расширились, у него отвисла челюсть.

– Ты видел Пещерную Цитадель? И дриаду? Ральф, почему же ты молчал?

– Я и не знал, что это были они! – сказал Ральф, поднимая взгляд. – Меня ведь не было с вами в ту ночь в лесу, когда вы видели остров и повстречались с дриадой, помните? Так вот, на прошлой неделе я направлялся через подземелья к комнатам Слизерина, и тут‑то оно и произошло: коридор сменился на лес точно так же, как ты, Джеймс, описывал. Я видил остров и леди – древесного духа – но не понял, что это. Я тогда решил, что она была привидением или чем‑нибудь в этом духе. Она сказала, чтобы я принес ей реликвию, но я струсил. У меня не было опыта относительно странных волшебных путешествий‑вне‑тела и тому подобного. Я попытался убежать прочь и внезапно очутился перед входом в общую гостиную Слизерина, где и должен был быть. Я беспокоился, не спятил ли я, потому и не рассказал. Я подумал, что вся эта магия отрицательно подействовала на мой разум. Честно говоря, я не уверен, не случилось ли того же и с тобой.

– Я даже догадываюсь о причинах, – закивал Зейн.

– Но почему и ты тоже? – спросил Джеймс. – Ведь у тебя нет реликвии. Она хранится у меня.

Зейн склонил голову и оттянул уголок рта в комичном выражении предельной концентрации, возникающем у него, когда он серьезно задумывался.

– Может, это случилось просто потому, что Ральф в Слизерине. Я имею в виду, он участвовал в дебатах против Петры и меня. Таким образом та штука, чем бы она ни являлась, посчитала его чем‑то вроде слабого звена. Она могла решить, что сможет заставить Ральфа предать тебя и, выкрав мантию, принести ее на остров. Я не имею в виду, что ты мог бы, Ральф, – добавил Зейн, покосившись на Ральфа.

– Да все равно. Я в любом случае никогда не притрагивался к этой вещи, – миролюбиво ответил Ральф.

– Полагаю, в этом есть смысл, – признал Джеймс. – Тогда почему подобного не случилось и с тобой тоже, Зейн?

Зейн поднял взгляд к потолку с блаженной улыбкой.

– Потому что я чист как свежевыпавший снег, конечно же. И к тому же я никогда не возвращался к тому острову. Слишком уж все это странно для меня.

– В любом случае я не смог бы украсть мантию, даже если и захотел бы, – сказал Ральф, наморщив лоб. – На ней ведь Запирающее Заклятие Зейна. Джеймс – единственный, кто может открыть чемодан.

– Думаю, ты мог бы утащить ее вместе с чемоданом, – хмыкнул Джеймс. – Кто хочет, тот сможет.

– К счастью, этого не будет, – серьезно сказал Ральф.

Зейн отодвинул от себя пустую чашку из‑под кофе.

– Дриада, или кто она там, вовсе не обязательно должна знать об особом запирающем заклятье на чемодане, что бы там ни было. Но тот факт, что это случилось с вами обоими, доказывает, что кто‑то хочет заполучить мантию и знает, что она у нас. Если это не Джексон и не кто‑то из его шайки, то кто тогда?

– Помните, что нам говорила зеленая дриада? – сказал Джеймс. – Она сказала, что деревья проснулись, но многие из них… как она выразилась?

Зейн кивнул, припоминая.

– Она сказала, что они «переменились», как молоко, когда истекает срок его годности или как‑то так. Другими словами, некоторые деревья стали плохими. Они на стороне хаоса и войны. Думаете, ваша с Ральфом голубая дриада – одна из этих плохишей, пытающаяся выглядеть хорошей?

– Возможно, – сказал Ральф – Она была красивой и улыбалась, и все такое, но у меня было сильное чувство, что если я не принесу ей мантию, эта улыбка очень быстро обернется голодным оскалом. Вот что напугало меня. Это и ее ногти.

Он вздрогнул.

– Тут нечто большее, чем просто мы и заговорщики Мерлина, – серьезно сказал Зейн. – С этим связаны древесные духи и кто знает что еще. Все, что нам известно, это что каждый в волшебном мире должен выбрать, на чьей он стороне.

– Так или иначе, – убежденно сказал Джеймс, – это доказывает, что эти реликвии невероятно сильны. В неправильных руках, кто знает, какой вред они смогут причинить? Вот почему мы должны выкрасть посох у Табиты.

– Я не понимаю, почему мы просто не можем позвать сюда твоего отца, – вставил Ральф. – Это же его работа – управляться с подобными вещами, разве не так?

– Потому что есть правила, которым он должен следовать, – устало ответил Джеймс. – Он должен привести сюда команду мракоборцев, чтобы обыскать земли. Они не смогут забрать метлу Табиты просто потому, что мы сказали, что это посох Мерлина, даже если мы предъявим мантию. Они будут измерять уровень магии, выявляя все необычные источники силы. Это затянется на дни. Пока они будут толпиться вокруг, проверяя Табиту, она уберет отсюда свою метлу. Джексон и Делакруа тоже пронюхают, что что‑то неладно и смоются. Они могут даже попытаться воплотить заговор в жизнь, собраться в Перекрестке Старейших и попытаться призвать Мерлина. Это не сработает без мантии, разумеется, но тогда трон и посох будут потеряны, скрыты, и их будут контролировать темные маги.

Ральф вздохнул.

– Хорошо, хорошо. Ты меня убедил. Мы попытаемся стащить посох Мерлина у Корсики. Но это точно он, так ведь? Затем мы все это отдаем твоему папе и его профи. Они все подчищают, и мы становимся героями. Как бы то ни было. Верно?

Зейн кивнул.

– Да, я с вами. Хватаем метлу и дело сделано. Согласны?

Джеймс согласился.

– Итак, нам нужен план. Идеи?

– Это будет не просто, – решительно сказал Ральф. – Если нам повезло с портфелем Джексона, здесь понадобиться вмешательство Бога, чтобы все получилось. В Слизерине такая мощная защита и столько заклинаний против шпионажа, что он почти гудит от них. Они самые недоверчивые ребята, которых я когда‑либо встречал.

– Обманщики всегда ожидают обмана, – мудро изрек Зейн. – Но мы забыли одну вещь, и это может быть важнее добычи посоха Мерлина.

– Что может быть важнее этого? – спросил Джеймс.

– Сберечь реликвию, которая у нас уже есть, – просто ответил Зейн, встретившись глазами с Джеймсом. – Кто‑то знает, что мантия у нас, и может снова попытаться заполучить ее. Я не знаю, что это была за магия, но вы двое убеждены, что вас перенесли на остров прямо из залов Хогвартса, верно?

Джеймс и Ральф обменялись взглядами и кивнули Зейну.

– Итак, – продолжил Зейн, – если трансгрессия невозможна на территории Хогвартса, тогда они использовали какую‑то другую форму магии, чтобы вытащить вас. Какое‑то могущественное заклятие. Кто сказал, что они не попытаются снова?

Ральф побледнел.

– Я даже не думал об этом.

– Может, она истратила всю свою силу в первый раз, – с сомнением предположил Джеймс.

– Вам двоим лучше надеяться на это, – сказал Зейн, переводя взгляд с одного на другого. – Потому что они уже пытались просить по‑хорошему. В следующий раз они не будут столь учтивы.

Тут к Джеймсу пришла такая мысль, что он аж вздрогнул.

– Что? – спросил Ральф, увидев, что Джеймс изменился в лице.

– Удаленная проекция, – сказал Джеймс понизив голос. – Так профессор Франклин назвал способность Делакруа создавать свой двойник. Это не то же самое, что и обычная трансгрессия, потому что она просто посылает нечто вроде своего привидения, но проекция может выглядеть плотнее и влиять на вещи. Я видел это. Призрак создает плотную версию себя из любого доступного материала и затем управляет им как марионеткой. Каким‑то образом она использовала его, чтобы перенести трон Мерлина сюда и спрятать его на остров, не будучи обнаруженной.

