Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава восьмая. Я ни за что не скажу об этом Сэму





 

Я ни за что не скажу об этом Сэму.

Он в нашей комнате – похоже, все еще мучается похмельем, потягивает кокосовый лимонад из банки.

 

Здорово! – Говорит он, перекатываясь ко мне на кровати. – У тебя классный дед, ты это знаешь? Когда мы покончили с покером, он достал пачку старых фотографий. Я решил, твои детские снимки, но какое там! Старинные фотографии игривых дамочек без перчаток! Представляешь, какой раритет!

 

Натянуто улыбаюсь. Все еще думаю о Данике и брате, гадая, сколько же раз у них было свидание – может, вообще до сих пор ни разу. Не могу сосредоточиться. – Ты смотрел порнушку вместе с моим дедом?

 

Никакую не порнушку. На снимках была и твоя бабушка.

Ну разумеется.

 

Костюмы просто потрясающие,

мечтательно продолжает Сэм. – Перья, маски, невероятный фон. Троны в виде полумесяца, огромные розы, с лепестками, раскрывающимися словно двери.

 

Так ты фон разглядывал? – Теперь я уже смеюсь по‑настоящему.

 

Не хотел пялиться на женщин. Я ж не знал, кто из них твои родственницы! Да и дед твой рядом сидел.

Смеюсь еще громче. Мама рассказывала мне о тогдашних театрах – с закрытыми занавесями ложами, где мастера заклинаний, под благовидным предлогом просмотра представления, занимались своими делами. А потом начались облавы. На такое больше никто не отваживается. – Представляю, что было бы, если б ты оказался там. В два счета б заставил их устроить цирк зомби.

 

Пока неосвоенный рынок,

отвечает Сэм. Потом стучит пальцем себя по лбу. – Обо всем‑то я думаю. Такой уж я.

Вид у него не слишком радостный, но, по крайней мере, не такой грустный и подавленный, как всю прошлую неделю. Если он по‑прежнему думает о Данике, то уже хотя бы не зациклен на ней. Но если бы он знал о Барроне, если б только заподозрил, что парень, с которым она встречается – мой брат, все стало бы иначе.

Понимаю, что если хочу стать хорошим человеком, придется и лгать поменьше. Но порой безо лжи и полуправды не обойтись – пока сам окружающий мир не сделался честным.

Если Лила встретит другого, надеюсь, все будут меня обманывать.

Просыпаюсь от того, что вибрация будильника, поставленного на телефоне, отдается в моем черепе. Зевая, бросаю взгляд на Сэма. Он пока еще спит, одеяло почти свалилось на пол. Тихо встаю, подхватываю одежду и крадусь в ванную.

Я специально поставил будильник на вибрацию, чтобы найти Данику еще до того, как Сэм проснется и обнаружит разные мелочи – ну, вроде того, что я ору на его бывшую подружку. До того, пока Даника успеет снова встретиться с моим никчемным братцем. До того, как сложившаяся ситуация станет еще хуже.

Принимаю душ и бреюсь – так быстро, что режу щеку вдоль линии подбородка. Смываю кровь, брызгаю на лицо одеколоном – он щиплется – и спешу в столовую.

Сегодня я рано, что случается нечасто. Чтобы отметить это дело беру себе две чашки черного кофе и тост с жареным беконом. Подумываю было о третьей чашке, как тут появляется Даника.

Ее волосы забраны под деревянный ободок, на ней коричневые колготки в елочку и тяжелые кожаные ботинки. Выглядит она как обычно, но меня это почему‑то удивляет. Мое представление о ней полностью изменилось. Она вот уже несколько дней – а может, и недель – тайно встречается с моим братом. Теперь мне вдруг стало ясно все, что она говорила, все ее неожиданные вопросы. Но ответ изрядно пошатнул мой мир.

Я дождался, пока она отстояла в очереди, а потом следом за ней пошел к столу.

 

Чего тебе? – Спрашивает Даника, ставя поднос.

 

Он не тот, кем ты его считаешь,

говорю я. – Баррон. Что бы он тебе ни говорил, это неправда.

