Глава 28. Он так и не смог уснуть в эту странную ночь

Он так и не смог уснуть в эту странную ночь. Более того – он боялся уснуть. Слишком многое в его голове смешалось и перепуталось… Ему требовалось время, чтобы хорошенько обдумать и принять все эти перемены. Много, много времени… которого у него не было. А потому лучшее, что он смог для себя придумать – это переключиться на более насущные проблемы. Пир. Китнисс. Вакцина. Пит. Сначала Арена, решил Хеймитч – а потом уже все остальное.

На самом деле ему просто не хотелось признаваться себе, каким, оказывается, тупым и непроходимым кретином был он сам последние десять лет.

Ментор помнил условия Пира – на рассвете у Рога Изобилия. Он глянул за окно: судя по светлеющему небу на востоке, этот самый рассвет приближался семимильными шагами. Это означало, что уже приблизительно через час где-то в сотне миль от Капитолия Китнисс Эвердин будет рисковать собственной жизнью, чтобы раздобыть отправленную ей посылку. Могла ли она ожидать, что в этой загадочной посылке окажется спасительное лекарство для Мелларка? Безусловно, могла. Догадывалась ли она об истинной ценности маленькой узкой коробочки и тонкого шприца в ней? А вдруг… он сдержанно чертыхнулся – возможно ли, чтобы Кит просто проигнорировала сомнительное и опасное приглашение распорядителей? Вряд ли. Во-первых, это было совсем не в ее правилах… а во-вторых, не могла же девчонка решить, что старый ментор бросил их обоих на произвол судьбы!

Хватит догадок. Единственная возможность узнать истинное положение дел – это как можно быстрее добраться до телецентра… или на крайний случай хотя бы до телевизора.

Только не здесь, не в этом номере, сказал себе Двенадцатый. Он осторожно поднялся с дивана, легким движением поправил кисейные подушки и измятое роскошное покрывало. Коротко глянул на плотно закрытую дверь спальни и вспомнил колючий синий взгляд. А заодно и все те мелочи, на которые еще вчера попросту не обратил внимания. И то, как эта непостижимая женщина сообразила насчет горячего бульона для Пита – потому что имела представление, как ухаживать за больным человеком. И пузырек с сиропом – судя по ее собственной железной выдержке все эти годы рядом с ним, она знала, что успокоительное понадобится отнюдь не такой же железной и несгибаемой Китнисс, а скорее ее умирающему напарнику. И эта ее поистине уникальная способность – оказываться в нужное время в нужном месте, чтобы снова и снова прикрывать его менторскую, жаждущую приключений пятую точку. Так вот он какой, его ангел-хранитель… Хеймитч недовольно поморщился – и как теперь, после всех этих неожиданных откровений ему следовало воспринимать свою капитолийскую помощницу? Доверять ей? Советоваться с ней? Больше прислушиваться к ее далеко не глупым словам и рекомендациям? Над этим стоило поразмыслить…

Одно он решил безоговорочно – никогда больше он не станет задирать Эффи Бряк.

Он неслышно вышел из номера и уже за дверью тихо и смачно выругался. Меньше этих соплей и измышлений, ему давно пора находиться совершенно в другом месте и выполнять свои прямые обязанности!

Спустя час он был готов: душ, бритва, костюм – все, как и положено ментору. Уже по дороге в телецентр, жуя спасительные пилюли лонгдэйзина – уже в который раз пришлось прибегнуть к этому волшебному препарату, отбивающему сон – Хеймитч ни с того ни с сего вдруг отчетливо представил свое безумное предприятие накануне. Вчера он не думал об этом – то ли был слишком пьян и действительно не боялся провала, то ли просто подсознательно запретил себе паниковать… но сегодня, когда из его мозгов выветрилась старая выпивка, а до новой он еще не добрался, ментора неожиданно затрясло. Он все еще не мог представить, что у него снова получилось обвести Капитолий вокруг пальца. И это оказалось так легко и просто… почему, черт подери, все его неразрешимые проблемы в итоге разрешались так просто? Словно всякий раз кто-то наверху незаметно подыгрывал ему – и с интересом наблюдал, чем же закончится его очередная хитрость, мелькнуло в голове. Он вздрогнул и изменился в лице. Откуда такие мысли? Мнительность? Или дурное предчувствие? Да нет же, он просто смертельно устал за последние дни… и к тому же опять не выспался, успокоил себя Хеймитч.

Без паники, сказал он себе: на его месте никто другой не рискнул бы на подобное – и только по этой причине его афера удалась.

Его без проблем пропустили в телецентр, хотя до официального открытия оставалась еще куча времени – статус ментора аж двух полуфиналистов Игр давал многие неведомые ранее преимущества. В пустой операторской его встретил уже знакомый Двенадцатому молодой капитолиец, хозяин золотой сойки на шее – он приветливо заулыбался ментору и с радостью отодвинул кресло возле себя.

- Снова будем нарушать правила? – озорно подмигнул он. Хеймитча передернуло – ему оставалось только надеяться, что парень имел в виду лишь его неположенное присутствие за главным пультом.