Зейн нахмурился.

– Ну, и?

– Что, если мы с Ральфом оказались в Пещерной Цитадели именно так? Ральф, ты сказал, что почувствовал, будто вылетел из тела. Что, если это действительно было так? Что, если нас принудили создать удаленную проекцию! Только наши проекции переместились к пещере, а наши тела остались в коридоре как бы… замороженными.

Ральф пришел в ужас от этой мысли. Зейн выглядел задумчивым.

– Это выглядит реальным. Вы оба говорите, что это случилось в коридоре, когда вы были одни. Никто не видел, как ваши тела оставались там в режиме автопилота, пока ваши души или что‑то в этом роде выдернули и отправили в Пещерную Цитадель.

– Но это же специализация Делакруа, – сказал Ральф, вздрогнув. – Думаете, она каким‑то образом узнала, что мантия у нас?

Джеймс ответил:

– Возможно. Она скользкая, как угорь. Она могла все узнать и не сказать Джексону. Может, она хочет, чтобы вся слава досталась ей.

– Одна вещь мне совершенно ясна, – подытожил Зейн. – Мы не должны оставлять вас двоих в одиночестве. Я думаю, что тот или то, что делает это, не хочет, чтобы секрет выплыл наружу. Вот почему они ждали, пока вы двое останетесь одни на несколько минут. Если вокруг вас будут люди, вероятно, они не смогут повторить попытку.

Ральф был бледен как статуя.

– Если все это правда, это действительно ужасно.

– Что ж, да, – согласился Зейн. – Всегда есть такая возможность. Но мы ничего не можем сделать в этом случае, давайте просто надеяться, что они не будут этого делать.

– Теперь мне гораздо легче, – простонал Ральф.

– Да, ладно, – сказал Джеймс, вставая из‑за стола. – Уже поздно, и домовые эльфы начинают коситься на нас. Пора убраться отсюда, пока нас не заподозрили в заговоре.

Трое мальчиков побрели в прохладный сад, болтая о прочих вещах, а затем, связанные обязательствами перед своими факультетами, разошлись по своим делам на весь день.

Вся следующая неделя, к сожалению, была занята. Невилл Долгопупс задал написать одно из своих очень необычных, но требующих кропотливой работы эссе. Джеймс вынужден был проводить огромное количество времени в библиотеке, изучая бесконечные способы использования спинусворта, что осложнялось еще и тем, что каждая часть этого растения от листьев до стебля с корнями и даже его семян использовалась с различными целями – от исцеления болезней кожи до полировки ручек метел. Джеймс как раз дописывал семьдесят девятый пункт в свои записи, когда Морган Патония села за стол напротив него с тяжелым вздохом. Морган, первогодка с Пуффендуя, тоже занималась травологией и тоже работала над этим эссе.

– Ты должен найти всего пять методов использования, – заметила Морган, увидев лист Джеймса. – Ты же знаешь об этом, верно?

– Пять? – переспросил Джеймс слабо.

Морган с радостным презрением дала Джеймсу посмотреть свой лист.

– Профессор Долгопупс задал нам написать про спинусворт потому, что это растение наиболее часто используется в волшебном мире. Если бы мы писали обо всех способах его использования, мы бы создали энциклопедию, глупый мальчишка.

Джеймс покраснел.

– Я знал это! – сказал он, стараясь казаться высокомерным и скрыть свое раздражение. – Я просто забыл. Ты же не можешь винить меня за тщательно выполненную работу?

Морган захихикала, явно в восторге от того, что Джеймс потратил впустую столько времени. Спустя пару минут Джеймс собрал вещи и отправился в гостиную Гриффиндора с раздражением и облегчением одновременно. Наконец‑то его эссе было завершено. На самом деле, поскольку он написал около двадцати трех способов использования спинусворта, он наверняка заслужил множество дополнительных очков. Главное, чтобы Невилл не догадался, что старательность Джеймса при выполнении задания была вызвана невнимательностью на уроке.

Дважды Джеймс видел профессора Делакруа в коридоре и четко ощущал, что она наблюдает за ним. Он никогда на самом деле не видел, чтобы ее глаза были обращены к нему, но поскольку она была слепа, это вряд ли имело значение. Джеймс помнил, как Делакруа управляла супницей с гумбо своей уродливой палочкой из виноградного корня во время ужина с Альма Алерон, не пролив ни капли. Он подозревал, что у Делакруа есть способ видеть, не полагаясь на свои бесполезные глаза. На самом деле, это объясняло, как она могла заметить, что портфель Джексона изменился. Ведь заклятие Визиум‑Инептио действует так, что изменяет только то, что люди видят, верно? Тем не менее, она ничего не сказала и даже не замедлила шаг, проходя мимо него. Джеймс решил, что он просто параноик. Кроме того, как заметил Зейн, что это меняет?

Она могла быть одной из тех, кто пытался обмануть Ральфа и Джеймса и забрать реликтовую мантию в Пещерную Цитадель, или это мог быть кто‑то другой. В любом случае, они должны быть настороже и не оставаться в одиночестве вне зависимости от того, кто на самом деле является источником опасности.

Джеймс начал понимать, как это на самом деле трудно – не оставаться в одиночестве. Они никогда не задумывался об этом, считая, что в школе размеров Хогвартса такое может случиться крайне редко. Теперь же, когда он стал обращать на это внимание, он осознал, что остается один снаружи или в залах множество раз каждый день, когда пересекает их по пути на травологию к Невиллу Долгопупсу после трансфигурации или просто идет в туалет посреди ночи. Не оставаться одному в подобных обстоятельствах было довольно сложно, но Зейн, к удивлению Джеймса, был совершенно непреклонен.

– Даже если мы и заполучили мантию с помощью цепочки совершенно невероятных совпадений, я не собираюсь упускать ее из рук только потому, что мы не были достаточно осторожны, – сказал он однажды Джеймсу, провожая его на травологию к теплицам. – Беспечность мерлиновых заговорщиков сработала на нас. Я не собираюсь предоставлять им подарки вроде этого.

Как‑то раз Джеймс объяснял Ральфу и Зейну как использовать Заменяющий Заговор в качестве способа сообщения в какой‑либо чрезвычайной ситуации. Джеймс заказал три Инновационные Резиновые Утки в магазине Всевозможные Волшебные Вредилки и раздал Зейну и Ральфу по одной.

– Заменяющий Заговор означает, что если я нажимаю на свою утку, обе ваши тоже крякнут, – объяснил Джеймс, ущипнув свою утку.

– Отвали! – хором крякнули все утки.

– Отлично, – сказал Зейн, от души сжимая свою утку, что вызвало хор радостных ругательств. – Итак, если кто‑то из вас обнаруживает себя в одиночестве или нуждается в том, чтобы я проводил его в туалет, вы просто крякаете этим, и я прибегу, да?

– Угх, – фыркнул Ральф, стараясь держаться от своей утки на расстоянии. – Ненавижу это. Словно мне снова три года.

– Ну, если ты хочешь снова вылететь из тела, что бы встретиться с несчастным древесным духом, – сказал Зейн, пожимая плечами.

– Я не сказал, что не буду этого делать, – раздраженно ответил Ральф. – Я просто ненавижу это, вот и все.

Зейн повернулся к Джеймсу.

– Итак, как же я узнаю, кто из вас двоих мне крякает?

Джеймс достал черный маркер и нарисовал маленькое «Д» на дне своей утки.

– Теперь посмотрите на своих. Все, что мы делаем с одной уткой, отражается на всех остальных. Когда вы слышите кряк, просто проверьте дно утки и увидите, чьи инициалы там появились.

– Сильно, – сказал Зейн одобрительно. Он поднял свою утку и сжал ее, словно поздоровался.

– Ешь каки в котелке! – весело крякнули утки.

– Хорошо, – сказал Джеймс, пряча свою утку в рюкзак. – Но это будет работать только когда мы будем использовать их исключительно в чрезвычайных ситуациях. Уяснили?

– Почему они просто не пищат? – спросил Ральф, убирая свою.

