Опыт построения исповеди

(1993 г.)

Мы собрались здесь, чтобы принести Господу очередное покаяние. Хотелось бы предварить исповедь несколькими словами. Всякий из нас по мере сил и возможностей старается в обыденной жизни соблюдать чистоту в жилище и опрятность в одежде. А есть некоторые ревностно чистоплотные люди, которые ревностно поддерживают чистоту и порядок. И как озабочен такой человек, если по каким-либо обстоятельствам этот порядок и чистота нарушаются.

Также человек, привыкший следить за чистотою своего сердца и опрятностью своей души, не может жить без покаяния, такой человек ждет и жаждет очередной исповеди, как иссохшая земля ждет живительной влаги. По словам псалмопевца Давида: «...душа моя яко земля безводная Тебе» (Пс. 62).

Представьте себе на минуту человека, не смывавшего с себя

телесную грязь всю жизнь!

Вот и душа требует омовения, и что было бы, если не было бы Таинства покаяния, этого целительного и очистительного «второго крещения»!

Все, наверное, видели не раз, а может, с детства помнят, что бывает, когда зимой потеплеет и дети катают снежные шары. Возьмут крохотный, с кулак, шарик и покатят с горки: в мгновение ока этот шарик превращается в огромный, невпроворот, ком мокрого грязного снега!

То же происходит и с греховным состоянием нашей души.

Последите за собой!

Вы искреннейшим образом со слезами покаялись, причастились Святых Христовых Тайн, какой мир и покой на сердце! Но вот, идя из храма, вы кого-то встретили и в разговоре неосторожно бросили маленький комочек осуждения в свое сердце... Все! Лавина тронулась с места! Посмотрите теперь, с какой молниеносной быстротой будет наматываться греховный ком... У нас существует еще домашнее покаяние: вечером на молитве вспомнить, чем досадил Господу за день, и покаяться. А опытные духовники-наставники вообще советуют не откладывать покаяния, а как покривил совестью, согрешил, сразу же укорить себя и просить у Господа прощения. И Господь простит, ибо «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит».

Однако тяжесть этого кома греховного, который мы успеваем накатать в душе, будет давить до тех пор, пока над головой искренне покаявшегося грешника во время Таинства исповеди не будет прочитана священником, имеющим по благодати священства власть разрешать грехи, разрешительная молитва.

Это ощущаем и переживаем мы, грешные люди. А вот что зримо видели люди святые.

К последнему оптинскому старцу Нектарию перед его кончиной приехала его духовная дочь. Когда она подошла к нему, старец благословил ее и сказал: «Тебе надо исповедаться, над тобой туча бесов!»

Вот кого привлекает к нам душевная грязь!

И еще хочется сказать: по окончании Таинства исповеди перед прочтением разрешительной молитвы, священником читается молитва о принесших покаяние. Обратите внимание на слова этой молитвы: «...примири и соедини его (то есть кающегося) святой Твоей Церкви, о Христе Иисусе Господе нашем...»

Как это примирить и соединить с Церковью?

Мы же ходим в храм, молимся, поем акафисты и молебны, исполняем клиросное послушание (это кто участвует в совершении богослужения).

Оказывается, грехами своими мы давно уже отлучены от Бога, благодатного внутреннего общения с Церковью. Перерезали духовную связь, пуповину, через которую наши души и дух питаются благодатию Духа Святого. Вот и молится священник, совершающий Таинство исповеди, о присоединении нас, отторгнув­ших самих себя греховной жизнью от Церкви.

Вообще-то мы должны явиться на исповедь, уже обдумав свои поступки, уже оплакав перед Господом свою греховную жизнь. Должны каждый принести личное свое покаяние перед Крестом и Евангелием.

Прежде чем начать каяться, мы должны всем все простить! Простить без промедления, сейчас же! Простить по-настоящему, а не так: «Я тебя простил, только видеть тебя не могу и говорить с тобой не хочу!» Надо немедленно так всем и все простить, как будто и не было никаких обид, огорчений и неприязни!

Только тогда мы можем надеяться получить прощение от Господа.

ПОМОГИ НАМ, ГОСПОДИ, В ЭТУ МИНУТУ ВСЕМ ВСЕ ПРОСТИТЬ!

Однажды во время земной жизни Иисуса Христа подошел к нему некий законник и спросил: «Учитель, что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?». И получил ответ: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим... ближнего твоего, как самого себя». Вот наши главные заповеди. Это любовь к Богу и ближнему своему.

Но так как наши обязанности к Богу и ближнему разнообразны, то и заповеди разделены Богом на десять и представлены таким образом, что первые четыре имеют отношение к Богу, а прочие шесть— к ближнему. Вот и рассмотрим сейчас, чем мы нарушили Закон Божий?

ГОСПОДИ, ПРИМИ НАШЕ ПОСИЛЬНОЕ ПОКАЯНИЕ! <...>

Не сотвори себе кумира, и всякого подобия,

елика на небеси горе, елика на земли низу и елика

в водах под землею: да не поклонишися им, ни послужиши им

В пересказе это означает: не сотвори себе кумира, т. е. не делай себе никакого идола, не вытесывай из дерева или камня, не выливай из меди, ни из железа, ни из серебра, ни из золота, ни из чего не делай себе идола и не поклоняйся ему как богу. Слава Богу, между нами, христианами,— это дело невиданное, и получается, что мы будто и не грешим против 2-й заповеди Закона Божьего.

Так ли это на самом деле?

Разве наши страсти — не те же идолы, которым мы поклоня­емся всю жизнь?!

Вот послушайте, что говорит Апостол Павел: «Их бог есть

чрево» (Фил. 3, 19).

Не к нам ли относятся апостольские слова? К нам, Господи! Потому, что мы служим чреву своему и вообще телу больше, чем Богу. Мы чрезвычайно много времени и сил тратим на заботы о пище, но не о хлебе насущном, а о том, чем бы усладить свое чрево, чем бы утешить свое тело.

Часами простаиваем в очереди за каким-нибудь лакомством, за какой-то особенной одеждой или обувью, а потом жалуемся, что не хватает времени и сил на молитву и на чтение Евангелия. Господи, прости нас, грешных!

Многие ли из кающихся ныне могут сказать, что они с радостью встречают пост? А может быть, некоторые и вовсе не соблюдают посты, не имея воли даже на короткий срок обуздать свое чрево? Кайтесь Господу! Господи, прости нас, грешных! Второй страшный идол, к ногам которого сложено столько человеческих душ, у подножия которого погибло столько талантов и способностей, из-за которого пролиты и льются потоки горчайших слез матерей, отцов, братий, сестер и детей,— это пьянство. Не будем говорить здесь о тех неисчислимых бедах, кои проистекают от пьянства. Может быть, многие из стоящих здесь и не упиваются вином или водкой, но не случалось ли вам в гостях на празднике или вообще где-либо выпить вина более меры?

Господи, прости нас, грешных! Кайтесь Господу! И еще страшнее — не спаивали ли вы кого? Не приносили ли кому тайком от родственников или от начальства вина или водки? Не давали ли вы денег в долг тайком от семьи пьяного? Вы скажете, что сейчас все услуги покупаются за «маленькую» или за «пол-литра». Но у вас, христиан, знающих, какое зло приносят в семью эти «поллитровки» и «маленькие», неужели никогда совесть не подсказывала, что мы даем вместо платы за услуги яд своему ближнему?

Господи, прости нас, грешных! Мы почти поголовно виноваты в спаивании ближнего!

Мы поставили ему пол-литра, а человек выпьет и, потеряв рассудок, будет хулить Бога, изобьет жену, искалечит побоями детей, убьет человека,— и мы разделим его грех, как соучастники преступления.

Третий идол, которому мы служим,— это страсть любостяжа­ния, т. е. жадность к богатству, ненасытное желание иметь всего как можно больше.

Господи! Мы все болеем этим недугом. Сердце наше возбуждено и тревожится жаждою приобретения, и не только вещей необходимых.

Мебель еще бы и послужила, а мы гонимся за модным гарни­туром, или шкафом, или диваном. Вполне достаточно одежды, но мы запасаемся впрок, забиваем шкафы, сундуки и чемоданы лишними вещами, забываем совет: вторую рубашку отдать ближнему неимущему.