- Как там дела у моей девочки? – прокашлявшись, поинтересовался ментор. Оператор кивнул и, запорхав пальцами по клавиатуре, вывел на главный экран картинку: Рог Изобилия и пустующая площадка вокруг него. Хеймитч удивленно вскинул брови:

- А где все? – он с искренним недоумением посмотрел на монитор с маячками. Затишье у Рога оказалось обманчивым – вот же они, все пятеро: трое по кругу, приблизительно на одинаковом расстоянии от предстоящего места сражения, четвертый чуть дальше, где-то в злаковом поле, а пятый… Двенадцатый криво усмехнулся – ну, конечно! Рыжая бестия из Пятого снова оказалась хитрее других – ее маячок посылал радиосигнал прямо изнутри Рога Изобилия!

Ну, надо же, молча хмыкнул Хеймитч – он тут опасался звероподобного Катона, а в результате может статься, что самым опасным противником окажется эта шустрая девчонка!

- До появления платформы с подарками еще целых десять минут, - молодой человек указал на три пары цифр в углу главного экрана, ведущие обратный отсчет, и смущенно кашлянул. – Я тут от скуки балуюсь фанмэйдом – беру съемки с Арены и накладываю на любимую музыку. Надеюсь, вы не будете против, если я покажу вам пока мою очередную нарезку… из последних и любимых?

Ментор тяжело вздохнул. Ему не хотелось быть невежливым и отказываться, но у него не было сейчас ни малейшего желания отвлекаться на какие-то дурацкие фанатские фокусы.

- Валяй, - пробубнил он, растягивая губы в подобии улыбки. – У тебя осталось восемь минут.

Парень счастливо заулыбался и оживленно закивал головой, поспешно нажимая какие-то кнопки на клавиатуре, а затем указал ментору на небольшой монитор прямо перед ним. В динамиках заиграла приятная лиричная музыка. Натянуто улыбаясь, Хеймитч перевел глаза на экран – да так и застыл с резиновой улыбкой на лице.

Знакомая пещера. Закат. Китнисс осторожно кормит Пита из ложки, а парень покорно проглатывает ее угощение и смотрит на любимую этим своим неподражаемым покоренным взглядом. И улыбается – непостижимо, этот ненормальный одной ногой на том свете, а он тут улыбается! Неожиданно выражение его лица меняется, он хочет что-то сказать – и Китнисс тотчас непреклонно зажимает ему рот рукой. Он еще пытается сопротивляться, но уже через секунду оседает спиной на стену пещеры и смотрит на Кит остановившимися укоризненными глазами. Девушка достает из кармана маленький пузырек – да ведь это же успокоительный сироп! – и, снисходительно и мягко улыбаясь своему внезапно уснувшему напарнику, подчеркнуто аккуратно стирает с его подбородка прилипший кусочек ягоды.

Музыка изменилась – теперь она более ритмичная и выразительная – и картинка тоже изменилась. Теперь Китнисс закладывает вход в пещеру камнями и маскирует их длинными ветками и побегами. Двенадцатый удивленно вскинул брови – на этот раз ее маскировка получается более убедительной…

Звуковая дорожка снова меняется – в ней еще слышны прежние ритмичные нотки, но теперь основная мелодия мягче и нежнее, словно колыбельная – и ментор с удивлением смотрит, как уже ночью Кит забирается в спальный мешок к своему напарнику и осторожно прижимается спиной к его широкой груди. Хеймитч прекрасно понимает, что это всего лишь попытка согреться – но, черт подери, со стороны ее инстинктивный жест выглядит таким личным… почти интимным! В своем глубоком спасительном сне Пит машинально чуть поворачивает голову, зарываясь лицом в темную косу на затылке – и ментор слышит, как растроганный автор ролика в соседнем кресле вздыхает с неподдельным умилением… И вот уже последние кадры, под пронзительное крещендо – Китнисс решительно натягивает на себя две куртки, свою и своего напарника, тщательно упаковывает рюкзак, лук и стрелы, потом вдруг наклоняется и целует безмятежно улыбающегося во сне Мелларка долгим и каким-то отчаянным поцелуем.

Музыка дрожит, замирая на самой высокой ноте, а Кит все еще стоит и смотрит на Пита странным взглядом – и, внезапно отвернувшись, коротким трогательным движением смахивает невидимую камерам слезу…

- Хорошо получилось? – негромко поинтересовался молодой человек, когда мелодия затихла и экран погас. Ментор нервно закашлялся – вот он и увидел то, что хотел – и коротко утвердительно кивнул.

- Здорово… выглядит очень убедительно…

Погодите-ка, для кого он сейчас это сказал? Для восторженного капитолийского поклонника его ребят… или для себя самого? Убедительно – значит «хорошо сыграно» или «по-настоящему»? Хеймитч растерянно сдвинул брови: еще немного таких вот личных сцен – и он тоже поверит, что Китнисс Эвердин чувствует к этому удивительному голубоглазому мальчишке нечто большее, чем просто благодарность… он аж дернулся от неожиданной мысли – просто благодарность? Ну конечно, благодарность, мелькнуло в голове – или этого недостаточно, чтобы спасти жизнь хорошему человеку?

И тут до него, наконец, дошло…

Ментор жалобно вздохнул и потер руками лицо. Что, старый осел, тебя, видать, тоже потянуло на лирику, обругал он себя – ты начал видеть чувства там, где их и в помине нет? Вот она, настоящая движущая сила Огненной Китнисс – никаких пафосных чувств, никаких лживых эмоций, никакой ненужной романтики.

Только инстинкт самосохранения.

- Хороший ролик, - натянуто улыбаясь, выдавил Хеймитч в ответ на ожидающий взгляд молодого капитолийца. Коротко глянул на три пары цифр – до полного обнуления таймера оставалось чуть меньше минуты. – Давай, не прозевай трансляцию – не то всю оставшуюся жизнь вместо успешной карьеры на телевидении так и будешь монтировать любительские фан-арты!

