Восстание масс. Этой материальной доступности и обеспеченности сопутствует житейская—comfort и общественный по- рядок

Этой материальной доступности и обеспеченности
сопутствует житейская—comfort и общественный по-
рядок. Жизнь катится по надежным рельсам, и стол-
кновение с чем-то враждебным и грозным мало пред-
ставимо.

Столь ясная и распахнутая перспектива неминуемо
должна в недрах обыденного сознания копить то ощу-
щение жизни, что метко выражено нашей старинной
поговоркой—«широка Кастилия!»⁴ А именно, во всех
ее основных и решающих моментах жизнь представля-
ется новому человеку лишенной преград. Это обсто-
ятельство и его важность осознаются сами собой, если
вспомнить, что прежде рядовой человек и не подозре-
вал о такой жизненной раскрепощенности. Напротив,
жизнь была для него тяжкой участью—и материаль-
но, и житейски. Он с рождения ощущал ее как скопище
преград, которые обречен терпеть, с которыми прину-
жден смириться и втиснуться в отведенную ему щель.

Контраст будет еще отчетливее, если от материаль-
ного перейти к аспекту гражданскому и моральному.
С середины прошлого века средний человек не видит
перед собой никаких социальных барьеров. С рожде-
ния он и в общественной жизни не встречает рогаток,
и ограничений. Никто не принуждает его сужать свою
жизнь. И здесь «широка Кастилия». Не существует ни
сословий, ни каст. Ни у кого нет гражданских привиле-
гий. Средний человек усваивает как истину, что все
люди узаконенно равны.

Никогда за всю историю человек не знал условий,
даже отдаленно похожих на современные. Речь дейст-
вительно идет о чем-то абсолютно новом, что внес
в человеческую судьбу XIX век. Создано новое сцени-
ческое пространство для существования человека, но-
вое и в материальном и в социальном плане. Три
начала сделали возможным этот новый мир: либераль-
ная демократия, экспериментальная наука и промыш-
ленность. Два последних фактора можно объединить
в одно понятие — техника. В этой триаде ничто не
рождено XIX веком, но унаследовано от двух преды-
дущих столетий. Девятнадцатый век не изобрел, а
внедрил, и в том его заслуга. Это прописная истина.
Но одной ее мало, и надо вникнуть в ее неумолимые
следствия.