От удивления Даника делает шаг назад. В точку. Потом она приходит в себя и смотрит на меня еще злее прежнего. Ничто так не злит, как осознание того, что тебя поймали.

Уж поверьте, я‑то знаю.

 

Ага, я тебя видел вчера,

говорю я. – Конспиратор из тебя никакой.

 

Только ты считаешь, что я должна этого стыдиться,

огрызается Даника.

Делаю глубокий вдох, стараясь совладать с гневом. Она же не виновата, что ее провели.

 

Ладно, спокойно. Обо мне можешь говорить что угодно. И думать что угодно. Но мой брат – неисправимый лжец. Он ничего не может с этим поделать. Временами мне кажется, что он уже и не помнит, как оно на самом деле, и потому дополняет рассказ тем, что в голову придет.

 

Он старается,

говорит Даника. – Чего не скажешь о тебе. Он рассказал мне о том, что ты сделал. С Лилой. С Филипом. С ним самим.

 

Издеваешься? – Спрашиваю я. – А о том, что он сам сделал с Лилой, он случайно не рассказывал?

 

Оставь меня в покое, Кассель!

В последнее время девушки часто мне так говорят. Начинаю подозревать, что я далеко не так обаятелен, как хотелось бы думать.

 

Только пожалуйста, не говори мне, что он снимал перчатки,

говорю я. – Нет, пожалуй, лучше скажи, что он их снимал. Потому что иначе ты никак не могла запасть на кривую улыбочку и кривые речи моего братца.

 

Он предупреждал, что ты так и скажешь. Вот эти же самые слова и произнес. И ведь тут он не соврал, да?

Вздыхаю. Мой брат может быть умным, если хочет.

 

Слушай, Даника. Тут возможны два варианта. Первое: он очень хорошо меня знает. Второе: он знает правду. Истинную правду. И потому я тебе и говорю…

 

Неужто правду скажешь? Шутка,

Даника поворачивается ко мне спиной, берет тост и направляется к выходу.

 

Даника! – Кричу я ей вслед.

Вышло достаточно громко, чтобы на меня начали оглядываться. В дверях столовой появился Сэм. Даника проходит мимо него. Он бросает на нее беглый взгляд. Потом поворачивается ко мне. Его лицо так искажено гневом, что я замираю на месте; потом Сэм круто разворачивается и уходит.

Перед уроком статистики звоню Баррону, но нарываюсь на автоответчик. Занятие проходит словно сон. Выйдя из класса, сразу же звоню еще раз.

На сей раз он берет трубку. Связь плохая, в трубке трещит. – Ну как мой любимый и единственный выживший брат?

 

Держись от нее подальше,

так хочется ему врезать, что аж рука дрожит. Могу поспорить на что угодно, что, пока я гнался за мастером смерти, он разговаривал именно с Даникой. Могу поспорить на что угодно, что ему ужасно понравилось, что можно разговаривать с нею в моем присутствии. И слать ей смс‑ки из машины. И похваляться своим свиданием.

Баррон смеется:

Не драматизируй.

Вспоминаю, что он сказал давным‑давно, когда я обвинил его в том, что он встречается с Лилой лишь потому, что она дочь Захарова: «Может, я с нею встречаюсь, только чтоб тебя позлить».

 

Не знаю, что ты там затеял…,

стараюсь говорить спокойно. – В любом случае у тебя ничего не выйдет.

 

Мы с нею – тебя это беспокоит, да? Я же видел, как тебя пробирало, пока я с нею разговаривал – сперва на импровизированном приеме у Захарова – где по твоей милости прикончили Антона – а потом на похоронах Филипа. Тебе это не понравилось, а вот она так и загорелась. Если б ты приберегал ее для себя, вряд ли привел бы.

 

Даника – моя подруга. И все. Я не хочу, чтобы она страдала. Не хочу, чтобы она страдала из‑за тебя. А насколько я знаю, ты просто не можешь встречаться с девушкой и не заставить ее страдать, поэтому хочу, чтоб ты оставил ее в покое.

 

Знаю, почему ты меня уговариваешь – потому что ее уговорить не вышло. Удачный заход, Кассель, но ты что, правда думаешь, будто я отступлюсь? – В его голосе слышится самодовольство.