Оператор испуганно подхватился и застучал пальцами по клавиатуре. На пульте вокруг него замигали и загорелись какие-то разноцветные лампочки. Ментор разглядел надпись, пульсирующую над главным экраном – «Внимание, эфир!»

- Они, что, хотят запустить Пир и стычку у Рога Изобилия в прямой эфир? – изумленно охнул ментор. – Но ведь еще так рано… Капитолий наверняка еще спит!

- Вот тут вы ошибаетесь, - усмехнулся ему в ответ молодой человек и кивнул куда-то в сторону. – Если судить по бегущей строке, на наш канал настроены сейчас несколько сотен тысяч телеприемников… и их количество постоянно увеличивается. Поверьте – никто не захочет пропустить это потрясающее зрелище… а ждать до ближайшего выпуска новостей слишком долго!

Хеймитч скривился в сторону капитолийца – потрясающее зрелище? Да ты, парень, просто тупой и безмозглый кретин – только и знаешь, что умиляться притворным поцелуям и настоящей бойне! Ментор презрительно фыркнул и холодно уставился на большой экран. От снисходительного и лояльного отношения к поклоннику Огненной Китнисс не осталось и следа.

Он очень вовремя обернулся к экрану – мигающая надпись загорелась ровным цветом. Значит, трансляция началась! Едва неоновый таймер в углу экрана показал шесть нулей и там, на Арене, первый луч солнца коснулся золотого Рога Изобилия, как на площадке стало заметно какое-то движение. Земля перед жерлом раскрылась, и снизу выплыл круглый стол, накрытый белоснежной скатертью. На столе ментор заметил четыре рюкзака: два больших черных с номерами «2» и «11», один зеленый, поменьше, с номером «5» и совсем маленький, как сумочка Эффи Бряк, оранжевый. И только раздался щелчок – стол зафиксировался на месте – как из Рога выскочила рыжеволосая фигурка, схватила зеленый рюкзак и метнулась с ним в лес. Хеймитч тихо смачно выругался – пока остальные трибуты сидели, выжидали и оценивали ситуацию, эта рыжая чертовка в два счета разделалась с непростой задачкой распорядителей!

- Черт подери, Кит… не тяни! - сердито процедил он сквозь зубы. Словно в ответ ему маячок Китнисс на мониторе начал двигаться – девушка выскочила из зарослей и со всех ног бросилась за своим крохотным, но таким драгоценным рюкзачком. Осторожно! Хеймитч заметил Мирту, стремительно летевшую ей наперерез – подопечная Брута на ходу выхватила нож с длинным узким клинком. И, не прицеливаясь, метнула его в сторону Китнисс. Он даже не успел испугаться – интуитивно увернувшись от смертельного броска соперницы, Кит на ходу натянула тетиву и выстрелила в нее. Вот это меткость, удивленно ахнул ментор – не успей Мирта отклониться, стрела непременно попала бы ей в сердце!

Он с такой силой сжал подлокотники кресла, что побелели костяшки пальцев. Вот Кит добралась до стола, ухватила свой заветный миниатюрный рюкзачок, накинула его на руку. Обернулась, чтобы бежать прочь…

И в это самое мгновение летящий прямо в лицо Китнисс второй нож напарницы Катона полоснул ее по лбу над правой бровью.

Ровно на мгновение он почувствовал, что земля буквально ушла у него из-под ног… остановившимся взглядом глядя, как, щурясь и на ходу пытаясь утереть кровь, заливающую ей лицо, Кит наугад выпустила в сторону своей противницы еще одну стрелу. Конечно, она промазала – и спустя секунду Мирта уже сбила девушку с ног и, опрокинув ее на спину, прижала коленями к земле. Неужели это конец, в каком-то безразличном ступоре подумал ментор. И, судя по выражению перекошенного лица подопечной Брута, он вряд ли окажется быстрым и безболезненным…

- Ну, и где же твой дружок, Двенадцатая? Еще не окочурился? – Мирта явно решила устроить кровожадному Капитолию показательное шоу: прищурившись, она разглядывала Китнисс как несчастную букашку, намертво приколотую булавкой к паспарту – с холодной любознательностью еще маленького, но уже жестокого ребенка. Хеймитчу даже показалось, что он слышит мысли, проносящиеся в ее голове: что будет, если оторвать букашке лапку? А крылышко? А голову?

- Он там, в лесу, - задыхаясь, глухо прорычала в ответ Кит, и залитое кровью бледное лицо ее исказила гримаса. – Как раз приканчивает Катона… Пи-и-ит!

Ее отчаянный отвлекающий крик оборвал точный удар Мирты – кулаком в горло. Вот ведь сучка, выругался сквозь зубы ментор – никто лучше профи не знал самых эффективных и в то же время достаточно простых приемов! Он вспомнил уроки в Тренировочном центре. Горло – одна из наиболее незащищенных частей человеческого тела. Чтобы попасть в него, достаточно заставить противника задрать голову, любым возможным или невозможным способом, а потом ударить в открывшийся кадык кулаком или ребром ладони. И в таком ударе важна была не сила, а скорее точность – слишком сильный удар в горло мог оказаться даже смертельным.

Но Мирта явно не собиралась так просто убивать свою противницу – от ее выверенного удара Китнисс дернулась, но лишь сдавлено захрипела и закашлялась.

