Возвращение Отобранного 12 page

III

Риаталь без стука вбежала в комнату, где лечили Таситра. Рёдоф куда-то вышел. Юноша дремал. Мисмак любовно заканчивал покрывать лаком какую-то резную вещицу. Он поднял глаза на юную женщину и понял — стряслось нечто серьёзное.

— Мы были в саду. Я вперёд убежала. Она задержалась. А потом к дому рванулась. Смотрю — обратно несётся. Накидку на ходу набрасывает. Я к ней. "Ты что?" — спрашиваю. А она мне: "Кайниол!" И дальше побежала. Вот! — без предисловий, задыхаясь, выпалила Риаталь.

Она с лёту рухнула на лавку. Схватила кувшин и долго пила.

— Куда? — спросил Мисмак, откладывая работу и вытирая руки.

— Не знаю… Да… вот. Она, когда убегала, записку выронила. Держи!

Мисмак задумчиво пробежал глазами текст.

— Кто-то похитил нашего сына…

— Цервемза… — раздался сзади слабый голос.

Они обернулись — Таситр уже не спал. Он сидел на кровати, поджав ноги и закутавшись в одеяло. Похоже, он всё слышал.

— Я говорю, что это мог быть только Цервемза. Мне Отэп говорил, когда подготавливал к… — парень закашлялся, глянув на Риаталь, которой совершенно не нужно было знать подробностей. — Ну, в общем, тогда, когда меня должны были наказать… Он тогда сказал, что Кайниол взял мой коврик, чтобы добраться в Мэнигу. К отцу… — он коротко взглянул на Мисмака и осёкся: — Простите, молодой господин! К Императору. Наместник был очень зол, говоря об этом с моим Командиром.

— Хотел бы я знать, где сам Отэп? Тебя принесли солдаты, а он куда-то запропастился.

— Насколько я знаю, он должен был задержаться, чтобы выручить мужа юной госпожи.

Риаталь задохнулась:

— Хаймер! Что с ним?

— Я так понял, что молодого господина, возвращавшегося от развалин Тильецада, арестовали шаракомцы… — он покосился на даму и добавил: — Они уже за это расплатились.

— Как же вышло, что он ушёл к скалам один? И почему Кайниол смог так незаметно сбежать… — пробормотал Мисмак.

— Хаймер… говорил, что Арнит владеет отводом глаз… Может быть, это передалось… твоему сыну?.. — погасшим голосом предположила Риаталь.

— Как бы там ни было, мне нужно срочно попасть в Мэнигу! Интересно, за сколько времени можно дотуда добраться на экипаже?

— За несколько часов, наверное. Это у Кинранста лучше спросить. Он последнее время предпочитает передвигаться именно так, — тем же тоном ответила дама. — Но его колымага совсем сломалась. Так что нужно будет или эту чинить, или новую добывать. В общем, завтра вечером ты будешь там…

— Поздновато! — досадливо буркнул Мисмак. — Ну, да что делать…

— Погодите! До столицы всего шестнадцать шагов. Я добуду коврик, молодой господин! Тогда мы окажемся во дворце сразу после рассвета…

— Во-первых, обращаться ко мне по имени — гораздо проще, чем пытаешься это сделать ты, — назидательно сказал Мисмак. — А во-вторых, ничего ты добывать не будешь… и оказываться во дворце тоже. Пока что ты болен…

— Я… добуду… этот… коврик, Мисмак! — жёстко заявил Таситр, глядя на него в упор своими прозрачными глазами. И вдруг, вспомнив своё шутовское прошлое, задорно подмигнул. — В конце концов, если я уже расплатился за проступок, то должен же я его теперь совершить! Сейчас я только болен, а должен был уже догорать… — он снова стал серьёзен. — И кроме того, кто сможет провести тебя во дворец незамеченным, как не солдат Квадры? Бывший, но живучий.

— Точнее говоря, несгораемый…

— Короче, так скажу: выгорит наша авантюра — так выгорит, а нет — погореть на ней мы всегда успеем!