– Спроси Уизли, – пренебрежительно ответил Джеймс.

Поначалу постоянное общество Зейна или кого‑то еще раздражало Джеймса так же, как и Ральфа, но со временем Джеймс привык к этому, и ему даже начало нравиться. Зейн сидел на стуле в углу ванной комнаты, пока Джеймс мылся, тестируя его по защитным заклинаниям или терминологии и ограничениям трансфигурации. Джеймс узнал, что у многих из его одноклассников, включая Морган Патонию, идут занятия Чарами перед Травологией.

Запомнив это, Джеймс торопился после своей трансфигурации к кабинету Заклинаний, а затем в компании Патонии и ее друзей шел к теплицам, избегая таким образом одинокого похода через сад. Постоянно находиться рядом с людьми стало привычным для Джеймса, и в конце концов он почти забыл, для чего это делает. Тем временем прошло несколько недель. Сырость зимы сменилась хрупким весенним теплом, но ни Джеймс, ни Ральф, ни Зейн так и не придумали как заполучить метлу Табиты Корсики. В конце концов, они неохотно признали, что требуется разведка.

– Мне это не нравится, – признался Ральф, подведя двоих друзей к дверям общей комнаты Слизерина. – Я не видел никого кроме слизеринцев здесь уже несколько месяцев.

– Не волнуйся об этом, Ральф, – сказал Зейн, но его голос был менее уверенным, чем обычно. – У нас есть волшебная карта Джеймса. Мы можем еще раз ее проверить, но, как мы знаем, большинство твоих приятелей наблюдают за тренировкой слизеринцев перед турниром. Верно, Джеймс?

Джеймс держал в руках развернутую карту мародеров. Он изучал ее на ходу.

– Насколько я могу судить, в комнатах Слизерина сейчас всего несколько человек, и никто из них не относится к людям, из‑за которых мы должны беспокоиться.

– Ты уверен, что правильно читаешь эту штуку? – спросил Ральф, прижимая свое кольцо к глазнице высеченной фигуры змеи на гигантской деревянной двери. – Последнее, что я слышал от тебя по ее поводу, это то, что ты не помнишь, как с ней обращаться.

– Ну, она же работает, не так ли? – раздраженно ответил Джеймс. На самом деле, он волновался по поводу точности карты. Он вспомнил фразу, которая заставляла карту открываться и показывать территорию, но, как заметил его отец, замок сильно изменился с тех пор, как Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост создали ее. Неправильные куски карты были пусты, за исключением уведомления о необходимости перерисовки, «пожалуйста, попросите помощи у господ Сохатого и Бродяги». Джеймс мог только догадываться о том, что его дед и Сириус Блэк были главными художниками, создавшими карту, но так как они оба были давно мертвы, перерисовать перестроенные части замка было невозможно.

Крошечные имена, отмечающие местоположение людей в замке, передвигались здесь и там, но едва они входили в перестроенную область, они выделялись и начинали мерцать. К счастью, комнаты Слизерина находились под озером и крайне мало пострадали в битве за Хогвартс (Ральф узнал, что только главный вход был уничтожен при осаде). Джеймс мог видеть все участки комнат и залов Слизерина на карте мародеров.

Скульптура змеи задала свой вопрос. Ральф представил себя и объяснил, кто‑такие Джеймс и Зейн, и что они его друзья. Светящиеся зеленые глаза внимательно изучили Зейна и Джеймса, а затем сложная система болтов и барьеров, защищающих дверь, открылась.

Ничто не скрывало троих мальчиков, когда они прошли через очевидно пустынную общую комнату Слизерина. Неприятный зеленый солнечный свет, отфильтрованный озерной водой, проникал сквозь витражные потолки, наполняя комнату мутными тенями. Огонь тускло мерцал в огромном камине, напоминающем распахнутую пасть змеи.

– Что может быть лучше, чем почитать книжку перед зияющим роком? – пробормотал Зейн, проходя мимо камина. – Так где они держат свои метлы, Ральф?

Ральф покачал головой.

– Я же уже говорил тебе, что не знаю. Я знаю только, что они не в общем шкафчике или чем‑то подобном, как в Гриффиндоре или Когтевране. Большинство из этих парней не доверяют друг другу. Каждый имеет личный гардероб со специальным магическим ключом. Все равно их метел здесь сейчас нет, вы в курсе? Они все забрали их на поле для квиддича.

– Мы здесь не для того, что бы стащить ее сейчас, – ответил Зейн, осматривая общую комнату. – Мы здесь просто, чтобы выяснить, где они могут их прятать.

Даже в такой солнечный весенный полдень в комнатах Слизерина царил зеленоватый полумрак.

– Люмос, – сказал Джеймс, вызвав огонек на кончике своей палочки и подняв ее повыше. – Этот коридор ведет к спальням мальчиков, так, Ральф?

– Ага. Комнаты девочек располагаются с другой стороны, наверху тех лестниц.

Зейн двинулся вдоль комнаты по направлению к лестницам.

– Давайте‑ка проведем «трусячье сафари» в комнатах девочек. Я в деле!

– Подожди, – решительно остановил его Джеймс. – Здесь наверняка чары. Мальчикам не разрешено входить в спальни девочек. Стоит тебе только приблизиться, как сто процентов поднимется тревога.

Зейн замер, посмотрев на Джеймса, затем вернулся обратно.

– Проклятье! Они все предусмотрели, верно?

– Кроме того, – заметил Ральф через комнату, – здесь они называют это «панталоны».

– Ты сказал «картофель», я сказал «картошка», – пробормотал Зейн.

– Может, вернемся к тому из‑за чего мы здесь, в конце концов? – сказал Джеймс настолько громко, насколько осмелился. – Мы должны найти способ украсть метлу Табиты. Даже если все, что мы сможем сделать, это просто выяснить, где она ее хранит.

– Верите или нет, – чопорно сказал Зейн, – я только об этом и думал. Как мы знаем, она спит с этой вещью. И даже если не так, держу пари, что она держит ее достаточно близко, чтобы постоянно приглядывать. Это означает поход на девчачью территорию, так ведь?

Джеймс покачал головой.

– Теперь понимаю, как повезло папе, что у него в команде была тетя Гермиона. У него была бы возможность послать ее в разведку. А вот для нас это реальная проблема.

Едва Джеймс закончил говорить, как с лестницы раздался шум. Мальчики виновато замерли, глядя в сторону лестницы. Послышалось шарканье маленьких ножек, а затем крохотный домовой эльф спустился вниз, балансируя корзиной с грязным бельем на голове. Эльф остановился, увидев троих мальчишек, глядящих на него.

– Мои извинения, господа, – сказал эльф, и Джеймс понял по тембру его голоса, что он женского пола. – Просто собираю стирку, если вы позволите.

Ее глаза‑луковички метались между ними тремя. Она, кажется, смутилась, вызвав такой живой интерес. Джеймс понял, что обычно ее игнорировали, даже если она была на виду у всех.

– Без проблем, мисс… – сказал Зейн, слегка кивая и отступая от лестницы.

Эльфийка не двигалась. Ее глаза следили за движениями Зейна с возрастающим ужасом.

– Простите, хозяин?

– Ваше имя, мисс? – повторил Зейн.

– А… Э… Фиггл, хозяин. Простите, хозяин. Фиггл не привыкла, чтобы хозяева и хозяйки говорили с ней, хозяин.

Эльфийка, казалось, дрожала от нервного напряжения.

– Уверен, что это так, Фиггл, – понимающе сказал Зейн. – Видишь ли, я член организации, о которой ты, возможно, слышала. Мы зовемся… э… – Зейн взглянул на Джеймса, вытаращив глаза. Джеймс припомнил, как рассказывал Зейну и Ральфу о том, как тетя Гермиона боролась за равноправие домовых эльфов.

– О… А… Г. А. В. Н. Э. Гражданская Ассоциация Восстановления… э… Независимости Эльфов?