- Врешь, детка, - довольно ухмыльнулась Вторая, потряхивая рукой и потирая набитый кулак. – Катон здорово пырнул твоего женишка – какая жалость, что я не видела! – так что он уже труп… ну или почти труп! Небось, привязала парнишу где-нибудь на дереве, пока он совсем не загнулся – ты же у нас спец по веткам прыгать, верно?

Продолжая язвить и хладнокровно разглядывать Кит, Мирта вдруг заметила посылку, переброшенную через ее запястье. Темные глаза ее оживленно вспыхнули.

- Опа! А что у нас тут, в этом маленьком рюкзачке? Неужели лекарство для любимого? – удивленно рассмеялась она. Внезапно улыбка ее стала ледяной, а холодный голос опасной бритвой резанул слух: - Какая жалость, что он его так и не получит.

Не сводя с раненой поверженной соперницы ласкового и оттого еще более пугающего взгляда, девушка демонстративно отогнула полу куртки, и ментора аж передернуло – на внутренней стороне ее было закреплено с десяток ножей. Кит отчаянно забилась, пытаясь вырваться и сбросить с себя профи, но, зажатая в отработанном мертвом захвате, не смогла даже сдвинуться с места.

- Я обещала Катону устроить хорошее представление для зрителей с твоим участием, - снисходительно пояснила Мирта, выбирая из своего арсенала небольшой изящный ножичек с хитро загнутым концом.

Хеймитч дернулся от ее слов, каждой клеточкой зудящей от напряжения кожи ощутив охвативший его безотчетный ужас – похоже, у Китнисс не оставалось ни единого шанса уйти оттуда целой и невредимой… у нее не оставалось ни единого шанса уйти оттуда живой, обреченно поправил себя он. Ментор знал этот нож… его неприметное на первый взгляд лезвие было устроено таким образом, что при попадании в тело его уже невозможно было вытащить обратно, не вырывая при этом кусок плоти. А любой, даже самый незначительный поворот вокруг оси только усугублял положение, не разрезая, а буквально разрывая рану. Он видел подобные ножи на собственных Играх четверть века назад – и имел весьма четкое представление, во что мог превратиться противник под умелой рукой его хозяина.

- Она ведь вырвется, правда? – растерянно зашептал где-то рядом дежурный оператор. Двенадцатый метнул в его сторону короткий яростный взгляд, и молодой человек счел за лучшее прикусить язык.

- Даже не рыпайся, детка, - издевательски улыбаясь с главного экрана, предупредила свою соперницу Вторая, любовно поглаживая свой ужасный нож и определенно наслаждаясь превосходством. – Мы тебя убьем… как убили эту жалкую козявку, твою союзницу, что вроде тебя скакала по деревьям... как там ее звали? Рута? Пришла Руте хана, теперь возьмемся за тебя! О женишке вообще можно не беспокоиться. Как тебе такой план? Так с чего начнем?

Профи небрежно вытерла рукавом кровь с лица Китнисс и, жестко ухватив соперницу за волосы, принялась вертеть ее голову, будто деревянный чурбан. Она раздумывает, какой узор на нем вырезать, внезапно понял Хеймитч и тут же почувствовал накатившие ниоткуда рвотные позывы – неужели они покажут это в прямом эфире? Ну, разумеется, покажут – и там, в далеком Двенадцатом дистрикте, мудрая светловолосая девочка с небесно-голубыми глазами вынуждена будет в ужасе смотреть, как методично разрезают на куски ее старшую сестру.

- Пожалуй, начнем со рта, - промурлыкала Мирта, проводя кончиком ножа по разбитым в кровь губам Кит. – Думаю, они тебе уже не понадобятся… не хочешь послать женишку воздушный поцелуй на прощание?

- Она ведь вырвется?! – в истерике запаниковал молодой капитолиец, зажимая руками рот – по-видимому, его не особенно прельщала кровавая сторона Голодных Игр. Ровно на мгновение ментор почувствовал что-то сродни жалости к этому испуганному бедолаге – но уже через секунду его затопило чувство жгучей, неконтролируемой ненависти к Капитолию, а заодно и ко всем капитолийцам, вместе взятым!

Хеймитч видел, как там, на Арене, Китнисс непреклонно сжала зубы в ответ на издевку Мирты и еще шире распахнула навстречу своей мучительнице прозрачные стальные глаза – в них светилась слепая и неистовая ярость. В отчаянии ментор подумал, что готов был сто тысяч раз продать душу всем чертям, чтобы хоть как-то помочь ей в эту минуту. Но он был беспомощен и бессилен, а потому ему оставалось лишь наблюдать, кусать губы и материться про себя последними словами.

И надеяться, что его девочке хватит этой ярости, чтобы умереть с достоинством.

- Что ж, приступим, - хмыкнула Мирта. Прикрыв ладонями глаза, Двенадцатый едва слышно сбивчиво зашептал свою собственную молитву:

Меня зовут Хеймитч Эбернети…
Мой дом – Двенадцатый дистрикт…
Я участвовал в Пятидесятых Голодных Играх…
Мне сорок два года…
И я снова в аду…

- Погодите-ка… что там происходит? – сквозь звон в ушах услышал он взволнованный голос молодого человека рядом и поспешный стук пальцев по клавиатуре.