IV

Вино у Рёдофа было поистине волшебным: одним оно проясняло ум и согревало душу, тех же, кто давно потерял и первое и второе — просто пьянило и успокаивало. Для Мэнигских солдат произошедшее в ставке Цервемзы было достаточным поводом к запою. Парни, до сих пор напуганные, были уже изрядно пьяны и продолжали пить, безуспешно пытаясь стряхнуть с себя пережитый ужас. Они едва успели обернуться, когда дверь кухни резко распахнулась и на пороге появился слегка пошатывающийся, но живой и полностью одетый Таситр. В руке у юноши поблёскивал обнажённый меч, не предвещавший ничего хорошего. Солдатам-палачам редко приходилось участвовать в сражениях, но традиционно владение оружием считалось одним из почётных умений. Таситр был от природы ловок и со временем стал одним из лучших фехтовальщиков…

— Всё в порядке, хороший мой? — звонко рассмеялась тётушка Шалук, видя смущение его бывших товарищей. — Полегчало? Может быть, хочешь поесть?

В отличие от Рёдофа, пожилая женщина всегда сочувствовала своим постояльцам из Квадры. Её мудрое сердце ни на миг не забывало о том, что почти никто не становится членом Развесёлой Четвёрки по своей воле. В чём бы ни провинились солдатики, для Шалук все они были в первую очередь обделёнными мальчишками. Таситру она симпатизировала больше, чем другим, в отсутствие Командира постоянно ей грубившим. Особенно старался Коренастый. Хозяйке всё время казалось, что этого и опаивать-то не пришлось — сам отдал свой дар…

Окинув Таситра озабоченным взглядом, она промолчала, но по достоинству оценила работу своих мужчин — их подопечный был фактически здоров. За свою уже весьма не короткую жизнь тётушка Шалук была свидетельницей парочки исцелений от огненного зелья. Обычно процесс затягивался на несколько дней. На этот раз больного удалось выходить за какие-то часы.

— Всё просто чудесно, почтеннейшая госпожа! Рёдоф накормил меня на три дня вперёд! — слегка поклонился юноша.

— Ну, ты хоть винца выпей! Помоги-ка! — она отвела паренька к громадной бутыли, стоявшей в углу, и потихоньку спросила: — Что случилось-то, хороший мой?

— Много чего, почтеннейшая госпожа Шалук, поэтому мне просто необходимо с глазу на глаз побеседовать с этими! — он эфесом указал на Заику и Коренастого. — Остальное я после объясню.

— Поняла-поняла! Пойду помогу Рёдофу. Да и Римэ, бедняжку, нужно перед сном проведать!.. И брата Мренда накормить, а то сидит там наверху безвылазно… — она засеменила к порогу. Проходя мимо Таситра, Шалук хихикнула: — Если клинок затупится — бери, хороший мой, кочергу! Оч-чень помогает! — уже выходя, она и сказала совершенно ошалевшим солдатам: — Учтите, хорошие мои, если оставите здесь беспорядок — уборкой, как в тот раз, не обойдётесь. Вы меня знаете!

Таситр почтительно склонил голову. Дождался, пока за хозяйкой закроется дверь, и обернулся к бывшим сослуживцам:

— Поговорим? — весело и зло предложил он.

— Т-ты жи-жив? — запинаясь, поднялся Коренастый и потянулся к оружию.

Заика и вовсе не мог вымолвить ни слова. Он продолжал сидеть и только с ужасом смотрел на Таситра. Можно было подумать, что он увидел призрака. Нет, он даже сочувствовал беде своего соратника. И без возмущения выполнил приказ Командира. Доставил парня, куда велели. Но одно дело оставить его умирать на руках грозоподобного хозяина, и совсем другое — увидеть живого, относительно здорового и гневного.

— Кто из вас оклеветал меня перед почтенным господином Алчапом? — он клинком отшвырнул ножны с оружием, которые чуть было не схватил Коренастый.

— Ты что, снова в шуты подался? — наконец пришёл в себя тот. — Так не стесняйся — крути своё сальто. Мы даже монетку бросим!

