Глава 16. Разрушительный посох Мерлина

На следующее утро Джеймс, Ральф и Зейн вошли в Большой зал, чтобы позавтракать, и устремились к дальнему концу стола факультета Гриффиндор.

– Ты точно в этом уверен? – спросил Ральф, пока они пересекали зал. – Мы не сможем повернуть назад после этого, знаешь ли.

Джеймс плотно сжал губы, но ничего не ответил. Они встретились с Ноем, Тедом и другими гремлинами, которые сгрудились тесной кучкой.

– А, тот самый человек, – провозгласил Тед, когда Джеймс протиснулся между ним и Сабриной. – Мы как раз делали ставки на то, зачем ты позвал нас всех собраться за завтраком. Ной считает, что ты хочешь официально вступить в ряды Гремлинов, в таком случае у нас заготовлена серия изнурительных заданий для тебя. Мое любимое – это когда ты надеваешь старую рождественскую мантию Сабрины и бегаешь по школе, распевая гимн Хогвартса во весь голос. Есть еще много других, хотя в заданиях Дамьяна слишком много слизней и горчицы, на мой взгляд.

Джеймс состроил гримасу.

– Сказать по правде, причина, по которой я просил о разговоре с вами в том, что Ральф, Зейн и я должны вас кое о чем попросить.

Надо отдать им должное, ведь никто из Гремлинов не казался удивленным. Они просто наклонились чуть вперед, продолжая есть. Джеймс точно не знал, с чего начать. Этим утром он проснулся, четко осознавая, что самим им – ему, Ральфу и Зейну – не справиться с захватом Посоха Мерлина за один день. У них не было плана. Портрет Снейпа немного помог, но Снейп даже не верил, что посох находится у Табиты Корсики. Так к кому же им было обратиться?

Он действовал при первом порыве. Он мог попросить лишь одну группу людей во всей школе, которые были экспертами в изящном искусстве хаоса и проделок. Объяснить все Теду и его товарищам‑Гремлинам было бы слишком долго, и даже если он и мог, они все равно возможно не согласились бы помочь, но это была его последняя лучшая надежда. Джеймс глубоко вздохнул и отхлебнул из своего стакана с тыквенным соком.

– Нам нужна ваша помощь, чтобы… позаимствовать кое‑что.

– Позаимствовать кое‑что? – повторил Ной с полным ртом тостов. – Что? Деньги? Чашку сахара? Приличную стрижку? Не похоже, что мы тебе нужны в этом.

– Тихо, Мецкер. – мягко сказал Тед, – Что вы хотите позаимствовать, Джеймс?

Джеймс глубоко вздохнул и просто сказал это.

– Метлу Табиты Корсики.

Дамьян подавился своим соком. Все остальные Гремлины взглянули на Джеймса, расширив глаза. Все, кроме Теда.

– Для чего? – спросила Сабрина, понизив голос. – Сегодня матч между Когтевраном и Слизерином. В этом причина? Вы пытаетесь лишить Слизерин шансов? Я признаю, что в ее метле есть что‑то весьма подозрительное, но жульничество не совсем в твоем стиле, Джеймс.

– Нет! Это не имеет никакого отношения к матчу, – сказал Джеймс и потом замялся. – Слишком много объяснять. И мне даже не обо всем из этого разрешено говорить. МакГонагалл попросила.

– Тогда расскажи нам столько, сколько можешь, – сказала Петра.

– Хорошо. Зейн, Ральф, помогите мне. Дополните кусочки, которые я пропущу. Всё это прозвучит довольно безумно, но начнем.

Втроем они объяснили всю историю о заговоре Мерлина, начиная с первого проблеска тени мадам Делакруа на озере до приключения возле Пещерной Цитадели и таинственных столкновений Ральфа и Джеймса с жуткой дриадой, требующей мантию Мерлина.

Здесь им пришлось вернуться, чтобы объяснить, как они пришли к тому, чтобы захватить мантию у профессора Джексона. Джеймс волновался, что история стала слишком фрагментированной, и Гремлины не смогут отследить ее. Тед слушал внимательно всё время, просто ел и смотрел на того, кто говорил. Остальные Гремлины задавали уточняющие вопросы и реагировали со смесью скептицизма, трепета и волнения.

– Вы прорабатывали весь этот план в течение года и говорите нам о нем только сейчас? – спросил Дамьян, сузив глаза.

– Как я и сказал, МакГонагалл предупредила нас, чтобы мы никому не говорили о Пещерной Цитадели, – сказал Джеймс искренне. – И мы беспокоились, что вы все равно не поверите. Нам и самим было сложно поверить во многое. По крайней мере, некоторое время. Ну так что вы думаете?

– Я запуталась, – сказала Сабрина, хмурясь. – Всё это кажется притянутым за уши. Одно дело запускать фейерверки Уизли во время дебатов, но совсем другое – пойти и украсть метлу у одной из самых видных и, прямо скажем, пугающих ведьм школы. Это воровство, вот это что.

– Это воровство, только если сказанное нами неправда, – урезонил Зейн. – Если метла Табиты – это Посох Мерлина, то она не принадлежит ей по‑настоящему. Я не знаю, чья она, но несмотря ни на что, она, должно быть, сама украла её.

Дамьян не казался убежденным.

– Даже если она сделала это, мы – единственные, кто знал бы об этом. Если она затащит нас всех в кабинет Директрисы, обвиняя, что мы украли ее метлу, что мы на это скажем? Все в порядке, ведь она сама украла метлу у кого‑то, хотя мы не знаем у кого, и к тому же, метла – это на самом деле магический посох одного из самых могущественных волшебников всех времен, и поэтому мы просто делаем миру одолжение, забирая её из рук Корсики? Такая версия пролетит, как мертвая сова.

– Ну, а почему бы и нет? – заметил Ральф – Это же правда.

– Не ожидал услышать это от слизеринца, – сказал Ной с кривой усмешкой.

– Что бы это значило? – поинтересовался Ральф сквозь стиснутые зубы.

Джеймс покачал головой.

– Все в порядке, Ральф. Он просто подшучивает над тобой. Дело в том, что, будь это сто раз правдой, у нас нет никаких доказательств. Я не могу пообещать вам, что не возникнет проблем. Я могу вам сказать, что если все это правда, то вызов к МакГонагалл в кабинет по обвинению в воровстве будет наименьшей из наших проблем. Я не могу просить никого из вас участвовать в этом против своего желания. Это сопряжено с большим риском. Мы можем попасть в переделку. Мы можем даже потерпеть неудачу, несмотря на все наши усилия.