Господи, прости нас, грешных!

Может кто из вас, кающихся ныне, собирает деньги ради денег или, не доверяя Промыслу Божьему, копит деньги «на черный день»? Кайтесь Господу! И спешите употребить этого идола, эти злые накопления на добрые дела. Ибо этот злой идол любостяжа­ния расхищает молитву — вспомните, сколько раз в храме, даже когда Церковь во время Божественной Литургии призывает отложить всякое житейское попечение, мы все строим в мыслях различные суетные планы к достижению житейских целей.

Прости нас, Господи!

Корысть приковала наше сердце к земле. Мы захламляем наши жилища всевозможными ненужными вещами, трясемся над каждой тряпкой, нет возможности даже перечислить весь список пристрастий к тем или иным вещам! Тут и одежда, и мебель, и посуда, и обувь, и книги, и цветы, и запасы продовольствия (потом все гниет, поедается молью, червями, плесневеет и делается уже никому ненужным).

Эта страсть проявляется даже по отношению к таким вещам, как просфоры, антидор, артос, святая вода: мы почему-то копим их как сувениры, вместо того, чтобы с благоговением и молитвою потребить их. Потом в них заводятся жучки и червячки, и мы вынуждены сжигать их, а может, некоторые и просто выбрасывают святыню.

Господи, прости нас, грешных!

Кайтесь Господу! Господи, прости нас, грешных!

И вот, обрастая этим грузом вещей, мы задыхаемся. Подумайте только, сколько времени уходит на одно вытирание пыли, перетряхивание всех этих совершенно лишних для христианина вещей. Уж до молитвы ли здесь Богу Истинному — так погрузи­лись мы в служение идолу любостяжания.

Четвертый идол, которому ничуть не с меньшим усердием мы служим,— это гордость.

Гордый человек сам себя делает идолом и чтит превыше всего

и всех самого себя. Почти все мы думаем, что уж мы-то, верующие и часто ходящие в храм, христиане, никак не страдаем этой

пагубной страстью.

Многие из нас считают себя смиреннейшими людьми. Давайте проверим себя сейчас вот, стоя перед Крестом и Евангелием. Гордость познается от дела, как древо от плодов. Разве не желает каждый из нас чести, славы и похвалы? Многие из вас, наверное, думают сейчас: «Нет, мы не ищем ни чести, ни славы, ни похвалы...» А почему же тогда вы малейшей укоризны, замечания не можете стерпеть, чтобы не обидеться, не гневаться?!

Да потому, что каждый считает в душе, что он — нечто, и «неч­то немаловажное», как образно сказал св. Феофан Затворник. Уж какие смиренные мы на словах! Мы ничего не знаем, мы ничего не умеем, мы и духовно-то нищие, и молиться не умеем и т. д.

А если только кто, даже с добрым намерением, для пользы дела, скажет о твоей неспособности или незнании, да если еще отстранят по непригодности от какой-то работы, тогда все наше ложное смирение мгновенно испаряется из душ, и мы начинаем обижаться, роптать, негодовать, браниться: «Чем я хуже других? Меня не понимают, меня напрасно уничижают, я этого не заслужила!» Вот наша гордыня и заговорила!

Господи, прости нас, грешных!

Мы любим учить, указывать, любим вмешиваться в чужие дела, по гордости своей воображая себя много умнее и рассудительнее других. А некоторые даже без стыда хвалят себя: «Я и то сделал и другое, я лучше других сделал».

Господи, прости нас, грешных!

По гордости своей мы никому не хотим подчиниться, даже тем, кому обязаны: не покоряемся родителям, которые воспитывают нас, не выполняем приказания начальства, с трудом подчиняемся даже общему правилу гражданского общежития. Что нам все авторитеты, мы только свое мнение считаем верным, всегда хотим настоять на своем. А если кто зацепил нашу гордыню каким-либо словом, где уж тут смолчать, хотя бы ради наружного смирения,— мы будем говорить до тех пор, пока наше слово не останется последним! Мало того, мы еще и потом не сразу успокоимся, а все будем жалеть, что мало наговорили, нужно было бы еще и то, и другое побольнее сказать обидчику. Вот наша гордыня, наш

самоистукан, Господи!

А уж увещевания и обличения даже от духовного отца, даже от самых близких и добродетельных людей болезненно переносим. Этот перечень можно без конца продолжать. Мы все больны недугом гордости, делаем себя самоистуканами, забывая, что все доброе, что может быть у нас, не наше, а Божие.

«Не нам слава, а имени Твоему», а мы должны сознаться, что мыслим иначе: «Мне, моему «Я» слава!» Страшно это все, ибо «гордым Бог противится и только смиренным дает благодать». Господи, прости нас, грешных!

Господи! Мы еще страдаем тщеславием, т. е. тщетной славой Тщеславный, сам того не замечая, в душе постоянно «трубит перед собой». Св. Иоанн Лествичник называет тщеславного христианина

идолопоклонником.

Тщеславие столь тонкий и отвратительный вид духовной гордости, что оно старается быть при всяком добром деле. Послушайте, что говорит об этом грехе св. Иоанн Лествичник, и кайтесь Господу, узнавая себя, свое тщеславие в этих образах

«Когда, например, храню пост,— тщеславлюсь, и когда, скрывая пост от других, разрешаю на пищу,— опять тщеславлюсь благоразумием. Одевшись в светлую (красивую) одежду,— опять тщеславлюсь благоразумием, побеждаюсь любочестием и, пере­одевшись в худую, опять тщеславлюсь. Говорить ли стану? Попадаю во власть тщеславия. Молчать ли захочу? Опять предаюсь ему. Куда ни поверни эту колючку, она всегда иголками сверху».

Господи, прости нас, мы все страдаем этим недугом!

Что же питает тщеславие? Человеческая похвала!

А как мы любим, чтобы нас хвалили люди! Уж если немного совестно бывает, что хвалят в глаза, то как хочется нашему тщеславию, чтобы хвалили нас заочно и думали о нас хорошо.

На почве тщеславия вырастает еще одна страсть — ЛИЦЕ­МЕРИЕ, т. е. стремление разыгрывать из себя благочестивого человека не будучи им на самом деле. Может, с какой корыстной целью делали добрые дела напоказ; такие дела не только не приносят никакой пользы, но и навлекают на себя гнев Божий: «Горе вам, книжники и лицемеры»,— вот что говорит Господь о таких.

Можно надеть на себя черную одежду, можно до седьмого пота класть поклоны, можно раздать все свое имение, но если все это будет делаться напоказ, для людской похвалы или даже для самоуслаждения, ни малейшей пользы для души не будет. Пусть небольшая жертва, но поданная во исполнение заповеди «просяще­му у тебя дай» — и в тайне, пусть краткие молитвы, но только не напоказ, пусть одна слезинка покаяния, но только не напоказ, только для Бога видная, чем лицемерная благотворительность и прочие подвиги.

Есть еще идол, которому мы служим вместо Бога Истинного, поклонением которому мы еще и находим себе извинение в грехах,— это раболепство духу времени. Мы погрешаем этим, совершая то или иное нарушение заповедей и Божиих и Церков­ных, оправдываем себя тем, что «теперь и все так делают». Поройтесь в своей совести, не грешны ли и мы этим грехом?

Господи, прости нас, грешных! (...)

Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет и да долголетен будеши на земли,

т. е. почитай отца твоего и матерь твою, чтобы хорошо было тебе и чтобы продолжались дни твои на земле

1. Люби и почитай родителей своих.

Если бы мы исполняли эту заповедь Закона Божия, тогда с наших уст никогда не срывалось бы ни единого обидного слова в адрес родителей, не говоря уже о грубости. Мы бы всячески старались исполнить волю родителей, их добрые повеления; всячески покоили бы их старость безропотно и с терпением, с любовью, ухаживали бы за ними во время их болезни. Молились бы за продление их жизни и особенно усилили бы молитвы за них по отходе их из временной жизни в вечность.

Так подобает христианину относиться к родителям. А мы как выполняем эту заповедь Божию? Стыдно поднять глаза на иконы — разве почитаем мы своих родителей? В наш век «не модно» уважать родителей. Молодежь даже стыдится в кругу своих сверстников назвать отца с матерью родителями, а упо­требляет оскорбительное, даже мерзкое для слуха слово предки. Если кто из вас молодых, ныне кающихся, не желая отстать от товарищей, называл так непочтительно родителей, просите у Господа прощения.