— Да нет… — лениво ответил воин, вроде бы не обративший внимания на оскорбительную фразу. — Просто хочу понять, кому и зачем понадобился мой коврик? И вообще, теперь мне нужен один из ваших…

— М-может т-тебе со-овсем ум сожг-гло? — подал голос Заика, медленно протягивая руку к своему мечу.

Вторые ножны полетели в недоступный угол.

— С двумя безоружными я даже больной справлюсь… Сумки на стол!

Коренастый попытался броситься на него… И взвыл, пытаясь вытащить из ладони неизвестно откуда взявшийся крохотный дротик.

Второй солдат предпочёл не спорить, поэтому медленно и молча положил свою сумку перед Таситром. И мечтательно воззрился на лежавший на расстоянии руки хлебный нож. Молодой человек быстро развязал котомку, достал коврик. Встал. Направляясь к выходу, метнул другой дротик в руку Заики. Чтоб тому тоже было чем заняться: раны безобидные, но если умело попасть — весьма болезненные даже для воинов.

— Спасибо, ребята! Простите за неудобства. Я знаю, что это были не вы! Издержки ремесла, знаете ли… — лучезарно улыбнувшись, сказал он и вышел из кухни.

V

Император опустил клинок и вгляделся в лица своих старых, а точнее — бывших друзей… Как же долго он мечтал об этой встрече… Сколько раз в мельчайших подробностях представлял её… Он совершенно живо видел, как эти двое едва ли не в слезах, а уж на коленях точно, будут умолять о прощении, а он окажется строг и милосерден и, может быть, помилует предателей… Теперь Арнит стоял и не знал, как поступить. Всё шло совсем не так, как представлялось. Не государево это дело — слушать глупую душу, которая кричит: "Где же вы были, братья?", — да ещё и виноватой себя чувствует… и перед кем! Один хлопок ладоней… и стража избавит его от очередного терзания.

Император по-прежнему не двигался, жадно изучая такие знакомые и необходимые ему лица. Хаймер за эти пару лет почти не изменился. Разве что черты стали жёстче, а глаза спокойнее и печальнее. Постаревшего Отэпа узнать было сложнее. Но Арнит уже видел это лицо. Где и когда?… Он не помнил — то ли во сне, то ли… Ну конечно, пристальный взгляд этих стальных глаз долгое время был ночным кошмаром Императора! Да и голос… — это именно он произносил приговор в ту ночь, когда Цервемза пытался его свергнуть.

— Покажи левую ладонь! — приказал Правитель Командиру Квадры, втайне надеясь, что обознался…

— Полагаешь, что полегчает, если это окажусь не я? — усмехнулся Отэп, медленно разворачивая руку. — Вот поэтому ты и не смог бы научиться летать…

Арнит пропустил колкость мимо ушей и обречённо уставился на безымянный палец, ещё в детстве изуродованный приметным тройным шрамом. Отступать было некуда. Тянуть время — бессмысленно.

— Что вам от меня нужно? — устало спросил Император, поочерёдно смотря каждому из них в глаза.

Тийнерет презрительно зашипел, мол, это ещё надо посмотреть, кому от кого…

— Нам, наверное, ничего… — Хаймер не отводил взгляда и задумчиво подбирал слова. — Скорее, мы пришли, чтобы предложить свои услуги тебе.

— К чему, если в моём распоряжении и без вас вполне достаточно расторопных слуг?

— Но кто из них скажет тебе хоть слово правды, или окажется рядом не по долгу службы, а просто потому что ты — это ты?

— А кто сказал, что мне нужны чьи-то советы или поддержка? За остальное я предпочитаю платить звонкой монетой.

— Ты сам, когда, увидев нас, не позвал своих расторопных… Потому что давно уже сделал выбор и не доверяешь ни им, ни Цервемзе, — Хаймер понимал, что, с одной стороны, нужно продолжать говорить, с другой — любое неверно истолкованное слово сведёт на нет все усилия.

— Это ещё ничего не значит! — резко оборвал его Император. — Вы тоже не заслуживаете ни доверия, ни снисхождения…

Арнит почувствовал, что ему становится душно, и побрёл в сторону патио. Государь не отдавал никаких распоряжений, однако странный эскорт двинулся за ним. На пару шагов сзади шёл Первооткрыватель. Несколько поодаль — Кайниол, чью спину на всякий случай прикрывал Отэп. Замыкал это шествие Тийнерет — вышагивавший гордо и воинственно.