– Да, как он сказал, – кивнул Зейн, поворачиваясь обратно к дрожащей Фиггл. – Г.А.В.Н.Э. Ты о нас, без сомнений, слышала. Мы помогаем эльфам, которые не могут помочь себе сами.

– Фиггл не надо, хозяин. Ни капельки. У Фиггл много работы, хозяин.

– Вот именно, моя дорогая Фиггл. Мы в Г.А.В.Н.Э., работаем над тем, чтобы уменьшить объем работы. На самом деле, в качестве акта доброй воли, я мог бы помочь тебе прямо сейчас. Пожалуйста, могу я помочь тебе отнести это?

Фиггл была в полном ужасе.

– О, нет, хозяин. Фиггл не может! Хозяин не должен насмехаться над Фиггл, сэр!

Джеймс не представлял, как Зейн разрешит эту шараду, но было сомнительно, что это как‑то рассосется. Домашние эльфы, особенно те, кто работал в Слизерине, часто подвергались издевательствам и насмешкам со стороны своих хозяев. Фиггл выглядела так, словно готова была расплакаться от ужаса.

Зейн встал на колени так, чтобы его глаза были на уровне глаз Фиггл, стоящей на второй ступеньке лестницы.

– Фиггл, я не собираюсь обижать тебя или втравливать в неприятности. Я обещаю. Я не слизеринец. Я из Когтеврана. Ты знаешь Когтевран?

– Фиггл знает, хозяин. Фиггл собирает стирку в Когтевране по вторникам и пятницам. В Когтевране пахнет намного меньше, чем в Слизерине, хозяин, – пролепетала эльфийка, кажется, немного успокоившись.

– Я буду рад помочь тебе, Фиггл. Это слишком много, чтобы нести. Могу я отнести это для тебя?

Фиггл плотно сжала губы, балансируя на лезвии ножа: между тем, чтобы счесть это шуткой и необходимостью делать то, что ей говорят. Ее глаза, размером с теннисные мячики, изучали Зейна, затем, наконец, она один раз быстро кивнула.

– Отлично, Фиггл. Ты хороший эльф, – успокаивающе сказал Зейн. – Есть еще белье для прачечной наверху, так ведь? Я вижу, ты складываешь все около двери. Я соберу за тебя все остальное, – он сделал шаг вверх по лестнице.

– О, нет, хозяин! Подождите! – закричала Фиггл, вскидывая руки. Корзина на ее голове слегка накренилась, и она легко ее уравновесила. – Хозяин нарушит границу. Фиггл не может позволить, чтобы другие видели, что ей помогают.

Фиггл прыжком преодолела последние две ступени и повернулась к лестнице. Она вскинула руки и щелкнула пальцами. Что‑то изменилось в дверном проеме. Джеймс мог поклясться, что кто‑то выключил свет, хотя освещение в комнате не изменилось.

– Теперь хозяин может подняться. Но, пожалуйста, хозяин… – снова Фиггл, казалось, мучилась между страхом и повинованием. – Пожалуйста, хозяин, не трогайте ничего, кроме корзины. Потом Фиггл помоет все подвалы. Хорошо? – Она, похоже, мечтала о том, чтобы поскорее закончить с этим и уйти.

– Конечно, – ответил Зейн, улыбаясь. Поколебавшись, он поставил ногу на первую ступеньку. Ничего не случилось.

– Я скоро вернусь, парни, – сказал Зейн через плечо и побежал вверх по лестнице.

Джеймс сдержал вздох и услышал, что Ральф сделал то же самое. Фиггл наблюдала, как Зейн поднимался по лестнице, затем взволнованно оглянулась на Джеймса и Ральфа. Ральф пожал плечами и улыбнулся ей. Это была довольно жутковатая улыбка, подумал Джеймс. Фиггл, казалось, этого не заметила. Она прошла мимо мебели, легко балансируя огромной корзиной на голове и сгрузила ее на большую кучу около двери.

– Джеймс, – тихо сказал Ральф, – карта.

Джеймс кивнул и снова развернул карту мародеров. Для начала он посмотрел в верхний правый угол карты, где было показано поле для квиддича и трибуны. Множество имен теснилось там, большинство на трибунах, но несколько летало по полю. Тренировка слизеринцев еще не закончилось, хотя, похоже, там стало меньше людей на метлах. Вероятно, они были где‑то поблизости на земле, обсуждали стратегию или что‑нибудь в этом роде. Он осмотрел имена на трибунах и на поле. Там были Скваллус, Норберт, Битлбрик и множество других, которых Джеймс не знал.

Джеймс заметил, что Фиггл подняла руки, так же, как домовые эльфы делали в Большом зале, чтобы собрать скатерти. Куча белья сгрудилась в большой шар, простыня обернулась вокруг него, создавая кокон, и связала свои кончики. Фиггл бросила небольшое количество розового порошка на огромный шар из грязного белья и снова щелкнула пальцами. Шар исчез, предположительно, для того, чтобы вновь появиться в прачечной. Она нервно бросила взгляд на лестницу.

– Ну? – спросил Ральф Джеймса сдавленным, обеспокоенным голосом.

– Я не вижу Табиту, – ответил Джеймс, стараясь, что бы его голос звучал спокойно. – Или Филию Гойл. Их больше нет на поле, насколько я вижу.

– Что? И где же они?

– Не знаю. Кажется они просто исчезли с карты в данный момент.

Фиггл смотрела на них с тревогой, широко распахнув глаза. Она чувствовала, что что‑то стало намного хуже, чем было минуту назад. Джеймс внимательно следил за каждым белым пятном, чтобы не пропустить, если Гойл и Корсика появятся из них. Он не спускал глаз с пятна перед дверью в комнаты Слизерина.

– О, нет, – сказал он, широко распахнув глаза. – Они идут сюда! Что они собираются здесь делать сейчас?

– Спрячь карту! – сказал Ральф, его лицо было пепельно‑белым. – Выходи! Зейн! – крикнул он вверх по лестнице. Ответа не последовало.

Выражение лица Фиггл сменилось от тревожного до панического.

– Госпожа Корсика идет! Фиггл сделала ужасную вещь! Фиггл будет наказана!

Она кинулась к лестнице, щелкая пальцами на бегу. Снова возникло ощущение перемены, как будто включили свет, и Джеймс понял, что Зачарованная граница вернулась. Послышался топот шагов и голоса от входной двери в общую комнату. Джеймс свернул Карту Мародеров и запихнул ее в свой открытый рюкзак. Ральф бросился на ближайшую кушетку в попытке создать впечатление полного безделья. Дверь распахнулась в тот момент, когда Джеймс забросил на плечо свой рюкзак и повернулся.

Табита Корсика и Филия Гойл шагнули в дверной проем. Их взгляд упал на Джеймса, и они смолкли. Табита была одета в спортивную мантию и черные капри, она держала метлу на плече. Ее волосы были собраны в «конский хвост» и хотя она всего пару минут назад летала над полем для квиддича на своей невероятной волшебной метле, она выглядела свежей и легкой как тюльпан. Она заговорила первой.

– Джеймс Поттер, – сказала она мягко, мгновенно оправившись от удивления от встречи с ним, – какой сюрприз.

– Что ты тут делаешь? – спросила Филия более зло.

– Филия, не будь грубой, – сказала Табита, беззаботно проходя вглубь комнаты и мимо Джеймса. – Мистеру Поттеру так же рады у нас, как, я уверена, были бы рады нам в Гриффиндоре. Если у нас не будет доброй воли в эти трудные времена, то что у нас останется? День добрый, мистер Дидл.

Ральф что‑то прохрипел с кушетки, выглядя при этом на редкость неловко и некомфортно. Филия продолжала тяжело сверлить Джеймса взглядом с враждебным выражением лица, но промолчала.