Самое неприятное в сотовых телефонах – невозможно с грохотом бросить трубку, когда хочешь разъединиться. Можно, конечно, швырнуть сам телефон, но в таком случае просто треснет корпус, и детали разлетятся по полу. Никакого удовлетворения.

Закрываю глаза, наклоняюсь и подбираю части телефона.

Кажется, всего один человек способен убедить Данику не связываться с Барроном. Лила.

Пишу Лиле смс, что готов встретиться с нею где угодно, что должен ей что‑то сказать, что речь не о нас с нею, что дело важное. Она не отвечает. Не вижу ее ни на переменах, ни в столовой.

Впрочем, едва я вхожу в столовую, меня тут же хватает Сэм, так что если бы Лила и была здесь, поговорить с нею все равно бы не удалось. Сэм ужасно растрепан, смотрит на меня глазами человека, который из последних сил пытается удержать свой разум, буквально повисший на волоске.

 

Ты почему меня не разбудил? – Деланно спокойным тоном вопрошает мой друг. – Сбежал потихоньку и все. Не хотел, чтобы я вас с нею увидел?

 

Полегче,

поднимаю руки вверх – «сдаюсь». – Ты что‑то буркнул, глаза открыл. Вот я и подумал, что ты проснулся. – Это ложь, но, к счастью, вполне правдоподобная. Я и сам много раз говорил что‑то, переворачивался на другой бок и мгновенно снова засыпал. Поэтому Сэм обычно, перед тем, как уйти, пинает ногой мою кровать.

Сэм пару раз быстро моргает, будто пытается сдержаться.

 

Из‑за чего вы с Даникой поругались с утра? – В конце концов спрашивает он.

 

Я сказал ей, что она дура,

хмуро отвечаю я. – И что ты совсем не заслужил такое обращение.

 

Да? – Сэм слегка горбится. Чувствую себя бездушным чурбаном. Сразу видно, он хочет мне верить. – Правда? Я думал, что похуже. Она рвала и метала.

 

Наверно, я был не слишком любезен,

отвечаю я.

Сэм вздыхает, но весь его гнев уже улетучился. – Не надо с ней так. Она ведь и твоя подруга.

 

Уже нет,

пожимаю плечами я.

Тут он смотрит на меня с благодарностью, и я чувствую себя еще хуже – послушать меня, так я преданный друг, который заявляет, что твердо поддерживает своего приятеля, хотя на самом деле это Даника меня послала.

 

Кассель,

окликает меня сзади девичий голос. Оборачиваюсь и вижу Мину Лэндж – она смотрит на меня снизу вверх. Улыбается, но вид у нее усталый, так что мне вдруг даже хочется ее защитить.

 

Можно с тобой поговорить насчет завтра?

Сэм смотрит на нее, потом на меня. Потом поднимает взгляд к небесам – будто это единственное возможное объяснение моей популярности у женщин.

Уверен на все сто, она исходит вовсе не оттуда.

 

Угу,

отвечаю я. – Конечно. Я тут поразмыслил немного, и…,

поскольку на самом деле с прошлого нашего разговора я почти не думал о мининой проблеме, приходится импровизировать. Прошлые выходные затмили все.

 

Только не здесь,

останавливает меня Мина.

Киваю в сторону выхода. – Конечно. Пойдем в библиотеку. Вряд ли там сейчас много народу, найдем себе тихое местечко.

 

В чем дело? – Интересуется Сэм.

 

А,

спохватываюсь я. – Сэм – Мина. Мина – Сэм.

 

Мы вместе ходим на уроки кинематографии,

говорит Сэм. – Я ее знаю.

 

Просто помогаю ей в одном деле. – Тут до меня доходит, что это отличная возможность отвлечь Сэма от всего, что связано с Даникой. – Ты должен пойти с нами в библиотеку. Я Шерлок, а ты будешь Ватсоном, я Спенсер, а ты Хоук (персонажи сериала «Спенсер», 1985‑1988), я Изи, а ты Мышь (персонажи цикла фильмов о частном сыщике Изи Роулинсе), я Вимси, а ты Бантер (персонажи книг Дороти Сейерс).

