Глава 32

Ланч не удался: едва Хеймитч обнаружил сенаторского секретаря у входа в ресторан, как Клаудиа принялась поспешно собираться.

- Подожди минутку, - он попытался ухватить ее за руку, - что еще за паника? Это всего лишь Сократ!

- Это не всего лишь Сократ, - на мгновение отчаянно зажмурившись, шепнула девушка упавшим голосом. – Возможно, вы не в курсе, но секретарь Плутарха Хавенсби – страшный человек… чтобы получить это место, он извел троих своих конкурентов: одного подставил в крупной денежной афере, второго выставил полным идиотом, умышленно подсовывая ему по сути невыполнимые задания, а третьего вообще довел до самоубийства, уведя его невесту буквально из-под венца!

Хеймитч ошарашенно выпучил глаза, с трудом удерживаясь, чтобы не обернуться еще раз. Неужели она действительно говорит сейчас о Сократе, этом тощем долговязом очкарике с вечно кислой официальной физиономией?

- Может, он любил ее, - пытаясь сопротивляться, неуверенно предположил ментор, на что его собеседница только досадливо покачала головой. – Ладно, черт с ней, этой невестой, но ты-то чего подхватилась?

- Неужели вы не понимаете? – спешно и сбивчиво зашептала Клаудиа одними губами. – Плутарх Хавенсби – правая рука и первый заместитель Сенеки Крэйна. А Сократ, в свою очередь – правая рука Плутарха: с подачи сенатора, не утруждающего себя подобными мелочами, он отвечает за все дисциплинарные вопросы в организации Игр. Я нахожусь здесь сейчас в свое рабочее время – это уже само по себе нарушение и серьезная провинность. А если учесть, в какой компании происходит это самое нарушение…

Она запнулась и нервно сглотнула.

И только тогда до него начало доходить.

- Тебе влетит за то, что ты обедала в обществе дисквалифицированного ментора? – он с трудом сдерживался, чтобы не вспылить. – Это что ж получается – провести ланч в обществе приятного тебе человека уже противозаконно?!

- Это не противозаконно… но чревато серьезными неприятностями – если кто-нибудь узнает, что я помогаю вам, я лишусь не только своей работы, - в спешке вставая из-за стола, Клаудиа многозначительно подняла брови, а потом вздохнула и как-то жалобно посмотрела на цветы, словно прощалась с ними. Хеймитч перехватил этот ее взгляд и едва не стукнул кулаком по столу.

- Даже не думай! – вскакивая на ноги и перехватив ее тонкое запястье, жестко отрезал он, строго заглядывая в расширившиеся глаза девушки. – Не позволяй запугать себя какому-то напыщенному очкарику!

Он будто между делом коротко обернулся – Сократ присел за столик как раз у входа и все еще не сводил с них обоих прищуренных внимательных глаз. И как только ментор сразу, еще в первую их встречу, не заметил этого его ледяного немигающего взгляда?

- Я должна идти, - еле слышно виновато пробормотала Клаудиа, и Двенадцатый понял – если сию же секунду он не придумает для девчонки пусть глупой, но действенной отмазки, ей светят по его вине большие… да просто преогромные проблемы!

- Прости, девочка, но так надо, - ухмыльнувшись собственным мыслям, он неожиданно порывисто шагнул навстречу, притянул ее к себе и, обхватив одной рукой ее хрупкие плечи, закрыл рот поцелуем.

Впрочем, поцелуем это можно было назвать с большой натяжкой – он просто прижался плотно сжатыми губами к ее губам, заставляя девушку слегка прогнуться, отклоняясь назад. Краем уха он даже успел расслышать несколько многозначительных вздохов за их спинами. Пусть уж лучше Капитолий решит, что они любовники! Ну, кажется, картинка, что надо… лишь бы она не вздумала сейчас брыкаться и пинать его кулаками, лихорадочно соображал мозг, пока Клаудиа растерянно и испуганно дрожала в его железном объятии.

Но вот ее тонкая рука машинально обхватила ментора за шею, зарываясь в волосы на его затылке – и Хеймитч позволил себе ослабить хватку.

- Извини… импровизация – не мой конек, - нарочито медленно прерывая лже-поцелуй, еле слышно зашептал он в самые губы, все еще удерживая в объятии свою спутницу.

- А я уж решила, что все по-настоящему, - он не совсем расслышал, что это мелькнуло сейчас в ее ответном шепоте… неужели это было сожаление?

- Все верно, - чуть отстраняясь, едва заметно кивнул он, многозначительно усмехаясь, - я по-настоящему спасаю тебя, девочка…

Он сделал шаг назад, заметив, как его новоиспеченная «пассия» пошатнулась, пытаясь удержать равновесие. Очень натурально, молча хмыкнул ментор, натягивая довольную мину. После таких мелодраматических этюдов уже завтра все досужие сплетницы Капитолия будут судачить о том, что старый пропойца завел себе молоденькую любовницу! Что ж, решил про себя Хеймитч – если это поможет Клаудии избежать подозрений в шпионаже, он согласен вдобавок к репутации пьяницы потерпеть пару недель еще и сомнительную славу донжуана!

- Поспеши, дорогая, - слегка шлепнув изумленную девушку по мягкому месту, он не смог удержаться от озорной улыбки. – Увидимся позже, окей?

Клаудиа вспыхнула, зарделась и, подхватив свой букет, будто ошпаренная выскочила из ресторана, пулей пролетев мимо такого же изумленного сенаторского секретаря.

А теперь ему предстоял второй акт своего бенефиса…

- Какие люди… Сократ? – очень натурально округлив глаза, Двенадцатый вальяжно подошел к его столику и, без приглашения отодвинув стул, с размаху бухнулся на него. – Ты обедаешь в одиночестве или просто ожидаешь появления старика-сенатора?

Молодой человек прокашлялся, отводя внимательный минуту назад взгляд.

- Ожидаю… сенатор должен быть с минуты на минуту, - непривычным подавленным тоном нехотя выдавил он, избегая насмешливой менторской ухмылки: видимо, здорово его выбил из колеи показательный финт Двенадцатого с прилюдными нежностями!

- Ну, тогда я подожду его в твоем приятном обществе! – решил Хеймитч, призывно пощелкав пальцами проходящему мимо официанту. – Парень, двойной скотч, лед и содовую!

