Путь в спорт

«Как Вы стали хоккеистом?» «В катком возрасте начали играть в хоккей?», «Каков Ваш путь в спорт?» – таких вопросов набралось несколько сот. В «Комсомолке» я рассказывал о своем пути в большой спорт, но дали на этот ответ всего лишь тридцать с лишним строк.

Я отвечу сейчас на письма любителей хоккея более подробно, но прежде следует, очевидно, оговориться, что моя спортивная юность вряд ли может стать тем типичным «образцом», по которому юные хоккеисты будут сверять ступени своего восхождения к вершинам спорта.

Два десятка лет – огромный период в жизни нашей страны. И условия, в которых начинали заниматься спортом мои сверстники, несравнимы с теми, что созданы сегодня для миллионов участников соревнований на призы клуба «Золотая шайба».

Вы можете купить клюшки, коньки, шайбы. Пусть не все сразу, пусть придется вам побегать по магазинам в поисках требующегося обмундирования. Но все это найти сегодня можно.

С вами занимаются тренеры, инструкторы-общественники. А самые одаренные ребятишки могут попасть в детские команды при клубах мастеров и получить возможность тренироваться на искусственном льду.

В пору моего детства даже лучшие хоккеисты страны не располагали столь благоприятными условиями. Что же касается нас, меня в честности... Мы тоже любили хоккей. Правда, хоккей с мячом, более популярную и распространенную в то время игру. Хоккей с шайбой тогда еще только вставал на ноги.

Играли мы чаще всего металлическими клюшками, выгнутыми из куска толстой проволоки. Мяч достать было трудно, а шайбу заменяла консервная банка.

Специальных коньков для хоккея с шайбой тогда еще не существовало, тем более коньков меленьких размеров.

В таких условиях хоккеем занимались только действительно увлеченные спортом мальчишки. И уж если парень, не имеющий даже клюшки, изготавливающий ее собственноручно из железа или толстой фанеры, если этот парень не бросал любимой игры, то можно было быть уверенным, что такая настойчивость, такая преданность хоккею помогут ему достичь заветной цели – стать хорошим хоккеистом.

Мне хоккей доставался тяжело.

Было нас у мамы трое. Отец погиб на войне, когда был мне всего один месяц.

Мама работала в детском саду истопницей, и денег лишних у нас не было.

Клюшки я научился делать сам, а вот с коньками дело обстояло хуже. И потому лидеры нашей дворовой команды ставили меня в защиту. К защитникам мы в ту пору относились как к хоккеистам второстепенным, и потому в обороне играли у нас или те, у кого не было коньков или клюшки, или маленькие ребятишки, дошкольники, или совсем уж никудышные хоккеисты.

Однако со временем я нашел один конек «снегурочку», и шансы мои повысились.

А когда мне исполнилось десять лет, мама в день рождения подарила мне коньки. И хотя денег на ботинки 42 размера не хватило, я все разно был счастлив. Тотчас же, прикрутив коньки к валенкам, я помчался на каток.

Погода в тот февральский день была отвратительная, валил снег, но у меня на ногах были самые что ни на есть настоящие коньки, и весь мир предстал для меня в другом свете.

И этот счастливый день стал и едва ли не самым печальным в моей жизни.

В то время попасть на каток было нелегко. Трудно, видимо, поверить, но в Москве не многие виды спорта могли тогда соперничать по своей популярности с коньками.

Каток чистила машина – лед готовился к вечернему наплыву публики. Я не задумываясь прицепился к машине, но не проехал и полкруга, как был пойман шофером. Шофер срезал коньки. Слезы у меня катились градом, но ничто не могло смягчить моего «противника».

Как мог я оправдаться перед мамой?

Врать не стал, рассказал все, как было.

Мама расстроилась, поругала меня, а потом сказала, что теперь будет спокойней.

– Больше не будешь цепляться за машины...

Оставшуюся часть зимы я снова играл в защите или в воротах.

А на следующий год мама купила у соседей (сын у них подрос) коньки с ботинками, и уж теперь я играл на этих коньках до того дня, когда тренер команды «Красный богатырь» включил меня в команду мальчиков.