– Это позор для команды Гриффиндора по квидичу – сказала Табита из угла комнаты, где она повесила свою мантию. – Мы всегда любили играть против Гриффиндора во время турнира, верно, Ральф? Я уверена, это болезненно для твоих друзей – не иметь возможности сразиться с нами, как мы говорим, Джеймс. Пожалуйста, вырази им наши симпатии. Кстати… – Табита пересекла комнату, направляясь к лестнице, ведущей в спальню девочек. – Я видела нескольких игроков Когтеврана на поле, изучающих наши приемы. Интересно, почему вашего друга Зейна не было среди них. Вы его не видели? – она уперлась метлой в пол, наблюдая за лицом Джеймса.

Джеймс покачал головой, не решаясь заговорить.

– Хм, – задумчиво протянула Табита. – Это любопытно. Однако. Пойдем, Филия.

Джеймс в ужасе смотрел, как Табита и Филия начинают подниматься по лестнице. Он отчаянно пытался придумать хоть какой‑нибудь способ их отвлечь, но ничего не приходило в голову.

– Заткнись! – неожиданно раздался хор приглушенных крякающих голосов.

Табита и Филия замерли на полушаге. Филия, стоящая на нижней ступеньке, гневно обернулась. Табита повернулась к ним несколько медленнее, сохраняя выражение вежливого удивления на своем лице.

– Ты что‑то сказал? – спокойно спросила она у Джеймса.

Джеймс кашлянул.

– Эм, нет. Прошу меня извинить. Я просто подавился.

Табита некоторое время сверлила его взглядом, затем слегка повернула голову и сузила глаза в сторону Ральфа. Наконец она все‑таки снова двинулась вверх по лестнице и исчезла за дверью вместе со следующей за ней Филией, продолжавшей время от времени оглядываться на них с злобным выражением лица. Еще несколько секунд были слышны их шаги наверху. Но не раздавалось ничего, похожего на гневные вопли или звуки борьбы.

– Чертов уродец! – снова крякнуло несколько голосов.

– Этот ненормальный! – воскликнул Ральф, подпрыгивая и сгребая свою сумку. – Что он творит?!

– Ладно, пойдем, – сказал Джеймс, направляясь к двери. – Если он по‑прежнему там, то мы все равно ничем не можем помочь.

Они выбежали в коридор и несколько раз свернули в случайно выбранные проходы прежде, чем, наконец, остановиться. Тяжело дыша, с колотящимися сердцами они достали резиновых уток из рюкзаков, и каждый начал изучать свою собственную, хотя обе они были совершенно одинаковыми. Одно слово было нацарапано на дне уток черными чернилами: «Прачечная!»

– Вот ведь чокнутый негодяй! – повторял Ральф, смеясь от облегчения. – Фиггл просто спустила его вниз, в подвалы, вместе с остальным грязным бельем! Давай оставим его там.

Джеймс ухмыльнулся:

– Нет, давай заберем его, пока он не оказался в машине для отжимания белья. Может, он и заслужил это, но сначала я хочу узнать, что он смог найти.

Мальчики побежали искать прачечную в подвалах. Джеймс остановился только раз, чтобы спросить дорогу у крайне наблюдательного слуги с картины, изображающей толпу обедающих рыцарей.

– У меня было едва ли пара минут для того, чтобы осмотреться до того, как Фиггл взлетела по лестнице как пушечное ядро, – рассказал Зейн Джеймсу и Ральфу, когда они отыскали его в прачечной. – Она швырнула в меня пригоршню розового порошка и пуф! – я здесь.

Ральф с трепетом взглянул на огромные медные валики и лязгающие механизмы, предназначенные для стирки. Эльфы хлопотали вокруг них, полностью игнорируя троих мальчишек, в подвале кипела работа, как в улье, пока те проходили через него. Двое эльфов опрокинули в чаны тачку сухого мыла. Белые хлопья заполнили все вокруг и как снег опустились на волосы мальчиков.

– Поверьте, через пару минут это не будет казаться вам таким уж интересным, – сказал Зейн напряженно, – особенно, когда леденцовая гильдия не позволит вам уйти.

Трое эльфов столпились вокруг Зейна, глядя на него с явной враждебностью.

– Фиггл привела сюда, в прачечную, человека, мы не отпустим его, пока кто‑нибудь не объяснит зачем? – сказал самый старый и сварливый эльф скрипучим голосом. – Согласно кодексу Хогвартса по поведению и правилам, люди не должны мешать эльфам работать, раздел тридцать, пункт шесть. Итак, кто вы двое такие?

Джеймс и Ральф озадаченно переглянулись. Ральф сказал:

– Мы его… ну, мы его друзья, так ведь? Мы пришли, чтобы вернуть его обратно наверх.

– Вы? – сказал эльф, сердито глядя на них. – Фиггл сказала, что этот человек пытался сделать ее работу за нее, так она сказала. Сказала, он говорил о благополучии эльфов и прочую чушь. Она была справедливо обижена. Нельзя допускать определенные вещи, вы понимаете. У нас есть соглашение о сотрудничестве со школой.

– Он так больше не будет, – попытался смягчить Джеймс. – Он плохо разбирается в таких вещах. Простите. Он ускользнул от нашего надзора на минутку. Это больше не повторится.

Зейн выглядел обиженным, но благоразумно промолчал. Глава эльфов хмуро глядел на Джеймса. Джеймс постарался выглядеть в глазах эльфа смиренно и кротко, или хотя бы угрюмо вежливым. Здесь, на их рабочей территории, правила были совершенно другими. У эльфов было соглашение о сотрудничестве со школой, как сказал глава эльфов. Это звучало почти как если бы они были объединены в профсоюзы, и одним из основных правил эльфийского договора было то, что только эльфы делают работу эльфов. Возможно они считают это охраной труда. Джеймс не знал, как тетя Гермиона это воспринял: как повышение или как понижение.

Наконец глава эльфов проворчал.

– Я пойду против наилучшего решения, знаете. Вы трое теперь на испытательном сроке. Малейшее нарушение эльфийского протокола – и вы отправитесь к Директрисе. У нас соглашение о сотрудничестве, знаете ли.

– Да, я слышал, – пробормотал Зейн, закатив глаза.

– Но вы даже не знаете наших имен, – заметил Ральф. – Как вы можете следить за нами, если даже не знаете, кто мы такие?

Джеймс ткнул его под ребра.

Глава эльфов ухмыльнулся, глядя на своих товарищей, которые улыбались немного смущенно.

– Мы эльфы, – просто сказал он, – а теперь убирайтесь и, надеюсь, мы больше не увидимся.

Коридоры, ведущие к прачечной были, что неудивительно, узкими и низкими, Джеймс, Зейн и Ральф вынуждены были семенить в полушаге друг от друга, чтобы выбраться из них.

– Не знаю, поздравить тебя или дать пинка, – сказал Ральф Зейну. – Из‑за тебя нас чуть не поймали Корсика и Гойл.

– Зато мне удалось побывать в женской спальне Слизерина, – с усмешкой заметил Зейн. – Скольким еще довелось повидать такое?

– Или хотелось этого? – добавил Джеймс.

– Будь вежлив или я не стану рассказывать тебе, что я там нашел.

– Есть что‑то хорошее? – сказал Ральф.

– Не совсем, – вздохнул Зейн. – В девчачьей спальне около каждой кровати есть деревянный шкаф, только один из них был открыт, и я заглянул в него. В общем, можно сказать просто, я больше не удивлен тем, что Табита хранит там свою метлу.

Они дошли до большой двери в конце пролета небольшой лестницы. Джеймс толкнул ее, открывая, обрадованный тем, что оказался вдали от жара и шума прачечной.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, это волшебные шкафы, конечно же, хотя они не ведут в какую‑либо волшебную страну. Тот в который я заглянул, выглядел как помесь косметички и гардеробной. Сказать по правде, это выглядело так, словно там взорвался бутик. Один из тех, действительно крутых, но с налетом вампирской готики. Там была бутылка с невидимым кремом и, судя по всему, я не думаю, что слово «невидимый» было метафорой.

– У всех девочек есть такие шкафы? – спросил Ральф.

– Точно такие же.

Джеймс нахмурился.

– Наши шансы снова попасть в спальню для девочек Слизерина нулевые. И даже если бы мы смогли, как мы узнаем, который из шкафов принадлежит Корсике, не говоря уж о том, как мы его откроем?