Он скосил глаза на Сократа – того аж перекосило от такой беспардонной наглости. Так тебе и надо, маленький капитолийский выскочка, довольно хмыкнул ментор – впредь будешь знать, как совать свой чересчур длинный нос в чужие дела!

Оставшееся до прихода Плутарха время мужчины провели в относительной тишине: всего один раз сенаторский секретарь подчеркнуто вежливо спросил ментора о самочувствии – как раз в тот момент, когда Хеймитч делал первый глоток из принесенного официантом стакана – на что последний вспыхнул глазами и лишь саркастически фыркнул: «Ха, а что мне сделается?» Судя по вытянувшемуся лицу Сократа, тот ожидал совсем другого ответа – но Двенадцатый отнюдь не собирался с ним секретничать. Не после того, что пару минут назад рассказала ему Клаудиа о милом и предупредительном на первый взгляд капитолийце.

Когда через полчаса ожидания Хеймитч уже начал нетерпеливо постукивать каблуками туфель по полу под столом, Плутарх Хавенсби изволил, наконец, появиться. Заметив рядом со своим секретарем целого и невредимого ментора Двенадцатого, он выразительно крякнул и удивленно поднял брови. Что, Хавенсби, криво усмехнулся в ответ Хеймитч – уже заказал заупокойную по старой менторской башке?

- Двенадцатый? – прозвучал с его стороны то ли вопрос, то ли приветствие.

- Сенатор, - кивнул он в ответ, открыто и язвительно насмехаясь над его неподдельным и искренним удивлением. – Не ожидали увидеть меня в полном здравии?

Сократ вскочил со своего места и любезно отодвинул стул для своего босса.

- Да нет, - присаживаясь, неожиданно-весело возразил ему Плутарх, - как раз наоборот – очень даже ожидал… только не так скоро! Сократ, дружочек, - снисходительно обратился он к помощнику, навытяжку замершему рядом, - распорядись-ка насчет лобстеров – что-то старика потянуло сегодня на морепродукты!

Хеймитч успел заметить, как ровно на мгновение болезненно скривилось холеное лицо сенаторского секретаря – и круглому дураку было понятно, что сенатор просто отсылал его куда подальше и что следующие слова Хавенсби явно не предназначались для его ушей! Но Сократ не решился возражать – только подобострастно склонил голову и неслышно исчез из виду.

- А теперь серьезно – как твои дела, Эбернети? – уже без улыбки переспросил Плутарх, когда они остались за столиком вдвоем. Ментор неопределенно повел плечами – похоже, что сенатор ожидал от него прямой и правдивой беседы. Что ж, хуже уже не будет, вздохнув, решил про себя Двенадцатый.

- Похоже, со своими выходками я угодил между молотом и наковальней, - невесело усмехнулся он своему высокопоставленному собеседнику. – Видать, старый ментор перешел кому-то дорогу! Но какой-то неизвестный доброжелатель не захотел, чтобы я умер просто так… причем, очень сильно не захотел – мне сказали, что после капли той гадости, которую я выпил, в принципе не выживают, - Хеймитч выразительно хмыкнул и развел руками, - а я, как видите, каким-то чудом остался жив!

- Что ж, значит, тебе остается вознести хвалу твоему таинственному ангелу-хранителю! – странно сверкнув глазами, подытожил сенатор, натягивая благожелательную улыбку. – И постараться впредь вести себя осмотрительнее – второй раз может уже и не повезти…

Если бы Хеймитч не был так занят сейчас своими мыслями, наверное, его смутил бы тон, которым были сказаны последние слова – но он лишь машинально кивнул, обдумывая свою будущую просьбу к сенатору.

- Вы ведь в курсе моего отстранения, - выдержав тактичную паузу, осторожно начал он. – Спонсорские счета Двенадцатого заморожены, и мне вряд ли удастся оплатить Арену…

- Они не просто заморожены, - тактично прервал его Плутарх, - они обнулены … даже если бы ты и смог заплатить, тебе попросту нечем.

- Даже так? – Двенадцатый горько покачал головой.

- Именно так, - подтвердил Хавенсби, мельком оглядев зал за его спиной. И, понизив голос, добавил: - И если ты собирался сейчас просить меня помочь тебе с оплатой – прости, Двенадцатый, но здесь я бессилен!

Хеймитч поморщился. Сенатору ничего не стоило внести некоторую сумму за базовые условия Арены, но по какой-то неведомой ментору причине в самый ответственный момент, когда Двенадцатый больше всего рассчитывал на его покровительство и поддержку, Плутарх Хавенсби вдруг пошел на попятную. Вот тебе и покровитель, усмехнулся сам себе ментор – как только почетный сенатор почуял, что дела Двенадцатого дистрикта запахли жареным, он тут же предпочел трусливо сигануть в кусты!

- Я действительно не смогу помочь тебе, - словно услышав его мысли, проникновенно тихо повторил Плутарх, выразительно заглядывая ему в глаза, - слишком высоки ставки…

А чего ты, собственно, ожидал, дружище, фыркнул ментор, отводя глаза. В Капитолии всем правят деньги… нет денег – не будет и никаких разговоров!

- Почему-то меня это не удивляет, – криво ухмыльнувшись, он презрительно покачал головой. – А знаете, сенатор, в какой-то момент мне, дураку, легкомысленно показалось, что вы отличаетесь от всех прочих шишек Капитолия… но теперь я вижу, что был о вас слишком хорошего мнения. Бросить девочку в самую трудную минуту… как это по-капитолийски! - Хеймитч нехотя поднялся со своего места и насмешливо сверху вниз посмотрел на своего собеседника. – Что ж, раз вы не хотите помочь мне… желаю счастливо оставаться!

Его собеседник уже открыл рот, чтобы возразить, но ментор даже не стал слушать его оправданий – лишь порывисто развернулся и стремительным шагом вышел из зала, едва не сбив в дверях спешащего с подносом Сократа. Его буквально распирало от досады и злости – он ожидал от этой встречи большего! Чего греха таить, Плутарх Хавенсби был его последней надеждой! Он не собирался просить многого – лишь скромный ужин на двоих и несколько часов солнца, чтобы его ребята смогли, в конце концов, толком согреться и обсохнуть! Но, видимо, даже такая мелочь показалась сенатору непозволительной роскошью…

Что ж, первый пункт его сегодняшнего плана потерпел сокрушительное фиаско. И, судя по словам Эффи этим утром, встреча с Рубакой тоже переносилась на неопределенный срок. Уже шагая по улице и машинально кивая на восторженные оклики попадавшихся навстречу поклонников Двенадцатого дистрикта, ментор только теперь в полной мере осознал последствия отсутствия Одиннадцатого: если распорядители свели на Арене Катона и Цепа, пообещав капитолийским зрителям «нечто зрелищное», то из этого следует, что в Играх вот-вот останется всего лишь четверо участников - то бишь победитель сегодняшнего поединка, Китнисс, Пит и рыжая чертовка из Пятого!