Ребята были там на два года старше, и я оказался самым маленьким и щупленьким. Но наши бесконечные матчи во дворе, видимо, чему-то научили меня, во всяком случае, новые мои партнеры относились ко мне как к равному.

Играли мы по воскресеньям. Первыми начинали мальчики, потом встречались юношеские и днем мужские команды. Ночь под воскресенье была кошмаром.

Я боялся проспать. Напрасно мама уверяла меня, что разбудит вовремя, напрасно сестра ставила будильник – спать я не мог. Слишком велика была моя тяга к хоккею, чтобы рискнул я довериться даже своим близким...

После первых матчей мне выдали форму, и я снимал ее только в исключительных случаях. Даже в школу рвался ходить в хоккейной фуфайке – так велика была моя гордость; желание похвалиться перед одноклассниками своими спортивными достижениями одолевало меня.

Мой приятель Виктор Ежов играл за «Спартак», и однажды на матче спартаковцев и «Крыльев Советов» он уговорил меня подойти к своему тренеру Александру Ивановичу Игумнову.

Игумнов проверил меня в деле, и я стал спартаковцем.

Играл я, повторяю, в то время в другой хоккей – хоккей с мячом. Мы называли тогда его «русским», чтобы отличать от канадского. От хоккея с шайбой.

А хоккей с шайбой становился все более популярным. И понемногу всеобщий интерес начал перемещаться к маленьким ледяным площадкам, огороженным непривычными высокими бортами.

Мода захватила и меня. Я попробовал поиграть в хоккей с шайбой. Попробовал и понял, что до сих пор занимался не тем.

Старший тренер клуба Степанов отговаривал меня:

– Куда же ты такой маленький пойдешь? Там, на тесной площадке, тебя затолкают, ты потеряешь все, что имеешь... А здесь простор, целое футбольное поле... Нет, забудь о хоккее с шайбой. Никуда я тебя не отпущу!

И не отпустил.

И следующий сезон я начал в прежней своей команде. Но мне так хотелось сменить мяч на шайбу! Так хотелось...

За вторую юношескую команду «Спартака» я играл в хоккей с шайбой.

К спорту, к команде относился серьезно.

Виктор Ежов взял меня под свою опеку. Мы торопились сделать уроки, нам требовался запас времени, чтобы можно было не ехать на тренировку на трамвае, а бежать: старались использовать любую возможность для улучшения своей физической подготовки. И ко всему нам не нужно было тратить деньги на трамвайный билет.

Я вспоминаю свою трудную юность и думаю, что все, через что пришлось пройти, не исчезло бесследно, все в конечном итоге работало на становление характера.

С одиннадцати и до семнадцати лет всю осень, зиму и весну ходил я в сапогах, но то была не дань моде. Заставляла нужда, и сапоги были, конечно, не кожаные, а кирзовые.

Но была и еще одна истина, которую я открыл для себя совершенно неожиданно. Оказывается, чем тяжелее приходится на тренировке, тем легче в игре. И если я тренировался с железной клюшкой, если ходил чуть ли не весь год в сапогах, то потом, на катке, в игре, я получал как бы крылья, дополнительную легкость в движениях.

Не случайно Анатолий Владимирович Тарасов предлагает нам тренироваться с железным поясом весом 10-12 килограммов. Потом, сняв пояс, чувствуешь, что ты не бежишь, а летишь над площадкой.

Хоккей с шайбой увлек меня.

Конечно, какое-то время потребовалось на акклиматизацию в новой игре, площадка казалась слишком маленькой, не хватало партнеров, да и шайба поддавалась укрощению не сразу.

Шло время, и вскоре меня перевели в молодежную команду. В ее составе я получил первую свою золотую медаль.

Может быть, любители спорта припомнят, что в этой же команде играл парень, который стал потом многолетним моим партнером по сборной команде страны. Спортсмен, который тоже пришел из хоккея с мячом.

Я говорю о Вячеславе Старшинове.

В это время жить нам стало легче. Не только потому, что рос жизненный уровень в стране в целом, но и потому, что мы – и брат, и сестра, и я – повзрослели и начали работать. Теперь у мамы было три помощника.

Я получил специальность слесаря-сборщика, работал на заводе. Был, правда, у меня тогда не высокий еще разряд – третий.

Не знаю, как сложилась бы моя судьба, до какого разряда сумел бы я подняться, если бы не пришла пора идти служить в армию.

Вначале я думал, что пробуду на военной службе лишь три года, но потом мои планы изменились, и я решил остаться служить в армии. Теперь я офицер, капитан, и думаю, что с армией будет связана моя и дальнейшая жизнь.

Но вернусь к дням хоккейной своей юности.

В восемнадцать лет я стал тренироваться в команде мастеров.

Конечно, в ту пору я не думал, что очень скоро начну выступать за основной состав.

Я играл центральным нападающим, а центрфорвардами «Спартака» были в то время Анатолий Егоров, Владимир Мальцев и Вячеслав Старшинов. Я был уверен, что мне еще рано играть в основном составе.

Но неожиданно к тренерам обратился Мальцев. Он предложил рискнуть и поставить меня на его место.

Владимир сказал мне тогда:

– У тебя – будущее. Ты займешь свое место в большом хоккее... Так не теряй времени!

Сам ветеран перешел на тренерскую работу.

И я заиграл в «Спартаке».

В 1960 году меня включили в состав сборной молодежной страны. Мы полетели в США, провели там пять матчей и все пять выиграли.

В команде выступали Виктор Коноваленко и Виталий Давыдов, Эдуард Иванов и Валерий Никитин. Кто знал тогда, что спустя несколько лет все они станут заслуженными мастерами спорта, многократными чемпионами мира и Европы, звездами нашего хоккея!

То была первая моя поездка за рубеж, и запомнилась мне она, как никакая другая.

И не только новыми впечатлениями, калейдоскопом удивительных встреч и загадочных городов, встретивших нас по ту сторону океана. Но и теми чувствами, что обуревали меня в первые дни после возвращения в свою команду. Я приехал иным, не прежним хоккеистом. Я был преисполнен титанического самоуважения и сатанинской гордости. Смотрел на своих партнеров свысока и чувствовал себя мэтром.

Первые тренировки проводил с гонором и играл и готовился к матчам вполсилы, на партнеров едва ли обращал внимание – что мне они, когда я сборную Соединенных Штатов обыгрывал!

Да не дай бог, если кто-то применял против меня силовой прием. Я злился, лез чуть ли не драться.

К счастью, одной уместной реплики тренера вполне хватило для возвращения к прежнему своему положению в команде.

Думаю, что я не одинок в таких метаморфозах. Психологическая неустойчивость новичка, молодого хоккеиста проявляется, кажется мне, не только в игровых срывах, но и в неумении верно построить свои отношения с товарищами.

Такие поездки в составах сборных команд одурманивают юные головы, и проходит какое-то время, прежде чем молодой хоккеист поймет истинную ценность собственного мастерства и мастерства товарищей.

Вспоминаю, в частности, что и молодое армейское звено, в котором играли Юрий Лебедев, Вячеслав Анисин и Александр Бодунов, после первой своей поездки в Швецию (армейцы проводили там тренировочный сбор) на какое-то время стало неузнаваемым – хоккеисты были нетерпимы к ошибкам сверстников и невероятно самоуверенны.

Впрочем, должен сразу же заметить, что не все молодые спортсмены столь своеобразно воспринимают честь приглашения в сборную страны. Помню, в декабре 1965 года мы были в Канаде. Впервые с нами поехали Володя Викулов и Виктор Полупанов. Сыграли они на родине хоккея здорово, но на следующий день после возвращения в Москву примчались на тренировку, хотя А. В. Тарасов объявил в аэропорту, что хоккеисты сборной могут на завтрашнюю тренировку ЦСКА не приходить.

В 1961 году меня пригласили в ведущую армейскую команду страны.

Начался новый этап моей спортивной биографии.