Господи, прости нас, грешных!

Кто сам взрослый и уже имеет свою семью, стремится ли он покоить старость своих родителей или считает, как это сейчас распространено, что родители нас должны покоить до самой своей смерти?! Мы требуем, не просим, а требуем, чтобы они вели домашнее хозяйство, воспитывали наших детей, ухаживали за нами. И оправдываем свои притязания: «Мы же работаем, а они дома сидят!» А если по каким-то причинам родители отказываются быть нашими рабами или делают, но не угождают нам, мы выливаем на них свое возмущение и гнев. Господи, прости нас, грешных!

А если старушка-мать или старик-отец заболеют, мы совсем впадаем в отчаяние и с тоской терпим это не из жалости к родителям, а из жалости к себе. Мы настолько обезумели, что даже не отдаем себе отчета, на каком основании мы все это требуем от родителей. Если они сейчас дома, то ведь это заслуженный отдых, за их плечами прожитая жизнь: и ваше воспитание, и болезни, и труды, и тяжелые утраты. Если же они сейчас по любви своей родительской как-то помогают вам, то за это надо целовать им ноги. (...) Нас раздражают их старческие немощи, а если роди­тели в чем-то упрекнут нас, мы такое наговорим в ответ, что мать даже заплачет от горя и обиды.

Господи, мы безумны, даже просто по человеческому рассужде­нию, уже не говоря о том, что совсем потеряли страх перед Тобою и, может, по нерадению даже не знаем, что Тебе настолько мерзок грех непочитания родителей, что в законе Моисееве Ты повелел избивать камнями таких нечестивцев, как мы.

«Проклят бесчестяй отца своего, или матерь свою» (Второз. 27, 16). А потом удивляемся, почему у нас не ладится все, почему нет счастья в жизни нашей.

Господи, прости нас, грешных!

Особенно страшно нам, христианам, не чтить родителей: вот нагрубим родителям, нашвыряемся с раздражением всякими дерзкими словами и уйдем в храм, да еще в сердцах дверью на прощание стукнем... Зачем пошли в храм? Думаете, наши молитвы и жертвы примет Господь? Нет! Не обольщайтесь! От таковых Бог не принимает ни молитв, ни жертв. Вот вам пример, происшедший во дни преп. Александра Свирского: «На освящении одного храма; во имя Святой Троицы, преподобный после молебна собирал от богомольцев жертвы на храм. Один крестьянин, по имени Григорий, тоже хотел подать от себя что-то. Но преподобный не принял жертвы. Два или три раза пытался Григорий положить свой дар в епитрахиль преподобного. Но прозорливый старец сначала молча отталкивал его руку, и наконец сказал: «Рука твоя смердит, ты бил ею мать свою и тем навлек на себя гнев Божий». «Что же мне делать?» — спросил Григорий. «Ступай, испроси прощения у матери своей и впредь не смей оскорблять ее».

Этот совет пригоден для всех детей, которые грубым, непочтительным обхождением имели несчастье оскорбить своих родителей. (...)

Господи, прости нас, грешных!

Если наши родители скончались, то молимся ли за них усерд­но? Раздаем ли милостыню за них, поминаем ли их в родитель­ские поминальные дни, в дни их Ангела, дни смерти? Подаем ли по­минание в церковь, посещаем ли могилки их, поддерживаем ли чистоту на них? Стоят ли кресты на могилках наших родителей? Кайтесь Господу, кто забывает это делать или ссылается на свою непрестанную занятость. Нет, это не занятость, а суетность и нежелание беспокоить себя заботами об умерших родителях.

Господи, прости нас, грешных!

2. Мы грешим против 5-й заповеди Закона Божьего хо­лодностью к родственникам.

Как часто можно услышать среди нас, именующих себя христианами: «А что мне мои братья, сестры, родственники. Они мне хуже чужих!»

А ведь после заботы о родителях мы в первую очередь должны заботиться о родственниках. Это кровная наша обязанность. Мы говорим: «Да они в Бога не веруют, у меня нет с ними ничего общего». Тем более мы должны заботиться о них, чтобы примером своей любви, примером добрых, доброжелательных отношений к ним возбудить их интерес к христианству. Мы же, наоборот, ощетиниваемся на них, отгораживаемся от них, бежим от них, как от прокаженных. Вот какие мы недобрые христиане!

Господи, прости нас, грешных!

Если в твой дом сын приводит невестку или дочь — зятя и если мы христиане, то только своим крайне доброжелательным отношением к новым членам семьи мы можем показать, что такое христианство и вера в Бога. А некоторые, быть может, и сегодня исповедающиеся, по дикой материнской ревности такие вносят раздоры в новые семьи, что, храни от этого Бог, доводят ее до разрушения. Кайтесь, кто виновен в этом перед Господом! Господи, прости нас, грешных!

3. Если мы сами — родители, то грешим против 5-й заповеди Закона Божьего невнимательным воспитанием своих детей.

Мы настолько сейчас стали самолюбивы, что даже не хотим иметь детей, чтобы не утруждать себя воспитанием их. Многие матери, даже христианки, предпочитают работать, но не воспи­тывать детей, забывая Апостольские слова, что «жена спасается чадорождением», т. е. воспитанием детей.

Тем же детям, которых имеем, мы не служим примером благочестия. Мало того, мы, наоборот, своим злым примером учим детей лжи, притворству, лени, непочтению к старшим, скверным словам. Раздражаем их своим несправедливым отношением к окружающим, а у детей особенно обострено чувство справедливо­сти и правды. А потом удивляемся, почему они выросли не такими, какими нам хотелось бы их видеть.

Ленимся молиться за детей, ленимся почаще причастить мла­денца, ленимся привести ребенка в храм. Вот мы все жалуемся, что в наш безбожный век трудно вырастить христианина. А почему же, если вы чувствуете свою несостоятельность в этом деле, не прибегаете к самому главному? Причащайте ребенка как можно чаще и поверьте, что душа такого ребенка не сможет забыть частого соединения с самим Господом.

Но тут опять-таки можно впасть в противоположность и прине­сти вместо пользы вред. Причащая ребенка, вы должны не механически носить его к Причастию, а как только у ребенка начнет хоть немного появляться понятие, приучать его к благого­вейному и радостному Причащению. Не надо говорить ребенку про Святое Причастие таких кощунственных слов: «Пойдем прича­щаться Святых Христовых Тайн». Оденьте его получше, создайте ему внешне особенное настроение. Если можно, пусть дитя до Причастия воздержится в еде. Для этого Причастие ребенка за

ранней литургией.

По нежеланию обуздать свою непомерную, неразумную роди­тельскую любовь мы часто настолько избаловываем детей, что рас­тим настоящих эгоистов — потребителей, не желающих ни рабо­тать, чтобы добывать средства к пропитанию, ни учиться, чтобы получить специальность, безрассудно отдаем им все, что имеем, а потом сетуем, что под старость нашу они выгоняют нас из дому. Вы же сами вырастили эгоистов! Так терпите и просите у Господа прощения за искалеченные воспитанием души ваших детей.

Господи, прости нас, грешных!

Может, кто-либо из вас в момент гнева проклинал своих детей? Родительское проклятие — страшная вещь! Горе тем детям которые навлекли своим поведением на свои головы родительское проклятие. Но не меньше горе тем родителям, которые проклинают своих детей. Может быть, в порыве гнева кто-нибудь из родителей отправлял своих детей в руки нечистой силы?

А ведь нас невидимо окружает действительный мир духов, как злых, так и светлых. Не ровен час, и по попущению Божьему вы сами пошлете душу своего ребенка в руки сатаны.

Кайтесь, просите у Господа прощения, чтобы ваши проклятья были стерты милосердием Божиим, а не висели бы на ваших детях!

4. Если мы являемся духовными родителями-восприемниками от купели при Таинстве Крещения, т. е. являемся крестными отцами и матерями — выполняем ли мы свои обязанности восприемников? Или только стали кумовьями с родителями для улучшения приятельских отношений? Помогаем ли родителям вос­питывать детей, крещенных нами, в вере и благочестии?