– Погоди‑ка минутку, – сказал Ной, – Гремлины, что вы на все это скажете?

Петра выпрямилась и обвела взглядом остальных.

– Я думаю, если Джеймс, Зейн и Ральф ошибаются, то завтра мы в любом случае об этом узнаем. Если мы «позаимствуем» метлу Корсики, то мы всегда сможем ее вернуть. Возможно, тайком. Никакого вреда, никаких потерь. Все решат, что это просто выходка из‑за Квиддича, верно? Но если все сказанное – правда, и метла – это в самом деле посох Мерлина, то никто из нас тем более не окажется в кабинете Директрисы.

– Почему бы и нет? – спросила заинтересованно Сабрина.

– Потому что у Табиты будет проблема поважнее, – ответил Ной глубокомысленно. – Если она состоит в каком‑то тайном заговоре Мерлина и она проваливает дело с посохом, у нее появятся серьезные проблемы с ее приспешниками. Знаете, такие люди не имеют склонности быть великодушными. Да мы можем её больше никогда не увидеть.

– Остается только надеяться, – пробормотала Петра.

Вмешался Тед.

– Слушайте все. Это все хорошо и прекрасно, но насколько я могу судить, решить нужно только одну вещь. Можем ли мы доверять Джеймсу? Я не знаю Зейна и Ральфа так хорошо, но с Джеймсом я вырос. Да, иногда он бывает несносным маленьким паршивцем, но он всегда был честным. И к тому же, он сын моего крестного. Вы же помните этого парня, верно? Я бы хотел немного рискнуть ради него. И не только потому, что он из семьи, но и потому, что он Поттер. И если он говорит, что есть битва, достойная сражения, то я склонен ему верить.

– Хорошо сказано, приятель, – сказал Ной серьезно, хлопая Теда по плечу. – И к тому же, не забудьте, что есть дополнительная польза – отыграться на Табите Корсике.

– И возможно, сравнять силы в сегодняшнем матче по Квиддичу, – добавила Сабрина.

– А может быть, мы могли бы каким‑то образом вырвать ее метлу, когда она будет хорошенько высоко в воздухе! – злобно усмехнулся Дамиян.

– А я что говорю! – воскликнул Зейн.

– Вы оба сошли с ума, – укоризненно сказала Петра. – Вы такие же плохие, как и она.

– Мы не хотим ее убивать, – ответил Зейн оскорбленно. – Мы просто хотим увидеть, как она в ужасе падает с нескольких сотен футов. Ридкулли слевитирует ее в последний момент так же, как Ральфинатор сделал с Джеймсом. Честно, ты, должно быть, считаешь нас монстрами.

– Ну что, тогда все согласны? – обратился Тед к группе. Все кивнули и утвердительно забормотали.

– Это замечательно и все же, – сказал Ральф, – как мы собираемся это сделать?

Тед откинулся назад и уставился в зачарованный потолок Большого Зала, поглаживая подбородок. На его лице начала медленно появляться улыбка:

– Кто‑нибудь знает, что погода будет такой же, как и сегодня?

Группе совсем немного нужно было подготовить. После ланча Сабрина и Ной направились в подвальные помещения, чтобы поговорить с домовыми эльфами. Джеймс и Тед, у которых обоих было полуденное свободное время, провели его в библиотеке, изучая коллекцию гигантских книг об Атмосферных и Погодных Заклинаниях.

– Это скорее дело для Петры, – посетовал Тед. – Если бы она не была занята весь полдень с Предсказаниями и Рунами, то мы бы справились гораздо лучше.

Джеймс просмотрел записи:

– Кажется, у нас есть все, что нам нужно, так?

– Кажется, да, – беззаботно ответил Тед, переворачивая несколько огромных страниц. Минуту спустя он поднял взгляд на Джеймса. – Тебе было очень нелегко попросить о помощи, не так ли?

Джеймс посмотрел на Теда и, встретившись с ним глазами, перевел взгляд на ближайшее окно.

Тед нахмурился.

– И это всё? – подтолкнул он.

– Что ж… – начал Джеймс, затем остановился. Он повозился со своим пером. – Нет, я думаю, нет. Просто это казалось чем‑то… чем‑то, что я должен был сделать в одиночку. Я имею в виду, с помощью Зейна и Ральфа, конечно. Они присутствовали при всем этом с самого начала. Но все равно. Я вроде как представлял, что мы втроем смогли бы. Мы бы справились с этим. Это было немого как… – Он остановился, понимая, что собирался сказать, удивленный этим.

– Как что? – спросил Тед.

Джеймс вздохнул.

– Как провал. Как будто, если бы мы сами не справились втроем, то мы бы потерпели неудачу, как бы то ни было.

– Втроем. Ты имеешь в виду, как твой папа, Рон и Гермиона.

Джеймс быстро взглянул на Теда.

– Что? Нет… нет, – сказал он, но вдруг понял, что не уверен в этом.

– Я просто имею в виду, – ответил Тед, – что в этом есть смысл. Как обычно поступал твой отец? Он считал себя способным нести ответственность за весь мир и не делил этот груз ни с кем другим. Он, Рон и Гермиона. Вокруг всегда было много людей готовых и желающих помочь, и иногда они помогали, но не раньше, чем они сами не навязывали себя, – пожал плечами Тед.

– Ты говоришь прямо как Снейп, – сказал Джеймс, сдерживая голос. Внезапно он почувствовал себя уязвленным.

– Ну, возможно, Снейп иногда бывает прав, – спокойно сказал Тед, – даже если большую часть времени он просто сальный старый обманщик.

– Да, ну, будь он проклят, – ответил Джеймс, с удивлением чувствуя выступающие слезы. Он сморгнул их. – Возможно, его помощь была бы в тягость? Он шнырял повсюду, работал на две стороны, никогда не давая четко понять, на какой именно он, пока не становилось слишком поздно. Можно ли винить отца, что он никогда ему не доверял? Я тоже ему не доверяю. Возможно, мой отец и делал все только с тетей Гермионой и дядей Роном. Но может, только они и были ему нужны? Они побеждали. Он нашел двух людей, которым мог доверять во всем. Что ж, я тоже нашел таких людей. У меня есть Ральф и Зейн. Возможно, я думал, что смогу быть так же хорош, как и отец. Я не смог, похоже. Мне нужна помощь, – Джеймс хотел сказать больше, но остановился, не уверенный, что стоит продолжать.