Сэм фыркает:

Ты психованный Дон Кихот, а я твой жирный Санчо Панса. – Тут он смотрит на Мину, и его шея краснеет: похоже, до него только что дошло, что мы оба могли показаться идиотами.

 

Не думаю, что…,

начинает Мина.

 

Сэм полностью достоин доверия – вот разве что слишком скромен,

говорю я. – Все, что ты хочешь рассказать мне, можешь поведать и ему.

Мина оглядывает Сэма с некоторым сомнением. – Ладно. Но все случится завтра. Нужно успеть забрать фотоаппарат, или найти способ заплатить, или…

 

Библиотека,

напоминаю я.

 

Ладно,

кивает Мина – сразу видно, она немного успокоилась.

Хватаю из вазы кое‑какие фрукты, и мы втроем пересекаем двор. За столами в библиотеке сидят несколько учеников – решили почитать вместо обеда. Оглядываю зал и направляюсь в дальний его конец, выбрав местечко возле полки с вывеской «Общество, тайны, благотворительность и т.д.», усаживаюсь прямо на ковер.

Раздаю яблоки и откусываю от своего. – Давайте для начала еще раз пройдемся по фактам нашего дела. Тогда Сэм быстрее втянется и поможет нам взглянуть на все незамыленным взглядом.

Сэм явно несколько ошарашен – наверно, не ожидал, что я буду так говорить: будто мы и впрямь играем в детективов.

Мина смотрит на Сэма:

Кто‑то меня шантажирует. Я должна заплатить ему пять тысяч долларов. Которых у меня нет. И заплатить я должна до завтрашнего утра. – Потом она снова поворачивается ко мне. – Пожалуйста, Кассель, скажи, что ты знаешь, что я должна делать.

 

А чем тебя шантажируют? – Спрашивает Сэм. – Контрольную списывала или еще что?

Мина мешкает.

 

Фотки,

отвечаю я. – Обнаженка.

Мина бросает на меня оскорбленный взгляд.

 

Эй,

говорит Сэм,

стыдиться тут нечего. Мы все так снимаемся. Ну, конечно, не я лично, но вот бабушка Касселя – видела бы ты…

 

Ладно,

перебиваю я. – Дело в том, что они остались в памяти фотоаппарата. Потом его украли. Мина, чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что это сделал кто‑то из твоих соседей. Кто‑то из девчонок. Может, влезла к тебе, чтоб спереть пачку горячего шоколада, увидела фотоаппарат, да и взяла. Неделю спустя начала просматривать снимки, нашла обнаженку, и прохихикав всю ночь за поеданием всякой дряни, они с подружками решили немножко пошутить.

 

Ты говорил, что поможешь,

когда она смотрит на меня, глаза у нее влажные. Она не то чтобы плачет, но слезы висят на ее ресницах, отчего она кажется жутко притягательной и до ужаса хрупкой. Видя ее страдания, я даже сам засомневался в своей версии.

 

А я и пытаюсь тебе помочь,

говорю я. – Если честно, все сходится. Знаешь что: завтра утром мы с Сэмом встанем пораньше, пойдем на бейсбольное поле и станем наблюдать. Кто бы все это ни подстроил, он ни за что не устоит перед искушением увидеть, что ты повелась.

 

Ты ее расстраиваешь,

замечает Сэм.

Мина поворачивается к нему:

Он мне не верит.

Вздыхаю. Я и правда считаю, что она что‑то скрывает, но поскольку не знаю, что именно, толку от этого никакого. Если сказать, что я ей не полностью верю, толку будет еще меньше.

 

Слушай, когда шантажист явится за деньгами, мы и узнаем, кто это.

 

А как же деньги? – Спрашивает Мина. – У меня их нет.

 

Прихвати сумку побольше – пусть думают, что там наличные.

Мина с безутешным видом смотрит в окно и делает прерывистый вдох.

 

Все будет хорошо,

говорю я ей, беря ее под локоть – надеюсь, получилось вполне сочувственно. У нее усталый вид.