Мы же у купели отреклись за них от сатаны и всех дел его. Мы не должны забывать об этом и, если обстоятельства не позволяют принимать непосредственного участия в воспитании крестников, то обязаны молиться за них. Но мы и не молимся за них, как должно. И если они вырастают хулителями Бога или просто неверующими людьми, то мы, нерадивые христиане и восприемники, в этом виноваты не меньше родителей по плоти.

Господи, прости нас, грешных!

До могилы есть еще надежда на исправление. Может быть, если сегодня Господь простит наше прежнее нерадение и мы будем молиться со всем усердием и верой за своих крестников, мы еще вымолим их для блаженной вечности.

5. Мы грешим против 5-й заповеди Закона Божьего непочти­тельным отношением к начальникам. Тут уж все мы грешны.

Быть начальником — это очень трудно. Не думайте, что начальство за «ничегонеделание» получает большую зарплату. Где бы ни был начальник — на работе, в монастыре или в государ­ственном аппарате, в сферах высшего духовного управления — на каждом из них лежит ответственность не только за порученное дело, но и за всех подчиненных. Какое мы имеем право пересужи­вать их деятельность, зачастую нам непонятную, порицать их действия?

В монастыре послушание старшим, начальству, духовнику, старцу — это духовный закон. Инок, идущий путем беспреко­словного послушания, удобно достигает спасения. Это прямой путь духовного преуспевания. Но это сейчас забыто и монашествующи­ми. А ведь путем такого же послушания должен идти и мирянин по отношению к тем, кто поставлен над ним (...) старшим.

Если мы прекословим, раздражаем своим непокорством начальников, то грешим против 5-й заповеди. Господи, прости нас,

не желающих никому и ничему подчиниться по непомерной нашей гордыне, своеволию и строптивости. Может быть, кто-либо из кающихся ныне участвует в богослужении: поет или читает на клиросе. Не грешите ли вы неподчинением настоятелю или служащему священнику? Не делали ли ненужных и неуместных замечаний по ходу службы, нарушая тем самым молитвенное настроение в храме и даже строй богослужения? Не раздражались ли на необходимые замечания настоятеля, уставщика, регента? И не вредили ли умышленно чтению или пению? Не делали ли и в этом святом деле клиросного послушания чего-либо назло или со зла и с раздражением?

Может быть, кого зло одергивали в пении, заставляли его молчать, чем жестоко обижали человека, превышая свои полномо­чия. Или, наоборот, упрямо не слушались замечаний и нарушали строй пения или чтения. Это все клиросные болезни.

Тем, кто или по послушанию, или по любви (так называются любители) участвует в церковном богослужении, надо помнить: если хочешь получить какую-то пользу, а не навлечь на себя гнев Божий, то надо в первую очередь соблюдать строгую дисциплину. Беспрекословно подчиняться настоятелю, служащему священнику, уставщику, регенту и псаломщику. Никоим образом не нарушать хода богослужения, смиренно присоединяя наше убогое славосло­вие и пение к невидимому хору ангелов. А иначе лучше и не вставать на клиросе, лучше молиться в каком-нибудь уголочке. Господи, прости нас, грешных! Кайтесь, кто своим поведением нарушал строй богослужения! 6. Если Господь кого из вас поставил начальником, то не грешны ли мы потворством или, наоборот, жестоким обращением с подчиненными? За своими начальническими обязанностями забыли, что в нашем подчинении живые люди, с живыми душами и что никто не снял с нас обязанности быть человеком по отношению к подчиненным. И это особенно требуется от нас, христиан! Не обидели ли подчиненных неровным отношением к ним, не заводили ли любимчиков, которым прощали все, вымещая на прочих свое раздражение? Не изводили ли подчиненных мелочными придирками, несправедливостью? Господи, прости нас, грешных!

7. Мы грешим против 5-й заповеди неуважением к старшим по возрасту. Пользуясь силой и молодостью, мы позволяем себе так относиться к людям старше себя, как будто это уже не люди, а слово пенсионер для нас стало каким-то ругательным словом. Особенно в больших городах люди, проработавшие всю свою жизнь, перенесшие весь ужас войны, разрухи, голода, вынесшие на своих плечах неисчислимые страдания, беды, трудности, получившие от государства заслуженное право на отдых, стали вдруг «мешать»

более молодым.

«Ох, уж эти пенсионеры! Сидели бы дома, нечего шататься по магазинам, поликлиникам да загружать городской транспорт»,

т. е. нечего вам больше жить, вы нам мешаете... Неужели кто-то из нас, христиан, еще работающих, осмеливался не только говорить вслух, в лицо пожилым людям уничтожающие и обидные слова, но даже думать так!

Если вы виновны и в этом поразительном по жестокости и отсутствию элементарного понятия грехе, задумайтесь: промель­кнет как миг молодость, проскочит зрелость и наступит старость, и уже будут тебе тогда кричать: «не мешай жить!», и кайтесь в безумии и ожесточении своем.

Господи, прости нас, грешных!

8. Мы грешим, и особенно монашествующие, живущие в мона­стырях, против 5-й заповеди Закона Божьего, неблагодарностью к благодетелям. Любой монастырь живет сейчас на добровольные подаяния благодетелей-богомольцев, т. е. эти «надоедающие» нам богомольцы — наши кормильцы и поильцы.

Как мы должны относиться к ним, как молиться за них! Тем более, что мы-то живем в благодатном месте, хоть и свои у нас искушения, но разве сравнимо наше и их положение? Что их тянет посетить монастырь? Да желание отдохнуть от суеты, от грубости, от жестокости мира, желание сосредоточиться на молитве, услышать уставное богослужение. Если по нашей вине кто-либо из наших кормильцев, наших благодетелей не получит желанного утешения, то горе нам, «поядающим дома вдовиц и сирот». Господи, прости нас, неблагодарных!

9. Тем еще мы согрешаем против 5-й заповеди, что непочтитель­но относимся к пастырям Церкви, к своим духовным отцам.

Тут уж мы настолько распоясались и даем такую волю своим злым языкам, что не щадим ни белых клобуков, ни седин бедного сельского священника.

Может быть, избегал и благословения, избегал и принимать Таинства от тех священников, которые казались нам недостойны­ми.

Кайтесь, ибо вы оскорбили Духа Святого, который через самого недостойного священника освящает Таинства!

Не исполняли советов и наставлений духовного отца, мучили его своей завистью и ревностью к другим чадам духовным. Проверьте еще себя, не заслонил ли любимый вами духовный отец образ Христа. Не случилось ли с вами такой беды? Господь ревнив! Покайтесь и измените свое отношение к духовнику, пока дело не дошло до тяжкой духовной болезни — прелести.

Господи, прости нас, грешных! (...)

Не убий

Что мы скажем, приносящие сегодня покаяние в своих грехах Господу, относительно этой заповеди? Убийство, убийца — какие страшные слова! Убить, т. е. лишить кого-либо самого величайшего дара —дара жизни.

Если есть среди кающихся ныне такие, кто совершил когда-либо непосредственное убийство, т. е. убил кого-либо волею или нечаянно каким-либо орудием, рукою, отравою или еще чем, надо покаяться отдельно священнику. Конечно, подавляющее большин­ство из нас думает: «Слава Богу, я никого не убил, значит, я не виноват пред Господом в нарушении этой его заповеди».

Но есть еще страшное непосредственное убийство — это когда матери умертвляют своего ребенка в утробе своей. Это убийство вдвойне страшно, ибо мать-убийца убивает не только тело, но и душу своего ребенка!

Кайтесь матери, совершившие это злодеяние! Кто дал вам право распоряжаться жизнью? Этот будет жить, а эти не будут жить! А может быть, вы умертвили будущего гения, может быть, умертвили того, кто молитвами своими спасал бы мир, умертвили настоящих людей, с большим сердцем и умом! Умертвили великого старца, человека, вокруг которого спасались бы тысячи людей, умертвили какого-нибудь общественного деятеля, жизнь которого принесла бы великие благодеяния обществу. Мы утонули в крови убитых младенцев, и кровь эта вопиет к Небу! Не думайте, что это безнаказанно проходит. Это слишком страшный грех!