Споткнувшись на пустом месте, Хеймитч вздрогнул от неожиданности - черт подери, а ведь это означало, что завтра его ребята проснутся уже в финале!

***

Он долго бродил по городу. Рассматривал пестрящие повсюду огромные рекламные щиты, раздавал автографы, фотографировался со всеми желающими, выслушивал хвалебные и гневные речи фанатов и конкурентов, комментировал последние события на Арене паре подвернувшихся репортеров. Со стороны могло показаться, что Двенадцатый лишь праздно убивает время. Но он отнюдь не бездельничал – он слушал. Слушал микроприбор в своем левом ухе. За весь день наушник так ни разу и не сработал, а это могло означать только одно: Кит все еще оставалась без сознания. И это затянувшееся беспамятство всерьез беспокоило старого ментора.

В отель он вернулся уже в сумерках. Поднялся в свой номер, подошел к бару. Долго и внимательно разглядывал разнокалиберные бутылки, а потом, припомнив рыжеволосую безгласую, снял трубку для внутренней связи отеля и настойчиво попросил администратора заменить все содержимое, сославшись на очередной менторский каприз. От греха подальше, сказал себе Двенадцатый. Уже через несколько минут дверь номера неслышно распахнулась, и незнакомый ему безгласый вкатил точь-в-точь такой же минибар, как тот, что стоял все это время возле его любимого кресла в гостиной. Совершенно бесшумно заменив один столик на другой, немой безликий портье так же неслышно покинул люкс. Что ж, даже молния не бьет в одно место дважды, решил ментор, а потому маловероятно, чтобы его несостоявшийся убийца решился в ближайшее время повторить свою неудачную попытку устранения нерадивого конкурента.

Он скинул стильный синий пиджак, достал из кармана брюк коммуникатор Порции и положил на столик, рядом с внушительной менторской папкой. Коротко глянул на экран: ни одного пропущенного звонка – видимо, впервые за последние дни его капитолийские друзья поверили в обещанное им благоразумие. Встряхнув пиджак, он услышал звук глухого удара и заметил выпавшую на белоснежный ковер фляжку. Дьявол их всех раздери, он совершенно упустил из виду утренние наставления Цинны насчет ее содержимого! Отвинтив пробку заветной посудины, ментор плеснул в стоящий на столике стакан несколько бульков розовой жидкости и медленно, осторожными глотками, выпил ее. Ничего подозрительного – не потемнело в глазах, не перекрыло дыхания… Хеймитч криво усмехнулся своему отражению в зеркале гардеробной напротив – видимо, это действительно было лекарство!

Достав из папки транслятор, он включил панель и набрал код доступа, как показывала ему Клаудиа, запустив режим автопоиска. Поправил микронаушник – он настолько свыкся с посторонним предметом в своем ухе, что порой напрочь забывал о нем. Потом, подумав пару минут, переоделся в мягкие домашние брюки и пуловер. Грядущий вечер не обещал никаких официальных планов, а повидаться с Цинной, если, конечно, это взбредет ему в голову, ментор мог и в таком виде.

И в этот самый момент зазвонил аппарат внутренней связи. Удивленно вскинув брови, Хеймитч поднял трубку.

- Двенадцатый слушает, - буркнул он невидимому собеседнику.

- Мистер Эбернети, тут к вам гость, - услышал он на другом конце предупредительно-вежливый голос администратора с ресепшена.

Ментор дрогнул и недоуменно сдвинул брови. Официальное обращение означало, что гостем будет официальное лицо. Но не из Капитолия: официальные лица столицы никогда не наносили визитов лично – обычно они назначали время и место аудиенции, и не приведи господь было к этому времени опоздать!

- Пусть поднимается, - ответил ментор. Уже положив трубку на рычаг, вдруг подумал – какого черта он не уточнил имени своего неожиданного посетителя? Неужели испугался, что через пару минут, открыв дверь, увидит за ней змеиные глаза Кориолана Сноу?

Когда в номер коротко и тактично постучали, Хеймитч Эбернети уже приготовился к самому худшему. Но его опасения оказались напрасными: широко распахнув дверь, он замер в полнейшем изумлении – перед ним стоял мэр Двенадцатого дистрикта!

Собственной официальной персоной.

- Шон…? Ох, извините – господин мэр… мать твою, что ты здесь делаешь?!

Удивление его было совершенно искренним и неподдельным – за последний десяток лет Шон Андерси ни разу не бывал в столице, тем более во время Голодных Игр, хотя его неоднократно приглашали представлять свой дистрикт на всяческих пышных мероприятиях. Но поскольку приглашения эти постоянно отклонялись, Хеймитч как ментор Двенадцатого вынужден был то и дело озвучивать особенно любопытным или недовольным достаточно вескую причину отказов – жена мэра уже многие годы была прикована к постели страшными мигренями. И мэр, в свою очередь, ни на минуту не хотел оставлять супругу в одиночестве, а везти ее с собой в столицу не представлял возможным. Такое самопожертвование, конечно, казалось местным сплетникам, по меньшей мере, странным и излишним, но в то же время выглядело вполне уважительным поводом, чтобы лишать себя удовольствия присутствовать в Капитолии во время проведения Игр.

Так считали в столице – но ментор был одним из тех, кто доподлинно знал: Мэри-Энн Андерси, урожденная Мэри-Энн Доннер, скорее согласилась бы отправиться прямиком в ад на всю оставшуюся жизнь, чем провести в Капитолии хоть один единственный день!

- Это действительно ты, Шон? – недоверчиво переспросил он.

- Как видишь, Митч, - приветственно улыбнулся ему неожиданный посетитель. – Могу я войти?

- Да… да, конечно, - поспешно сделав шаг в сторону, Хеймитч приглашающе кивнул. – Сказать, что я удивлен – это не сказать ничего… какими судьбами в столице?

- Общественное поручение, - коротко пожав протянутую в приветствии руку, уронил мэр, проходя внутрь номера.

