Российском обществе

Социальное развитие или деградация. Понимание закономерностей развития молодежи как социальной группы непосредственно связано с адекватным определением ее роли и места в общественном воспроизводстве, субъектом которого она является. Включаясь в общество, интегрируясь в его структуры, она не только наследует условия жизни и отношения, оставляемые ей родительскими поколениями, но и преобразует их, реализуя свой инновационный потенциал. Тем самым осуществляется как развитие молодежи, так и воспроизводство общества.

Социальное развитие молодежи, понимаемое как изменение количественных и качественных характеристик этой социально-демографической группы в процессе ее становления в качестве субъекта общественного воспроизводства, может иметь деструктивные формы (дезинтеграция, социальное исключение), носить характер преемственности социального опыта, накопленного предшествующими поколениями (простое воспроизводство) и приобретать черты расширенного воспроизводства путем обновления условий жизнедеятельности и всей системы общественных отношений.

Какие же изменения в социальном положении, в сознании и поведении молодых людей свидетельствуют об их социальном развитии, а какие о социальной деградации? В недавнем прошлом для подобной оценки служили идеологические критерии. Отказавшись от этих критериев в современной России и не выработав новых, общество по существу лишилось возможности адекватно оценивать происходящие перемены.

В нашей концепции критерием социального развития молодежи выступает степень (мера) ее субъектности в общественном воспроизводстве. Иначе говоря, оценка социальных изменений молодежи осуществляется в соответствии с тем, насколько они влияют на сохранение общества как целостности. Опираясь на данные всероссийского социологического мониторинга “Социальное развитие молодежи” (ИСПИ РАН), рассмотрим: что воспроизводит, а что не воспроизводит сегодня молодое поколение в общественной жизни и насколько это соответствует интересам сохранения целостности и развития общества.

Изменения затронули, прежде всего, материальное производство. Трудом в материальном производстве занято 44,2% работающей молодежи – значительно меньше, чем в среднем среди занятого населения РФ. С начала 90-х годов наблюдается отток молодежи из сферы материального производства. Особенно пострадал государственный сектор экономики, занятость молодежи в котором сократилась за последние годы почти вдвое. Причем для половины из оставшихся в госсекторе – это вынужденная занятость из-за отсутствия выбора. К нулевой отметке приближается воспроизводственный потенциал молодежи в промышленности и сельском хозяйстве.

Причина не только в плохом материальном положении, а в отсутствии какой бы то ни было политики в этом направлении (полезно вспомнить историческую роль молодежи в индустриализации нашей страны). Поэтому поиск путей повышения молодежного потенциала материального производства должен стать первостепенной задачей государственной молодежной политики.

Эффективность общественного воспроизводства во многом зависит от того, насколько гармонично труд в материальном производстве взаимодействует с системой распределения и обмена. Период наиболее бурного притока молодежи в сферы распределения и обмена приходится на первую половину девяностых годов, когда ее доля возросла почти в 10 раз. В настоящее время тенденция роста сохраняется, хотя и замедленными темпами.

Как можно оценить эту тенденцию? С одной стороны – положительно, поскольку расширяются формы занятости молодежи, причем преимущественно в негосударственном секторе. Рыночная экономика не может нормально функционировать без воспроизводства сфер распределения и обмена.

Однако, принимая во внимание, что отмеченный рост происходит за счёт оттока молодежи из сферы материального производства и продолжает сокращение производительности труда в нём, вряд ли можно назвать такой процесс позитивным. В общественном плане он ведёт к обособлению и гипертрофии распределительных отношений в ущерб производству, а для молодежи – воспроизводству неэкономических форм распределения (рэкет, вымогательство, мошенничество). Без целенаправленного регулирования этих процессов в рамках молодёжной политики РФ общество столкнется с новым витком социальной напряжённости.

Надежды на саморегулирование рынка в перераспределении молодежи между сферами производства пока не оправдываются по причине его несоответствия современному типу воспроизводства. Каждый десятый молодой человек в разных формах причастен к бизнесу, включен в сферу обмена. Вместе с тем, каждый второй из них признает, что, работая, вынужден нарушать закон. Молодёжь включена не в отношения обмена, который должен быть мерой индивидуального вклада в совокупный общественный продукт, а обмана, имеющего своим последствием воспроизводство извращённой мотивации.

Аналогичная тенденция имеет место и в мотивации труда молодежи, в том числе и в материальном производстве. Мотивы приобрели четко выраженную инструментальную направленность, что само по себе важно для успешной её интеграции в рыночные отношения. Однако рационализация мотивов сопровождается разрушением морально-этических норм в труде и правового сознания молодых людей. Не получая моральных и правовых противовесов, подобное сознание находит отражение и в целях труда, и в выборе средств их достижения, часто не имеющих ничего общего с цивилизованным рынком. Поэтому проблема интеграции молодёжи в рыночные отношения не только экономическая, но и этическая. Формирование трудовой этики в молодёжной среде, адекватной современным рыночным отношениям, остаётся важным направлением молодёжной политики.