– Я говорил тебе, что это просто невозможно, – напомнил Джеймсу Ральф.

– А еще там пахнет как от комода моей бабушки, – сказал Зейн.

– Можешь обойтись без подробностей? – воскликнул Джеймс. – Это серьезно. Мы по‑прежнему не знаем, где Зал Пересечения Старейших или где Джексон и Делакруа планируют собрать все элементы вместе. Все, что нам известно, это что все случится сегодня ночью.

– Что? – сказал Ральф. – Ты же говорил, что они не могут ничего сделать без всех реликвий.

Зейн серьезно вздохнул.

– Да, но если они попытаются сделать это, и ничего не выйдет, они скроются с остальными реликвиями, и мы никогда их не найдем.

Ральф вскинул руки.

– Ладно. Должен быть другой путь. Я имею в виду, она же вынимает метлу из шкафа время от времени, так ведь? Мы видели ее с ней сегодня. Что, если мы стащим ее во время матча по квиддичу?

Зейн ухмыльнулся.

– Мне это нравится. Особенно, если мы сделаем это, когда она будет футах в ста над землей.

– Снова невозможно, – сказал Джеймс в отчаянии. – Еще со времен моего отца вокруг поля устанавливают защитные заклинания, чтобы защитить людей от вмешательства в матч. Было несколько случаев, когда темные маги пытались проклясть его или сбросить с метлы. Однажды куча дементоров заявилась прямо на поле. После этого была установлена официальная граница. Ни одно заклинание не может проникнуть за нее или выйти наружу.

– Что такое дементор? – спросил Ральф, расширив глаза.

– Лучше тебе не знать, Ральф, поверь мне.

– Ну, тогда, похоже на то, что нам придется вернуться к первому образцу, – двояко заметил Зейн. – У меня из идей – всё.

Ральф внезапно остановился посреди коридора. Зейн врезался в него, отлетел назад, но Ральф ничего не заметил. Он пристально смотрел на одну из картин, висящих в коридоре. Джеймс заметил, что это была та картина, у которой они останавливались, чтобы спросить дорогу в прачечную. Очень наблюдательный слуга в заднем углу картины привлек внимание Джеймса на пути вниз, но только как человек, способный указать дорогу. Джеймс уже почти привык к случайным наблюдающим персонажем на картинах по всему Хогвартсу. Слуга угрюмо уставился на Ральфа, пока рыцари на картине поднимали свои пивные кружки и индюшачьи ножки, счастливо похлопывая друг друга по частично закованным в броню спинам.

– Ну прекрасно, – сказал Зейн, потирая ушибленное о Ральфа плечо. – Посмотри, что ты наделал, Джеймс. Теперь Ральф тоже будет останавливаться возле каждой пятнадцатой картины. И это не самое лучшее, что могло случиться, если ты спросишь меня. Вы двое – самые странные поклонники искусства, которых я когда‑либо встречал.

Джеймс сделал шаг, приблизившись к картине вплотную, чтобы изучить слугу, стоявшего в полутени с полотенцем, переброшенным через плечо. Фигура отступила назад, и Джеймс был уверен, что она пытается скрыться в темном углу нарисованной залы.

– В чем дело, Ральф? – спросил он.

– Я уже видел это раньше, – ответил Ральф довольно смущенно.

– Ну да, мы же останавливались возле этой картины минут десят назад, не так ли?

– Да, точно. Он и тогда показался мне знакомым, но я не стал заострять на этом внимание. А теперь он стоит по‑другому…

Ральф внезапно опустился на одно колено, бросив перед собой портфель на пол, быстро открыл его и начал что‑то искать внутри, почти безумно, словно боялся, что озарение, посетившее его, упорхнет до того, как он успеет его подтвердить. Наконец он торжественно извлек книгу и снова встал, шурша чем‑то перед собой. Зейн и Джеймс столпились за ним, стараясь разглядеть хоть что‑то за широкими плечами Ральфа. Джеймс узнал книгу. Это был антикварный учебник зельеварения, который его мама и папа подарили Ральфу на Рождество. Пока Ральф листал страницы, Джеймс мог видеть примечания и формулы, которые теснились на полях, втиснутые между чертежами от руки и диаграммами. Вдруг Ральф прекратил листать. Он сжал открытую книгу двумя руками и медленно поднял так, чтобы она была на уровне наблюдательного слуги с заднего плана картины. Джеймс открыл рот от удивления.

– Это тот же чувак! – порывисто сказал Зейн.

Действительно, справа, на полях одной из последних страниц книги зелий, был старый карандашный эскиз наблюдательного слуги. Это, несомненно, была та же фигура, вплоть до крючковатого носа и угрюмой, ссутуленной позы. Слуга с картины слегка отпрянул от книги и затем пересек зал настолько быстро, насколько это можно было сделать не переходя на бег. Он остановился за одной из колонн, поддерживающей нарисованный зал. Рыцари за столом проигнорировали его. Джеймс внимательно следил за ним, прищурив глаза.

– Я знал, что они похожи, – гордо сказал Ральф. – Он стоял по‑другому, когда мы в первый раз проходили мимо, так что я сразу не понял. Только сейчас, когда он встал в точно такую же позу, как нарисовано в книге. Это странно.

– Можно посмотреть? – спросил Джеймс.

Ральф пожал плечами и передал книгу Джеймсу. Джеймс склонился над ней и пролистал к началу. Поля первой сотни страниц были заполнены в основном пометками и заклинаниями, многие части были замараны и переписаны другими чернилами, как если бы автор пометок улучшил свою работу. К середине книги, однако, рисунки и чертежи начали преобладать над пометками. Они были схематичными, но очень хорошими. Джеймс узнал многие из них. Здесь был набросок женщины с заднего плана картины, изображавшей королевский двор. Несколько страниц спустя он нашел два детальных изображения толстого лысого волшебника с картины, изображающей отравление Перакла. Снова и снова он узнавал эскизы и героев с картин по всему Хогвартсу, второстепенные фигуры, которые наблюдали за Джеймсом и его друзьями с алчным, нескрываемым интересом.

– Поразительно, – сказал Джеймс тихим благоговейным голосом. – Все эти рисунки с картин по всей школе, видите?

Ральф бегло просмотрел рисунки в книге, а затем снова взглянул на картину. Он пожал плечами.

– Это странно, но не удивительно. Я имею в виду, этот парень, которому принадлежала эта книга, скорее всего, тоже был студентом здесь, верно? Кажется, он был слизеринцем, как и я. Поэтому твой отец и отдал мне эту книгу. Вероятно, он любил искусство. Многим любителям искусства нравится делать наброски с картин. Большое дело.

Джеймс наморщив лоб переводил взгляд с эскиза наблюдательного слуги на его эквивалент с картины, который по‑прежнему скрывался за колонной на заднем плане.

– Нет, это не просто наброски, – сказал он, медленно качая головой. – Это оригиналы или настолько близко к ним, что невозможно найти отличий. Не спрашивайте, откуда я знаю. Я просто знаю. Тот, кто сделал эти наброски, был настоящим мастером подделок… или это был сам художник.

Ральф задумался на мгновение, а затем покачал головой.

– В этом нет никакого смысла. Эти картины были написаны в разное время, невозможно, чтобы один и тот же парень написал их всех. Кроме того, многие из этих картин старые. Гораздо старше этой книги.

– О, в этом есть замечательный смысл, – сказал Джеймс, закрывая книгу зелий и глядя на ее обложку. – Тот, кто нарисовал это, не рисовал картины целиком. Подумайте об этом: ни один героев с этих набросков не является доминирующим ни на одной из картин. Каждый из них нарисован как совершенно незначительный персонаж второго плана. Тот, кто их нарисовал, просто вписал персонажей в уже готовые картины.

Зейн вытянул уголок рта и наморщил лоб.

– Зачем кому‑то делать подобное? Это как граффити, но никто их не заметит, кроме парня, который это нарисовал. Какой в этом интерес?