Несмотря на все сомнения, Император шёл спокойно. Точно зная, что со спины не нападут. Более того, он чувствовал себя под защитой. Сколько бы он отдал за то, чтобы продлить это счастливое мгновение! Но… коридор оказался слишком короток для принятия решения.

Во дворе стояла предутренняя тишина, нарушаемая лишь насмешливым говорком фонтана. Арнит ополоснул лицо. Напился, а потом, усевшись на скамью, произнёс:

— Вы же лжёте… Оба!… - тон Императора был по-прежнему сух и холоден. — Ты, — взгляд Правителя остановился на Хаймере. — Оправлял мне фальшивые донесения. А ты, — он обернулся к Отэпу, — и вовсе пытался меня опоить…

И Арнит, и его спутники знали, что это правда. Точнее, та её часть, которая в зависимости от того, как истолковать, может оказаться хуже лжи. Его Величеству было выгодно именно так… Поэтому он перешёл в наступление:

— И вообще, если вы такие друзья, то где вас носило, когда я шёл к власти, и мне действительно была нужна поддержка? — Отэп отметил про себя, как странно слышать знакомые капризные нотки в голосе Императора. — Сейчас я добился всего, чего хотел… Независимости, власти, Короны, наконец! И тут являетесь вы с изъявлениями дружбы?

— Ты ведь сейчас и сам себе не веришь… Потому что на самом деле ничего не добился, кроме одиночества и страха, — тихо и грустно сказал Отэп. — Знаешь, после того как меня опоили, я долго пробыл в Квадре. Там меня лишили дара, выжгли душу и научили подчиняться и подчинять. Ни летать, ни петь я уже не смогу. Ты не представляешь и, по счастью, никогда уже не изведаешь, каково это — прожить бóльшую часть жизни, будучи мёртвым… Я знаю по себе. И вот когда я очнулся от этого небытия — понял, что умение читать чувства людей у меня всё-таки осталось. Хотя и не такое сильное, как тогда… помнишь? Мы ведь оба знаем, что я не хотел в тот день ни идти в лес, ни петь, поскольку видел твою затаённую зависть и был совершенно уверен, что домой уже не вернусь. Так вот… если это чувство или знание, как угодно, меня не подводит — ты ни на минуту не переставал думать о нас. Обо мне и о Хаймере. И надеяться, что мы придём… А теперь, когда может продолжиться прерванное когда-то — пытаешься сделать вид, что это тебе не нужно… Заключительный приговор Развесёлой Четвёрки очень точен, хотя и несправедлив. Есть вещи действительно необратимые. Те годы, что разделяют нас с тобой или тебя с Хаймером, ушли безвозвратно, их не наверстать. Да, каждый из нас прожил свою жизнь и обзавёлся собственным, преимущественно печальным, опытом. Но зачем с безумным видом метаться, выясняя, кто, когда и зачем вырвал листки из альбома? Сгорели они! Единственное, что можно сделать — это начать писать на новой странице…

— Вы никогда не пришли бы сюда, если бы не этот мальчишка! — со злой болью выкрикнул Арнит. — Никого не волновало, что происходит со мной… А теперь являются…

— Чтобы продолжить себя, ты женился на Ревидан… — начал было, Первооткрыватель.

— И что? — Император заорал так, что по дворику заметалось испуганное эхо.

— Тебе же сказано, он сын Сиэл. Той самой, чей образ ты безуспешно пытался придать своей жене…

— Какой это Сиэл? Не той ли, которая стараниями таких, как ты, — Император злобно посмотрел на Отэпа, — Из загадочной и волшебной девушки была превращена в тупую хищницу, украдкой получившую несколько моих ночей? А теперь подсылающую мне своего сына? На что она рассчитывает… Я никогда не признаю его прав!

— Не смей! — Наследник шагнул к Императору.

Их глаза оказались почти вровень. Юноша жёстко и с расстановкой сказал:

— Ты… не… имеешь… права… касаться… имени… моей… мамы!

— Это она тебя научила так отвечать? — холодно осадил его Правитель. — Очень на неё похоже… И рассказала, очевидно, тоже она…

— О чём? О тебе? Мама никогда мне не говорила о том, что я сын какого-то там Императора… — мальчик задыхался. — Я уроженец Дросвоскра. До недавних пор жил там вполне счастливо — у меня были мама, отец, братья, друзья. Дюки вокруг были! Живые, а не замученные и осквернённые. Справедливые и добрые! А потом… тебе зачем-то понадобилась война. Ты послал в наши края этого своего Наместника. А он правление своё начал с того, что убил славную Никуцу. Дивную дюксу… Самую красивую и мудрую… И украл у неё медальон… Вот такой, — непослушными пальцами паренёк достал из-под рубахи тяжёлый золотой пятиугольник.

— Так ты теперь бессмертен? — пробормотал Арнит, зачарованно глядя на оберег.

— Да нет! Это всё сказки. Медальон оберегает от множества злых чар. Силы придаёт. Мужества. И вроде бы даже мудрости… Правда, не таким дурням, как я! — хмыкнул Кайниол. — Но от смерти, увы, не защищает.

— Ладно, продолжай!

— А потом этот твой, как его… Цервемза, кажется, уничтожил Превя, чья голова у тебя, как охотничий трофей, на стенке висит… А дальше мы защищали Амграману, потому что город пытались захватить Квадры, — мальчику хотелось заплакать, но он справился с собой. — И отправился я сюда не по маминой подсказке… Мне была нужна не столько Корона, сколько я просто хотел знать, каков ты. Теперь, увы, знаю… Поговорить ещё хотел… Может быть, изменить что-то. А дальше… как вышло, так и вышло.

С минуту меж ними бушевала безмолвная буря. Наконец Император не выдержал:

— Твой… отец… он действительно очень богат?

— Что-о? — не понял паренёк.

— Он кто?

— Помогает деду… Ну, в гостинице, если чего надо… Чинит там всякое… Убирает… А ещё для мамы всякие травки с гор приносит. Если много нужно… Птиц приручает…

— Странно… — задумался Арнит. — А зачем ей травки да птицы? На кухню? Помнится, она недурно готовила.

— Не-е! С птицами она как-то разговаривает… А из растений — снадобья всякие целебные варит. Она же на весь Дросвоскр лучшая Лекарка! — гордо сверкнул глазами Кайниол.

— Лекарка?.. А как же Квадра?.. — Император почувствовал, что плиты, которыми вымощено патио, стали ужасно скользкими и на страшной скорости поехали по кругу. — Отобранного же не вернуть…

— Квадра… Какая ещё Квадра? — Кайниол уселся на какую-то банкетку, беспомощно воззрившись на Отэпа. Тот виновато отвёл взгляд, — Я это подозревал… Всегда чувствовал себя должником дюков. Хаймер, это правда — мама приехала в Дросвоскр, чтобы возвратить отобранное?

Первооткрыватель кивнул:

— Точнее, Лекарь — её учитель привёз. К дюкам… А Мисмак…

— Отец! — резко поправил его Кайниол, дерзко уставившись в глаза Арнита.

— Ну… да… — смущённо подтвердил Хаймер. — В общем… он помогал её выхаживать.

— Предположим, не она рассказала о твоём происхождении. Кто же?

— Они, — Кайниол кивнул в сторону друзей.

На пол упал миниатюрный щит с последним гладиолусом. Звякнул о каменную плиту. И исчез. Цветок был последним…

— Я так и знал, что вы не на моей стороне… — сказал Император, медленно снимая с шеи тонкую цепочку.

— На твоей! Именно что на твоей… — порывисто сказал Хаймер.

— Точнее, на стороне Арнита, которого мы знали когда-то и каким ты можешь быть сейчас… — добавил Отэп.

Воин, кажется, хотел сказать ещё что-то, но Император жестом остановил его. Потом поманил Наследника.

— Как, говоришь, тебя зовут? — задумчиво сказал он, вглядываясь в лицо сына.

Он пытался отыскать среди его черт хотя бы одну, напоминавшую о Сиэл, однако видел лишь юного себя… Ну, разве что более живого, а главное — душевного.

— Кайниол, сир!

— Хорошее имя! А покажи-ка мне бумагу! Так, говоришь, ты нашёл её в кабинете Цервемзы? А где именно? — Арнит увлёк мальчика вглубь двора.

Ни один из камней, лежавших между ними, не был сдвинут — прошлое есть прошлое. Ни Государь, ни Наследник никогда не смогли бы забыть о гибели Тильецада, о поругании Превя, а главное… о Сиэл… Да, конечно, эти камни никуда не делись. Но над ними стали натягиваться тонкие ниточки понимания. Двое похожих мужчин — юный и взрослый — сидели на скамье, окружавшей фонтан, молчали и думали. Каждый о своём. И вместе об общем…

— Странный сегодня день… — задумчиво произнёс Император.

— Для меня уж больно тяжкий… Слишком много всего для парня из Дросвоскра, — ответствовал его собеседник, болтая рукой в чаше фонтана и вылавливая со дна разноцветные камешки.

— Для Правителя такой громадной Империи — вполне заурядный. Привыкайте, Ваше Высочество! — усмехнулся старший.

— Придётся, сир! Придётся… Равно как и вам — к моему существованию, — улыбнулся младший.

Они ещё некоторое время вдумчиво помолчали…

— Ты готов? — поднимаясь со своего места, спросил Монарх у своего продолжения.

Темноволосый хрупкий подросток кивнул и встал, тщательно вытирая руки полой своей куртки. В этот момент он был похож только на Сиэл! И ни на кого больше…

V

— Я хочу её видеть! — безнадёжным и робким тоном ребёнка, просящего о чём-то запретном и несбыточном, прошептал Император. — Я просто хочу её видеть.

— Не стóит! — мягко, но безапелляционно ответил Отэп, кладя руку на плечо старого друга. — Ты сам знаешь, что не сможешь ограничиться только этим… Зачем смущать покой Сиэл? Эта женщина перенесла достаточно.

Арнит знал, что Отэп прав. Но на всякий случай беспомощно оглянулся, ища поддержки у Хаймера. Тот отрицательно покачал головой. Император не стал возражать, хотя на короткое время представил, что уговорит, соблазнит, заставит… И впервые за все эти годы станет счастлив… В конце-то концов! Он всё-таки Правитель. Неужели же он не сможет вернуть себе бывшую любовницу? Лаской или силой — не всё ли равно? Ревидан больше не существует… Пусть делает, что хочет… Её можно будет и вовсе прогнать. А что касается Сиэл… От мужа избавиться нетрудно, а саму её ожидает либо брак с Государем, либо почётный статус фаворитки. Никто не смеет отказывать Его Величеству! Другие же прибегали с готовностью! Ну, так то — другие… Императора передёрнуло от ощущения святотатства. Пусть даже и не совершившегося.

Он задохнулся, почти физически почувствовав эту женщину рядом. Дымчатые волосы, пушистой пеной просившиеся в его ладони. Её запах и тепло. Голос услышал. Манеру слегка растягивать звуки. Мягко так и певуче… Совершенно явственно увидел её глаза — прекрасные… и покорные… Нет! Именно от этого взгляда он и сбежал тогда… И от голоса тоже… "Как пожелает молодой господин!" — зазвенел в ушах кошмар всех этих лет… Отобранного не вернуть! Точнее, в утерянное не вернуться… Полюбить его эта женщина уже не сможет…

Стряхнув с себя наваждение, Император спросил у сына:

— Мама очень постарела?

— Я не знаю, но мужчины на неё заглядываются, — пожал плечами подросток.

— А она?

— Насколько я знаю, сейчас ей интересны только четверо: отец да я с братьями…

— Как же я хочу её видеть… Неужели же нельзя даже на мгновение?

VI

Арнит не, что в его дворце столько потайных переходов. Отъехала одна из панелей, и появился коврик, с которого сбежали двое мужчин — постарше и совсем юный…

— Отец! — удивлённо охнул Кайниол.

— Таситр! — с облегчением в голосе воскликнули Хаймер и Отэп.

— Так. Хотя бы ты нашёлся! — с облегчением выдохнул Мисмак, хлопая сына по плечу, и сразу обратился к Императору: — Сир, Цервемза похитил Сиэл!

— Мой Советник?

Арнит понял, что это правда. Но тянул время, чтобы успеть разглядеть человека, одна мысль о котором столько времени не давала ему покоя, будя ревность и будоража больное воображение. С того момента, как Император узнал о замужестве своей возлюбленной, он постоянно представлял рядом с Сиэл зажравшегося, холодного хлыща, который пользуется ею, как красивой безделушкой. Во всяком случае, обращается с нею не лучше, чем он сам с Ревидан. Однако перед ним стоял простой скромный аккуратный мужчина с мозолистыми рукам. Он любил и берёг свою жену, как Император вряд ли когда-нибудь смог бы…

— Ты можешь доказать что это именно Цервемза? — пробормотал Арнит, остатками надежды цепляясь за своё прошлое.

Вместо ответа Мисмак протянул Императору записку, полученную от Риаталь. Император читал её и перечитывал. Почерк его бывшего воспитателя не оставлял сомнений.

Знакомый мир окончательно рухнул… бывшие враги стали друзьями, учитель и Советник — предателем Короны, а главное, врагом… Теперь из руин этого рухнувшего мира предстояло собрать новый… Только камни нужно было класть в обратном порядке…

— Хорошо… — недобро улыбаясь, протянул Арнит. — Дворец тотчас же обыщут!

Император хлопнул в ладоши.

Пока Арнит говорил с Мисмаком, Кайниол подошёл к Таситру. Яркие тёмные глаза Наследника выдержали льдистый взгляд насмешливых глаз воина.

— Спасибо! Ты уже второй раз нас выручаешь… — севшим от волнения голосом сказал Кайниол. — И постарайся меня простить… Я и подумать не мог, что так выйдет.

— Прощу, Ваше Высочество, прощу! — улыбка у Таситра оказалась открытой и славной. — Но при одном условии…

— Всё, что угодно! — пылко ответил подросток.

— Стань хорошим Императором и возврати отобранное, чтобы всё происходящее не оказалось напрасным.

— Попробую! А ты… будешь со мной рядом?

— Всегда, Ваше Высочество! — Таситр иронично поклонился, но глаза у него были серьёзны.

— Я всегда мечтал о таком друге! — выдохнул Наследник и протянул воину руку. — И никогда не забуду того, что ты для меня сделал.

Таситр ответил крепким рукопожатием и, кажется, собирался сказать ещё что-то, но в этот момент распахнулась ещё одна дверь.

Арнит обернулся.

На пороге стояла Сиэл…

ПОЕДИНОК

I

Император молчал, ошеломлённо глядя на даму, замершую в дверном проёме. Постаревший кридонский юноша заворожённо смотрел на взрослую прекрасную женщину, но видел лишь ту чудную юную девушку, которую потерял по собственной глупости. Ту самую, что, наверное, только его и ждала все эти долгие годы, казавшиеся ему лишь тяжким хмельным мороком. Арнит, наверное, хотел что-то сказать… Но совершенно онемел. Да разве могла явная речь выразить его вину, боль, счастье? А безмолвной он, увы, не владел…

О чём думала Сиэл? Да, ни о чём… Нашла глазами Кайниола. Живого и невредимого. Потом встретилась объясняющим всё взглядом с Мисмаком. Увидела друзей. Совершенно успокоилась. Приветственно улыбнулась. Только тогда она всё-таки почувствовала, что с неё не сводит глаз кто-то ещё. Заметила Арнита. Вздрогнула. Узнала. Потом слегка улыбнувшись кивнула. И, наконец-то, полностью рассталась со своим прошлым.