Тед задумчиво посмотрел на Джеймса, а затем наклонился вперед, уперев локти в стол.

– Жесть – жить в тени своего отца, правда?

Джеймс не ответил, мгновение спустя Тед продолжил:

– Я никогда не знал своего отца. Он умер прямо здесь, на территории школы. Он и мама, оба, во время битвы за Хогвартс, ты знаешь. Думаешь, тяжело почувствовать обиду на людей, которых никогда не знал, но это возможно. Я обижен на них за их смерть. Иногда я обижен на них за то, что они вообще были здесь. В смысле, о чем они думали? Оба умчались на серьезную битву, бросив ребенка дома. Назовешь это ответственностью? Я не уверен, – Тед посмотрел в окно, как Джеймс минутой ранее.

Потом он вздохнул.

– На самом деле, большую часть времени я горжусь ими. Кто‑то однажды сказал, если тебе не за что умирать, значит ты не жил по‑настоящему. У мамы с папой было за что умирать, и они сделали это. Я потерял их, но у меня осталось их наследие. Наследие – это уже что‑то, правда? – он посмотрел Джеймсу в лицо через стол. Джеймс кивнул, не зная, что сказать. Наконец, Тед слегка пожал плечами. – Причина, по которой я рассказываю тебе это – мой отец, на самом деле он оставил мне кое‑что еще.

Тед умолк почти на минуту, по‑видимому, мысленно споря с самим собой. Наконец, он снова заговорил:

– Отец был оборотнем. Думаю, это так же просто. Ты ведь не знал?

Джеймс постарался сохранить выражение лица неизменным, но он был слишком шокирован. Он знал, что существовал какой‑то секрет, касающийся Ремуса Люпина, что‑то, что никогда не обсуждалось при нем и даже никогда не упоминалось вскользь. Все, что Джеймс знал точно, так это то, что Люпин был близким другом Сириуса Блэка, Джеймса Поттера‑старшего и человека по имени Питер Петтигрю, который в конечном итоге предал их всех. Джеймс знал, что Люпин преподавал в Хогвартсе, когда его отец учился там, и что Люпин научил его отца вызывать Патронуса. Джеймс думал, что тайна прошлого Ремуса Люпина не могла быть особо ужасной. Он думал, что, возможно, отец Теда отсидел в Азкабане, или что он был связан с темными искусствами в молодости. Джеймс никогда не предполагал, что Ремус Люпин мог быть оборотнем.

Несмотря на то, что Джеймс пытался скрыть свой шок, Тед увидел его лицо и кивнул.

– Да, секрет так секрет. Твой отец сам рассказал мне всю историю несколько лет назад, когда я стал достаточно взрослым, чтобы понять. Бабушка никогда не говорит об этом, даже теперь. Я думаю, она боится. Не столько того, что было, сколько того… того, что может быть.

Джеймс немного боялся, задавая вопрос:

– Что может быть, Тед?

Тед пожал плечами:

– Знаешь как это бывает у оборотней. Есть только два пути стать одним из них. Либо тебя укусит один из них, либо ты одним из них родишься. Конечно, никто на самом деле не знает, что будет, если только один из родителей был оборотнем. Твой отец сказал, что папа был очень расстроен, когда узнал, что мама ждет ребенка. Он был напуган, понимаешь? Он не хотел, чтобы ребенок был таким как он, рос изгоем, проклинаемый и ненавидимый. Он думал, что никогда не сможет жениться на маме, потому что она хотела детей, но он боялся передать им проклятие. Так что, когда я родился, полагаю, все с облегчением вздохнули. Я был нормальным.

Но я получил способности моей матери‑метаморфа. Мне говорили, я часто менял цвет волос, когда был ребенком. Не было конца шуткам по этому поводу, говорит бабушка. Я до сих пор могу это делать, и еще пару вещей тоже. Но обычно не делаю. Как только ты становишься известным из‑за чего‑то подобного, трудно прославиться чем‑нибудь другим, если ты понимаешь о чем я. В общим, я думаю, отец умер, чувствуя себя немного лучше из‑за того, что у него был я. Он умер, зная, что я нормальный, более или менее. Я рад этому, – Тед опять повернулся к окну. Он глубоко вздохнул и снова посмотрел на Джеймса.

– Гарри рассказал мне, как твой дедушка Джеймс, Сириус Блэк и Петтигрю следовали за моим отцом, когда он менялся, как они превращались в животных и сопровождали его в окрестностях во время полнолуния, защищая его от мира и мир от него. Я даже начал думать, что это было нечто вроде приключений и романтики, как у тех туповатых маглов, которые читают истории про оборотней, где все оборотни красивые, загадочные и мистические. Я почти хотел стать оборотнем, а затем… – Тед остановился и, казалось, боролся сам с собой мгновение, затем он понизил голос и продолжил:

– Ну, никто ведь не знает как работают все эти оборотнические штуки, так ведь? Я никогда не допускал такой мысли, но в прошлом году… в прошлом году у меня началась бессонница. Ничего страшного, верно? Только это не обычная бессонница. Я не могу спать, но не потому, что я не устал. Я… я… – он снова прервался и откинулся на спинку стула, пристально глядя на стену рядом с окном.

– Эй, – сказал Джеймс, нервничая и смущаясь непонятно почему, – ты не обязан мне говорить. Забудь. Нет проблем.

– Нет, – сказал Тед, переводя взгляд на Джеймса. – Я должен сказать тебе, не столько для тебя, сколько для себя. Потому что я никому еще не говорил, даже бабушке. Я думаю, если я никому не скажу, я сойду с ума. Понимаешь, я не мог спать, потому что я был голоден. Я умирал с голода! Я лежал в постели, когда это случилось в первый раз, и говорил себе, что это просто безумие. У меня был прекрасный сытный ужин и вообще я нормальный. Но пока я говорил себе это, мой желудок требовал еды. И не просто чего‑нибудь. Он желал мяса. Сырого мяса. Свежего мяса на костях. Чуешь, к чему я клоню?

Джеймс понял.

– Это… – начал он и закашлялся. – Это было в полнолуние?

Тед медленно мрачно кивнул.