Джеймс напряженно думал. Он кивнул сам себе и снова взглянул на старую книгу у себя в руках.

– Кажется, у меня есть идея, – сказал он, задумчиво сузив глаза. – Мы выясним это точно. Сегодня вечером.

– Прекрати, Ральф! – взмолился шепотом Джеймс. – Ты опять тянешь! Вот она снова задралась. Мои ноги у всех на виду!

– Ничего не могу поделать! – застонал Ральф, нагибаясь так низко, как мог. – Я знаю, ты говорил, что твой отец и его друзья постоянно так делали, но одной из них была девушка, помнишь?

– Да, и она не ела по семь раз на день, наверняка, – заметил Зейн.

Троица шла по темному коридору, скрючившись под мантией‑невидимкой. Они встретились у основания лестницы и, за исключением одного напряженного момента, когда Стивен Метцкер, старшекурсник с Гриффиндора, брат Ноя, миновал их в коридоре, тихо напевая, они никого не встретили. Когда они дошли до статуи одноглазой ведьмы, Джеймс велел им остановиться. Троица неуклюже отманеврировала в угол, и Джеймс раскрыл Карту Мародеров.

– Не понимаю, почему мы должны заниматься этим втроем, – пожаловался Ральф. – Я доверяю вам обоим. Вы могли бы просто рассказать мне все завтра за завтраком.

– Ты был явно обеспокоен, когда мы планировали это, Ральфинатор, – прошептал Зейн. – Так что держи свои нервы при себе теперь.

– Это было днем. И я родился вообще без нервов, чтоб ты знал.

– Шшш, – зашипел Джеймс.

Зейн склонился над картой.

– Кто‑то идет?

Джеймс покачал головой.

– Нет, все тихо. Филч в своем кабинете внизу. Не знаю, спит ли он когда‑нибудь, но сейчас, вроде бы, замок чист.

Ральф выпрямился, поднимая мантию‑невидимку на фут от пола.

– Тогда почему мы вообще под этой штукой?

– Это традиция, – ответил Джеймс, не отрывая глаз от карты.

– Кроме того, – добавил Зейн, – что прикольного в том, чтобы иметь мантию‑невидимку и не слоняться в ней по залам невидимыми там и тут?

– Здесь нет никого, чтобы увидеть нас, – заметил Ральф.

Джеймс велел им переместиться в правый угол перекрестка. Вскоре они подошли к горгулье, охранявшей лестницу, ведущую в кабинет Директрисы. Джеймс мог поклясться, что она наблюдает за их ногами под мантией, хотя она оставалась совершенно неподвижной. Джеймс надеялся, что пароль не изменился с тех пор, как он сопровождал Невилла в кабинет Директрисы несколько месяцев назад.

Он прочистил горло и тихо произнес:

– Ээ… водяной петух?

Горгулья, которая была сравнительно новой, пришедшей на замену поврежденной во время битвы за Хогвартс, слегка сдвинулась с места со скрежещущим звуком открывающихся мавзолейных дверей.

– Это что‑то как лесо‑зеленое поле, или голубое небо, или красный узор? – спросила она неторопливо. – Никак не могу запомнить.

Джеймс обратился к Ральфу и Зейну резким шепотом.

– Лесо‑зеленое поле? Я не знаю, что это такое! Это было слово, которое Невилл использовал, чтобы войти!

– Как он ответил на вопрос потом? – спросил Зейн.

– Она не задавала ему никаких вопросов!

– Это шотландская модель, я думаю, – просипел Ральф. – Моя бабушка помешана на них. Просто скажи «да».

– Ты уверен?

– Конечно, я не уверен! Ну, скажи «нет»! Откуда мне знать?

Джеймс повернулся обратно к горгулье, которая, похоже, пристально разглядывала его ботинки.

– Э, да, конечно.

Горгулья закатила глаза.

– Повезло, наверно.

Она выпрямилась и отошла в сторону, открывая проход на винтовую лестницу. Трое мальчиков протиснулись мимо нее и встали на первые ступеньки, лестница тут же стала подниматься вверх, прихватив их с собой. Коридор перед кабинетом директрисы открылся перед ними, и они вывалились в него, ругаясь и толкаясь под мантией.

– Вот и он, – раздраженно сказал Ральф, сдергивая с себя мантию и тут же испуская сдавленный крик. Джеймс и Зейн скинули мантию и нервно огляделись, ища то, что напугало Ральфа. Призрак Седрика Диггори стоял перед ними с озорной улыбкой.

– Тебе действительно не стоит так делать, – сказал Ральф, переводя дыхание.

– Простите, – сказал Седрик своим далеким голосом. – Меня попросили быть здесь.

– Кто просил тебя? – спросил Джеймс, стараясь скрыть раздражение в голосе. Волоски у него на шее все еще стояли дыбом. – Как кто‑то мог узнать, что мы собираемся сюда сегодня?

Седрик просто улыбнулся, а потом ткнул пальцем в сторону тяжелой двери, ведущей в кабинет Директрисы. Она была заперта.

– Как вы собираетесь пройти через это?

Джеймс почувствовал, что его щеки запылали от смущения.

– Я забыл про это, – признался он. – Она закрыта, да?

Седрик кивнул.

– Не волнуйтесь об этом. Вот почему я здесь, я полагаю.

Призрак повернулся и легко прошел сквозь дверь. Спустя мгновение мальчики услышали звуки отпираемого замка. Дверь бесшумно распахнулась, и Седрик улыбнулся, приглашая их. Джеймс вошел первым. Зейн и Ральф удивились, когда он сразу отвернулся от массивного директорского стола. В комнате царил полумрак, разгоняемый красноватым светом, шедшим от камина. Джеймс зажег огонек на конце своей палочки и поднял ее.

– Уберите эту штуку от моего лица, Поттер, – произнес тихий голос, растягивая слова. – Вы разбудите остальных, а я подозреваю, это должен быть приватный разговор.

Джеймс пригасил свою палочку и посмотрел на стену с портретами. Все ее обитатели спали в различных позах, тихонько похрапывая.

– Да, вы правы, – согласился Джеймс. – Извините.

– Как я погляжу, вы все‑таки пришли к верному заключению, – сказал портрет Северуса Снейпа, взгляд его проницательных черных глаз пригвоздил Джеймса к месту. – Теперь расскажите мне, что, как вы считаете, вам известно.

– На самом деле, это нельзя называть «пришли», здесь не было особых логических размышлений, – признался Джеймс, поглядывая на Ральфа. – Он обнаружил это. У него есть та книга. Снейп закатил глаза.

– Эта проклятая книга принесла больше проблем, чем она заслуживала. Нужно было уничтожить ее, пока я еще мог. Продолжай. Джеймс глубоко вдохнул.

– Ну, я знал, что что‑то происходит, когда заметил, что все эти герои с картин следят за нами. Я также заметил, что все они выглядят немного похожими, хотя все они совершенно разные. Не думаю, что свел бы все воедино, если бы Ральф не показал мне рисунки в книге зелий. Я знал, что книга принадлежала слизеринцу, которого мой отец уважал, так что я подумал про вас, и мы все просто пришли сюда. Вы нарисовали всех этих героев на картинах по всей школе, и каждый из них является вашим портретом, но измененным. Вот как вы следили за нами. Вы распространили сами себя через все эти картины. И поскольку вы настоящий художник, никто другой не может их уничтожить. Это ваш способ подстраховки, вы можете следить за всем, даже после смерти.

Снейп хмуро изучал Джеймса. Наконец, он слегка кивнул.

– Да, Поттер, совершенно верно. Немногие знают об этом, но у меня были некоторые естественные склонности к подобному. Будучи адептом зельеварения, смешивать необходимые зачарованные краски было несложно. Потребовалось некоторое время, чтобы отточить мои навыки в достаточной мере для того, чтобы изменить картины, но, как и любое другое искусство, живопись, в основном, дело практики и обучения. Я согласен с вами в том, что вы никогда не смогли бы свести все воедино, если бы не мое собственное слепое высокомерие, позволившее этой книге продолжить свое существование. Может, я и гений, но гордость стала причиной падения больших гениев, чем я. Тем не менее, это было очень успешной задумкой. Я мог наблюдать за вами и остальными во время школьных проделок вполне свободно. А теперь скажите мне: зачем вы пришли ко мне сейчас? Позлорадствовать из‑за вашей удачи?