Изменения роли и места молодёжи в материальном производстве, в сферах распределения и обмена не могли не отразиться на структуре её потребления. С одной стороны, здесь отмечается опережающий рост потребностей по сравнению с ростом уровня жизни молодёжи, с другой, – отсутствие чёткой зависимости уровня жизни от количества и качества труда молодых людей.

Преодоление этих противоречий предполагает ориентацию молодёжной политики на укрепление связи потребления с трудом. Учитывая социально-продвинутый характер потребительских ориентаций молодёжи по отношению к другим группам населения, это будет способствовать позитивному её влиянию на сферу потребления в целом, а также служить важной предпосылкой для расширенного воспроизводства среднего класса, без которого немыслима стабилизация общества.

В процессе потребления результатов материального производства осуществляется воспроизводство самого человека во всём многообразии его духовных и физических сил. Основные тенденции изменения потребительских ориентаций и структуры потребления молодёжи во многом предопределяют содержание и направленность ее духовного развития.

В основе его лежит противоречие между пробивающими себе дорогу новыми либеральными ценностями, характерными для современного общества, и ещё достаточно прочно укоренившимися в историческом сознании молодых людей традиционными ценностями. Вот почему задача молодёжной политики в духовной жизни общества должна состоять в том, чтобы не допустить перерастания рассмотренного противоречия в конфликт и всемерно содействовать сохранению и развитию обоих культурных пластов в молодёжном сознании. Такая политика поможет постепенно сформировать собственную, российскую модель национального самосознания.

Социальная интеграция молодежи. Анализ современного российского общества свидетельствует о том, что оно стало обществом риска. Его главными атрибутами являются неопреде­ленность и потеря индивидами своей субъектности, выраженные в тотальной зависимости от неконтролируемой социальной реальности. Следствием этого становится их отчуждение от управления собственной биографией и непредска­зуемость жизненного пути. Охватывая в той или иной степени все слои населения, непредсказуемость особенно болезненно сказывается на молодежи, как становящемся субъекте со­циальных отношений. Проявляющаяся во всех сферах общественной жизнедея­тельности, она неизбежно становится характерной особенностью социальной интеграции молодых россиян. Все это обусловливает существование целого ря­да рисков в интеграционном процессе.

Риск по-разному проявляется в тех или иных социальных груп­пах. Однако сочетание социально-экономического, правового, политического и иных факторов, их взаимное влияние и усиление является главной детерминантой глобализации риска и втягивания в его орбиту представителей все более широких слоев молодежи. Вот почему, несмотря на значительную социальную дифференциацию в ее среде, большинство испытываемых молодыми людьми рисков оказываются общими. Включаясь в общественные отношения и идентифицируясь с ними, моло­дое поколение интегрируется в общество. С социологической точки зрения этот механизм проявляется как отражение в индивидуальном сознании направленно­сти социальной мобильности. В сознании молодого человека мобильность вы­ражается в стремлении достигнуть социального статуса, характеризующего рефе­рентную группу.

Достижение приносит удовлетворение и является стимулом для дальней­шего повышения своего статуса, а нереализованность жизненных планов при­водит к разочарованию и поиску других путей жизненного самоопределения. И достижение, и поиск других путей сопряжены с риском. В первом случае - это определяется ограниченными возможностями, предоставляемыми обществом для вертикальной мобильности молодых людей.

Падение уровня жизни большинства российских семей привело к сниже­нию аскриптивного статуса молодежи. В то же время ограниченный доступ к ресурсам развития обостряет противоречие между стремлением молодых людей к самореализации, как одной из базовых потребностей, и сужающимися воз­можностями ее удовлетворения. Оно является непреодолимым препятствием для воспроизводства и повышения их статусного положения и отчетливо просмат­ривается во всех сферах, особенно в образовании и системе трудовых отно­шений молодежи.

Образование является важнейшим механизмом, выравнивающим изна­чальное социальное неравенство молодых людей. Оно обеспечивает их продви­жение вверх по социальной лестнице и интеграцию. Однако осуществляемая реформа образования в России внесла существенные противоречия в этот про­цесс. Законодательно принятое понижение планки обязательного обучения, разрушение инфраструктуры всеобщего государственного образования и его коммерциализация в условиях стремительного имущественного расслоения на­селения существенно ограничили социальное продвижение ряда групп моло­дого поколения.