– В конце концов я уснул, но с тех пор это стало хуже. Под конец прошлого учебного года я стал пробираться на кухню под большим залом, где работают домовые эльфы. У них там есть большие куски мяса. Я начал… ну, ты понимаешь. Я ел. Это приводило к небольшому беспорядку, – Тед вздрогнул, а затем, кажется, пришел в себя. – Но, похоже, я не полностью унаследовал все эти оборотнические штучки. Мой отец оставил мне свою тень на всю жизнь. Я не виню его за это. Я знаю, что хуже уже не будет. И это совсем не так уж плохо. Помогает мне расти в квиддиче, по крайней мере. Но… это жутко, немного. Я не знаю, как этим управлять, и я боюсь говорить об этом с кем‑либо. Люди… – Тед сглотнул и тяжело посмотрел на Джеймса, – люди не особенно жалуют оборотней.

Джеймс не знал, нужно ли согласиться с этим или нет. Не потому, что это было неправдой, а потому, что он не был уверен, что Тед нуждается в подтверждении этого.

– Мой отец сможет помочь тебе, я уверен, – сказал Джеймс, – и я тоже. Я не боюсь тебя, Тед, даже если ты оборотень. Я знаю тебя всю мою жизнь. Может быть, мы будем, знаешь, как твой отец и его друзья. У него был свой Джеймс Поттер, который ему помогал, а у тебя будет свой.

Тед улыбнулся и это была открытая, искренняя улыбка.

– Ты славный парень, Джеймс. Я не хочу тебя есть. Научись превращаться в огромного пса, как Сириус и, возможно, быть оборотнем будет не так уж плохо, если ты будешь бежать рядом со мной. Но я почти забыл, зачем вообще все это начал, – Тед посерьезнел и снова наклонился вперед. – У тебя есть тень твоего отца, чтобы расти в ней, совсем как у меня. Но я не могу изменить то, стану я таким как отец или нет. Ты можешь. Это не проклятие, Джеймс. Твой отец – великий человек.

Есть небольшая разница между тем, чтобы ценить то, каким он был, и тем, чтобы быть как он, если хочешь. С другой стороны, ну, это же твой выбор, не так ли? Все зависит от тебя. Это то место, где ты сможешь стать гораздо лучше. Твой отец никогда не просил помощи, так ведь? Но не потому, что он в ней не нуждался. Тот факт, что ты попросил о помощи, не говорит мне, что ты хуже него, он говорит мне, что ты узнал кое‑что, что он никогда не знал. Ты – это ты, а не копия твоего отца. Я думаю, это здорово, если тебя интересует мое мнение. И это не только потому, что я буду помогать быстро стащить что‑то у Табиты Корсики.

Джеймс не находил слов. Он просто смотрел на Теда, не уверенный в том, что чувствует или думает, не уверенный в том, что Тед сказал правду или нет. Он знал только, что это удивляет и смущает его, в хорошем смысле, слышать то, что сказал Тед. Тот закрыл огромную книгу, лежащую перед ним с глухим стуком.

– Пошли – сказал он, вставая и сгребая книги вместе – Помоги мне отнести это в общую комнату, что бы Петра смогла просмотреть их перед матчем. Она должна помочь мне провернуть это или у нас ничего не выйдет. Ужин через час и после него мы будем очень заняты всю ночь, если ты понимаешь о чем я.

Полдень, когда должен был проходить последний матч по Квиддичу в этом сезоне, был прохладным и туманным, по небу быстро бежали серые тучи. Тихие и необычно мрачные Гремлины прошли через туннель за статуей Святого Локимагуса Постоянно Продуктивного. Когда они достигли лестницы, ведущей внутрь сарая с оборудованием, Тед замедлил шаг и дальше пошел на цыпочках. К настоящему времени Ридкулли уже должен был забрать чемоданчик с принадлежностями для Квиддича, но все же стоило быть осторожными. Тед осмотрелся в узком пространстве, но увидел только пыльные полки и несколько сломанных метел, тогда он подозвал остальных, следовавших за ним.

– Все чисто. Здесь должно быть безопасно сейчас, потому что Ридкулли уже ушел. Он – единственный, кто пользуется этим сараем.

Ральф поднялся по ступенькам и осторожно огляделся. Джеймс помнил, что, когда он и Гремлины пользовались секретным туннелем, чтобы запустить Старелку, Ральфа с ними не было.

– Это магический туннель. Он работает только в одну сторону, – прошептал он Ральфу. – Мы можем вернуться через него, потому что это путь, которым мы прошли, но кто‑нибудь другой найдет внутри оборудованный сарай.

– Круто, – выдохнул Ральф понимающе. – Это хорошо.

Джеймс, Ральф и Сабрина прижались к задней стене сарая, чтобы выглянуть в единственное грязное окошко. Поле для Квиддича находилось за сараем и они могли четко видеть три трибуны, практически заполненные учениками с баннерами в руках и преподавателями, все были одеты легко, не по сезону. Команды Когтеврана и Слизерина выстроились вдоль противоположных сторон поля, ожидая, пока их капитаны пожмут руки и выслушают традиционные наставления Ридкулли по основным правилам игры.

– Совсем забыла, – прошептала Сабрина, – такую очевидную вещь. Зейн здорово придумал.

Джеймс кивнул. Это была идея Зейна – осуществить кражу метлы в тот единственный открытый момент матча, в те несколько минут, когда обе команды выходят из раздевалок к трибунам, чтобы посмотреть церемонию открытия. Это была гениальная идея, потому что только в это время метлы находятся отдельно от своих хозяев, ждут в раздевалках, пока команды не заберут их для торжественного вылета.

– Пора, – сказал Тед, дотронувшись до плеча Джеймса, – Корсика уже там.

Джеймс сглотнул комок в горле, который больше походил на мраморный шар. Его сердце колотилось. Он достал мантию‑невидимку из рюкзака, расправил ее и набросил на себя и Ральфа. Когда они подходили к двери сарая, Петра резко прошептала:

– Я вижу твои ноги, Ральф, пригнись еще.

Ральф присел, и Джеймс заметил, как концы мантии коснулись земли вокруг его ног.

– Не разгибайтесь и двигайтесь быстро, – проинструктировал Тед. Он повернулся и взглянул сквозь доски двери. Сарай был расположен на углу поля, просто внутри магической границы, воздвигаемой на время матча. Дверь была обращена в сторону от поля, к трибуне Слизерина, рядом с ним.

– Вроде все чисто, – сказал Тед, прижав лицо к трещине в двери. – Будем надеяться, что все смотрят на поле, а не на этот сарай, – с этими словами он толкнул дверь, открывая ее, и отступил в сторону. Джеймс и Ральф протиснулись мимо него, и Джеймс услышал стук двери, закрывшейся за ними.