Растерянно убирая руки от лица, ментор перевел взгляд на монитор с маячками прямо у него под носом – к мигающим в одной точке радиосигналам Китнисс и Мирты стремительно приближался еще один. Катон? Хеймитч на мгновение затаил дыхание: нет, это был не Второй – над пульсирующим маячком светилась цифра «одиннадцать». Цеп, подопечный Рубаки! Он вскинул глаза на главный экран – появившись из зарослей позади профи, парень в два счета преодолел расстояние до стола у Рога Изобилия и, одной рукой ухватив Мирту за шиворот куртки, оторвал ее от Кит, будто пушинку.

- Повтори... что ты сделала с той девочкой? – буквально прорычал он, с легкостью отбрасывая профи в сторону от соперницы. – Это ты убила ее?

- Нет, нет… это не я! – в глазах Мирты мелькнул неподдельный животный ужас. Ей было чего испугаться – Цеп рядом с ней выглядел просто огромным! Парень подхватил с земли увесистый камень размером с буханку хлеба и сделал шаг в ее сторону.

- Я слышал, как ты называла ее имя… ты убила ее? - новая догадка исказила злостью его лицо. – А может, ты разрезала ее на кусочки, как собиралась разрезать эту девушку?

- Катон! – истошно заверещала Мирта, пытаясь отползти. – Катон!

- Он слишком далеко, - облегченно выдохнул капитолиец рядом с ментором. – Ему не успеть…

Не успеть к чему? Двенадцатый шумно перевел дыхание. Даже если Цеп разделается сейчас с Миртой – а в том, что подопечный Рубаки вот-вот покончит с профи, у ментора не оставалось никаких сомнений – Китнисс ни за что не одолеть его. Из-за раны на голове и все еще продолжающегося обильного кровотечения она не сможет выстрелить прицельно, а в остальном у нее просто нет никаких шансов. Стрелять невозможно, бежать бесполезно. У Хеймитча оставалась только надежда на то, что этот огромный, молчаливый и скупой на эмоции парень не пойдет на поводу у Капитолия и не станет делать зрелища из гибели Огненной Китнисс.

Остановившимся немигающим взглядом ментор смотрел, как Цеп коротко и яростно замахнулся и что было силы ударил Мирту в висок тем самым камнем. А потом обернулся и холодно взглянул на измученную Китнисс, по-прежнему лежавшую на земле.

- О чем она болтала? – игнорируя предсмертные стоны Второй, мрачно спросил он у Кит. – Ты союзница Руты?

- Я... я... мы с ней объединились. Взорвали еду профи, - Китнисс издала горлом какой-то странный звук, словно всхлипнула. Серые глаза ее горели болью и отчаянием. – Я хотела ее спасти… очень хотела. Но он нашел ее раньше. Парень из Первого…

- Ты убила его? – только и спросил он. Сурово и глухо.

- Да, - девушка сглотнула и коротко утвердительно кивнула. – Я убила его. И усыпала ее тело цветами. И пела ей, пока она не уснула.

И тут она заплакала – без всхлипов, без стенаний, без жалоб… просто из прозрачных, еще минуту назад яростных стальных глаз беззвучно потекли горькие слезы. Нет, это не слабость, сказал себе Хеймитч. Просто его девочка устала… столько всего свалилось на нее за последние дни – гибель маленькой Руты, раненый Пит, пир, спасительное лекарство, Мирта со своим кошмарным ножом, Цеп, нависающий сейчас над ней холодной глыбой…

Не сводя глаз с экрана, он услышал, как молодой капитолиец рядом шмыгнул носом, не пряча от ментора слез.

- Он убьет ее так же, как убил ту… первую? – жалобно прошептал он. Быстрая и легкая смерть… Да это был бы просто подарок с его стороны, мрачно подумал Двенадцатый.

- Пока она не уснула? - презрительно переспросил Цеп на экране.

- Умерла… я пела ей свою любимую колыбельную, пока она не умерла, - отчаянно всхлипнув, поправилась Китнисс, утирая залитое кровью лицо потрепанным рукавом куртки. – А потом твой дистрикт прислал мне хлеб… Цеп, только сделай это быстро, ладно?

И тут случилось то, чего ментор меньше всего мог ожидать: огромный хладнокровный парень опустил камень и укоризненно качнул головой. Не может этого быть… он отпускает ее? Хеймитч ошалело выпучил глаза. Этот парень явно сбрендил, если вот так запросто отпускал одного из самых опасных своих противников! Двенадцатый недоверчиво уставился на подопечного Рубаки и коротко удивленно хмыкнул. Видать, не только его девочка имела в своей темноволосой голове собственные непреложные понятия…

- Не люблю долги, - подтверждая его мысли, Цеп выразительно указал Кит в сторону леса. – На этот раз – но только на этот раз! – я тебя отпускаю, ясно? Ради девочки. Мы с тобой квиты. Больше никто никому не должен. Понятно?

Куда уж понятнее… Девушка коротко кивнула и испуганно дернулась, расслышав приближавшийся из перелеска надрывный крик Катона:

- Мирта! Мирта!

- Тебе лучше поторопиться, Огненная Китнисс, - подхватывая со стола оба черных рюкзака, свой и Катона, Одиннадцатый лишь многозначительно усмехнулся и выразительно поднял брови. – Проваливай отсюда, да побыстрее!