Под угрозу риска нисходящей мобильности, обусловленного социально-региональными факторами, попадают выходцы из малообеспе­ченных семей, молодые жители отдаленных поселений и подростки, чья социа­лизация проходит в районах, охваченных забастовками обездоленных учителей. Изначальная депривация этих категорий молодежи, не устраняемая, а консер­вируемая институтом образования, находит свое продолжение в их исключении из целого спектра социальных возможностей. Сама реформа образования провоцирует, та­ким образом, новые условия невыгодного социального положения молодых граждан России и является источником риска их нисходящей мобиль­ности и социального исключения.

В обществе, следовательно, образуется цепь взаимосвязанных и взаимо­обусловленных явлений, в которой слабость социально-экономических позиций определенных категорий молодежи выступает одновременно следствием социо-структурной трансформации и причиной их социального исключения. Так по­являются депривилегированные группы молодых людей, отличающиеся низ­ким социальным статусом.

Кризис идентичности и риск аномии. Один из мощных источников риска нисходящей мобильности молодежи связан с нарушением ее прав. Незаконные увольнения, применение штрафных санкций, самоуправные действия по регулированию рабочего времени, форм и размеров оплаты труда, наконец, использование бесплатного труда молодежи приняли по отношению к ней массовый характер. Подобные дискриминацион­ные явления, тесно коррелирующие с социально-правовой уязвимостью молодежи, повышают значимость субъективных факторов ее социального продви­жения. Попадая в условия, не способствующие их свободному самоопределе­нию и ограничивающие восходящую мобильность, юноши и девушки постоянно рискуют оказаться резервом депривилегированных и низко статусных групп.

В значительной мере данный риск обусловлен сужением возможностей трудоустройства молодежи, особенно младших возрастов. Будучи новичками на рынке труда, они чаще остальных заняты на рабочих местах, не требующих специальной подготовки и квалификации, и размещаются на нижних ступенях социально-профессиональной лестницы. Их социальное положение крайне не­устойчиво, а мобильность склонна к снижению.

Интеграция молодых людей сопряжена с поиском не только эко­номической ниши, но и места в других сферах жизни. Им предстоит идентифи­цировать себя с теми или иными группами, признав своими их нормы и ценно­сти. Невозможность получить желаемое образование, приобрести хорошую профессию и интересующую работу, опасность остаться не у дел в продвижении по службе, неспособность разрешать свои материальные проблемы посредством про­фессиональной деятельности ставит молодежь перед альтернативой другого ти­па риска: оказаться на обочине жизни, пойти по пути нарушения закона. Тот факт, что криминальная сфера часто оказывалась наиболее перспективной с точки зрения восходящей мобильности, предопределяет риск деформации нор­мативного сознания современного поколения российской молодежи.

В условиях, когда общество переживает ценностно-нормативную неопре­деленность, а ослабленные перманентным реформированием социальные меха­низмы сами находятся в состоянии аномии, социализационные траектории мо­лодежи выходят из-под контроля. Отдельные институты социализации демонстрируют не­способность противостоять потери общепринятых норм в молодежной среде, распространению деструктивного поведения, криминализации отноше­ний и интеграции в них все большего числа молодых россиян. Ценностно-нормативная неопределенность и последовавшая за ней трансформация социально значимых оснований идентификации молодежи сыг­рали ключевую роль в усилении риска кризиса идентичности. Даже в условиях относительной стабильности молодые люди часто обитают в маргинальном пространстве. Пе­риод социальных перемен значительно интенсифицирует этот риск.

Культивировавшиеся в сознании и поведении молодежи на протяжении десятилетий классовая и групповая идентификации заметно уступили место ин­дивидуальной и корпоративной. Однако жизнь показывает, что кризис коллек­тивистских устремлений, происходящий на фоне ценностно-нормативной неоп­ределенности, способствует не только раскрепощению личности молодого человека, но и укреплению в его сознании антисоциальных ориентаций и противо­правного поведения. Индивидуалистические черты в молодежном сознании и разного рода девиации приобретают в этом случае ясно выраженные крими­нальные характеристики.

Находясь под влиянием скоротечных социокультурных изменений и не­прекращающейся переоценки и девальвации сменяющих друг друга ценностей, молодые люди лишены возможности сконструировать устойчивую социальную идентичность. С одной стороны, налицо признаки идентификационного мора­тория, когда молодой человек ни с кем и ни с чем себя не идентифицирует. С другой стороны, складываются все необходимые условия для идентичности молодежи посредством интернализации криминальных норм.

Таким образом, риск нисходящей социально-профессиональной мобиль­ности и социального исключения, риск аномии и кризиса идентичности прояв­ляются как неизбежное следствие деградационных изменений в российском обществе. Становясь частью социализации молодого поколения, они являются предпосылкой его превращения в потенциал асоциальности и кардинально из­меняют направленность интеграции. Отрицательная интеграция молодежи в российском обществе становится реальностью.