Кайтесь же, у кого совесть обагрена кровью убитых своих же

детей!

Господи, прости нас, грешных!

И опять многие из нас, может, даже с осуждением думают о матерях-убийцах и воображают себя свободными от убийства. Но если мы и не убивали никого таким образом, то мы бесконечно виновны в медленных изощренных убийствах наших близких жестоким отношением к ним.

Сейчас кратко будут перечислены только некоторые, самые вопиющие грехи этого рода. Прослушайте и покайтесь от всего сердца с предельным сокрушением духа, ибо все эти грехи против любви к ближнему, без которой вся наша жизнь, как бы она ни была переполнена даже великими подвигами, жесточайшими ограничениями, скорбями и бедами, будет осуждена на Страш­ном суде, пред лицем Бога!

1. Очень близки к совершению настоящего убийства те, кто во гневе и раздражении пускает в ход кулаки, нанося побои ближнему своему. А может, кого изуродовали или изувечили своими побоями. Может, излишне озлоблялись на своих детей и били чем попало с жестокостью.

Господи, прости нас, грешных!

2. Не умер ли кто из ваших ближних или еще кто по причине того, что вы им не оказали вовремя помощи:

— может, кто умирал от голода, а вы знали и не помогали;

— может, кто тонул на ваших глазах, а вы не приняли мер и не

спасли;

— может, кто умирал от болезни, а вы не пришли вовремя на

помощь;

— может, слышали крики погибающего, просящего помощи, но убежали или покрепче закрыли двери, погасили свет, заткнули уши.

Господи! Какие же мы после этого христиане?!

Господи, прости нас, грешных!

3. Не приблизили ли мы чьей-либо смерти, подвергая человека опасным случаям, изнуряя его трудами, не верили болезни ближнего, насмехались над ним и упрекали в симуляции, заставляли перемогаться в болезни и тем самым направили ее к смертельному исходу.

Господи, прости нас, грешных!

4. Господи! Мы убивали ближних, когда во гневе и раздраже­нии осыпали их укорами, бранными словами, обидными и жестоки­ми!

Каждый на себе испытал, как убивает злое, жестокое, язвительное слово. Как же тогда сами-то мы можем этим словес­ным орудием наносить жестокие раны людям?! Господи, прости нас, грешных! Мы все убивали ближнего своего словом.

Святой Апостол Иоанн Богослов говорит в первом послании: «Всякий ненавидящий брата своего есть человекоубийца» (3, 15).

Кто из вас может даже во гневе и ярости укусить человека? «Это уже сумасшествие какое-то»,— скажете вы. А вот послушай­те, что говорит по этому поводу св. Иоанн Златоуст: «Гораздо хуже кусающихся те, которые делают зло словами. Первые кусают зубами тело, а последние угрызают словами душу, наносят рану доброй славе, и рану неисцельную. Посему он подвергается тем большему наказанию и мучению, чем тягчайшее причиняет угрызение совести».

Господи! Кто из нас повинен в этом угрызении и пожирании друг друга? Кайтесь!

Господи, прости нас, грешных!

Берегитесь отнять у невинного честь, хотя он тебе и не нравился чем-то, хотя бы он был даже враг твой! Бойтесь совершить это нравственное убийство, ибо за него не меньший ответ понесем перед Господом, чем за убийство телесное.

5. Мало того, если вы сами по складу характера своего молчаливы и нераздражительны, но знаете, что другой человек легко воспламеняется раздражением и гневом, не занимались ли вы умышленным подстрекательством? Упрямством и даже своим упорным молчанием не вызывали ли ближнего на гнев, ругань, побои?

Господи!Помилуй нас, грешных!

6. Может быть, своей строптивостью, желанием в споре настоять на своем, хотя мы и не правы, доводили людей до исступления. Мы тогда не менее виноваты, наведя человека на грех.

Господи, прости нас, грешных!

7. Блаженный Августин говорит: «Не думай, что ты не убийца,

если ты наставил ближнего твоего на грех. Ты растлеваешь душу соблазненного и похищаешь у него то, что принадлежит вечности».

Приглашая на пьянку, подстрекали к отмщению обид, соблазняли пойти на зрелище в пост, развращали окружающих скверными анекдотами, неподобающими для христианина книгами, пошлыми разговорами, на осуждение и т. д. Этому перечню нет конца. И все это — убийство, растление души ближнего! Господи, прости нас, грешных!

8. Еще раз о любви между собой, заповеданной нам Господом. Какой знак отличия для истинного христианина? «О сем,— говорит Христос,— разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою» (Ин. 13, 35). А мы, Господи, как же мы далеки от истинных учеников Твоих!

Мы ссоримся, враждуем, негодуем, ненавидим, не терпим друг друга. Стыдно даже произнести перед неверующими: «Я — христианка». И часто в разговоре неверующих можно услышать: «У нас соседка верующая, в церковь ходит, а какой злобный, вреднющий человек». Горе нам, если хулится имя Христово через наше человеконенавистничество.

Посмотрите себе в сердце, спросите свою совесть, не является ли ваше поведение соблазном для всех. И если грешны, кайтесь! Господи, прости нас, грешных! Все мы не первый раз на исповеди, и, конечно, мы неоднократно слышали, что если кто обижен нами, то, пока мы не помиримся, пока искренно не попросим прощения, никаких молитв, никаких трудов, никакого покаяния не примет у нас Господь!

Но знать-то это теоретически мы знаем, а вот до сердца, до сознания эта истина мало доходит! Просим прощения у кого угодно, даже с легкостью, но только не у тех, кому постоянно действительно досаждаем; вся наша гордыня восстает, а если и попросим прощения, то формально, сквозь зубы, совсем без участия сердца, в лучшем случае «скрепя сердце». Это, конечно, приносит мало пользы душе. А то еще сами себя ожесточили воспоминанием обид и неправостей со стороны ближнего или посеяли раздор и вражду между людьми! Господи, прости нас, грешных! 9. Сказано в слове Божием: «Блажен иже и скоты милует». Не убивал ли кто из вас без нужды животных? Не морили ли их голодом, не истязали ли побоями? Не пинали ли их ногами, не кидала в них камнями и палками? Может, кто в детстве умышленно издевался над животными? Это все грехи убийства! Кайтесь в своей жестокости!

Господи, прости нас, грешных!

10. Мы иногда не знаем, что грешим! Бывает, изнуряем себя излишними трудами и заботами, предаемся чрезмерной печали, отчаиваемся даже до мысли о самоубийстве. Все это величайшие грехи против Бога! Ибо жизнь есть дар Божий, обстоятельства скорбные посылаются нам по воле Божией, скорбями Господь

воспитывает душу для вечности, а мы унынием, и отчаянием и маловерием в Промысел Божий сокращаем себе и земную жизнь,' расстраивая неумными печалями здоровье, и Царство Небесное закрываем для себя.

Господи, прости нас, грешных!

11. И опять-таки, если Господь сохранил нас от греха отчаяния, то своими поступками, придирками, злобными выходками не доводим ли кого до отчаяния и, храни Бог, не виновны ли в чьем самоубийстве?!

Если это случилось, кайтесь, плачьте, потому что вы повинны в гибели души ближнего.

12. Если мы живем невоздержанно, предаемся объедению, пьянству, развратной жизни, табакокурению, увлекаемся чрезмер­но другими нечистыми удовольствиями, разрушающими здоровье, то мы — самоубийцы.

Господи, прости нас, грешных!

13. Есть некоторые христиане, которые считают грехом лечиться. Можно, конечно, определить себя на терпение и не лечиться, но тут легко можно впасть в самонадеянность и гордыню: «Пусть лечатся слабые верой и грешные... а мы не такие!»

Лучше же так: пришла болезнь — подлечись. Пройдет боль от лекарства и лечения — слава Богу, не пройдет — терпеть и Бога благодарить за испытание. Вот как должен поступать христианин!

Господи, прости нас, грешных!

14. Наконец, не совершаем ли мы убийства своей души, нисколько не заботясь о ее спасении?

О, как мы питаем и греем свое тленное тело! Так ли мы относимся к своей бессмертной душе? Да мы просто забываем о ней, забываем омывать ее слезами покаяния, питать молитвою, подкреплять Таинствами Церкви, украшать добрыми делами, исправлять и готовить ее в вечность.

Где нам об этом думать! Настолько мы осуетились, думаем лишь о земной нашей жизни. Живем какой-то ложной надеждой, что спасение — это естественный исход нашей жизни. Господи, прости нас и дай прежде нашего конца покаяние и сознание, что «Царствие Небесное нудится, и только нуждницы восхищают

(...)

Не укради,

т. е. не воруй!

Воровство, по-славянски татьба — тяжкий грех, лишающий недугующих им Царства Божия, Царства Небесного. «...ни лихоимцы, ни татие... ни хищницы Царства Божия не наследят»,— говорит Апостол Павел (I Кор. 6, 10). Очевидно, профессиональ­ных воров, грабителей и жуликов среди нас, собравшихся сегодня, нет. Но ведь взять самую малость, тебе не принадлежащую, это уже воровство.

1. Вспомните, не соблазнились ли вы чем-нибудь, что, как говорится, «плохо лежало». Мы совсем не считаем это грехом, а ведь это явное воровство. Да не приносили ли чего детям и не приучали ли их с детства, что с работы можно что-нибудь утащить, что это не воровство.

Господи, прости нас, грешных!

2. Не соблазнялись мы чем-либо в чужом саду, огороде или поле, частном или государственном,— это все тоже воровство.

Господи, прости нас, грешных!

3. Есть еще и такие рассуждения: «Я молиться еду Матери Божией, она меня бесплатно провезет!» Одумайтесь и кайтесь! Это все тоже воровство. Какое это богомолье будет? Раньше ходили пешком, а теперь не считают зазорным бесплатно проехать в транспорте.

Господи, прости нас, грешных!

4. Не крали ли у государства электроэнергию, придумывая всякие фокусы со счетчиком. Это позор для христианина!

Господи, прости нас, мелких воришек!

И от сего дня перестаньте пачкать совесть этими постыдными мелочами. Все сейчас имеют достаточно средств, чтобы честно расплатиться с государством за все эти бытовые услуги.

5. Работники торговли и общественного питания или те, кто продает избытки своих плодов земных на базаре! Кто из вас обмеривал, обвешивал, обсчитывал, продавал плохой товар за

хороший?

Кайтесь Господу! Господи, прости нас, грешных!

И с сегодняшнего дня не пачкайте своих рук и совести краденым. Никакой пользы, ни материальной, ни тем более духовной накопленное таким образом добро не принесет! Наоборот, и честно-то заработанное пойдет прахом, и душевного покоя нет,— все думы: как бы не попасться, не подсчитал бы кто, что живу не по средствам, не заподозрил, не донес.

А какой позор перед людьми и Богом, и святыми, и ангелами, если христианина-вора поймали и уличили в воровстве. Сейчас каждый имеет вполне достаточно средств, зарабатываемых честным путем, а лишнее и в еде, и в одежде, и в обстановке, приобретенное даже честным путем,— для христианина грех.

Может быть, кто, работая в детских учреждениях, объедал детей? Это уже совсем преступление! Кайтесь!

Господи, прости нас, грешных!

Не жульничали ли, подсовывая старые деньги, заведомо брали большую сдачу, если продавец ошибался в нашу пользу.

Господи, прости нас, грешных! (...)

7. Утаивали и присваивали найденные вещи. Святые не брали стручка гороха, валяющегося на пути. Не положил — значит не твое. Нашел что — постарайся найти потерявшего.

Господи, прости нас, алчных на чужое добро!

8. Может быть, покупали заведомо краденую вещь или покупали за бесценок что-либо у пьяницы, укравшего вещь у семьи. Одумайтесь! Помните, что, покупая краденое, вы становитесь соучастником преступлений, совершаемых и вором, и пьяницей. Никогда не вносите в свой дом таким образом приобретенных вещей!

А кто так поступал, кайтесь! Господи, прости нас, грешных!

9. Не подписывали ли или не пользовались ли каким-нибудь ложным денежным документом?

Господи, прости нас, грешных!

10. Может быть, не платили долгов или задерживали уплату их, ссылаясь на несостоятельность?! А на самом деле, или просто скупились отдать, или не могли сдержать своей расточительности, чтобы накопить и отдать.

Незамедлительно расплатитесь с долгами; если есть возмож­ность, то сегодня же отдайте долги или обещайте Господу сделать это в ближайший срок. Тогда покаяние будет действенным! И вообще христианин должен был бы укладываться в рамки наличных своих средств. Жить можно и поскромнее, но тогда спокойнее будет на душе, ибо долг всегда угнетает, «висит на душе».

11. Мы всегда грешим против 8-й заповеди небрежным отношением к чужой или казенной вещи. Если нам люди или государство доверяют пользоваться теми или иными вещами, то христиане должны относиться к ним с большей осторожностью, чем к своим вещам, чтобы не сломать, не потерять, не испортить небрежным отношением доверенное нам.

Господи, прости нас, грешных, невниматель­ных и небрежных!

12. Мы грешны против этой заповеди, если вынуждаем людей задаривать нас. Может, кто из вас пускает переночевать своих родных, знакомых, приехавших посетить святые места. Не ведете ли вы себя так, что они бывают вынуждены дарить вам подарки? Не требуете ли к себе, как к хозяевам, каких-то особых, необыкно­венных отношений? Кайтесь Господу!

Господи, помилуй нас, грешных!

Уж если не можете бескорыстно упокоить, накормить и вообще принять гостей в дом, то хоть старайтесь не делаться бессовестны­ми вымогателями. Подумайте, что ведь ни у кого нет капиталов — все живут на пенсию. А тут еще и на дорогу надо накопить. Поэтому не требуйте подарков и приношений и постарайтесь по мере возможности принять гостей по-христиански!

13. Не наносили ли вы вреда имуществу ближнего умышленно со зла или зависти? Не занимались ли, храни Бог, поджигатель­ством? Не вытаптывали ли огородов, не обламывали ли плодовых деревьев, не отравляли ли собак, куриц, соседских животных и т. д.? Не заливали ли чем их территорию умышленно? Может, еще чем, еще каким злодеянием препятствовали выгодам других людей? Кайтесь Господу! И если тяготит какой из этих грехов, то возместите содеянный вами ущерб, помиритесь с обиженными вами и, как Закхей-мытарь возместите им вчетверо! Вот тогда это будет воистину покаяние!

14. Мы осуждаем тунеядцев, показываем на них пальцем, ругаем, но ведь мы все тоже тунеядцы! Кто из нас предельно добросовестно все положенное время до минутки работает на работе или послушании? А кто из нас отказывается получить зарплату до копейки?

Господи, прости нас, грешных!

15. К грехам против 8-й заповеди Закона Божия относится также грех святотатства, т. е. похищения или присвоения себе церковной или монастырской собственности. Самую малость нельзя уносить из храма, даже огарка свечного.

Знайте, что церковное или монастырское имущество — бук­вально огонь, который вы вносите в жилище свое.

16. Существует еще один вид греха против этой заповеди, это грех лихоимства, т. е. продажа продуктов питания или вообще вещей необходимых по повышенной цене. Этот грех выражается в спекуляции, тяге к перепродаже дефицитных товаров по заведомо завышенной цене в целях наживы.

Кто из христиан занимается этим постыдным делом, немедленно прекратите это бесчестное дело и кайтесь Господу со слезами в своей хищной алчности и наживе.

Господи, прости нас, грешных!

17. Не выпрашивали ли вы денег или вещей на свои мнимые нужды или на нужды вымышленных людей, храмов, обителей с целью обмана простодушных людей для своей наживы? Если есть такие кающиеся ныне, принесите Господу раскаяние и немедленно прекратите злой обман и постарайтесь возместить украденное тем, чтобы пожертвованное попало в руки нуждающихся.

18. Восьмая заповедь запрещает всякие денежные азартные игры. Всяческая картежная игра, игра в кости, тем более на деньги — это грех! Кто увлекается игрой в карты, проводит драгоценное время за любыми другими азартными играми, кайтесь

Господу!

Господи, прости нас, грешных!

И не прикасайтесь больше к этому занятию. Это не требует особого подвига, надо только относиться к этому со всей строгостью. Понять, что недостойно для христианина тратить время на пустое, да еще входить в азарт, мучить свою душу и гневить Господа! Неужели же нет у нас занятий более достойных, чем картежная игра или «забивание козла» в домино? Господи, прости нас, грешных!

19. Не брал ли кто из вас взятки? Не обижал ли кто кого при распределении вознаграждения за труды: может, не по совести разделили премию или какие подарки? Не лишил ли кто неправильно кого работы по своей власти или злому наговору

начальству? Кайтесь, кто грешен в этом!

Господи, прости нас, грешных!

20. Может, скупились тратить на добрые дела помощи ближнему? Не заботились о содержании и украшении наших храмов?

Господи, прости нас, скупых и жадных!

21. Мы грешим против этой заповеди употреблением, хотя и собственных вещей, но не для насущной надобности, а на роскошь или тщеславие! Вот есть одно приличное пальто или обувь, или вообще одежда, а мы еще заводим для тщеславия не нужные нам вовсе предметы роскоши.

Господи, прости нас, грешных!

А другой, наоборот, ходит в латаном-перелатаном, во всем себе отказывает, только бы не потратиться — это уже другая крайность, страсть, вытекающая из нарушений этой заповеди, это скряжниче­ство. Иной хвастается, что не привык денег считать, все до копейки на ветер пускает,— это тоже грех расточительства.

Господи, прости нас, грешных!

22. Мы грешны против 8-й заповеди, если заведомо не предохранили других от убытков, зная, что они могут произойти. А в бедах и нуждах не пользовались ли растерянностью или безвыходностью положения пострадавшего? Не похищали ли чего от пожара, при наводнении или еще каких стихийных бедствиях? Не брали ли непосильной платы за свою помощь пострадавшим? Если это случалось с вами, кайтесь Господу!

Господи, прости нас, жестоких, своекорыст­ных и немилосердных!

23. Если даже мы чисты от всех или большинства пере­численных выше преступлений против 8-й заповеди Закона Божия, то надо помнить всем нам, что, помимо материального достояния, каждый из нас одарен от Господа различными талантами и способностями. Тратили вы их на пользу ближним? Помогали ли добрым советом, обращали ли на путь истины заблудших, утешали ли в несчастье, и вообще живем ли мы для людей или живем только для себя, закостенев в предельном эгоизме?

Спросите свою совесть, и если она укоряет вас, кайтесь Гос­поду!

Господи, прости нас, грешных! (...)

Общее заключение исповеди

Господи! У исповеди и Святого Причастия некоторые из нас редко бывают — все некогда... А как бы надо чаще ходить. Сколько раз бывало, тяжко заболит душа, надо бы сразу бежать к врачу духовному, а нам некогда, откладываем, все по-старому оста­ется— и забудется...

Ты, Господи, требуешь на исповеди все худшее выкинуть, возненавидеть свой грех, собрать все силы, чтобы не грешить впредь. Мы знали об этом, да не делали так...

Ты, Господи, зовешь каждого из нас горько оплакивать

свои грехи, отстрадать за них, с болью сердца открывать их и с не­навистью думать о них, как врагах своих, а мы приходим холод­ные и уходим бесчувственные...

И страшно подумать: неужели мы каждый раз уходили непрощенные, не разрешенные от грехов своих!

Каждый из нас сейчас должен явить Тебе, Господи, твердую решимость отречься от греха, возненавидеть грех, преломить жизнь свою...

И эту решимость подтвердить клятвою: поцеловать Крест и Евангелие в том, что мы так обещали, так клянемся.

Господи, мы искренно хотим этого. И молим Тебя, помоги нам сдержать клятву свою! Особенно страшно тем из нас, кто часто порывался сказать грех священнику — да стыдно было, и уходили нераскаянные! Помоги нам сегодня освободиться от тайных нераскаянных грехов! Хватит из ложного стыда носить на душе тяжесть и усугублять их нераскаянием! Помолимся же Господу! ГОСПОДИ, мой ГОСПОДИ!

Я — бездонная пропасть греха; куда ни посмотрю в себя — все худо; что ни припомню — все не так сделано, неправильно сказано, скверно обдумано... И намерения и расположения души моей — одно оскорбление Тебе, моему Создателю, Благодетелю! Пощади меня, Господи, Иисусе Христе, Боже наш! Я, как ничтожный человек согрешил, Ты же, как Бог щедрый, помилуй мя! В покаянии приими мя!

Дай мне время принести плоды покаяния! Не хочу больше грешить, не хочу оскорблять Тебя, Господи! Допусти меня до

причастия Святых Тайн!

Да снидет через них на меня Твоя сила благодатная! Истреби живущий во мне грех! Живи во мне, Бессмертный Господи, чтобы ни жизнь, ни смерть не разлучили меня с Тобой!

Ими же веси судьбами — как хочешь, как знаешь — только спаси меня, бедного грешника! И благословлю, и прославлю Пречестное Имя Твое вовеки. Аминь.

Печатается по изданию: Опыт построения испове­ди.— Изд. Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря, 1993.—С. 4—6, 17—22, 35—47, 52—57, 63—64.

О чистоте, благозвучии, ясности и силе слова

(Русские писатели и ученые ХХ века)

Из материалов предшествующих разделов хрестома­тии у читателей должно сложиться достаточно полное пред­ставление о том, как развивались риторические идеи в России на протяжении XVIII—XX вв. В этом разделе риторические идеи представлены воплощен­ными в высказываниях писателей и уче­ных XX в. Автор-составитель отбирал только те тексты, фрагменты из статей писателей и деятелей науки, в кото­рых развиваются идеи, наиболее характерные для ритори­ческого учения,— о способах выражения мысли, о крите­риях отбора слов, о качествах речи, об умении говорить публично, выступать, о красоте речи.

Для хрестоматии взяты тексты первоклассных мастеров слова, которые писали прекрасным, чистым, иногда просто великолепным языком, адресовали мысли современно-му читателю и основывали свои суждения на примерах, фактах нашего времени. В разделе, как и во всей хрестоматии, сохранен принцип хронологической последо­вательности расположения текстов — от более ранних к более поздним.

Раздел открывается фрагментом из очерка К. Д. Б а л ь -монта «Русский язык (Воля как основа творчества)». Бальмонт — писатель и поэт серебряного века. Талантли­вый лирик, человек энциклопедических знаний, перевод­чик; критик и прозаик; К. Д. Бальмонт был в свое время необыкновенно популярен. Вот что писала о нем известная русская писательница Н. А. Тэффи: «Россия была именно влюблена в Бальмонта. Все от светских салонов до глухого городка где-нибудь в Могилевской губернии знали Баль­монта. Его читали, декламировали и пели с эстрады. Кавалеры нашептывали его слова своим дамам, гимна­зистки переписывали в тетради...» (Тэффи Н. Баль­монт//Возрождение.—1955.— № 47.—С. 60). А. Блок отметил более сдержанно самую суть таланта Бальмонта:

«Никто (...) не равен ему в «певучей силе». «Певучесть», или чаще говорят о Бальмонте «напевность»,— сохранялась и в прозе поэта. Статью «Русский язык» К.Д.Бальмонт опубликовал в эмиграции в парижском журнале «Современные записки» (1924.— № 19). Ностальгические нотки звучат в этой работе, как и в строках многих его стихотворений, опубликованных за рубежом, когда ему пришлось покинуть Родину.

Я слово не найду нежней,

Чем имя звучное: Россия

(Она)

И мне в Париже ничего не надо.

Одно лишь слово нужно мне: Москва.

(Только)

Обычно в школе учитель знакомит учащихся со знаменитыми высказываниями о языке И. С. Тургенева — «Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины...» и М. В. Ломоносова, нашедшего в русском языке «великолепие ишпанского, живость француз­ского, силу немецкого, нежность итальянского и сжатую изобразитель­ность греческого и латинского». Бальмонт продолжил эту тему и написал: «...В здешней, изношенной, бледно-солнечной части Земли, что зовется Европой и давно забыла, как журчат подземные ключи, самый богатый, и самый могучий, и самый полногласный, конечно же, русский язык. Метальный, звонкий, самогудный, Разгульный, меткий наш язык

(Языков)».