Ветер был переменчивым и непредсказуемым. Он дул через поле, хлопая и теребя мантию‑невидимку, развевая ее вокруг ног мальчиков.

– Кто‑нибудь увидит мои ноги, – простонал Ральф.

– Мы почти дошли, – сказал Джеймс сквозь шум толпы. – Просто держись ближе и не разгибайся.

Сквозь прозрачную ткань мантии‑невидимки Джеймс мог видеть темную пасть прохода в раздевалку слизеринцев. Массивные двери были широко распахнуты и зафиксированы защелками на стенах трибуны, чтобы ветер их не захлопнул. Игроки Слизерина выстроились в линию вдоль поля с другой стороны от дверного проема, достаточно близко, чтобы заметить неосторожное слово или мелькание их ботинок. Джеймс задержал дыхание, сдерживая желание побежать. Двое мальчиков медленно, бочком прокрались мимо ближайшего игрока Слизерина, Тома Скваллуса, и скользнули в тень дверного проема. Внутри ветра не было, и мантия повисла неподвижно. Джеймс осторожно выдохнул.

– Пошли, – прошептал он как можно тише. – У нас мало времени.

Джеймс знал, что планируют Гремлины, хотя сам ничего не видел. Зейн, который следил за всем, стоя на другой стороне поля вместе с командой Когтеврана, рассказал ему обо всем позже. Когда Табита и Дженнифер Теллус, капитан Когтеврана, направились в центр поля, чтобы встретиться с Ридкулли, странный звук возник в воздухе над их головами. Весь день небо было низким и пасмурным, затянутым серыми облаками, но сейчас зрители и игроки увидели как облака начали кружиться, спускаясь к земле.

Прямо над полем образовалась облачная выпуклость, закручивающаяся сама на себя и темнеющая, пока толпа смотрела. Шум на стадионе стих, и облака в этой тишине издали глубокий, вибрирующий стон, протяжный и зловещий. Только Зейн смотрел на сарай в дальнем углу поля. Он мог видеть только фигуры Теда и Петры, низко свесившиеся из узкого окна, их палочки были подняты, размешивая облака. Он улыбнулся, а затем, когда настало подходящее время и весь стадион смолк, крикнул через все поле:

– Квиддич никогда не зависел от погоды, верно, Дженнифер?

По трибунам прошла рябь нервного смеха. Дженнифер быстро глянула на Зейна, а затем посмотрела на снижающуюся над ней воронку. Как Гремлину, Тед рассказал ей о плане, но Зейн решил, что ей было не так уж сложно изобразить нервозность. Ни Ридкулли, ни Табита Корсика, казалось, не были готовы двигаться. Корсика взглянула вверх на облака, ее волосы дико развевались вокруг лица. На лице Ридкулли отражалась мрачная решимость.

– Дамы и господа, – голос Дамьяна эхом отразился от трибун с его места в комментаторской кабинки, – кажется, мы переживаем ограниченный высотный природный феномен. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах. Скорее всего, там вы в безопасности. Те кто на поле, пожалуйста, оставайтесь там, где вы есть. Ураган не сможет вас увидеть, если вы не будете двигаться.

В толпе кто‑то крикнул:

– Это динозавр, ты, сумасшедший крылан!

– Тоже вариант, – ответил Дамьян усиленным магией голосом.

Сабрина и Ной выскочили из сарая и, сопротивляясь порывам ветра, метнулись к крохотной площадке, пристроенной к трибуне Пуффендуя. Палатка была подготовлена учениками Пуффендуя, но саму еду приготовили эльфы на кухне позади нее. Ной и Сабрина направились вдоль стены трибуны и остановились у открытых дверей.

– Эй, ребята, гляньте, что тут творится! – закричала Сабрина под нарастающий шум урагана. – Погода становится довольно скверной!

Сердитый эльф в глубине кухни опустил свою трубку.

– И что вы хотите, что бы мы с этим сделали, э? Может быть вы хотите, чтобы мы выстрелили волшебной пыльцой, успокаивающей шторм, из наших ушей?

– Я просто подумал о пятом пункте в пятьдесят пятом разделе Соглашения Коалиции Эльфов Хогвартса, – крикнул Ной, слегка присев в дверях, – где сказано, что эльфы отвечают за сохранность территории во время ненастной погоды. И я бы сказал, что погода снаружи действительно ненастная. Может, вы хотите, чтобы мы с Сабриной закрыли двери и подождали, пока все само собой не утихнет? Ладно, тогда пойдем, Сабрина.

Эльф спрятал трубку в узел своей набедренной повязки и прыгнул вперед.

– Теперь это не проблема! – он повернулся и крикнул в глубины кухни. – Эй! Пекл! Крунг! Сид! Нам есть, чем заняться! Давайте‑ка приступим.

Четверка эльфов потрусила за Сабриной и Ноем. Когда они пришли, сердитый эльф сказал через плечо:

– Премного благодарен, господин и госпожа. Теперь можете продолжать наслаждаться матчем.

Пока эльфы спешили сквозь ветер к дверям раздевалок, ураган, наконец, достиг поля. Он бушевал вдоль центральной линии, в двадцати футах правее от Табиты Корсика, и на несколько мгновений она была очарована им. Позже многие говорили, что это был самый маленький ураган, который они когда‑либо видели. Трава в том месте, где он касался ее, дико колыхалась, но сила урагана значительно снижалась через сто футов или около того, так что на трибунах почти ничего не чувствовали. Дженнифер Теллус развернулась и побежала к боковой линии, чтобы присоединиться к своей команде. Ридкулли, казалось, ничего не заметил. В центре поля рядом с ним осталась стоять только Табита Корсика, она прикоснулась к свой палочке и огляделась, игнорируя завихрения урагана, казалось, что она ищет что‑то.

В глубине раздевалки под трибуной Слизерина Джеймс и Ральф слышали шум урагана и скрип трибун под порывами ветра.

– Которая из них? – спросил Ральф, пока Джеймс стягивал с них мантию. – Их так много!

Джеймс направился мимо ряда метел, прислоненных к шкафчикам. В самом дальнем от двери углу одна из метел зависла в воздухе, словно в ожидании седока.

– Должно быть, это она, – сказал он, спеша к метле. Они остановились по обе стороны от нее. Вблизи казалось, что метла вибрирует или очень тихо жужжит. Низкий, тревожный звук шел от нее, слышный даже сквозь стон ветра и скрип трибун.