Звенит звонок, так громко, что мы подпрыгиваем. Мина вскакивает и отряхивает юбку. Отбрасывает волосы назад – они похожи на волну. Такое только в кино увидишь.

С настоящими волосами так не получится.

Присматриваюсь к Мине: она как раз заправляет за ухо выбившуюся прядь.

 

А ты, похоже, очень милый,

говорит она Сэму. – Спасибо, что стараешься помочь.

Тут до меня доходит, что нет никаких секущихся кончиков. Под челкой почти не видно, но кожа на верхней части лба имеет несколько иной оттенок, чем вся остальная.

Сэм с серьезным видом кивает:

Сделаю все, что в моих силах.

 

Что‑нибудь придумаем,

говорю я.

В ответ Мина одаряет меня подобием улыбки – иногда девушки изображают нечто подобное: губы чуть дрожат и вид при этом такой беззащитный, что тебе отчаянно хочется сделать все возможное, чтобы эта улыбка стала настоящей. На ресницах все еще поблескивают так и не пролитые слезы. Так и тянет вытереть их пальцем. Представляю себе нежность ее щеки, прикасающейся к моей обнаженной коже. Но Мина подхватывает свою сумку, покрытую изображениями поющих человекоподобных клубничин, и покидает библиотеку.

Парик так и колышется на ходу.

Остаток дня превратился в марево спешно набранных смс‑ок, которые так и остались безответными. Лилы нет в гостиной ее общежития, и мне приходится пообещать Шэрон Нейджел, что я покажу ей свою домашку по статистике. Лилиной машины нет на парковке. Заметив, что она не пришла на ужин, я просто из кожи вон лезу от желания ее найти.

Даника на ужин тоже не явилась.

Ну, хотя бы Сэм пришел – пролистывает каталог масок, почти не удостаивая вниманием стынущий кусок пастушьего пирога на своей тарелке. – Так что,

говорит он,

ты мне расскажешь наконец, в чем там на самом деле с этой Миной?

 

Рассказывать нечего. Вызволим девицу из беды, прямо как в рыцарском романе. Вот только хотел бы я знать, из какой именно беды мы ее вызволяем. Какая‑то мутная история.

 

Так ты не веришь в ее рассказ про снимки? – Спрашивает Сэм, останавливаясь на странице с мордой оборотня, которую положено крепить при помощи специального клея.

 

Не знаю. Точно скажу одно: насчет чего‑то она врет. Хотя, возможно, насчет какой‑то мелочи. Мы же все лжем, правда?

Сэм фыркает:

Ну, и каков же план, сэр Тупоголов?

 

Почти такой же, как я и говорил. Посмотрим, кто появится – чтобы шантажировать Мину или чтобы посмеяться над ее доверчивостью.

Бросаю взгляд на другой конец зала, где сидит Мина с подругами: она играет прядью парика и пьет диетическую колу. Хотя я почти уверен, что волосы у нее фальшивые, все равно невольно любуюсь ими. Они смотрятся как настоящие, даже лучше, и падают на спину, словно блестящий плащ.

Может, она болела? Если так, то, должно быть, довольно давно – ведь никто в Уоллингфорде не помнит, чтобы она отсутствовала; но и не настолько давно, чтобы волосы успели отрасти. А может, дело в чем‑то еще. Может, ей просто так удобнее – не надо по утрам тратить время на укладку.

Интересно, что может заставить кого‑то шантажировать девушку вроде нее. Если приглядеться, сразу видно, что семья у нее не слишком процветающая. Часы красивые, но всегда одни и те же. Кожаный ремешок поношенный. А туфли – черные балетки. Милые, но дешевые. И нельзя сказать, что вещи ей не по карману. В прошлом году у нее появился мобильник и ноутбук двухлетней давности, усыпанный розовыми кристаллами. Но такое есть больше чем у половины школы. Плюс она учится в Уоллингфорде. Просто если б я решил полегкому огрести пять кусков, выбрал бы кого угодно, но не ее. Должно быть, это розыгрыш.

Вот разве что шантажист знает что‑то, что неизвестно мне.