Во фрагменте, который помещен в хрестоматии, Бальмонт, как никто другой ни до него ни после, сумел показать напевную звуковую основу русской речи, образно и ярко рассказал о музыкальности, ритмике, благозвучии русского слова. Энергетика слова и энергетика личности поэта продолжают воздействие и сейчас. Читать именно такую прозу в школе чрезвычайно полезно.

В хрестоматии представлены отрывки из статей замечательного писателя, мастера слова А.Н.Толстого о русском языке и умении им пользоваться: «Русский язык! Тысячелетия создавал народ это гибкое, пышное, неисчерпаемо богатое, умное, поэтическое и трудовое орудие своей социальной жизни, своей мысли, своих чувств, своих надежд, своего гнева, своего великого будущего». В хрестоматии помещены фрагменты из четырех работ разных лет. Сохранилось свидетельство о том, что А. Н. Тол­стой знакомился с исторической поэтикой и отечественными риториками. Круг его филологических интересов был достаточно широким (см.: Ходасевич В.М. Портреты словами: Очерки.— М., 1978.— С. 294— 295). Нельзя считать случайностью тот факт, что писатель особое значение придавал качествам речи. Он рекомендовал молодым авторам быть точными в передаче мысли, лаконичными и даже «скупыми» в подборе слов: «Отсеивайте весь мусор, сдирайте всю тусклость с кристаллического ядра. Не бойтесь, что фраза холодна,— она сверкает». Осознавая первостепенность фактора адресата, А. Н. Толстой пропагандировал необходимость обращения к народной поэтике и разговорным формам речи. Однако в большей степени связь с идеями риторической теории проявлялась в его понимании стиля. «Стиль,— писал А.Н.Толстой.— Я его понимаю так: соответствие между ритмикой фразы и ее внутренним жестом. Работать над стилем — значит, во-первых, сознательно ощущать это соответствие, затем уточнять определения и глаголы, затем беспощадно выбрасывать все лишнее: ни одного звука «для красоты». Видеть мысленным взором все, что ты изображаешь. Это правило было основным для А. Н. Толстого. Об этом же писали в риториках М. В. Ломо­носов, И. С. Рижский и многие другие. Полезно было и то, что писатель учил в прозе органично сочетать две формы отражения действительности — в реалистической, рациональной и в художественно-образной, эмоцио­нальной манере. Содержание написанного или сказанного должно соотноситься с жизненным и языковым опытом читателя или слушателя. Собственно, именно этим правилам обучают в школе, особенно когда идет работа над сочинением. Конкретные уроки маститого писателя в этом отношении небесполезны.

К. А. Ф е д и н оставил нам заповеди прекрасного стилиста. В хресто­матии помещены отрывки из «Записной тетради» (1940) и из статьи «О мастерстве» (1951). В них писатель учитывает историческое движение языка во времени и пространстве, его способность к динамике и развитию. Федин считал, что преемственность имеет свои закономерности: один век наследует из опыта предшествующего поколения одно, что соответствует именно его укладу жизни. Тогда как другому этот же старый опыт передает уже другие приметы, свойственные новому времени. Это верно. Вспомним взлеты и падения риторики. В XVIII в. в словесности не было ничего выше «царицы элоквенции», а со второй половины XIX в. интерес к ней стал угасать. Прошло столетие. Риторика возвратилась на излете XX в. Ее расцвет еще впереди. Мысль человеческая быстра,— считал К. А. Фе­дин,— но есть предметы и явления, которые требуют долгого обдумывания. К этому кругу явлений относится искусство слова, которое требует от художника «глубочайшей и вечной сосредоточенности» (Федин К. А. Ис­кусство слова.— М., 1973.— С. 356). Писатель ценил, прежде всего, такие качества слова, как точность и простота: «Путаница не поддается изъяс­нению простым, точным словом. Когда у прозаика исчерпано содержание, возникают длинноты. Первый великий учитель русской литературы Михайло Ломоносов сказал: «Смутно пишут о том, что смутно себе представляют». Это было истиной в XVIII веке, остается истиной в XX и останется ею навсегда». Особенно интересными представляются суждения писателя об областных словах и неологизмах. Все риторики XIX в. с порога отвергали областную и диалектную лексику и тем более не слишком доброжелательно оценивали и так называемые варваризмы (заимствованные слова, которым следовало подыскивать отечественные параллели). Федин давал этим явлениям иные нормативные оценки: «Бороться с «областничеством» в литературе означает требование к писателю не засорять языка излишними диковинными словами, ради чего бы это не делалось. Но это требование не исключает употребления областного слова, когда его трудно или нельзя заменить известным, общепринятым словом, когда оно метко и служит обогащению языка». Учитель, опираясь на авторитет наших крупнейших писателей и много­численные их примеры, может давать учащимся квалифицированные, обоснованные рекомендации.

В серии талантливых художественно-аналитических очерков о языке, конечно же, совершенно особое место принадлежит книге К. Г. П а -устовского «Золотая роза», вышедшей в свет в 1955 г. В хрестоматию включены лишь некоторые фрагменты из нее. Эпиграфом к этой поэтической прозе о языке писатель взял слова Н. В. Гоголя: «Что ни звук, то подарок; все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и, право, иное название еще драгоценнее самой вещи». Самоценность слова, понимание того, что писатель создает как бы «второй мир» магической красоты с помощью словесных красок — это то, что отличает прозу самого Паустовского. Замысел написать это произведение, как вспоминал Паустовский, родился у него в Мещерском краю, где он «прикоснулся к чистейшим истокам народного русского языка».

Это чувство прочной связи с народом и природой России писатель постоянно подчеркивал: «Русский язык открывается до конца в своих поистине волшебных свойствах и богатстве лишь тому, кто кровно любит и знает «до косточки» свой народ и чувствует сокровенную прелесть нашей земли».

Конечно, говоря о народной речи, Паустовский не мог не выразить своего отношения к областным словам. Общее понимание стилистической «слоистости» языка, иерархии его лексических пластов было таким же, как и у Федина. Однако выражено это несколько иначе: «Существует вершина — чистый и гибкий русский литературный язык. Обогащение его за счет местных слов требует строгого отбора и большого вкуса. Потому что есть немало мест в нашей стране, где в языке и произношении, наряду со словами — подлинными перлами, есть много слов корявых и фонетиче­ски неприятных».

Что касается качеств языка, то писатель ценил, прежде всего, его точность, простоту, живописность и разговорность. Эстетическое кредо Паустовского — язык в живописном выражении. Слово у писателя всегда украшено и облагорожено. «Легкий романтиче­ский вымысел», по выражению писателя, свойствен многим его языковым оценкам. Так, слова у Паустовского «цветут, сверкают. Они то шелестят, как листья, то бормочут, как родники, то пересвистываются, как птицы, то позванивают, как хрупкий первый ледок, то, наконец, ложатся в нашей памяти медлительным строем, подобно движению звезд над лесным краем» (Паустовский К. Г. Лавровый венок.— М., 1985.— С. 414).

Русский язык под пером Паустовского раскрывает свои самые чарующие свойства. Привычные слова писатель помещает в непривычные контексты. Знакомство с классической, образцовой прозой писателя помогает почувствовать и понять прелесть умело сказанного современного слова.

В 1961 г. вышла в свет книга С. Я. Маршака «Воспитание словом», объединившая его ранее написанные очерки. Маршак судил о слове, в первую очередь, как поэт и придавал огромное значение инструментовке, т. е. фонетико-стилистическому подбору звуковых красок в словах, в которых чередование определенных звуков должно придавать стихотво­рению или речевому отрезку особый эмоциональный обертон, особое настроение. Маршака восхищала в этом отношении строка Пушкина из «Графа Нулина».

Как сильно колокольчик дальний

Порой волнует сердце нам.

«Громко, заливисто звенит колокольчик в строке, где мягкое «л» повторяется трижды»,— пишет поэт. И если чтеца не волнует, не «ударяет по сердцу» эта строчка, то, пишет Маршак, «это говорит о его глухоте, о его равнодушии к слову».

Аллитерация в ее многих разновидностях (стилистический прием усиления выразительности речи) с древнейших времен специально рассматривалась в риториках и поэтиках. Маршак на современном русском поэтическом материале сумел, как никто другой, рассказать о звуковой живописи много интересного и значительного.

В этом — своеобразие помещенных