Ее не пришлось просить дважды. Глядя, с каким трудом его девочка поднималась на ноги, ментор вдруг отчетливо вспомнил другой день, другую ситуацию… и другого парня, прикрывающего ее, измученную и обессилевшую, от того же самого Катона. Она даже не представляет, какое впечатление производит на людей, как-то сказал ему Пит. Тогда он не понял этих слов… а сейчас, провожая радостным взглядом стремительно удалявшуюся в лес спину Китнисс, с искреннем удивлением понимал, насколько оказался прав его голубоглазый подопечный. Пит, Цинна, Плутарх, Финник, Клаудиа, Рута, Цеп… даже этот чокнутый капитолийский мальчишка рядом с ним – единожды попав под неподдающееся логическому объяснению очарование Китнисс Эвердин, эти люди были готовы снова и снова рисковать своей головой, своими деньгами, своей карьерой, своей жизнью ради того, чтобы помочь ей. Уберечь ее. Поддержать ее. Смотреть на нее. Идти за ней. Просто находиться рядом.

Огненная Китнисс... Вдохновлявшая. Осветившая. Согревшая.

Он коротко глянул на неоновые цифры над экраном. Сколько уже он здесь – неужели всего час? Он совершенно потерял счет времени – ему-то показалось, что прошла уже целая жизнь! Хеймитч устало прикрыл глаза и только теперь позволил себе расслабиться. В груди тотчас жутко заколотилось сердце. Вот черт – оказывается, все это время он практически не дышал… Скривившись, ментор натужно потер левый бок – ну вот, ему только инфаркта не хватало!

- Она достаточно далеко? – не открывая глаз, глухо поинтересовался он. Дежурный счастливо улыбнулся и примирительно уронил:

- Достаточно… почти у самой пещеры… не хотите взглянуть?

Он не мог этого пропустить… Вот Китнисс добралась до пещеры, протиснулась внутрь. Судорожно содрала с руки оранжевый рюкзачок, отрезала клапан и вытряхнула на землю его содержимое – узкую коробку с единственным драгоценным шприцем – и, из последних сил высвободив из спальника правую руку Пита, воткнула иглу ему в плечо и медленно надавила на поршень.

И, теряя сознание, безжизненно рухнула у его ног.

И практически в эту же самую минуту во внутреннем кармане пиджака призывно завибрировал его коммуникатор. Хеймитч удивленно глянул на часы. Всего восемь утра… кому это он мог понадобиться в такую рань? Ни один нормальный человек не подумал бы тревожить старого пьяницу после бурной ночной вечеринки. Ну, разве что… о всевышний, только не Эффи Бряк! Он нехотя поднялся из кресла и, машинально извинившись – откуда взялись его хорошие манеры? – вышел за дверь операторской. Поспешно извлекая на божий свет подпрыгивающий от нетерпения прибор, он коротко глянул на экран – черт подери, кому еще не спится в Капитолии?

Это было всего лишь сообщение. Он не сразу узнал координаты отправителя, а потому лишь поверхностно скользнул глазами по тексту… из кучи медицинских терминов взгляд выхватил единственный знакомый – «острый сепсис» - и, рассеянно сдвинув брови, ментор заставил себя внимательнее пересмотреть присланное только что. Неудивительно, что номер не показался ему знакомым – Двенадцатому еще не доводилось получать таких сообщений! Ментор снова и снова перечитывал скупые официальные строчки на экране коммуникатора, и брови его все выше и выше лезли на лоб. Из короткого, в переизбытке напичканного всяческой сложной терминологией отчета из медицинской службы Игр он уловил лишь одно. Судя по изменившимся сорок секунд назад физиологическим показаниям радиомаяка, Питу Мелларку больше не грозило умереть от заражения крови.

Ну, ни фига себе, еле слышно застонал ментор… во что же он вляпался? Конечно, почти двадцать пять лет он собственными глазами видел, как истерзанные и покалеченные на Арене победители буквально за несколько дней оживали, каким-то чудом превращаясь в безупречно здоровых и безупречно красивых молодых людей. Ментор знал, что большей частью в этом была заслуга той самой загадочной и всесильной «vita aeterna». Но он даже представить не мог, что эта поистине уникальная вакцина действует настолько быстро: еще не прошло и минуты, а «вечная жизнь» уже работала, регенерируя и очищая кровь его подопечного и вырывая его из жилистых и костлявых объятий смерти. Теперь стало понятно, почему Плутарх посмеялся над его предположением насчет того, чтобы просто купить этот чудо-препарат – регенерация крови означала полное оздоровление и омоложение организма, а такие шансы давались далеко не каждому. Даже в Капитолии. Даже почетным сенаторам. Из чего следовало, что Главный Распорядитель оказал Двенадцатому и его светловолосому подопечному действительно неоценимую услугу. За все рано или поздно придется платить, напомнил себе Хеймитч. Особенно за то, у чего нет цены…

Он закрыл руками лицо и тяжело вздохнул. За долгие годы регулярного пребывания в Капитолии ментор сделал для себя один простой вывод: самое дешевое в этой жизни – это деньги. И уж если приходилось за что-то платить, то лучше было бы заплатить деньгами, чем совестью, уважением и душой.

И как никогда остро он почувствовал необходимость увидеться с Цинной. Поделиться вестями с Арены, посоветоваться, пропустить по рюмочке коньяка… да просто поговорить по душам с человеком, которому невозможно было врать. С единственным в Капитолии, от которого не нужно было таиться. С первым, которому ментор смог бы доверить свою жизнь и жизни своих трибутов тоже. Уже набрав номер, Двенадцатый вдруг замер и поморщился. Еще слишком рано, строго одернул он себя – в конце концов, неужели Мастер не имел права после вчерашней безумной ночи нормально выспаться хотя бы раз за все Игры?

