И усовершенствовать можно

(1810 г.)

Показание красноречия Священнаго Писания сопряжено неразрывно с показанием богатства, изобилия и силы российского языка; а потому есть купно и показание средств, какими, подражая сему красноречию, можем мы распространить, обогатить и усо­вершенствовать язык и словесность нашу. (...)

СТАТЬЯ I

О превосходных свойствах нашего языка,

Поистине язык наш есть некая чудная загадка, поныне еще темная и не разрешенная. В каком состоянии был он до введения в Россию православной христианской веры, мы не имеем ни малейшего о том понятия, точно, как бы его не было. Ни одна книга не показывает нам оного. Но вдруг видим его возникшего с верою. Видим на нем Псалтирь, Евангелие, Иова, премудрость Соломонову, деяния Апостолов, Послания, Ирмосы, Каноны, молитвы и многие другие творения духовныя. Видим его в оных не младенцем, едва двигающим мышцы свои, но мужем, поражающим силою слова, подобно как Геркулес силою руки. Дивимся острым и глубоким мыслям, заключающимся в словах его. Дивимся чистоте, согласию, важности, великолепию. Кажется, как будто ум и ухо истощили все свое тщание на составление оного. Надлежало ли назвать какую-либо невидимую вещь: ум примечал действие и звук ее, или раздробляющийся по воздуху, или вдруг потрясаю­щий оный, или с великим стремлением свистящий; тогда ухо тотчас давало имена: гром, треск, вихрь. Надлежало ли составить наречия далеко, близко, низко, глубоко, широко, высоко и проч., кажется сам рассудок придумывал сии названия, говоря в них: даль око (т.е. простирай зрение далее); близь око (не простирай оного вдаль); низь око (опускай вниз); глубь око (углубляй); ширь око (расширяй); высь око (возвышай). Сличим оныя с наречиями других языков: говорят ли сие французу слова его loin, proche, bas, profond, hauf? или немцу слова его weit, nahe, niedrig, tie], breit, hoch? Надлежало ли дать имена чувствам нашим слух, зрение, обоняние и проч., ум искал в них самих изобразить знаменование оных. В слове слух (I'ouie франц.) поместил и название той части тела, которая служит орудием к возрождению в нас сего чувства: ухо (I'oreil франц.). Слово зрение сблизил с подобными же свет означающими понятиями зрение, заря. Слово обоняние (сокра­щенное из обвоняние) составил из предлога об и имени воня, следовательно, сделал его выражающим чувствование окрестного запаха. Надлежало ли назвать какую-либо видимую вещь: ум разбирал качества ее; ежели примечал в ней круглость, то для составления имени ее выбирал и буквы такой же образ имеющие: око. Потом от каждого названия производил ветви так, чтобы оные, означая разные вещи, сохраняли в себе главное, от корня заимствованное понятие. От грома произвел громко, громогласно, громоздко, огромно, гремушка и проч. От ока — около, околица, околичность, окно и проч. Потом от сих ветвей пустил еще новыя отрасли: коло, или колесо, коловратно, колесница, кольцо, колыхать, колыбель и так далее. Все сии ветви, подобно ветвям дерева, питаются от своего корня, т. е. сохраняют в себе первоначальное понятие о круглости: потому коловратность, что изображает вращение кола или колеса; потому колыхать, что движение сие совершается не по прямой черте, но по дуге, подобной

колу или колесу и пр.

Таковые семейства слов, из которых иные весьма плодородны, часто примечаются в языке нашем. Они подобны древам, составляющим великий лес.