ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ. < > Толпа—понятие коли- чественное и визуальное: множество

ВОССТАНИЕ МАСС

I. СТАДНОСТЬ (ФРАГМЕНТ)

<... > Толпа—понятие коли-
чественное и визуальное: множество. Переведем его, не
искажая, на язык социологии. И получим «массу».
Общество всегда было подвижным единством мень-
шинства и массы. Меньшинство—совокупность лиц,
выделенных особо; масса—не выделенных ничем.
Речь, следовательно, идет не только и не столько
о «рабочей массе». Масса—это средний человек.
Таким образом, чисто количественное определение —
«многие»—переходит в качественное. Это совместное
качество, ничейное и отчуждаемое, это человек в той
мере, в какой он не отличается от остальных и повто-
ряет общий тип. Какой смысл в этом переводе
количества в качество? Простейший—так понятнее
происхождение массы. До банальности очевидно, что
стихийный рост ее предполагает совпадение целей,
мыслей, образа жизни. Но не так ли обстоит дело
и с любым сообществом, каким бы избранным оно
себя ни полагало? В общем, да. Но есть существенная
разница.

В сообществах, чуждых массовости, совместная
цель, идея или идеал служат единственной связью, что
само по себе исключает многочисленность. Для созда-
ния меньшинства, какого угодно, сначала надо, чтобы
каждый по причинам особым, более или менее лич-
ным, отпал от толпы. Его совпадение с теми, кто
образует меньшинство,—это позднейший, вторичный
результат особости каждого и, таким образом, это во
многом совпадение несовпадений. Порой печать отъ-
единенности бросается в глаза: именующие себя «нон-
конформистами» англичане—союз согласных лишь
в несогласии с обществом. Но сама установка—объ-
единение как можно меньшего числа для отъединения
от как можно большего—входит составной частью
в структуру каждого меньшинства. Говоря об избран-

© Перевод А. М. Гепескула, 1991 г 309

ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ

ной публике на концерте изысканного музыканта,
Малларме тонко заметил, что этот узкий круг своим
присутствием демонстрировал отсутствие толпы,

В сущности, чтобы ощутить массу как психологи-
ческую реальность, не требуется людских скопищ. По
одному-единственному человеку можно определить,
масса это или нет. Масса—всякий и каждый, кто ни
в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощуща-
ет таким же, «как и все», и не только не удручен, но
доволен собственной неотличимостью. Представим се-
бе, что самый обычный человек, пытаясь мерить себя
особой мерой—задаваясь вопросом, есть ли у него
какое-то дарование, умение, достоинство,—убеждает-
ся, что нет никакого. Этот человек почувствует себя
заурядностью, бездарностью, серостью. Но не массой.
Обычно, говоря об «избранном меньшинстве», пе-
редергивают смысл этого выражения, притворно забы-
вая, что избранные—не те, кто кичливо ставит себя
выше, но те, кто требует от себя больше, даже если
требование к себе непосильно. И, конечно, радикальнее
всего делить человечество на два класса: на тех, кто
требует от себя многого и сам на себя взваливает
тяготы и обязательства, и на тех, кто не требует ничего
и для кого жить—это плыть по течению, оставаясь
таким, какой ни на есть, и не слоясь перерасти себя.

Это напоминает мне две ветви ортодоксального
буддизма: более трудную и требовательную махая-
ну—«большую колесницу», или «большой путь»,—и
более будничную и блеклую хинаяну—«малую колес-
ницу», «малый путь»¹. Главное и решающее—какой
колеснице мы вверим нашу жизнь.

Таким образом, деление общества на массы и из-
бранные меньшинства- типологическое и не совпада-
ет ни с делением на социальные классы, ни с их иерар-
хией. Разумеется, высшему классу, когда он становится
высшим и пока действительно им остается, легче вы-
двинуть человека «большой колесницы», чем низшему.
Но в действительности внутри любого класса есть
собственные массы и меньшинства. Нам еще предсто-
ит убедиться, что плебейство и гнет массы даже в кру-
гах традиционно элитарных—характерное свойство
нашего времени. Так интеллектуальная жизнь, каза-
лось бы взыскательная к мысли, становится триум-

ВОССТАНИЕ МАСС

фальной дорогой псевдоинтеллигентов, не мыслящих,
немыслимых и ни в каком виде неприемлемых. Ничем
не лучше останки «аристократии», как мужские, так
и женские. И, напротив, в рабочей среде, которая
прежде считалась эталоном «массы», не редкость се-
годня встретить души высочайшего закала.

(...)

Масса—это посредственность, и, поверь она
в свою одаренность, имел бы место не социальный
сдвиг, а всего-навсего самообман. Особенность нашего
времени в том, что заурядные души, не обманываясь
насчет собственной заурядности, безбоязненно утвер-
ждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду.
Как говорят американцы, отличаться—неприлично.
Масса сминает все непохожее, недюжинное, личност-
ное и лучшее. Кто не такой, как все, кто думает не так,
как все, рискует стать отверженным. И ясно, что
«все»—это еще не все. Мир обычно был неоднород-
ным единством массы и независимых меньшинств.
Сегодня весь мир становится массой.

Такова жестокая реальность наших дней, и такой
я вижу ее, не закрывая глаз на жестокость.

Date: 2015-10-18; view: 429; Нарушение авторских прав