В ответ на его недовольную ворчливую самокритику коммуникатор дернулся в его руке - и зазвонил. Это просто наваждение какое-то, успел подумать ментор, прежде чем нажал на кнопку ответа.

- Не поверишь, - голос его дрогнул от удивления, - я только что набрал твой номер…

- Почему же – поверю! – мягко засмеялся на другом конце его невидимый собеседник. Хеймитч отчетливо представил искрящиеся зеленые глаза, и на душе у него потеплело.

- Только не говори, что смотрел сейчас Игры, - недоверчиво и беззлобно усмехнулся он в трубку.

- Обижаешь, друг мой – конечно, смотрел!

Он почти видел, как Цинна саркастически покачал головой, и изумленно крякнул. Это что-то невероятное – практически целые сутки оставаться на ногах, подготавливая самую ожидаемую вечеринку года, таскаться с Двенадцатым по всем этим букмекерским конторам и Тренировочным центрам, всю ночь показательно пить и развлекаться на маскараде… а уже спустя каких-то пару часов с первыми же лучами восходящего солнца включить прямую трансляцию, чтобы вместе со старым ментором всей душой болеть за Китнисс Эвердин!

- И в мыслях не было тебя обидеть, – Хеймитч поймал себя на том, что извиняется. – Просто сейчас всего-навсего половина девятого утра, и большая часть капитолийцев еще видит сладкие сны!

- Когда же ты, наконец, поймешь, Двенадцатый, - снисходительно хмыкнул голос в трубке, - что самая большая ценность для меня – это время? Потратить его на сон? Нет уж, увольте! Проще вернуть связи, здоровье, деньги, чем хоть одну минуту ушедшего времени!

Ментор хотел было возразить, что погибших тоже вернуть невозможно… но вместо этого лишь тяжело вздохнул.

- Я знаю, их нельзя вернуть… но их давно пора отпустить, - негромко отозвался на его невеселые мысли молодой человек. – Прошлое уже прошло, а будущее еще не наступило, Двенадцатый. Так что все, что нам остается – это наше настоящее. И в этом настоящем есть Китнисс, и есть Пит… и Эффи, и Порция, и мы с тобой. Давай же научимся ценить то, что имеем… и, кстати, нас можно поздравить?

Он устало поморщился. Этот невозможный зеленоглазый мальчишка был прав – пора было начинать жить настоящим.

- Ты же сам все видел – зачем спрашиваешь? – усмехнулся он в трубку, на что Цинна лишь звонко и счастливо рассмеялся.

- Хотел всего лишь отвлечь тебя от твоих мыслей!

Что ж, ему это вполне удалось… Хеймитч потер пальцами переносицу – ни с того, ни с сего у него вдруг дико разболелась голова.

- Ничего, если я приеду… где-нибудь через час? – впрочем, он мог бы и не спрашивать. Цинна выразительно промолчал, и ментор усмехнулся: - Ладно, понял – сказал глупость… значит, через час? У меня есть новости… которых не было по телевизору…

Именно так, ничего лишнего – после общения с сенатором Хавенсби Двенадцатый был абсолютно уверен, что каждое случайное слово, оброненное в коммуникатор, было тотчас прослушано и зафиксировано в бесконечных тайных архивах Капитолия. Кажется, Мастер разгадал его ход: он кашлянул и предостерегающе прервал его многозначительные намеки:

- Значит, договорились. И можешь заказать завтрак на двоих – уверен, со всей этой суматохой ты еще не завтракал… отбой, увидимся в мастерской!

Он отключил вызов – и, уже шагая к лифту, набрал другой номер.

Центральный госпиталь Капитолия. Медицинская служба Голодных Игр.

Ментор хмыкнул – ну не мог же он появиться у Цинны, не выяснив перед этим самого главного!

- Код доступа «шесть-двенадцать-двадцать пять»… Хеймитч Эбернети, Двенадцатый дистрикт, - как можно официальнее представился он невидимому оператору. – Я хотел бы получить информацию о текущем состоянии Китнисс Эвердин… да, желательно в текстовом виде… спасибо, жду!

Уже на выходе из телецентра коммуникатор снова завибрировал, принимая сообщение. Хеймитч шумно выдохнул и скрестил пальцы. Он просмотрел текст – сплошные термины, мать их дери! Неужели сложно написать человеческим языком? Чего стоит одно словечко «анамнез»… ага, вот и первые нормальные слова: «Непосредственных угроз для жизни не обнаружено»! Хвала чертям, облегченно выдохнул ментор – значит, несмотря на обильное кровотечение, ранение его девочки не опасно! Рано или поздно Китнисс придет в себя… он все же надеялся, что рано, чтобы вдобавок к Питу и у нее не случилась чрезмерная потеря крови и анемия… Двенадцатый удивленно хмыкнул – ну надо же, старый пропойца вдруг вспомнил, что значит «анемия»?

В любом случае, ее рана оказалась не смертельной – и это было самым главным.

Он добрался до отеля за считанные минуты – ему повезло быстро поймать такси и плюс ко всему в такую рань улицы Капитолия еще пустовали. Поинтересовался на ресепшене, нет ли для него сообщений… неожиданно для самого себя глянул на ячейку «1212». Ключа еще не было, а значит, Эффи все еще оставалась в собственном номере. Только бы ей не пришло в голову заявиться к Мастеру, поморщившись, подумал ментор – он никак не мог решить, как теперь ему следовало вести себя с ней.