- Настолько общественное, что ты лично приехал в ненавистный Капитолий? – криво усмехаясь, негромко уточнил ментор, плотно прикрывая за ним входную дверь. – Выпьешь чего-нибудь?

Мужчина проследил за его выразительным жестом и удивленно хмыкнул.

- Я смотрю, тебя здесь балуют! – подойдя к минибару, он взял в руки одну бутылку, затем другую, третью. – «Рэд Лэйбл», «Хеннеси», «Абсолют»… шикуешь, парень!

Хеймитч презрительно фыркнул. Знал бы его гость, что еще вчера одна из таких бутылей едва не стоила его собеседнику жизни…

- Пользуюсь своим менторским статусом по полной программе… чтобы было, о чем потом вспоминать следующий год, давясь адским пойлом старухи Риппер! – саркастически парировал он, доставая стаканы со льдом и плеснув в каждый из них по паре глотков виски.

- Все так же шутишь? – невесело усмехнулся мэр, нехотя принимая из его рук выпивку. Хеймитч примирительно кивнул, залпом опрокидывая свою порцию. Да, он обещал Цинне не пить, но у него внезапно возникла совершенно невероятная причина пропустить пару стаканчиков – Шон Андерси, мэр Двенадцатого дистрикта, его давний-давний почти что друг, человек-пример, человек-закон, человек-порядок, который никогда и ни при каких обстоятельствах не нарушал чужих правил, теперь наплевал на свое собственное и впервые за долгие-долгие годы приехал в Капитолий!

И не просто в Капитолий – он приехал к своим трибутам.

В последнем Хеймитч был почему-то абсолютно и совершенно уверен.

- Слышал, у тебя очередные неприятности, - оглядев номер, осторожно начал Андерси. Ментор криво усмехнулся и вскинул брови. Интересно, что конкретно имелось в виду? – Снова насолил распорядителям?

- С чего это ты взял? – справившись с удивлением, язвительно спросил он.

- Сорока на хвосте принесла, - уклончиво усмехнулся мужчина.

- Скорее, сойка-пересмешница! – скривился Двенадцатый, на что мэр неопределенно повел плечами, продолжая внимательно осматриваться вокруг.

- Может и так… но, смотрю, ты в порядке – или я не прав?

Ментор поймал его выразительный взгляд и в недоумении нахмурился. Этот человек говорил загадками, а с ребусами у Двенадцатого всегда были проблемы – он больше любил сам загадывать их, чем пытаться найти ответ.

- Ну, можно сказать, я в относительном порядке … так что ты там говорил про свое поручение? – бухнувшись в кресло, поинтересовался он у своего гостя.

Мужчина присел на диван напротив и, помолчав минуту, полез во внутренний карман строгого официального пиджака. Двенадцатый с нарастающим удивлением наблюдал за его манипуляциями: вот он достал из кармана какой-то странный белый конверт и, положив его на стеклянный столик, уверенным движением пододвинул ментору:

- Держи, это тебе. Так сказать, привет из дома.

- Что в нем? – даже не прикоснувшись к конверту, подозрительно спросил тот.

- Деньги, - коротко ответил мэр, выразительно взглянув ему в глаза.

- Какие еще деньги? – непонимающе усмехнулся ментор, покачав головой.

- Деньги, которые собрали для наших ребят в Котле.

Хеймитч попытался вдохнуть – и почувствовал, как сердце отчаянно замерло, а потом вдруг застучало в ускоренном ритме.

- Повтори, что ты сейчас сказал, - все еще не веря собственным ушам, прошептал на выдохе он.

- Ты прекрасно слышал – здесь деньги, которые собрала для Китнисс и Пита Сальная Сэй. Она каким-то непостижимым образом уговорила мою жену, та уговорила меня – и мне пришлось приехать … сам понимаешь, всем остальным путь в столицу заказан, - мужчина повертел в руках стакан и поморщился. – По меркам Двенадцатого дистрикта там довольно приличная сумма… хотя в Капитолии ведь совершенно другие мерки, верно?

Одним поспешным жестом подхватив и распечатав пузатый конверт, Хеймитч быстро просмотрел купюры. Да, цифра выходила далеко не астрономическая… но если учесть, что на данный момент на обнуленных счетах Двенадцатого дистрикта не оставалось вообще ни единого цента, эти деньги были для его ребят просто спасением!

- Надеюсь, я не опоздал, и они тебе пригодятся, - решительно выдохнул его собеседник и одним глотком выпил, наконец, содержимое своего стакана.

- Ты должен оформить их как официальный благотворительный взнос от Двенадцатого дистрикта, - сбивчиво заговорил ментор, не выпуская из рук спасительный подарок из дома. – Только в этом случае никто не сможет запретить мне воспользоваться ими.

- Хорошо, как скажешь, - понимающе кивнул мужчина и протянул Хеймитчу стакан. – Может, добавишь?

- Без проблем! – положив конверт обратно на столик, ментор воодушевленно поднялся со своего места и, подхватив оба стакана, направился к бару. Уже отвинтив пробку с початой бутылки, он запоздало вспомнил: – Кстати, как там дела у Мэри, у Мадж? Не представляю, как только твои девочки отпустили тебя сюда!

- Они и не отпустили – они меня просто выгнали! – неожиданно рассмеялся Андерси. – Мэри-Энн бодрствовала всю ночь накануне моего отъезда, боялась, что я просплю утренний столичный экспресс. Представь себе, она даже ни разу не пожаловалась мне на свои боли… возможно, ей на самом деле было легче? - дрогнув, он изменился в лице и уже без улыбки добавил: - А дочь даже провожала до вагона – хотела лично убедиться, что я не выпрыгну из поезда на полном ходу!

Тихо посмеиваясь, ментор плеснул в стаканы еще по порции виски, добавил содовой и льда и вернулся к дивану.

- Весь Двенадцатый болеет за них, Митч, - принимая свой стакан из его рук, мужчина вдруг взволнованно посмотрел в глаза ментору. – Я давно уже не видел в своем дистрикте такой удивительной сплоченности и такого единства! Не только Котел – деньги для этого конверта собирали многие… Шлак, город, мэрия. Даже Дарий поучаствовал… и он лично просил передать, что если ты вздумаешь вернуться домой без Китнисс, то лучше вообще не возвращайся!

