Бог и природа у Кампанеллы

“Итак, необходимо признать, – заключал он свое рассуждение о всеобщей одушевленности природы, – что существует первая Мудрость и первый Разум... Необходимо прийти к первому разуму, к первому Искусству и к первой Мудрости, источнику бытия”. От ощущения и разумного начала, разлитого в природе, Кампанелла приходит к “Ощущению и Разуму, заботящемуся о сохранении целого” [116, с. 24].

К религиозно-идеалистическим выводам вело калабрийского философа и сохранившееся в его натурфилософии представление о целенаправленном характере космоса, о господстве целесообразности в природе- телеология неизбежно вела к теологии. Мир подчинен стремлению к гармонии и порядку. “Я всегда ставлю на первое место, – писал Кампанелла в замечаниях к “Главному Итогу”, – целевое начало, поскольку оно является подлинной причиной вещей, созданных искусством, а физические начала – как тепло, холод, материя, пространство – являются средствами для достижения цели, о чем я говорил в “Метафизике”. Но тот, кто считает мир вечным или возникшим случайно, не ищет в нем цель. Я же ясно вижу, что действующая природа ничего не делает без цели, и никогда не впадает в излишества, и не терпит недостатка в необходимом, управляемая наилучшей силой” [124, с. 307].

Закономерность, господствующая в природе, осмысляется в философии Кампанеллы как целенаправленность бытия, а совокупность природных законов из мира природы переносится на небо, соотносится с мудростью, волей и мощью бога-творца. В “Главном Итоге” Кампанелла вложил в уста бога такие слова. “Я предоставляю им (природным началам) действовать, чтобы рок, зависящий от моей воли, руководил ими с необходимостью моей мощи таким образом, чтобы они соразмерялись в гармонии, зависящей от моей мудрости” [124, с. 244]. Необходимость, Рок и Гармония выражают в философии Кампанеллы в теологизированной форме объективные законы бытия, господствующие в природе. Объективно присущие природе закономерности предстают у него зависящими от бога, чьим авторитетом

[312]

освящается та структура мироздания, которую Кампанелла представил в своем учении о бытии.

Все вещи в мире образуются, по учению Кампанеллы, в результате их одновременной причастности бытию и небытию. Это отрицательное определение вещи связано с тем, что всякая вещь не только существует в действительности и тем самым причастна бытию, но и одновременно, будучи данной вещью, ограничивает свое бытие и причастна к небытию. “Все сущее состоит из конечного бытия и бесконечного небытия”, – писал Кампанелла в “Богословии” [126, т. 1, с. 132]. А в “Городе Солнца” следующим образом излагал учение о диалектике бытия и небытия. Солярии “начал метафизических полагают... два: сущее, то есть вышнего бога, и небытие, которое есть недостаток бытийности и необходимое условие всякого физического становления; ибо то, что есть, не становится, и, следовательно, того, что становится, раньше не было” [50, с. 114]. Согласно диалектическому учению Кампанеллы, всякая вещь является частным моментом в непрерывном потоке бытия. В этом потоке изменения, возникновения и гибели вещей осуществляется всеобщая гармония целого: “Мы не знаем, чем были в материнской утробе, и еще меньше знаем, чем были, находясь в семени отца, или когда были кровью, и хлебом, из которого произошла кровь, и травой, из которой произошел хлеб, и это изменение поэты уподобляют движению Летейских вод. Действительно, как всегда различна вода в реке, так постоянно изменяются и вещи физического мира. И когда они изменяются, то превращаются не в одну какую-либо вещь, но во многие; так мясо коровы становится дымом и паром, и навозом и мочой, и многими иными вещами. И как типографский шрифт постоянно употребляется для составления новых страниц и постоянно разбирается, так и всякая телесность подвергается превращениям, и смерть одного служит зарождению многих, и из многих смертей рождается новая вещь. Однако же в целом жизнь едина, подобно тому как в человеческом теле хлеб, умирая, оживает, как кровь, а кровь умирает, чтобы стать плотью и жизненным духом, и он уже не помнит, что был кровью, и многочисленные страдания и наслаждения, смерти и рождения создают жизнь одного-единственного тела. Нам предшествует не постоянная жизнь одного организма, но поток жизни, состоящий из

[313]

жизни и смертей, сменяющих друг друга в потоке, и таким образом многочисленные превращения составляют из многих смертей и рождений жизнь мира, но ничто не умирает, потому что бог не позволяет умереть тому, чему он дал бытие. Это понял Вергилий, сказав, что смерти нет и что бог находится во всех вещах” [120, т. 2, с. 143].

Формула эта – относительно бога, находящегося в вещах – в философии Кампанеллы не вела к пантеизму, к отождествлению бога и природы. Будучи “более внутренне присущим вещам, чем природа”, бог Кампанеллы “не смешивается и не соизмеряется с материей” [126, т. 1, с. 92 и 100].

Но, принимая сотворение мира, Кампанелла вместе с тем дал такое решение проблемы отождествления природы и бога, которое оставляло мало места непосредственному божественному вмешательству в жизнь Вселенной. “Природа, – писал Кампанелла в книге “О способности вещей к ощущению”, – есть божественное искусство, приданное вещам” [122, с. 16]; “искусство, – добавлял он в “Космологии”, –ведущее вещи к их цели” [128, с. 172]. В ней осуществляются в жизни космоса лежащие в основе бытия прималитеты. Отождествленная с “внутренним началом движения” природа приобретает значение “естественного закона”. Бог, будучи создателем природного закона, является в философии Кампанеллы своего рода гарантом стабильности природы. Признав в качестве “величайшего чуда” сотворение мира, Кампанелла отвергает дальнейшее воздействие бога на природу.

Природный закон, данный богом вещам в самом акте творения, ограничивает, по учению Кампанеллы, божественное всемогущество. Божественное всеведение не означает неограниченного произвола. Бог Кампанеллы подчинен законам строгой логики. Он “не может себе противоречить” [120, т. 2, с. 92]; предшествующие решения божественной воли ограничивают его дальнейшие возможности; он “не может одной и той же вещи одновременно даровать бытие и небытие” [120, т. 1, с. 110].

Дав миру общие законы движения и бытия, бог Кампанеллы “не заботится о частностях” [120, т. 2, с. 186], он не действует непосредственно. Дело бога – лишь общая закономерность, его воля – лишь совокупность возможностей, оставляющая место для отклонений и слу-

[314]

чайностей, не зависящих от непосредственного вмешательства божественной воли. Тем самым бог выносится за скобки в общей картине природы, и не случайно в “Богословии” Кампанеллы воскресает старинная метафора бога-часовщика, который, подобно тому как заводят часы, завел механизм природных движений [105, с. 224].