– Хватай ее, Джеймс. Пора убираться отсюда.

Джеймс потянулся и схватил метлу, но она не сдвинулась с места. Он потянул ее, затем обхватил обеими руками и дернул. Метла была неподвижна, как будто была погребена в камне.

– В чем проблема? – протянул Ральф, оглядываясь на дверь. – Если мы еще будем здесь, когда они вернутся…

– У нас есть мантия‑невидимка, Ральф. Мы можем спрятаться, – ответил Джеймс, но он знал, что Ральф прав. Раздевалка небольшая, и они не смогут убраться отсюда, даже если будут невидимы. – Метлу что‑то удерживает. Я не могу ее сдвинуть.

– Ну, – ответил Ральф, неопределенно взмахнув рукой, – это же метла. Может, тебе стоит полететь на ней?

Джеймс почувствовал как его желудок упал.

– Я не могу полететь на ней, даже если бы я смог ее сдвинуть.

– Почему нет?

– Она не моя! Я не был особо хорош на метле, пока не получил мою Молниеносную, если ты помнишь. Мы хотим заполучить эту вещь, а не раздробить ее о стену вместе со мной.

– Ты стал гораздо лучше за это время! – настаивал на своем Ральф. – Даже до того, как ты получил свою Молниеносную, ты лучше справлялся с нагрузкой. Почти так же хорошо, как Зейн. Давай! Я… я запрыгну тебе на спину и наброшу мантию на нас обоих!

Джеймс уронил руки и вытаращил глаза.

– Ральф, это же полное безумие.

Вдруг оглушительный грохот эхом прокатился по коридору, ведущему на поле. Он сотряс стропила, обсыпав все вокруг пылью. Ральф и Джеймс вздрогнули.

– Что это было? – взвизгнул со страху Ральф.

– Я не знаю, – быстро ответил Джеймс, – но думаю, у нас не осталось вариантов побега. Ральф, будь готов прыгать.

Джеймс перекинул ногу через парящую, мягко урчащую метлу и крепко ухватился за ее ручку обеими руками. Медленно он перенес свой вес на метлу, позволяя ей держать себя.

Минутой ранее, снаружи, Табита Корсика что‑то заметила. Зейн видел, как ее взгляд остановился на сарае. Каким‑то образом она сочла этот ураган подозрительным и обнаружила единственное место, где кто‑то может прятаться и творить заклинание под защитным барьером поля для игры в квиддич. Зейн был готов броситься на поле, чтобы отвлечь ее, пока она не подошла к сараю. Он уже почти состряпал бестолковый план, собираясь притвориться, что перетаскивает ее в безопасное место. Она не пошла к сараю, она сделала всего один шаг в этом направлении, а потом увидела, как эльфы закрывают и блокируют двери в командные раздевалки. Табита развернулась на каблуках и специально пошла в сторону трибуны Слизерина. Даже если бы Зейн побежал изо всех сил, он не успел бы не пустить ее туда. Ему оставалось только надеяться, что эльфы будут выполнять свои обязанности независимо от того, что скажет Табита.

Ной и Сабрина следовали за эльфами к дверям раздевалки слизеринцев, издали наблюдая за тем, как они закрыли их и положили перекладину на место. Сабрина увидела Табиту, шедшую через поле, ее лицо помрачнело, и она достала свою волшебную палочку.

– Откройте эти двери! – крикнула Табита, ее голос был спокойным, но твердым. Она подняла палочку и указала ею на закрытые двери.

– Сильно извиняюсь, мисс, – ответил сварливый эльф, слегка хмурясь. – Требования Коалиции. Эти двери должны оставаться закрытыми до тех пор, пока их нельзя будет открыть, не опасаясь причинения ущерба.

– Откройте дверь сейчас же или отойдите в сторону, – приказала Табита. Сейчас она была всего в тридцати футах от дверей, и Сабрина видела по ее лицу, что Табита готова убивать. Она могла взорвать эти двери и, скорее всего, раздавила бы бедных эльфов, по долгу службы обязанных встать между между ней и стеной. Очевидно, Табита догадалась, что происходит и знала, что ее метла в опасности.

– Эй, Корсика! – крикнула Сабрина, выступая вперед так, чтобы оказаться между Табитой и дверями. – Ты вызвала этот шторм, потому что слишком горда, чтобы проиграть Когтеврану?

Табита уставилась на Сабрину, но продолжала идти в том же направлении. Ее волшебная палочка быстро качнулась и уперлась в Сабрину, которая остановилась на полпути. Ной прыгнул вперед, чтобы оттащить Сабрину назад, но он опоздал. Никто не услышал какое именно проклятие произнесла Табита, но оба увидели вспышку красного света, соскочившую с ее палочки. Оно ударил Сабрину в лицо и она отлетела назад, на Ноя. Они оба повалились на землю, их крики потонули в вое ветра и шуме озадаченной толпы.

– Дамы и господа, – голос Дамьяна перекрыл шум, – давайте поддержим мистера Габриэля Ридкулли, нашего любимого судью квиддича, который в настоящее время пытается усмирить ураган чем‑то вроде… ну, ритуального танца, я полагаю, – действительно, казалось, что Ридкулли танцует вокруг торнадо, кружащего по полю, создавая густые облака песка и пыли. Он тыкал волшебной палочкой в воронку, но каждый раз, когда он, казалось, как следует прицеливался, воронка перемещалась, рвалась навстречу ему и заставляла его танцевать в сторону. Толпа действительно начала поддерживать его, так что лишь немногие заметили то, что происходит у трибуны Слизерина.

– Последний шанс, – сказала Табита эльфам, охранявшим двери. Они взглянули на Сабрину, которая по‑прежнему прижималась к Ною, закрыв руками лицо.

– А теперь послушайте меня, мисс, – начал сварливый эльф, но его прервала вспышка красного света, попавшая в закрытые двери. Эльфы отлетели в стороны, как и огромная деревянная перекладина, перекрывающая дверь, которая взорвалась с оглушительным грохотом и осыпалась дождем обломков. Табита не остановилась в дверях. Она вскинула руку с палочкой снова, готовая послать заклинание сквозь открытые двери. Затем, она все же остановилась. Она склонила голову, прислушиваясь. Ной, пытающийся выбраться из‑под ошеломленной Сабрины, тоже услышал это. Сквозь рев урагана и крики трибун прорвался звук, похожий на крик одного человека, и он быстро нарастал.