– Нет, – решительно сказал Джеймс и умолк. Он не хотел говорить то, что собирался сказать. Он боялся, что Снейп посмеется над ним или хуже того, откажет в просьбе. – Мы пришли… мы пришли просить вас о помощи.

Выражение лица Снейпа не изменилось. Он серьезно изучал Джеймса в течение долгого мгновения.

– Вы пришли просить о помощи, – сказал он, словно желая убедиться, что правильно расслышал Джеймса. Джеймс кивнул. Снейп слегка прищурил глаза. – Джеймс Поттер, я никогда не предполагал, что скажу подобное, но вы, наконец, сумели произвести на меня впечатление. Величайшей слабостью вашего отца было то, что он отказывался обращаться за помощью к тем, кто знал больше и лучше него. Ему всегда требовалась их помощь в конце, но обычно после огромного, а иногда и непоправимого ущерба. Вы, похоже, избавились от этой слабости, хоть и неохотно. Если бы вы пришли к осознанию этого пару недель назад, мы бы могли не полагаться на чистую удачу и хорошей расклад, чтобы спасти вас от участи худшей, чем смерть.

Джеймс снова кивнул:

– Да, спасибо вам за это. Я знаю, это вы послали Седрика чтобы помочь нам, когда мы открыли портфель Джексона.

– Что было безрассудно и невежественно с вашей стороны, Поттер. Вы должны были быть лучше осведомлены, хотя я удивился бы, будь оно так. Мантия невероятно опасна, и вы совершаете колоссальную глупость, храня ее здесь. Как бы мне ни не хотелось это признавать, вы должны передать ее вашему отцу.

– Что еще вы знаете о заговоре Мерлина? – взволнованно спросил Джеймс, проигнорировав упрек.

– Я знаю немногим больше, чем вы, к сожалению, большая часть знаний, которые я накопил, взяты мной из легенд и множества предыдущих попыток вернуть Мерлина Амброзия. Исследования, я вас уверяю, были бы вам гораздо полезнее, чем ваши нынешние нелепые попытки похитить посох Мерлина.

– Почему это они нелепые? – спросил Зейн, подходя ближе.

– А, шут заговорил, – фыркнул Снейп приглушенно, – мистер Уолкер, я полагаю.

– Это справедливый вопрос, – заметил Джеймс, взглянув на Зейна. – Посох наверняка гораздо опаснее мантии. Мы не можем оставить его в руках людей, которые верят, что Волан‑де‑Морта просто неправильно поняли, и на самом деле он был милым парнем, который хотел со всеми дружить.

– И кто же эти люди, Поттер? – спросил Снейп спокойно.

– Ну, Табита Корсика, для начала.

Снейп взглянул на Джеймса с откровенным презрением.

– Типичные гриффиндорские предрассудки.

– Предрассудки! – воскликнул Джеймс. – Какой факультет считает, что все магглорожденные волшебники слабее чистокровных? Какой факультет придумал термин «грязнокровка»?

– Никогда не произносите этого слова при мне, Поттер, – опасно сказал Снейп. – Вам кажется, что вы знаете, о чем говорите, но позвольте мне спасти вас от вашего невежества и напомнить вам, что то, что вы знаете, так же ограниченно, как и односторонне. Легко судить о людях, основываясь на их принадлежности к факультету, это еще одна величайшая ошибка вашего отца. Я надеялся, что вы выше этого, основываясь на вашем выборе компании, – черные глаза Снейпа обратились к Ральфу, который попятился, молча наблюдая.

– Ну, Ральф совсем другой, так ведь? – слабо возразил Джеймс.

Снейп среагировал быстро, его глаза снова обратились к большому мальчику.

– Он? Другой в чем, мистер Поттер? Что именно, как вы верите, вы знаете о членах факультета мистера Дидла? Или, осмелюсь спросить, что знает он сам?

– Я знаю, что сказал нам древесный дух, – сказал Джеймс, повернувшись к портрету, его голос поднялся от гнева. – Я знаю, что род Волан‑де‑Морта не прервался и находится в этих залах сейчас. Его кровь бьется в другом сердце. Наследник Волан‑де‑Морта жив и находится среди нас.

– И почему вы так уверены, – резко сказал Снейп, – что этот наследник со Слизерина? Или что это мужчина?

Джеймс открыл рот, чтобы ответить, но снова закрыл его. Он осознал, что дриада на самом деле ничего подобного не говорила.

– Ну, просто… такое чувство…

Снейп кинул, улыбка снова скользнула на его лицо.

– В самом деле? Возможно, вы все‑таки ничему не научились, – Снейп вздохнул, кажется он был искренне разочарован. – Что вы хотите спросить, Поттер? Я вижу, вы будете гнуть свою линию независимо от того, что я говорю, так что давайте покончим с этим.

Джеймс почувствовал себя малышом перед портретом бывшего директора школы. Зейн и Ральф стояли у него за спиной, и Джеймс знал, какой вопрос он задаст. Это была больше его битва, чем их. Его битва против заговора Мерлина, да, но более важно, его битва против самого себя и тени его отца.

Он встретился взглядом с черными глазами Снейпа.

– Если мы не сможем получить посох Мерлина, я хочу пробраться в в Перекресток Старейших. Я хочу остановить их до того, как они навсегда скроются вместе с посохом и троном.

Джеймс уловил движение Зейна и Ральфа у себя за спиной. Он повернулся к ним.

– Я не могу просить вас двоих идти со мной, но сам я обязан. Я должен попытаться остановить их.

Снейп громко вздохнул.

– Поттер, вы действительно так же глупо и нелепо погружены в себя, как и ваш отец. Избавьтесь от мантии. Отдайте ее вашему отцу или Директрисе. Они поймут, что надо делать. Я объясню им. Вы не можете надеяться на то, что управитесь с этим самостоятельно. Вы произвели на меня впечатление один раз. Постарайтесь и сделайте это еще раз.

– Нет, – сказал Джеймс решительно. – Если я скажу им, Джексон, и Делакруа, и все остальные исчезнут. Вы знаете это так же хорошо, как и я. Две реликвии будут утрачены навсегда.

– Без объединения всех трех их сила не работает.

– Но, не исчезает, – настаивал Джеймс. – Они по‑прежнему остаются могущественными. Мы не можем допустить, чтобы они были использованы для продолжения дела Волан‑де‑Морта. Мы не можем рисковать тем, что они попадут в руки наследника Волан‑де‑Морта.

Снейп нахмурился.

– Если он вообще существует.

– Рискованно не верить в это, – возразил Джеймс. – Где Перекресток Старейших?

– Вы не знаете, о чем спрашиваете, Поттер, – пренебрежительно сказал Снейп.

– Мы сами найдем его, Джеймс, – сказал Зейн, снова подходя ближе. – Нам не нужны советы этой старой мазни. Мы уже зашли так далеко. И это тоже выясним.

– Вы живы только благодаря подозрительной удаче и моему личному вмешательству, – рявкнул Снейп. – Не забывайся, парень.

– Это правда, – заметил Ральф.

Джеймс и Зейн повернулись к нему, удивленные, что он заговорил. Ральф сглотнул и продолжил: – Нам действительно везло до сих пор. Я на самом деле не очень знаю, кто вы такой, мистер Снейп, но благодарен вам за помощь в тот раз, когда Джеймс надел мантию. Я думаю, Джеймс прав. Мы должны попытаться остановить их и добыть оставшиеся реликвии. Вы слизеринец, и вы сказали, что вещи, которые говорят о Слизерине, не всегда верны. Ну, одна из веще

Date: 2015-10-18; view: 309; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.007 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию