Возвращение Отобранного 10 page

Перед Алчапом стоял один из безымянных подчинённых. Точнее говоря, имя у солдата было, но Командир не желал напрягать свою память даже для того, чтобы различать их лица. Слишком уж часто менялся состав Квадры. Нет, пожалуй, этого он помнил… Именно о нём Рёдоф говорил, мол, этому парню никогда не вернуться. Алчап впервые увидел, насколько старик прав. Слишком уж жестокое выражение застыло на этом красивом, юном и мёртвом лице. Хотя… "Тоже, наверное, сопротивлялся отчаянно!" — с горечью подумал Алчап, а вслух сухо спросил:

— Что случилось? Неужели распоряжения Императорского Советника теперь передают через простых воинов?

— Нет, почтенный господин… — солдат был растерян и напуган. — Я знаю, какие это может возыметь последствия, но помните… когда мы уходили из Мэниги, я не мог найти свой коврик?

"Кайниол!" — стегнула Отэпа жгучая правда, но до подчинённого донеслось лишь холодное:

— Что ж… сам потерял — сам и ответишь…

— Почтенный господин! Не терял я его!.. Украли… — лепетал тот.

— И знаешь, кто? Или хотя бы где.

— Нет, почтенный господин… В столицу мы бежали по вашему коврику, а когда отправлялись сюда — моего в сумке уже не было… Я же по вашему возвращался… — побелевшими губами прошептал парень.

— Полагаешь, я поверю, что у воина Мэнигской Квадры могли что-нибудь украсть или отобрать? И ты будишь меня до утреннего луча, чтобы сообщить об этом… Прекрасно! — Командир еле сдерживался. — Хотя постой… может быть, ты кого-нибудь подозреваешь?

— Нет, почтенный господин.

— Может быть, ты пришёл просить о снисхождении, пощаде или чём-то ещё?

Подчинённый ответил не сразу. Потом порывисто вздохнул и неожиданно звонким и жёстким голосом произнёс:

— Нет! Я — готов… — мальчишка впервые посмотрел Командиру в глаза и долго не отводил их.

Всё-таки Рёдоф ошибся! Водянисто-синие глаза очистились от недужного морочного тумана. Перед Отэпом стоял не просто растерянный и виноватый паренёк, но воин, презирающий смерть и ненавидящий Квадру в целом и её Командира в частности. Он был ненамного старше Кайниола, но за утрату имущества Квадры полагалось жестокое наказание. За недоказанное обвинение против своих — ещё более страшное. Немногие его выдерживали. Алчап помолчал. Заглянул в опустевший уже кувшин.

— Принеси ещё вина! — он протянул посудину солдату.

Тот с готовностью бросился к двери. Алчап остановил его у самого порога:

— Да, и вот что, парень, даю времени до вечера. Постарайся вернуть то, что у тебя украли… Это единственное, чем я могу помочь…

Окончательно проснувшемуся Отэпу необходимо было всё обдумать. Поэтому он продолжил своё одинокое возлияние. Оглядев стол в поисках закуски, он наткнулся на громадное красное яблоко, которым его намедни угостил Кайниол.

"Ну что ж, мальчик ведёт себя как истинный сын Императора — по крайней мере, сведения, вытянутые из меня, он оплатил с максимально возможной щедростью. Не пришлось бы только за это яблочко головой расплачиваться, — невесело усмехнулся воин, вгрызаясь в тугой ароматный бок плода. — Несомненно, Наследник обвёл взрослых вокруг пальца и удрал в Мэнигу, собираясь встретиться с отцом. И коврик у бедолаги стащил именно он. Как он только от Хаймера сбежал? Да и то, что мы с ним разминулись, в высшей степени странно… Впрочем, это мы ещё успеем выяснить. Сейчас главное, что задумал Кайниол и насколько тяжело придётся расплачиваться за его выходку. В любом случае, сейчас нужно предупредить его родных. Да и Хаймера тоже… Что до солдата… — Командир задумался. — Солдат, он и есть… Если Цервемза не прознает — я не выдам… В противном случае я не могу лишний раз рисковать Наследником…" Он тяжело встал и направился к выходу. Но не успел сделать и двух шагов, как настоятельный зов Цервемзы заставил его бросить всё и отправиться в ставку, находившуюся под амграманскими стенами. Пробегая через пустой общий зал, Отэп на всякий случай заглянул в каморку Рёдофа. Там тоже никого не оказалось. Заниматься поисками времени не было.

"На обратном пути расскажу!" — решил он и помчался дальше…

IV

Первыми, кого увидел Отэп, подбегая к шатру Наместника, были солдаты, из Шаракомской Квадры. Они вели арестованного.

"Этого только не хватало!" — полоснуло по сердцу.

Холодно скользнув взглядом по лицу Первооткрывателя, он властно потребовал, чтобы его первым пропустили к Советнику, мол, пленнику полезно подождать. Командир конвоя попытался было возражать, но Алчап посмотрел мимо него и произнёс лишь одно слово: "Измена!" Потом невозмутимо отстранил обречённого солдата и вошёл в шатёр Цервемзы.

Наместник мрачно и неподвижно восседал в глубоком кресле и неотрывно сверлил взглядом вошедшего. Алчап почтительно замер в ожидании распоряжений.

— Потрудись объяснить, что всё это значит! — Цервемза говорил тихо. Почти шёпотом. Еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.

— Простите, почтеннейший господин, я не очень понимаю… Если об участи этой, как её там… Римэ, то ваш приказ выполнен. Полностью и даже чуть больше… Полагаю, вам не стоит знать подробности, так же как и то, как мы поступили с её телом… Одно скажу — всё случилось так, как я и предполагал, — здесь Отэп нисколько не кривил душой.

— Что ж… — голос Наместника стал чуть менее напряжённым. — Может, ты и прав… Хотя о прекраснейшей госпоже Вокаявре следовало говорить с бóльшим почтением! Как-никак — моя невеста. Пусть даже бывшая… — Цервемза выдержал паузу, которая, вероятно, должна была символизировать глубочайшую скорбь по погибшей. Он даже умудрился выдавить из себя весьма правдоподобный глубокий вздох… — А как ты объяснишь вот это? — он указал на небольшой рулон, в котором Алчап давно признал злополучный коврик.

— Полагаю, он утерян одним из моих солдат где-то во дворце?

Цервемза кивнул.

— Я не оправдываю своего подчинённого, но, почтеннейший господин, — Алчап был готов к вопросу, — приговорённая сопротивлялась настолько яростно, что даже мне было не по себе, а этот солдат служит несколько месяцев. Вероятно, его сумка расстегнулась в суматохе. Он помогал мне выносить тело и поэтому шёл по одному коврику со мной. Теперь он будет наказан самым строжайшим образом. Полагаю, что это маленькое недоразумение не нанесло ущерба Сударбской Короне?

Наместник снова вспыхнул:

— Не нанесло ущерба, говоришь? Да на этом коврике в мои покои проник шпион. Мальчишка — какой-то родственник хозяина гостиницы, где ты обосновался.

Алчап позволил себе рассмеяться:

— Этот-то? Парень безнадёжно туп. Правда, исправно прислуживает мне и солдатам. Да, ещё — алчен не в меру. Такой дуралей едва ли обратил бы внимание на потрёпанную тряпку…

Цервемзе уже было ясно, что Командир ничего не знает ни о Наследнике, ни о том, что он схвачен. Это безумно раздражало, поэтому Советник заорал во всю мочь:

— А если я сам его видел?! И умудрился поймать!!!

— Что я могу сказать… Поделом! — совершенно безмятежным тоном ответил Отэп. — Только вряд ли он добирался в Мэнигу, пользуясь именно этим ковриком… поскольку мы отправились туда каждый на своём. Вернее всего, он перенёсся в Столицу при помощи какой-нибудь магии.

— Значит, ты хочешь наказать своего солдата?

— Так велят мне долг и законы Квадры.

— Сам? — словно сомневаясь, уточнил его повелитель.

— Наверное, в воспитательных целях огненное зелье ему должны бы дать солдаты. Но полагаю, что правильнее это будет сделать мне. Думаю, что только такой поступок убедит вас в моей совершеннейшей преданности Сударбской Короне, Его Императорскому Величеству и вам лично? — Алчап подобострастно поклонился. — С моих подчинённых на первый раз вполне достаточно будет того, что они будут мне помогать. Обычно этого хватает, чтобы не было второго.

— Люблю покорность во всех её проявлениях, — отвесил поощрительную пощёчину Цервемза. — Я лично прослежу за экзекуцией. Приведи его!

Алчап поклонился ещё ниже, но не сдвинулся с места.

— Что-нибудь ещё?

— Виноват, почтеннейший господин Наместник, но я должен заявить об измене в рядах Квадры! — голос Мэнигского Командира был всё так же бесстрастен, а взгляд так же жёсток, как и цвет его глаз. — Соблаговолите выслушать?

Наместник кивнул.

— Я видел, как Шаракомская Четвёрка вела сюда арестованного Хаймера Курада, бывшего Императорского Первооткрывателя, предателя Короны и моего личного врага.

— Он арестован по моему приказу. Что из этого?

— Почтеннейший господин, солдаты во главе с Командиром договаривались не только отпустить пленника, но и перейти на его сторону! У меня нет доказательств, но я готов понести любое наказание, если это не так…

— Значит, говоришь, любое? — теперь уже Цервемза перехватил взгляд Алчапа.

Похоже, тот говорил правду. А даже если и нет — акция устрашения никогда не помешает, особенно в этом смутном городе. Наместник с тоской подумал о тех временах, которые знал понаслышке, но понимал, как будто был оттуда родом. Согнали бы сейчас всех горожан на Площадь Совета да и устроили показательную казнь, чтоб другим неповадно было. Заодно, может быть, кровью и страхом сломали бы невидимый щит, прикрывающий город.

— Да, почтеннейший господин… — совершенно спокойным и уверенным тоном ответил воин-палач. — Я полностью отвечаю за свои слова и готов заплатить за них втройне, если мои обвинения ложны.

Выслуживался ли он или ценой других жизней спасал свою… — Цервемзе было безразлично. В нём кипела, ища выхода, бессильная злоба, знакомая лишь неудачникам.

— Ладно… Займись тем растяпой.

— Да, почтеннейший господин! — поспешно ответил Отэп.

V

Примерно с тех пор, как дюки впервые покинули Сударб, в Империи развелось громадное количество различных злодеев. Чтобы искоренить их, иных сажали в тюрьмы, а других, совсем уж закосневших в пороке, весьма охотно предавали разнообразным пыткам и лютой смерти. Убывало ли от этого количество преступлений, никто не знал. Скорее всего — нет. Законы всё ужесточались и вскоре коснулись даже бездомных детей, подворовываших в пекарнях хлеб. Особенно же доставалось тем, кто сомневался в правоте Императоров или исподволь заводил разговоры о дюках. Наказания далеко не всегда соответствовали совершённому проступку, зато позволяли в полной мере разгуляться извращённой фантазии палачей. Постепенно казнь стала считаться забавным зрелищем и щекочущим нервы развлечением, полюбоваться которым собирались целыми семьями. Интерес к жестокости порождал всё новые, более изощрённые способы истязаний и умерщвления. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, но тогдашнее возвращение длиннолицего народа положило этому конец. По крайней мере, монархи устали проливать кровь и перестали карать смертью. Не мог смириться с этим Лоз Рассыпавшийся. И тогда сделал он так, что люди додумались до создания огненного зелья, которое хотя лишило обывателей удовольствия созерцания расправы, зато с успехом заменило и многие пытки, и саму смертную казнь. Особенно популярно оно стало спустя лет пятьдесят после воцарения Йокеща. Слишком уж многие усомнились в самой возможности императорского бессмертия. А когда в Империи ввели запрет на разведение гладиолусов — Сударб охватила эпидемия, выжигавшая крамолу вместе с её носителями. Не применялась эта отрава лишь в Дросвоскре, зато остальные провинции хлебнули её с лихвой.

Новое зелье наполняло душу приговорённого огнём, который выжигал все мысли и чувства, кроме муки. Постепенно человек настолько превращался в боль, что начинало медленно тлеть его тело. Этот кошмар мог продолжаться бесконечно — часы, дни… и даже недели. Смотря по тому, насколько тяжким считалось преступление. Если добавить, что один из компонентов зелья до самого конца не давал обречённому ни уйти в спасительное безумие, ни хотя бы на время потерять сознание, то становится понятно, отчего в Сударбе с тех пор больше не слышали ни о заговорах, ни о бунтах, а граждане Империи предпочитали быть всем довольны и преданно любить Императора. Впрочем, за мелкие преступления наказывали лишь несколькими каплями. Но и эту пытку мог выдержать далеко не всякий. Обычно приговорённые умирали в течение первых суток. Лишь единицы владели секретом, позволяющим пережить экзекуцию и остаться собой.

VI

Отэп знал это лучше других, потому что сам был одним из выживших. Давным-давно, уже опоённый и принятый в Квадру, он никак не желал расставаться со своим даром и даже во время обучения пытался украдкой петь. Летать, правда, не получалось. Тогда его решили наказать за строптивость… И уже, взяв в руки кубок с зельем, он понял, что огню не нужно сопротивляться — нужно самому почувствовать себя пламенем, тогда оно выжжет только боль и погаснет. Это было бесконечно мучительно и страшно. Но он не проронил ни звука… И уцелел. Дар и самую память о нём потом всё-таки вытравили, но душа, пускай больная и ослабевшая, осталась при нём. Только спряталась в таком укромном уголке, что и сама забыла о своём существовании.

Впервые с достопамятной ночи в "Неудавшемся гладиолусе" Отэп искренне пожалел, что ему помогли возвратить отобранное. Выполнял бы себе приказы и не задумывался! А теперь он стоял перед выбором. Точнее — выбор перед ним. С одной стороны — оболтус, которого он обязан защищать. С другой — солдатик, который почти так же юн, но пережил намного больше по сравнению с непокорным арнитовым сынком. Он знал, как должен поступить… Да и память о старой дружбе значила немало. Но был мальчишка, которого за ничтожный проступок, да ещё и не им совершённый, приговаривали к долгой мучительной смерти. О том, чтобы подменить бутыли с зельем, и думать было нечего — Цервемза проследит за каждым шагом Мэнигского Командира. Любая оплошность чревата гибелью, да и Кайниол с Хаймером подвергнутся опасности, которая будет ещё больше, чем смертельная.

"Так-таки ничего не изменить? — Отэп отхлебнул из фляги. — Только бы успеть с ним поговорить…"

Он безразлично прошёл мимо пристально глядевшего на него Хаймера и вызвал подчинённых.

— Вы двое понадобитесь позже, пока же оставайтесь охранять шаракомцев и их пленника. Ты же, — Алчап посмотрел на осуждённого солдата, — ступай за мной! Прежде чем предстанешь перед почтеннейшим господином Цервемзой, который будет решать твою судьбу, мне нужно уточнить некоторые детали.

Отойдя от шатра Наместника, чтобы никто не смог подслушать, Отэп без предисловий сказал:

— Я знаю, что это не ты…

— Это что-нибудь меняет, почтенный господин?

— Почти нет… И всё-таки я хочу попробовать тебе помочь.

— Неужели у вас хватит милосердия прямо сейчас ударить меня мечом? — презрительно осведомился солдат.

— Не перебивай! — Командир, казалось, не заметил дерзости. — Огненное зелье — штука, безусловно, опасная и мучительная, но можно его обмануть. И даже легче, чем почтеннейшего господина Цервемзу… Если сделаешь, как скажу — выживешь!

Паренёк промолчал. В холодных глазах полыхнуло недоумение, смешанное с надеждой.

— Так… Ты должен будешь взять кубок своими руками. Пей спокойно и неторопливо. Следующее, ни на секунду не забывай, что огонь — это ты сам! И главное, что бы ни чувствовал — молчи! Первый же крик сведёт все твои усилия на нет, и действие зелья станет необратимым.

— Да вам-то это зачем? — от удивления воин окончательно забыл о субординации.

— Видишь ли, хороший мой, — неожиданно тёплым голосом ответил Отэп, — мне необходимо сбить одной стрелой три мишени. А может быть, и больше… Спасти Наследника Престола, который украл твой коврик, чтобы добраться до Мэниги и встретиться с отцом. Дурачок думает, что Арнита можно в чём-нибудь убедить.

— Вы хотите спасти этого… как же… Кайни…лоя?

— Соображаешь. Именно Кайниола. Он никого не хотел подводить. Просто мальчик ещё порывист и упрям. Впрочем, если ты считаешь, что он заслуживает наказания — скажи об этом Наместнику. Я подтвержу твои слова. Твою участь это облегчит не очень, зато получишь сатисфакцию.

Лишь на мгновенье в светлых глазах мелькнуло мстительное выражение. Потом воин отрицательно покачал головой:

— Пусть живёт! Может, у него что-нибудь выйдет…

Отэп коротко кивнул, как будто заранее был уверен в ответе:

— Затем нужно постараться выручить тебя, остолопа неосмысленного. Хотя и весьма благородного… Освободить моего друга Хаймера. Ну, и остаться вне подозрений самому. Я знаю, что это невозможно… Но… — Командир по-мальчишески подмигнул солдату. — Попробуем?

— По…пробуем!

— Как тебя зовут?

— Таситр. А откуда родом — не знаю. Некоторое время был шутом при дворе Наместника Ванирны.

— Я — Отэп. Бывший певец и друг Кридонского Наследника Арнита и верный подданный его сына и Короны. Предлагаю тебе дружбу! — Командир протянул раскрытую ладонь.

Юноша пожал её и впервые за всё время пребывания в Квадре улыбнулся.

— Надо идти, парень! Иначе нас заподозрят. Нет, погоди! Тебе сейчас это нужнее, — Отэп снял с груди дюковский медальон и надел на Таситра. — Убери, чтоб никто не видел. Вот так… Возвращённого не отнять!

VII

Когда они вернулись к шатру, всё уже было готово. Наместник сидел перед длинным столом, на котором стояли пять одинаковых металлических кубков, большая полупрозрачная бутыль, с оранжевой мутной жидкостью, кувшин с вином и несолько похожих пузырьков. Шаракомская Квадра была уже разоружена и стояла с другой стороны от этого стола. Мэнигский Командир и солдат подошли и остановились рядом с ними. Не давая Цервемзе и рта открыть, Алчап громко заявил:

— Этот солдат полностью признался в своём проступке. Он потерял коврик в дворцовых коридорах.

— Так ли? — Цервемза медленно перевёл взгляд на Таситра.

— Да, почтеннейший господин Наместник! И готов понести наказание, — склонил голову воин.

— Двадцать три капли!

Алчап онемел — чтобы погубить человека, хватало и одиннадцати. Тут никаких ухищрений не хватит, чтобы одолеть боль… Действительно, было бы лучше убить его несколько минут назад. Теперь было поздно. Он смешивал зелье, стараясь не смотреть на парня, которого так подвёл.

— Пусть огонь истребит твою вину! — произнёс он безразличным тоном.

Таситр, вдруг широко и задорно улыбнулся, сделал сальто, прошёлся на руках и ещё раз перекувырнулся. От неожиданности никто ему не помешал. Потом юноша поклонился, как будто ожидал аплодисментов, и бестрепетно сделал шаг к столу.

— Я — шут Таситр из Ванирны, бывший солдат Квадры и преданный подданный Сударбской Короны, пью за своего Императора и его долгое и справедливое правление! Да сопутствует ему удача бо́льшая, чем мне!

Боковым зрением Отэп увидел, как вздрогнул Хаймер.

Юноша всё делал правильно. Он пил медленно и молча. Более того, даже лёгкой гримасы себе не позволил. Наконец поставил пустой кубок на стол. Твёрдым шагом отошёл на прежнее место и лишь тогда рухнул к ногам Командира. Алчап мельком взглянул на его застывшее от муки лицо и подозвал своих солдат и ещё каких-то двоих. Новички сменили мэнигцев, охранявших Хаймера. Своим же Командир сказал:

— Отнесите туда же, куда и Римэ Вокаявру.

Потом он повернулся к повелителю и с подобострастнейшей улыбкой спросил:

— Полагаю, почтеннейший господин Наместник удовлетворён?

Цервемза милостиво кивнул:

— Продолжай! Ты отлично справляешься.

Воин-палач поклонился:

— Я обвиняю Командира Шаракомской Квадры и его подчинённых в преступном заговоре с целью освобождения предателя Короны!

— Это клевета! Если, конечно, не является изменой то, что я не захотел пропускать тебя без очереди! — огрызнулся шаракомец.

— Кого ты хочешь обмануть? — Цервемза встал и обернулся к Алчапу.

— Для чего бы мне лгать? — насмешливо спросил тот. — Не для того ли, чтобы занять одно из мест в вашей Четвёрке?

— Да он сам хочет освободить этого арестанта!

— И освобожу! Только не от верёвок, а от присутствия в этом мире… Пусть свободно отправляется в Дальний!

— Пощадите! — Шаракомский Командир и его солдаты попытались вырваться.

— Связать! И до поры заткнуть рты! — коротко бросил Цервемза.

Добрая дюжина солдат бросилась исполнять приказ. Потом Императорский Советник повернулся к мэнигцу. — Не выношу крика. Они в твоём распоряжении… а в их — как минимум три дня жизни… Если это можно так назвать…

Отэп смешал новую порцию, украдкой добавив туда яд, который через час должен был прервать страдания. "Жаль, я не смог так же помочь Таситру…"

— Пусть огонь истребит вашу вину! — произнёс он и подозвал к себе на помощь ещё нескольких солдат. — Напоите их!

Бывшая Квадра отбивалась. Отворачивалась от кубков. Наконец, приговор был исполнен, и над ставкой понёсся невыносимый и неумолчный крик. Цервемза вздрогнул. Алчап и бровью не повёл. Хаймер зажал уши. Страдальцам снова заткнули рты и увели мычащих и корчащихся с глаз долой…

Когда Наместник и воин-палач остались вдвоём, Цервемза с облегчением вздохнул:

— Я знал, что ты верный солдат! Ты свободен, а у меня ещё есть дельце в Амграмане.

— Простите, почтеннейший господин, но что же делать с этим? — Алчап выразительно посмотрел в сторону Хаймера.

— Он твой! Считай, что в награду…

Цервемза встал и, как ему казалось, величаво скрылся в шатре.

Отэп перевёл дух. Итак, всё сложилось. Знать бы только, что Таситр выживет!

Оставался только Хаймер.

— С ним я справлюсь сам, — сказал Командир, отсылая стражу и вынимая меч.

Как только солдаты ушли, Отэп перерезал верёвки и нагнулся к уху друга:

— Всё обсудим по дороге. Нужно бежать в Мэнигу. Кайниол там.

Вслух же он произнёс:

— Пошевеливайся давай! И сам, будь любезен, я не намерен тебя таскать!

ЗАКОННЫЙ НАСЛЕДНИК

I

День потихоньку полз в сторону вечера, а Цервемза с обещанной Сиэл всё не появлялся. Ревидан ждала-ждала, а потом решила отправиться к себе — там было безопаснее. Проходя мимо двери, за которой должен был томиться злосчастный Наследник, она прислушалась. До её слуха донеслась возня, значит, мальчишка был жив. Их разделяла только тяжёлая доска с замком. Никто не мешал простым заклинанием открыть дверь, а потом покончить с императорским отродьем. Ох, как сладка будет месть, сбивающая сразу несколько мишеней! Она уничтожит сына Сиэл и тем самым погубит его маменьку. Мужу будет от этого никогда не оправиться, а Цервемзе — не оправдаться перед Государем. Хватит одного кинжального удара, чтобы вся дальнейшая история Сударбской Империи рухнула к её ногам. Рухнуть-то она рухнет, только ненадолго… Пройдёт совсем немного времени, и Арнит, потерявший всё, найдёт возможность прервать личную историю Ревидан из Кридона… Она была уверена, что Император изобретёт настолько долгую и мучительную казнь, что огненное зелье покажется прохладной водой!.. Можно, конечно, попытаться убить мальчишку и сбежать… Но куда она сможет скрыться от отчаяния и гнева Арнита… — это будет не бегство, а отсрочка всё той же казни. Может быть, попробовать уговорами и чарами склонить бастарда на свою сторону? Только, похоже, мальчишка так же упрям и устойчив к внушениям, как и его отец. Да и что сумеет доказать парню женщина, носящая личину его матери?

Ревидан справилась с искушением и прошла мимо.

Как оказалось, она совершенно отвыкла от большого колдовства, и настолько устала, что еле доплелась до своей комнаты. От еды отказалась, схватив лишь небольшую ветку винограда. Через десять минут она уже спала прямо в кресле. Проснулась она глубоко за полночь от того, что одна из служанок звала:

— Прекраснейшая госпожа Ревидан, Его Величество требует вас к себе!

Идти, как всегда, не хотелось, но сердить Императора было небезопасно… Она привычно сорвала зло на бессловесной служанке и пошла собираться. Пока заплаканная камеристка переодевала её из колдовского наряда в какое-то пикантное тряпьё, колдунья окончательно очухалась. Голова слегка кружилась, но она подумала, что это спросонья.

Всё время, что Ревидан провела в опочивальне своего супруга, она думала лишь об одном: сказать Арниту, что Цервемза захватил его бастарда, или промолчать? В конце концов колдунья решила, что не стоит развязывать ветки. Пока…

Незадолго перед рассветом Император пожелал спать и отправил жену на её половину. Пока Ревидан шла, ей сделалось совсем дурно. Это напоминало действие медленного яда. Отослав служанку, она достала из тайника универсальное противоядие, которое всегда держала при себе. Так, на всякий случай… Оказалось, что не напрасно.

Она стояла под проливным дождём. Ненавистная внешность стекала под его струями, как краск. Ревидан снова стала собой — яркой и живой. И вдруг огромная чёрная туча, породившая этот спасительный ливень, медленно опустилась и накрыла её плотным непроницаемым покрывалом. Стало душно. Запахло опасностью и смертью. И тут ведьма поняла, что стареет. Причём так стремительно, как будто все ещё непрожитые годы разом пролились на неё. Она тонула в тяжком потоке времени, чувствуя, что уже не вырвется…

Другая, увидев подобный сон, поняла бы, что это предупреждение… Испугалась бы. И уж во всяком случае, задумалась о своей дальнейшей судьбе. Но не такова была Ревидан. Может быть, в какой-то момент ночью она и почувствовала, что получила обратно посланное ею волшебство. Но наутро проснулась здоровой. И сон свой забыла. Только из самых глубин её души поползла новая волна ненависти к Римэ, Сиэл, Наследнику и ко всему миру…

II

В общем зале не было никого, кроме негромко переговаривавшихся Рёдофа, который затапливал камин, да Мисмака, как всегда что-то чинившего. Когда двое мэнигских солдат внесли полумёртвого Таситра, воцарилась напряжённая тишина.

— П-почтеннеший г-господин А-алчап п-приказал д-доставить, — сильно заикаясь, проговорил тот воин, что был постарше, повыше и поизящнее, обращаясь к хозяину.

— Нужно было по дороге бросить — всё равно скоро ему конец! — ворчал другой, невысокий и коренастый, бывший, по-видимому, ровесником Таситра. — Таскай тут разных, а они костерок будут изображать! Мало, что ли, мы по его вине страху натерпелись? Так теперь ещё и руки об эту головешку обжигать…

— К-командиру ре-ешать! — сказал первый, поудобнее пристраивая опоённого товарища на широченной лавке, покрытой кошмой.

Он немного подумал, стянул с себя плащ и, свернув, подложил под голову юноши. Тот был в сознании и даже попытался благодарно улыбнуться, но лишь скривился в страдальческой гримасе. Пламя, бушевавшее в теле Таситра, было почти осязаемо, проступая даже через полотняно-бледную кожу лица и рук.

— Господин Алчап и так слишком много на себя берёт! — презрительно огрызнулся второй. — Как бы нашему почтенному Командиру не оказаться на месте этого прыгуна…

— Т-ты что ли го-осподину Н-наместнику до-онесёшь?

Заика метнул на своего спутника такой яростный взгляд, что тот примолк. Но лишь на мгновение. Потом снова начал ругаться:

— Ну, не ты же, к-косноязычный! Кто тебя слушать-то станет? — Коренастый мечтательно почесал затылок. — За донос награда полагается… А что? Я с удовольствием занял бы его место!

— С-скорее с н-нами п-произойдёт т-то же, ч-что и с ша-шаракомцами!

Не обращая внимания на их препирательства, Рёдоф уже засучивал рукава.

— Огненное зелье? — не ожидая ответа, спросил он Заику, одновременно пытаясь расстегнуть на Таситре камзол. Пуговицы не поддавались и слегка обжигали пальцы. — Ясно. Давненько в наших краях этой гадости не было. Мисмак! Неси тряпки, таз, холодную воду, и, знаешь… тот кувшин. Скажи женщинам, чтобы не беспокоились — мы справимся сами. Просто попроси у Сиэл её синий флакон.

Сын кивнул и как в детстве побежал выполнять поручение. Рёдоф обернулся к солдатам:

— А вы, парни, ступайте к Шалук, она вас накормит. Да и умыться вам с дороги тоже не помешает.

Заика нехотя поплёлся было к порогу, но остановился. Коренастый даже не шевельнулся.

Тогда хозяин встал в полный рост и предгрозовым голосом предупредил:

— Я же по хорошему прошу вас, ребята, уйдите отсюда!

— Да кто ты такой, чтобы командовать воинами Мэнигской Квадры? — взвился Коренастый.

— Я-то? Мэнигский Садовник! — спокойно и вдумчиво глядя сверху вниз прямо ему в глаза, заявил Рёдоф. — И я у себя дома… А вот вас придётся учить правилам поведения в гостях.

— Да ты с этого места у меня не сойдёшь! — ещё ершился солдат.

Он вдруг осёкся и спрятался за спину молчаливого Заики. Ему померещилось, что Рёдоф начал расти, нависая над ним как скала.

— Сойду. Потому что мне необходимо помочь этому пареньку. Пусть ни одного из вас не коснётся его судьба! И запомни, малец, не стоит угрожать ни мне, ни моей семье, ни дому. Да, ещё… если тебе здесь дали шанс возвратить отобранное, ещё не факт, что ты этого достоин… Подумай об этом до возвращения Командира! А теперь… — Рёдоф набрал полную грудь воздуха. — Прочь отсюда!

Несколько дней назад он ещё подумал бы, участвовать ли в спасении воина-палача. Да ещё Мэнигского. Сейчас он едва дождался, когда совершенно ошалевшие солдаты вылетели в кухню и попали под крылышко улыбчивой тётушки Шалук, и снова занялся своим подопечным. С трудом сорвав с его шеи оньрек, Садовник бросил корешок в огонь и, не обращая внимания на вонь и верещание, продолжил свою работу. Затем, расстегнув, наконец, тугой ворот, Рёдоф даже присвистнул от неожиданности: на груди у воина сиял дюковский медальон.

— Вот, значит, как… — хозяин повернулся к вошедшему со всем необходимым сыну. — Мисмак, посмотри, какая интересная вещь. Откуда он у тебя, хороший мой?

Date: 2015-10-21; view: 274; Нарушение авторских прав