Сиэл не отвела взгляда. Смотрела в упор. Молча читая его жизнь и не рассказывая своей. Так они и стояли глаза в глаза: мужчина пытался дотянуться до бывшей возлюбленной, через время и судьбу, а она ускользала и ускользала от него в память.

Безмолвная вечность длилась целое мгновение…

В следующий миг Сиэл получила такой толчок в спину, что, если бы не мгновенно оказавшийся рядом Мисмак, непременно рухнула бы на плиты патио.

За её спиной вырос Цервемза.

II

Советник был готов увидеть кого и всё что угодно, но только не это. Он переводил потрясённый взгляд с Арнита и Кайниола, на Хаймера с Алчапом, у ног которых сидела зловещая чёрная тень и злобно таращила горящие зелёные глазищи. В довершение всего Императорский Советник, наверное уже бывший, заметил Мисмака и Таситра. Похоже его планы рухнули. Навсегда.

"Попытаться обвинить Алчапа в измене? Если столько времени он умудрялся убеждать меня в своей преданности, то и сейчас нырнёт и не намокнет. Вот возьмёт и весьма правдоподобно сплетёт историю о том, как доставил молодого господина Курада на суд Его Величества. И ведь, что обидно, Арнит поверит. А почему, собственно? — Цервемза наконец вспомнил лицо Командира Квадры. — Конечно же, это тот самый мальчишка, который по моему приказу и с негласной поддержки Стедопа, был захвачен Развесёлой Четвёркой, невесть сколько лет тому назад. Вот значит как! Интересно только, как он сумел возвратить отобранное? Впрочем, сейчас важнее узнать, чем этот предатель умудрился заменить огненное зелье, что солдат не только уцелел, но и остался вполне бодр… Та-ак, а если он и Римэ не стал опаивать… если она жива?

Ладно, если уцелею — потом подумаю! А где, собственно говоря, Ревидан? — старик растерянно обвёл глазами весь двор, однако императорской супруги нигде не было. Цервемзу одновременно обожгло и заморозило. — Что если она не развязывала ветки? Тогда… это сделал я! Случайно… и непоправимо!

Как бы там ни было — надо попытаться защититься… Похоже, придётся идти напролом…"

— Сир! Я заявляю о государственной измене, — старому вояке было не на что расчитывать, но и терять тоже…

— Вот как! — хмыкнул Арнит. — Я полагаю, любезнейший мой учитель, ты пришёл, чтобы обвинить в этом Наместника Дросвоскра, и умолять о снисхождении для предателя, поскольку он стар и немало сделал для укрепления Короны?

— Сир, позвольте…

— Я слишком долго и слишком много позволял тебе, почтеннейший господин Цервемза. Слушал слишком внимательно. Прощал чаще чем нужно. До сих пор понять не могу, отчего после того, как ты пытался меня свергнуть и опоить, я дал тебе не огненное, а лишь подчиняющее зелье? Оно, как вижу уже совсем выветрилось из твоей головы…

— Арнит! Молодой господин!

— Так ко мне не обращаются даже бывшие воспитатели — только друзья! Я устал от твоей болтовни… Лучше вот что… Для начала отдай свой меч юному господину Кайниолу. С некоторых пор, ему более, чем тебе пристало носить оружие… Я жду! — тихо и внятно сказал Император, недвусмысленно коснувшись рукояти своего меча.

Большее унижение и представить себе было сложно. Так передавали оружие только пленники. Но подчиниться пришлось и тонкий клинок в изящных ножнах полетел к ногам Наследника.

— Подними! — ещё глуше сказал Арнит, — И передай, новому владельцу как следует.

Спорить было бессмысленно. И вот уже узорчатая перевязь легла через плечо Кайниола. Подросток положил руку на эфес и почувствовал новую, страшную и прекрасную силу, разом наполнившую его ладонь. Он и мечтать не мог о таком чудесном оружии! Осторожно, словно знакомясь, Наследник достал меч:

— Клянусь отмыть этот меч от позора, которым покрыл его прежний владелец! Пусть станет это оружие честным и справедливым и никогда не покинет моей ладони! — зазвенел, срывающийся от волнения юношеский голос.

Date: 2015-10-21; view: 244; Нарушение авторских прав