Ментор рассеянно слушал слова мэра и лишь недоуменно качал головой. Она даже не представляет, какое впечатление производит на людей, снова всплыла в его памяти фраза, оброненная как-то однажды Питом. Когда и как случилось, что эта колючая, нелюдимая, но удивительно стойкая девчонка стала для своего родного нищего дистрикта смыслом, целью, центром вселенной? Не тогда ли, когда вышла на Жатве вместо сестры? Или тогда, когда, не задумываясь о трудностях или последствиях, спасала своего умирающего напарника? Или, быть может, тогда, когда со своим упрямым и непокорным характером начала представлять серьезную опасность для Капитолия? Хеймитч дрогнул – а когда она умудрилась стать для него самого сродни собственному ребенку? Он не знал... он предпочел бы вообще не думать об этом в ближайшее время. Ему до зарезу нужна была светлая голова и твердый разум… но стоило только ментору представить ее и Пита там, на Арене, в холодной и сырой пещере, под проливным дождем, раненых и обессиленных, без лекарств, без нормальной еды, как вся его хваленая твердость разума превращалась в противный липкий пластилин. Шон Андерси был не просто прав – он был прав на все триста процентов: привезенные им деньги вполне смогли бы качнуть чашу весов от смерти к жизни!

- Ты ведь поможешь им? – прерывая размышления ментора, подал голос его гость. – На что можно потратить такую сумму? Оружие? Лекарства? Одежда?

- Прежде всего, на хороший капитолийский ужин, - озвучил Хеймитч свое внезапно пришедшее в голову решение. – Если ребят не накормить как можно быстрее и как можно сытнее, завтра они вообще не смогут подняться на ноги!

- Тогда чего же мы ждем? – встрепенулся мужчина, порывисто отставляя пустой стакан и вставая с дивана.

- Не так быстро, Шон, - предупреждающе остановил его Хеймитч. – Новые правила – мы сможем сделать это в лучшем случае утром, после десяти часов. Так что я настоятельно рекомендую тебе забронировать номер на эту ночь… хотя, если господин мэр не собирается задерживаться в Капитолии дольше завтрашнего утра и его не смущает общество старого пьяницы, то он может остаться здесь, в моем люксе!

- Господина мэра не смущает твое общество даже дома, где нас обоих знает каждая собака, – снисходительно усмехнулся ему в ответ Андерси, - так почему я должен смущаться его здесь?

Ментор не стал возражать своему собеседнику, а лишь выразительно хмыкнул - редкая лояльность Шона Андерси была своего рода его визитной карточкой!

- Что ж, значит, располагайся, - он обвел гостиную широким приглашающим жестом. – Не могу обещать развлекательной программы, но на правах бывшего победителя гарантирую как минимум горячую воду в душе, капитолийский коньяк за ужином, оперативные новости с Арены и собственную официальную физиономию!

Его собеседник подошел к высокому окну и замер, молча завороженно разглядывая открывающийся перед ним вид Капитолия, а потом негромко уронил:

- Мы оба официальные лица, Митч: ты ментор Двенадцатого дистрикта, я – его мэр… неужели у нас не найдется общих тем для долгого ночного разговора? – мужчина обернулся и, бросив короткий взгляд на конверт, неожиданно добавил: - И вот еще что – за твоими земляками числится небольшой должок тебе лично … по-моему, настало самое время его вернуть. Ты достаточно помогал нам – теперь наша очередь помочь тебе.

Хеймитч недовольно вскинул брови и поморщился.

- Ты говоришь глупости, Шон, - отрезал он, скривившись под внимательным взглядом своего гостя. – За конверт, конечно, спасибо, он оказался очень кстати… а в остальном, по-моему, мы с тобой уже решили этот вопрос еще много лет назад, и я больше не собираюсь это обсуждать. Ни сейчас, ни когда-либо потом.

Ему не хотелось продолжать эту тему – он отлично понял, о каких долгах зашла речь.

Несмотря на общие воспоминания и годы знакомства, дома, в Двенадцатом, общение старого пьяницы и господина мэра ограничивалось лишь ежемесячным обязательным посещением мэрии и подписанием очередной квитанции о получении денежного перевода из столицы. Очередной доли его призового фонда – сущая мелочь в Капитолии, для провинции это была достаточно приличная сумма. Хеймитч люто ненавидел эти деньги – жестокую цену его победы... цену жизни его матери, его брата и его Элизы. Он искренне считал свою немалую пожизненную пенсию очередным изощренным способом унизить и тем самым еще больше наказать непокорного Двенадцатого, лишний раз подчеркивая перед голодными земляками его сомнительную исключительность. А потому первые годы своего менторства он упорно игнорировал эти банковские бумажки. Когда же вместо привычного курьера и бланков в дистрикте появился однажды холеный официальный представитель Центрального банка, ментор счел за лучшее перестать сопротивляться и принять-таки подачку Капитолия – лишь бы никогда больше не видеть взглядов, которыми провожала в тот день его и его столичного гостя большая часть дистрикта.

Тогда же он и придумал лучший способ распорядиться этими деньгами: по получение очередного перевода он оставлял половину себе, а вторую отдавал в фонд муниципалитета – не бог весть какая сумма, но даже она никогда не бывала лишней в тощем бюджете вечно голодного чумазого дистрикта. Его не интересовало, куда и как расходовались эти деньги – он принципиально не хотел знать, кому на этот раз облегчил жизнь его призовой фонд! – но единственным встречным условием было молчание мэра, полное и абсолютное. К тому же, Хеймитч безоговорочно доверял кристально честному Шону Андерси. Поначалу тот еще пытался отнекиваться и отказываться от такой благотворительности, на что ментор лишь выразительно бранился, грозя последнему всеми известными ему чертями. Меньше пропью, настойчиво твердил он, практически силком впихивая в руки мэру новенькие хрустящие банкноты. Со временем Андерси, наконец, понял, что спорить с ним бесполезно, и с тех пор уже без препираний принимал его ежемесячные добровольные пожертвования.

И никто во всем дистрикте даже не подозревал, что и ремонт старой школы, и скромное пособие многим женщинам из Шлака, чьи мужья погибли или были покалечены в шахтах, и посильная помощь детям в муниципальном приюте – за всем этим стояла отнюдь не мэрия Двенадцатого дистрикта.

За всем этим стоял капитолийский счет одиночки и пьяницы из Деревни Победителей.

- Ты говоришь глупости, Шон, – глухо повторил ментор, выразительно подняв брови. – Забудь о долгах – это я буду должен своему дистрикту до гробовой доски! И если уж на то пошло… во сколько ты оценишь полсотни детей, а?

Его собеседник уже открыл рот, чтобы возразить – но потом передумал и промолчал.

- Вот именно, - хмуро подтвердил его молчание Хеймитч. – Так что давай не будем об этом – не то еще подеремся…

Очередной осторожный стук в дверь заставил ментора умолкнуть.

- Ожидаешь посетителей? – поинтересовался Андерси, настороженно кивнув на вход. Ментор неопределенно повел плечами – он уже ни в чем не был уверен.

Он даже не уточнил, кто за дверью – лишь стремительно подошел и распахнул ее.

- Цинна? – удивленно сдвинув брови, он шагнул в сторону, пропуская Мастера внутрь. – Что еще за сантименты? Когда это ты в последний раз стучался в мой номер?

- Мне сообщили, что у тебя официальный гость, - осторожно начал молодой человек, проходя внутрь. Заметил незнакомца – и подчеркнуто вежливо поинтересовался: – Надеюсь, я не помешал?

- Ты не помешал, – беззлобно усмехнулся Хеймитч, закрывая за ним дверь. – А что с лицом – примчался меня спасать?

Цинна строго сверкнул глазами в его сторону и очаровательно улыбнулся замершему у окна мэру.

- Манеры и Двенадцатый – понятия несовместимые… мне до утра придется ожидать, пока он сообразит представить нас друг другу, - подойдя ближе, Мастер благожелательно протянул руку. – Цинна, стилист Китнисс Эвердин. Заскочил на огонек.

- Шон Андерси, мэр Двенадцатого дистрикта, - принимая его крепкое рукопожатие, едва заметно улыбнулся в ответ мужчина. – Выполняю общественное поручение.

- Он привез нам деньги, - взволнованно пояснил ментор, кивнув на лежащий на столике конверт, – так что мы снова в игре, друг мой!

Молодой человек изменился в лице от такой неожиданной новости.

- Даже не представляете, как вы вовремя! - облегченно выдохнул он, с благодарностью склонив голову.

- Вот и я о том же! – повернувшись к Мастеру, оживленно подтвердил Двенадцатый. – Прости, что я нарушаю тут твои запреты, но за это действительно стоит выпить – или ты так не считаешь?

- Что ж, друг мой, это достаточно веский довод, и я вынужден с ним согласиться, - снисходительно улыбнулся молодой человек и, усаживаясь на диван, приглашающим жестом предложил гостю ментора присоединиться к нему. Мэр не стал упираться – он с готовностью присел напротив Цинны и теперь тайком с интересом рассматривал зеленоглазого стилиста.

Хеймитч поставил на стойку три стакана, насыпал в каждый по несколько кубиков льда и уже приготовился наливать, как вдруг…

- Китнисс… Китнисс, ты меня слышишь?

Он аж подскочил от неожиданности, расслышав в левом ухе знакомый взволнованный голос Пита. Какая, к чертям, выпивка? Едва не выронив из рук бутылку, ментор порывисто поставил ее обратно, шагнул к журнальному столику и схватил с него планшет Клаудии – на матовом полупрозрачном экране появился мигающий сигнал ожидания автозаписи. Заметив метания Двенадцатого, мужчины на диване притихли и лишь коротко переглянулись – мэр недоуменно сдвинул брови, а Цинна вдруг изменился в лице.

- Что? – с надеждой выдохнул он.

- Новости с Арены! Как… как перевести трансляцию с этой штуковины на большой экран? – сбивчиво зашептал Хеймитч и требовательно тряхнул планшетом.

Мастер понял все без лишних слов: решительно поднявшись с дивана, он забрал из его дрогнувших рук видеотранслятор и принялся на ходу набирать на сенсорной панели какие-то коды, коротко кивнув Двенадцатому в сторону телевизора на стене. Старым проверенным способом – быстрым двойным хлопком – ментор включил его и вытащил из уха бесполезный теперь наушник – стараниями Цинны звуковое сопровождение Арены слышали сейчас все присутствующие в номере.

- Я оставлю включенным режим записи – на случай, если наши дамы не смогут увидеть последних новостей, - продолжая колдовать над планшетом, обронил через плечо молодой человек, машинально присаживаясь на подлокотник любимого менторского кресла. – Так, кажется, готово… поехали!

Он нажал на какой-то значок, и экран телевизора загорелся рекламной заставкой Игр, а буквально через минуту на нем появилась знакомая картина - мрачная полутемная пещера и двое измученных трибутов в потрепанной униформе: Пит сидел на земляном полу пещеры, прислонившись спиной к холодной влажной стене, и осторожно гладил перевязанную голову Китнисс - она по самый подбородок была укутана в спальный мешок. Где-то за пределами их спасительного убежища по-прежнему лил дождь и гремел гром – сказывалось вынужденное безденежье Двенадцатого и обещанная помощь сенатора Хавенсби. Видимо, капитолийским телевизионщикам пришлось приложить немало усилий, чтобы сделать съемку из пещеры более-менее смотрибельной – несмотря на ужасное освещение, и окружение, и сами ребята были довольно хорошо различимы. Мужчины молча и многозначительно переглянулись: все трое заметили и осунувшееся исхудавшее лицо Пита, и смертельную бледность Кит на фоне темного спальника.

- Китнисс, - снова негромко позвал на экране Пит, осторожно коснувшись ее головы на своих коленях. – Китнисс!

Девушка сдавленно застонала ему в ответ, и Хеймитч шагнул назад и почти что рухнул в стоящее позади него кресло, не сводя с телевизора взволнованных глаз – Китнисс с трудом разлепила веки и растерянно уставилась на нависшее над ней лицо своего напарника.

- Пит, - то ли испуганно, то ли обрадовано прошептала она.

- Привет, - еле слышно выдохнул парень. - Рад снова видеть твои глаза.

- А мы-то как рады, Мелларк! – облегченно буркнул себе под нос Двенадцатый, тайком скрестив пальцы – только бы не накаркать! Краем глаза он заметил, как Цинна рефлекторно отложил планшет в сторону и, не сводя с Китнисс настороженного и внимательного взгляда, сполз с подлокотника в кресло, сцепил руки в замок и судорожно зажал их коленями.

- Я долго была без сознания? – севшим голосом еле слышно спросила она.

- Точно не знаю, - неуверенно пожал плечами Пит. - Я проснулся вчера вечером, а ты лежишь рядом в жуткой луже крови… сейчас кровотечение, кажется, прекратилось, но я бы на твоем месте не пытался пока вставать.