- И, пожалуйста, завтрак в пентхауз – хозяину как обычно, а мне бифштекс без крови, - криво усмехнувшись жутким ассоциациям, возникшим в его голове, Хеймитч растянул губы в улыбке. – И бутылку чего-нибудь горячительного, не то моими стараниями его личные запасы слегка поиздержались!

У высокой двери в мастерскую Цинны его встретил безгласый портье – он преградил ментору дорогу и сделал короткий запрещающий жест. Хеймитч недовольно нахмурился. Какого…? Никогда прежде ему не воспрещалось входить в этот номер! Тем более, что его ожидали! Безгласый сделал еще один жест, и Хеймитч замер в нерешительности – что значит «занят»? Всего каких-то полчаса назад Цинна был свободен и ожидал его – а теперь вдруг занят?

Решительно отодвинув портье от двери, он потянул за ручку и вошел внутрь.

Мастер действительно был не один – на любимом диване ментора в развалившейся позе сидел неизвестный ему капитолиец неопределенного среднего возраста, а Цинна стоял напротив, прислонившись к столу и скрестив руки на груди. Судя по напряженному лицу хозяина мастерской и внезапно повисшей в номере гробовой тишине, Двенадцатый своим беспардонным вторжением прервал какой-то очень важный разговор. Цинна коротко глянул в его сторону, и в его зеленых глазах ментор успел заметить облегчение. Значит, ему рады… а этот странный посетитель с недовольной и высокомерной миной на холеном лице никак не хочет убираться?

Что ж, ему не впервой было изображать кретина…

- Цинна, какого черта я не могу попасть к своему собственному стилисту? – включая провинциальный акцент, прямо с порога пробасил он. Язвительно усмехнулся, громко икнул – и, выпучив глаза, рассмеялся, обращаясь к странному гостю Мастера: - Упс… прошу меня простить – накануне здорово перепил на вечеринке… кстати, мы знакомы?

Очень натурально пошатнувшись, Хеймитч картинно вытер ладонь об штанину брюк и, шагнув к дивану, протянул ее все еще сидящему капитолийцу. Тот поморщился, смерил ментора презрительным взглядом и, поджав подведенные помадой губы, перевел глаза на Цинну.

- И вот на это ты променял все то, чем дорожили твои предки? – брезгливо указывая на усмехающегося Двенадцатого тонким аристократическим пальцем с безупречным розовым маникюром и широким золотым перстнем на всю ширину фаланги, язвительно переспросил он молодого человека. – Это теперь смысл твоей жизни? Это смеет вот так запросто, без разрешения, вваливаться в твое…гм!... жилище и лезть со своими деревенскими объятиями к представителю одного из самых именитых семейств Капитолия?

- Цинна, мне кажется или меня только что обидели? – ментор шагнул ближе и сурово сдвинул брови. Как кстати был его сегодняшний коньячный перегар… Нагнувшись к самому лицу капитолийца, украшенному нелепыми татуировками и присыпанному белой пудрой, он выразительно выдохнул на него и не без удовольствия увидел, как тот резко зажмурился и закашлялся, зажимая пальцами свой нежный нос. Краем глаза он успел заметить, как Цинна отвел глаза, и, минуту назад хмурое, лицо его озарила легкая улыбка.

- Ты должен извинить моего гостя, Двенадцатый, - справившись с улыбкой, сухим и официальным тоном обратился к нему молодой человек, пристальным взглядом сверля при этом своего таинственного посетителя, - у меня с ним совершенно разные взгляды на манеры и гостеприимство. Да и на жизнь тоже… и взгляды эти разошлись уже очень и очень давно. И, поверь, мне самому довольно сложно понять, почему именно сейчас этот уважаемый джентльмен решил прочесть мне свою занимательную лекцию о семейных узах, традициях и правилах. Я уже много лет живу по собственным правилам – и моя жизнь меня вполне устраивает… А этот человек, - теперь уже обращаясь к капитолийцу, Мастер выразительно коротко кивнул в сторону ментора, и голос его зазвенел чем-то, очень похожим на уважение, - гораздо лучше и ценнее многих прежних моих знакомств… и гораздо ближе и дороже мне всех прежних моих близких!

Тяжело вздохнув, таинственный капитолийский аристократ нехотя поднялся с дивана, оправил безупречный костюм и, тряхнув роскошными волнистыми локонами без единого седого волоска, до боли знакомым ментору движением поправил воротничок сорочки. Потом перевел холодные зеленые глаза на удивленно молчащего Хеймитча и, глядя сквозь ментора, сухо произнес:

- Циний Лукреций Кар… кто бы мог подумать? – он лишь коротко хмыкнул и, так и не удосужившись представиться, решительным шагом покинул номер.

Выразительно хлопнула входная дверь, и Хеймитч растерянно перевел глаза на Цинну – молодой человек привалился к столу и, упершись руками в столешницу и устало уронив голову, весь как-то сжался и ссутулился.

- Циний Лукреций Кар… а это еще кто? – осторожно кашлянув, уже своим нормальным голосом поинтересовался Двенадцатый.

Мастер поднял глаза и как-то странно посмотрел на него.

- Это, друг мой, твой покорный слуга, - одними глазами усмехнулся он и приветственно качнул головой. – А минуту назад ты имел сомнительное удовольствие беседовать с моим отцом.