Двери в раздевалку слизеринцев, их практически сорвало с петель, словно кто‑то вылетел изнутри. Ной заметил, как промелькнул кто‑то пролетевший на метле мимо Табиты Корсики так быстро, что ее сбило с ног. Она упала в кучу земли в десяти футах оттуда. Голос кричащего наездника стих на расстоянии, пронесся через поле, через ураган и вылетел с другой стороны.

Джеймс прильнул к метле Табиты так плотно, как только мог. Он оставил Ральфа где‑то позади в момент дикого ускорения, он сидел на метле. Он почувствовал оглушающий удар, когда метла пролетала через ураган, затем он открыл глаза и попытался взять контроль над бешено несущейся метлой. Поле для квиддича закружилось под ним, вызывая тошноту, пока метла отвечала, сопротивляясь ему, но неспособная справиться с ним. Трибуна Когтеврана замаячила впереди, и Джеймс с трудом потянул вверх. Он пронесся над толпой, срывая с голов шапки, плакаты летели за ним.

Дамьян кричал что‑то из комментаторской кабинки, но Джеймс не слышал его из‑за свиста ветра в ушах. Он рискнул взглянуть вниз, опасаясь, что мог кого‑то сбить. Никаких серьезных травм не наблюдалось, насколько он мог видеть. Развернувшись, он снова направился к трибуне Слизерина тем же путем, который уже проделал. Он наклонился в противоположном направлении и изо всех сил потянул метлу, пытаясь направить ее в дикий, немыслимый вираж. Трибуна Слизерина ушла в сторону. С чувством дикого торжества Джеймс осознал, что получил некоторый контроль над метлой. Он посмотрел вперед, чтобы узнать, куда летит, и ахнул. Он едва успел пригнуть голову прежде, чем влетел в открытую дверь сарая.

Метла, казалось, обладала собственным разумом. Она пролетела через туннель под сараем, и воздух в замкнутом пространстве с силой сдавил барабанные перепонки Джеймса. Когда они долетели до открытого выхода в пьедестале Святого Локимагуса, метла повернула так резко, что чуть не сбросила Джеймса.

Ощущение скорости потрясало, когда метла проносилась через залы. К счастью, большинство учеников ушли смотреть матч на Квиддичное Поле, и коридоры были по большей части пусты. Метла накренилась и ухнула в бездну лестничного пролета. Она пролетала над и под лестницами, когда они перемещались, чудом не задевая их, заставляя Джеймса нагибаться и прижиматься к метле все плотнее, настолько, насколько можно. Внизу промелькнул Пивз, пририсовывавший статуям усы. Джеймс заметил его краем глаза, а через мгновенье, к его удивлению, Пивз сидел перед ним на ручке метлы.

– Рискованный трюк, крошка Поттер! – ликующе крикнул Пивз, пока метла проносилась по узкому коридору между аудиториями. – Не пытаешься ли ты по‑дружески посоперничать со стариной Пивзом? Хи‑хи!

Пивз схватился за канделябр, мимо которого они проносились, и повис на нем, оставив Джеймса и метлу, ныряющую под ним. Джеймс пытался управлять ей, но это было бесполезно. Метла маниакально следовала своему маршруту. Она накренилась и нырнула вниз, влетев на каменную лестницу, ведущую на кухню эльфов. В отличие от остальной школы, на кухне было людно и суетно, эльфы убирались после ужина.

Метла пронеслась между гигантскими кастрюлями, заставляя эльфов разлетаться как кегли. Грохот посуды и столового серебра слился в жуткую какофонию на огромной скорости. Следующей была прачечная, жаркая и шумная. Метла пронеслась мимо стиральных машин, проскользнула под гигантские шестеренки и между чудовищных ручек урчащих поршней. Джеймс с ужасом увидел, что метла, очевидно, ища смерти, на полной скорости несется прямо к каменной стене в конце комнаты. Он уже хотел спрыгнуть с метлы, надеясь приземлиться в один из чанов с пенной водой, когда метла свернула немного влево и вверх под углом. Там в стене была дверь, и Джеймс понял, что это спусковой желоб для белья. Он стиснул зубы и снова вцепился в ручку метлы. Метла нырнула в желоб так стремительно, что Джеймс едва успел поджать ноги, а затем были только проносящаяся мимо тьма и давление.

Куча белья встретила его на полпути по желобу, и Джеймс задохнулся от кучи тряпок, навалившихся на него. Он старался освободиться от белья, но не мог рисковать и выпускать из рук ручку метлы. Метла снова нырнула, и по изменившемуся давлению и наличию свежего воздуха, Джеймс понял, что каким‑то образом снова оказался на улице. Все, что он мог видеть из‑за кучи белья, это слабый узор мерцающего света, когда метла наклонилась и спикировала. Джеймс рискнул отпустить одну руку. Он сгреб белье, развевавшееся вокруг него, столько сколько мог, и потянул изо всех сил. Ткань высвободилась, и он увидел размытый свет и почувствовал дуновение ветра. Он успел только понять, что, по одной ей известным причинам, метла везет его обратно на поле для квиддича.

Впереди замаячили трибуны. У основания ближайшей из них толпились люди, многие следили за ним, показывали и кричали. Затем, в какое‑то мгновение метла просто перестала двигаться. Джеймс цеплялся за метлу до конца и казалось, что долгое время он просто рванулся сквозь воздух, ничем не поддерживаемый. Наконец, он врезался в землю с раскатистым стуком. Что‑то в левой руке Джеймса неприятно щелкнуло, и он, наконец, остановился и обнаружил себя глядящим в дюжину смазанных лиц.

– Похоже, он цел, – сказал один из них кому‑то другому, стоящему неподалеку.

– Лучше, чем он заслуживает, – сердито ответил другой, хмурясь на него сверху вниз. – Пытаться сорвать матч, украв метлу капитана команды, никогда бы не подумала!

– Все в порядке, правда, – еще один голос, дальше. Джеймс застонал и попытался опереться на левый локоть. Его правая рука ужасно пульсировала. Табита Корсика стояла в двадцати футах, окруженная толпой благоговеющих зрителей. Ее метла неподвижно зависла рядом с ней, там, где она и остановилась. Она положила одну руку на нее, слегка придерживая метлу. – Мы можем простить детский энтузиазм первогодке, хотя я поражена тем, на что некоторые могут пойти ради квиддича. Правда, Джеймс. Это же всего лишь игра, – она улыбнулась ему, продемонстрировав все свои зубы.