Девушка осторожно приподняла голову – и тут же жалобно поморщилась.

- Что-то меня мутит, - выдохнула она в ответ на обеспокоенный взгляд напарника. Пит поднес к ее губам бутыль, и Китнисс сделала несколько жадных глотков.

- Ты идешь на поправку, - кашлянув, вдруг заметила она.

- Еще как, - мягко улыбнувшись, кивнул Мелларк, и ментор уже в который раз молча поблагодарил небеса. – Штука, которую ты мне вколола, знает свое дело: уже вторые сутки я не чувствую боли, а сегодня к утру и опухоль почти прошла.

- Ты ел? – отчаянно борясь со слабостью, тихо спросила Китнисс.

- Мг, слопал три куска грусятины, - парень виновато опустил голову. – Потом только сообразил, что надо экономить. Не волнуйся, теперь я на диете.

- Все в порядке. Тебе надо есть. Я скоро пойду охотиться.

Ментор расслышал в слабом голосе Кит знакомые решительные нотки и усмехнулся – никто теперь не усомнится в ее отношении к этому светловолосому мальчишке! Я знаю, что он значит для нее, сказала как-то ментору одна маленькая мудрая девочка. Что ж, удивленно подумал Хеймитч, по всему выходило, что Примроуз Эвердин снова оказалась права – даже в этом своем голодном полуобморочном состоянии ее сестра беспокоилась о Пите Мелларке больше, чем о себе самой! Неужели снова притворство, мысленно спросил себя ментор. И тут же ответил – вряд ли: эта колючая девчонка никогда не была особенно хорошей актрисой – еще в Капитолии он лично убедился, что Китнисс Эвердин совершенно не умела играть на публику и притворяться. Тем более в такой ситуации.

Выходит, она все-таки что-то чувствовала к нему, удивленно мелькнуло в голове.

- Только не слишком скоро, ладно? – прерывая его размышления, проворчал на экране Пит, снисходительно качая головой. – Теперь моя очередь заботиться о тебе.

Стараясь не потревожить голову девушки на своих коленях, он потянулся к рюкзаку и достал из него остатки их скудного пропитания – несколько кусочков грусятины и изюм. Кит заметила его движение и неловко дернула подбородком, упрямо отказываясь от еды.

- Никаких «я сама»! – шутливо передразнил Пит. Он расстегнул спальник и помог ей чуть приподняться на локтях, чтобы она могла опереться на стену рядом. Потом пододвинул поближе мясо и бутыль с водой, протянул изюм на раскрытой ладони и скомандовал: – Давай, ешь-ка по-хорошему – я, знаешь ли, тоже умею быть строгим!

Под его наигранно строгим взглядом Китнисс вздохнула и нехотя откусила кусочек грусенка. Медленно жуя, повернулась к напарнику и вопросительно подняла левую бровь.

- Маловато для первого за три дня приема пищи, - категорично отрезал Пит. Ментор усмехнулся – даже милый и добродушный сын пекаря понял, что нежности и уговоры здесь были бы бесполезны! Его метод кормления оказался вполне успешным – девушка послушно прожевала надкушенный кусок, взяла с ладони Пита несколько ягод изюма и даже сделала пару больших глотков воды.

- Вот так бы сразу, - похвалил ее парень, и лицо его осветила мягкая полуулыбка. Пока Китнисс доедала остатки своего скудного ужина, он пересел ближе к ее ногам и принялся снова растирать холодные ступни девушки, после чего укутал их своей курткой и снова наглухо застегнул спальный мешок. Китнисс что-то проворчала себе под нос, но он лишь сделал короткий упреждающий жест.

- Твои ботинки и носки еще сырые, - одернул парень ее слабые попытки возразить ему. - При такой погоде они еще не скоро высохнут – так что потерпи пока мою заботу!

Даже в полумраке пещеры было заметно, что Китнисс выразительно глянула на своего напарника, но лишь растерянно промолчала в ответ. Хеймитч прекрасно понимал причину ее растерянности – слишком уж непривычными были для нее слова и внимание Пита.

Ментор знал – уже очень давно никто не заботился об этой независимой, но ранимой девушке.

- Интересно, зачем они это устроили? – прислушавшись к звукам грома, сотрясавшим стремительно темнеющее снаружи небо, неожиданно поинтересовался Пит, кивая в сторону выхода. - Гроза, дождь… для чего это все?

Эх, парень, виновато поморщился Хеймитч, знал бы ты, что вся эта сырость и слякоть – всего лишь прокол старого ментора да расплата за твое чудесное возвращение к жизни…

- Скорее, не для чего, а для кого – для Катона и Цепа, - уверенно озвучила Китнисс свою собственную версию непогоды. – У Лисы наверняка есть, где спрятаться. А Мирта... она собиралась меня мучить, но тут..., - она запнулась и нервно сглотнула.

- Я знаю, что Мирта погибла – видел ее вчера в небе, - негромко отозвался Пит, мягко и ободрительно беря ее за руку. Совсем как тогда, в Капитолии. – Это ты ее убила?

- Нет, - пытаясь сдержаться, еле слышно всхлипнула девушка, отчаянно вцепившись в него. - Цеп проломил ей голову камнем.

- Хорошо, что ты ему не попалась, - выдохнул Мелларк и, с облегчением прикрывая глаза, только сильнее сжал в ладони тонкие холодные пальцы своей напарницы.

Хеймитч вспомнил Пир и почувствовал напряженную пустоту внутри. Ему вдруг стало страшно – что бы он сейчас делал, обернись все иначе?

Что бы делал - опустошал бы очередную бутылку, презрительно поморщился он.

- Я и попалась, - тихо шепнула на экране Китнисс, а потом еще тише добавила: - Но он меня отпустил.

Девушка судорожно всхлипнула, закрыла руками внезапно посеревшее лицо – и тут ее словно прорвало. Срывающимся от боли голосом она начала сбивчиво пересказывать Питу все, что произошло с ней за последние дни, все, что до сих пор держала внутри. То, без чего невозможно было понять все случившееся на пире: взрыв лагеря профи, смерть маленькой черноглазой Руты, свое первое сознательное убийство и темный, усыпанный зернами хлеб из Одиннадцатого дистрикта.

- Бедная девочка, - шепнул откуда-то из-за спины сочувственный голос Шона Андерси.

Ментор растерянно обернулся – он и забыл, что все это время был в номере не один! Где-то внутри пребольно резануло: в темных глазах мэра Двенадцатого дистрикта стояли скупые колючие слезы. Так, наверное, плачут отцы о своих дочерях… Цинна в кресле рядом сдержанно шмыгнул носом, и Хеймитч поспешил отвернуться, почувствовав, как у него самого противно защипало в глазах. Сердито скрипнул зубами – не хватало только, чтобы старый пьяница разревелся тут перед своими друзьями, как последний сопляк! Он перевел глаза на Пита на экране. Парень очень внимательно молча слушал надрывную исповедь Кит, сосредоточенно сдвинув светлые брови и ни единым словом не выдавая своего волнения.

Лишь в небесно-голубых глазах переплетались и смешивались ужас, нежность и боль.

- Он отпустил тебя, потому что не хотел оставаться в долгу? - удивленно переспросил он, когда, выговорившись, девушка, наконец, подавленно умолкла.

- Да… ты, возможно, не поймешь, - Китнисс как-то странно взглянула на него и тотчас отвела глаза. – У тебя всегда было всего вдоволь. Если бы ты жил в Шлаке, мне не пришлось бы тебе объяснять.

- Даже не пытайся, чего уж там! – невесело рассмеялся Пит. – Куда уж мне понять со своим умишком!

Девушка вызывающе дернула острым подбородком.

- Ты не понимаешь, - повторила она, избегая его взгляда и упрямо разглядывая стену напротив. - Это как с тем хлебом… наверно, я всегда буду тебе должна.

- Хлебом? Каким хлебом? Ты что, про тот случай из детства? – Пит горько усмехнулся и повел плечами. – Думаю, теперь-то уж о нем можно забыть... после того, как ты воскресила меня из мертвых.

- Ты ведь и не знал-то меня, мы ни разу даже не разговаривали, - девушка внезапно умолкла, словно сказала что-то лишнее. Хеймитч затаил дыхание – его не покидало стойкое ощущение, что Китнисс даже в таком ужасном и разбитом состоянии контролировала каждое слово, словно боялась озвучить для подглядывающего и подслушивающего Капитолия свои истинные мысли и чувства.

Пит перевел на нее внимательный сосредоточенный взгляд, и она тотчас добавила уже совсем другим, изменившимся до неузнаваемости спокойным голосом:

- И вообще, первый долг всегда самый трудный. Я бы ничего не смогла сделать, меня бы вообще не было, если бы ты мне тогда не помог… и с чего вдруг?

- Сама знаешь с чего, - просто ответил он и, заметив ее недоверчивый кивок, невесело усмехнулся собственным мыслям.

- Что?

- Хеймитч предупреждал меня, что тебя непросто убедить, - в дрогнувшем голосе Пита отчетливо промелькнула растерянность и сожаление.

- Ну да, предупреждал – и что теперь? – не сдержавшись, сердито прорычал ментор, обращаясь к картинке на стене. – Давай же, Мелларк, скажи ей, черт тебя подери… пусть она узнает, в конце-то концов!

Цинна коротко глянул на мэра Андерси и выразительно поднял брови, извиняясь за чересчур резкие выпады и реплики своего друга, на что последний примирительно кивнул – он и сам уже не первый год знал вспыльчивый характер Хеймитча Эбернети!

- Хеймитч? – в голосе Китнисс мелькнуло искреннее удивление. – А он тут причем?

Ни при чем, солнышко, сдерживая свой длинный язык, молча крякнул про себя ментор – так, мимо проходил да насоветовал парню кучу всякой глупости на его светлую голову!

- Ни при чем, - уклончиво повторил на экране Пит и, отгоняя свои мысли, попытался пошутить: – Так значит, Катон и Цеп, да? Наверное, будет нескромно надеяться, что эти двое одновременно прикончат друг друга?

Шутка получилась невеселой – девушка дрогнула и зажмурилась.

- Мне кажется, Цеп славный парень, - еле слышно выдохнула она в холодный вечерний воздух маленькое облачко пара. – В Двенадцатом дистрикте он мог бы быть нашим другом…

- Если так, - мрачно перебил ее Пит, - то пусть его лучше убьет Катон.

Китнисс вскинула на напарника прозрачно-серые глаза – в их глубине, на самом-самом донышке, Хеймитч успел разглядеть глухую тоску и нестерпимую усталость и боль.

И Пит тоже это заметил.

- Что с тобой? Очень больно? - с тревогой спросил он, осторожно касаясь пальцами ее забинтованного лба. Девушка высвободила из спальника руку и перехватила его широкую ладонь.

- Я хочу домой, Пит, - жалостливо, будто ребенок, зашептала она, отчаянно моргая и пытаясь скрыть душившие ее слезы.

- Ты обязательно поедешь домой, - Пит наклонился и коснулся губ Китнисс легким, как перышко, поцелуем. Когда он снова заговорил, голос его звучал очень убедительно. – Я тебе обещаю – ты непременно поедешь домой!

- Но я хочу прямо сейчас, - заглядывая ему в глаза, еле слышно выдохнула она в самые губы.

- Знаешь что, - он нехотя отстранился, мягко погладил ее щеку и, чуть улыбнувшись, убаюкивающе заговорил. – Вот сейчас ты уснешь, и тебе приснится твой дом... а потом ты даже оглянуться не успеешь, как будешь там на самом деле. Идет?

Кит посмотрела на напарника долгим задумчивым взглядом, и в ее стальных глазах на секунду мелькнуло отражение других, небесно-голубых глаз.

И Хеймитч поймал себя на мысли, что многое бы отдал, лишь бы узнать, о чем таком потаенном подумала его девочка в это самое мгновение.

- Хорошо, - после минуты раздумий шепнула, наконец, она. И совершенно серьезно добавила: - И разбуди меня, если надо будет покараулить.

- Не беспокойся, я хорошо отдохнул и здоров благодаря тебе и Хеймитчу, - усмехнулся ее словам Мелларк, продолжая гладить темноволосую голову своей напарницы. Китнисс еще успела проворчать ему в ответ что-то невразумительное, но уже спустя минуту ее сморил глубокий спасительный сон.

Очень нежно Пит убрал с ее осунувшегося измученного лица прилипшие пряди волос и, поднимая к расщелине задумчивый взгляд, обреченно выдохнул:

- Отдыхай, солнышко … кто знает, сколько ещё это продлится?