О драматургии

(ДОКЛАД НА ПЕРВОМ СЪЕЗДЕ ПИСАТЕЛЕЙ)

(1934 г.)

(...) Язык — это след гигантского производительного труда человеческого общества. Это отложенные кристаллы мириадов трудовых движений, жестов и вызванной ими духовной энергии. Все сложные движения, рожденные в глубинах нашего существа, получают форму в языковом определении. Язык — это орудие мышления. (...)

(...) Обращаться с языком кое-как — значит, и мыслить кое-как: неточно, приблизительно, неверно. (...)

(...) Каждое слово в языке, каждое понятие таят образ и связанное с ним психическое движение, так или иначе сигнализирующее физическому жесту. Основа языка — жест. Язык готовых выражений, штампов, какими пользуются не творческие писатели, тем плох, что в нем утрачено ощущение движения, жеста, образа. Фразы такого языка скользят по воображению, не затрагивая сложнейшей клавиатуры нашего мозга. Буйнаярожь — это образ. Буйный рост наших заводов — это зрительная метафора: заводы действительно растут, поднимаясь трубами, зданиями, вышками. Буйный рост нашей кинематографии — здесь уже полная потеря зрительного образа, бессмыслица,— фраза становится банальной, «газетной».

Художественная фраза появляется как выражение системы жестов. Строя художественную фразу, нужно видеть нечто, если это предмет или движение предметов, нужно эмоционально ощущать нечто, если это идея, понятие, чувство. (...)

(...) Нельзя изучать народный язык, выхватывая летучие выражения, оторванные от их жеста, как нельзя больше записывать песни без музыки. Нужно подойти к коренным истокам языка, к началу всех начал — к труду, к трудовым процессам, и только там найти давно потерянный ключ — жест — и отомкнуть

им слово.

Мало видеть со стороны процесс труда, чтобы художественно описать его,— нужно его понять. Когда поймешь основу — станут понятными все надстройки, вся сложнейшая сеть человеческой психики. Нельзя до конца прочувствовать старинную колыбельную песню, не зная, не видя черной избы, крестьянки, сидевшей у лучины, вертя веретено и ногой покачивая люльку. Вьюга над разметанной крышей, тараканы покусывают младенца. Левая рука прядет волну, правая крутит веретено, и свет жизни только в огоньке лучины, угольками спадающей в корытце. Отсюда — все внутренние жесты колыбельной песни. (...)

Печатается по изданию: Толстой А. Н. Собр.

соч. в десяти томах.— М., 1961,— Т. 10.—С. 257—258,

261—262, 265.