Джеймс плюхнулся обратно на траву, прижимая к себе правую руку. Толпа расступилась, пропуская Ридкулли, Директриса, профессор Франклин и Джексон следовали за ним. Джеймс услышал, как Табита громко говорит членам своей команды, направляясь обратно на поле:

– Люди думают, что раз она сделана маглами, она должна быть слабой метлой, но ее магия сильнее, чем все, что вы сможете найти в стандартной Молниеносной, даже в тех, в которых есть функция расширенной экстра‑жестикуляции. Эта метла знает, кто ее хозяйка. Все что мне нужно сделать, это позвать ее. Мистеру Поттеру вряд ли было известно об этом. Вообще‑то мне жаль его, он просто делал то, что считал нужным.

МакГонагалл присела на корточки рядом с Джеймсом, ее лицо было серьезно и полно ужаса.

– Правда, Поттер, я даже не знаю, что сказать.

– Локтевая кость сломана, мадам, – сказал Франклин, глядя на руку Джеймса сквозь странное устройство, состоящее из линз разных размеров и медных колец. Он аккуратно сложил его и спрятал во внутренний карман мантии. – Я предлагаю немедленно отвести его в больничное крыло, а вопросы можно задать и позже. У нас есть о чем заботиться в данный момент.

– Верно, – согласилась директрисса, не сводя взгляда с Джеймса – Особенно когда мисс Сакарина и мистер Рекрент прибудут сюда в течение нескольких следующих часов. Я должна сказать, Поттер, я крайне удивлена. Вытворить нечто настолько легкомысленное в такое время, – она встала, отряхиваясь. – Хорошо, что ж. Мистер Джексон, не могли бы вы проводить мистера Поттера в больничное крыло, будьте добры? И, пожалуйста, предупредите мадам Карри о том, что мистер Поттер останется там на всю ночь, – она одарила Джеймса жестким взглядом, пока Джексон ставил его на ноги. – Я хочу точно знать, где искать его, когда я захочу задать ему вопросы. И никаких посетителей.

– Не волнуйтесь, мадам Директриса, – ответил Джексон, ведя Джеймса обратно к замку.

Первые пять минут они шли молча, затем, уже во дворе, куда не доносился шум со стороны поля, Джексон сказал:

– Я не сразу понял, что вы за фрукт, Поттер.

Боль в руке Джеймса превратилась в тупую пульсацию, хотя отвлечься от нее было все еще сложно.

– Простите, сэр?

– Я имею в виду, что раньше не сумел раскусить вас, – сказал Джексон располагающим голосом. – Очевидно, что вы знаете гораздо больше, чем мальчик вашего возраста должен знать, и я думаю, это не только потому, что вы – сын главы мракоборцев. Сначала вы пытаетесь украсть мой портфель, а затем сегодня вы занимаетесь этим нелепым фарсом, чтобы стащить метлу мисс Корсики. И несмотря на то, что другие могут подумать, Поттер, – он взглянул на Джеймса, пока они проходили через большой зал, его темные брови сдвинулись. – Я знаю, что пытался украсть ее не для того, чтобы предоставить Когтеврану лучший шанс на победу.

Джеймс прочистил горло:

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

Джексон не обратил на него никакого внимания:

– Это не важно, Поттер. Что бы вы ни думали, что вы знаете, что бы вы ни делали, после сегодняшнего вечера не будет иметь никакого значения.

Сердце Джеймса пропустило удар, а затем начало тяжело биться в груди.

– Почему? – спросил он онемевшими губами. – Что случится сегодня вечером?

Джексон не обратил на него внимания. Он открыл одну из освинцованных стеклянных дверей в больничном крыле и придержал ее для Джеймса. Комната была длинной и высокой, с ровными рядами кроватей. Мадам Карри, которая по очевидным причинам не была фанаткой квиддича, сидела за столом в дальнем углу, слушая классическую музыку на своем радиоприемнике.

– Мадам Карри, вы, должно быть, знаете мистера Поттера, – сказал Джексон, подталкивая Джеймса к ней. – Он каким‑то образом умудрился сломать себе руку во время матча по квиддичу, несмотря на тот факт, что сам он не входил ни в одну из команд.

Мадам Карри встала и подошла к Джеймсу, качая головой.

– Хулиганы. Никогда не пойму, что это за спорт такой, который превращает в другом случае приличных людей в неандертальцев. Что же у нас тут такое? – она приподняла руку Джеймса, осторожно ощупывая перелом. Он зашипел сквозь зубы, когда она нашла его. Она поцокала языком. – Неприятный перелом, конечно, но могло быть и хуже. Что ж, приведем вас в порядок в мгновение ока.

– Кроме того, – сказал Джексон. – Директриса просила вас оставить мистера Поттера здесь на вечер, мадам.

Карри продолжала осматривать руку Джеймса.

– Костеросту понадобится время до завтрашнего утра, чтобы выполнить свою работу, по меньшей мере. Но все равно этого мало. Я могла бы отправить его в свою комнату, наложив шину.

– Директриса хочет задать мистеру Поттеру несколько вопросов, мадам. Она хочет, чтобы до тех пор он находился под наблюдением. Я боюсь, что это означает, что мистер Поттер подозревается в серьезном заговоре, способном подставить под удар всю школу. Я не могу сказать большего, но если вы поставите часовых у дверей, чтобы не пустить посетителей и не выпустить мистера Поттера до завтрашнего утра, не думаю, что вы переусердствуете.

– Она не говорила ничего подобного! – воскликнул Джеймс, но он понимал, что его возражения не помогут. На самом деле, чем громче он будет протестовать, тем хуже это будет выглядеть.

Карри ахнула и выпрямилась.

– Это имеет какое‑то отношение к тому ужасному человеку, пробравшемуся сюда вчера? Я слышала, что он кто‑то вроде магловского репортера и что он до сих пор здесь! Это так? – она прикрыла рот ладонью и перевела взгляд с Джексона на Джеймса.

– Я действительно не могу сказать вам большего, мадам, – ответил Джексон. – Кроме того, в конце мистер Поттер может быть полностью реабилитирован. Время покажет. В любом случае, – Джексон посмотрел на Джеймса и слабый намек на улыбку промелькнул в одном из уголков его губ. – До завтрашнего утра, Джеймс.

Он развернулся и покинул комнату, осторожно прикрыв за собой дверь.