После ужина снова выхожу на парковку, но лилиной машины по‑прежнему нет. Думаю, что, возможно, они с Даникой уехали вместе, раз уж обе отсутствовали за ужином. Может, Даника прислушалась к моим словам по поводу Баррона – что бы она там ни пыталась изображать. Может, даже начала в нем сомневаться. Если она наткнулась на Лилу, возможно, именно поэтому Лила и не перезвонила мне. Дом Даники совсем рядом; поехать туда на ужин проще простого. Представляю их обеих на даникиной кухне – едят пиццу и судачат о том, какие же придурки эти Шарпы. Ну и пусть себе. Если это так, то в сравнении со всеми прочими вариантами, даже к лучшему. У меня остается пара часов до проверки комнат и больше никаких идей, и потому я решаю съездить домой к Данике.

Знаю, о чем вы думаете. Вы думаете о том, что Баррон, во многом ошибавшийся, оказался прав насчет того, что я настоящий сталкер.

Припарковав машину на тенистой улочке в Принстоне, я иду вдоль квартала, мимо величавых кирпичных зданий – каждое из них с ухоженным газоном, тщательно подстриженными кустами и сверкающим дверным молотком. В каждом дворе виднеются дары осени – сушеные кукурузные початки, бочки или кадки с пирамидками тыкв, иногда даже попадаются огородные пугала.

Идя по дорожке к дому Даники, понимаю, что ошибся. Ни той, ни другой машины у дома не видно, получается, я зря приехал.

Разворачиваюсь и уже собираюсь уйти, как вдруг дверь дома распахивается, и на крыльце зажигается свет.

 

Кто там? – Кричит в темноту мама Даники. Рукой в перчатке она заслоняет глаза. Лампа на крыльце как обычно совершенно бесполезна: слепит ее, а меня превращает в тень.

Подхожу ближе. – Это я, миссис Вассерман. Кассель. Не хотел вас пугать.

 

Кассель? – Спрашивает она – похоже, все еще нервничает. А, может, занервничала еще больше. – Ты же должен быть в школе?

 

Я Данику ищу. Мы старшеклассники, нам можно покидать школу, главное, чтоб возвращались вовремя. Но – да, пожалуй, я уже должен быть в Уоллингфорде. Сейчас и вернусь,

неопределенно машу рукой в ту сторону, где оставил машину.

Миссис Вассерман долго молчит. Потом говорит:

Пожалуй, тебе лучше зайти.

Перешагиваю через потертый мраморный порог и ступаю на сверкающий деревянный пол. Все еще пахнет недавним ужином – чем‑то с томатным соусом; из гостиной доносятся звуки телевизора. Отец Даники и ее как бы брат, Крис, сидят на диване и смотрят на экран. Когда я прохожу мимо, Крис поворачивается, чтобы поглядеть, кто там; глаза ярко сверкают отблесками отраженного света.

Миссис Вассерман ведет меня на кухню; следую за ней.

 

Хочешь что‑нибудь попить? – Спрашивает она, подходя к плите и наполняя чайник. Тут же с досадой вспоминаю маму в квартире Захарова.

 

Нет, спасибо.

Она указывает на стул:

Хотя бы сядь.

 

Спасибо,

неловко усаживаюсь. – Послушайте, мне очень не хочется вам надоедать…

 

С чего ты решил, что Даника здесь, а не в Уоллингфорде?

Качаю головой:

Я не знаю, где она. Просто хочу поговорить с нею о ее друге. Она встречается с моим братом. Если б вы его видели, то поняли бы, почему я…

 

Я его видела,

говорит миссис Вассервам. – Он приходил на ужин.

 

А,

тяну я – могу поспорить, мой брат чего‑то ей наговорил, потому‑то она так неловко себя чувствует в моем присутствии. – Баррон был здесь? На ужине. Здесь?

 

Хочу, чтобы ты не забывал, Кассель: я знаю, как нелегко может быть детям‑мастерам. И если кому‑то, как Крису, удается найти место, которое он может считать домом, то многим другим приходится жить на улицах, вступать в криминальные семьи и продаваться богатеям, вечно мучиться от отдачи, чтобы другие могли набивать карманы, или же самим становиться преступниками. А если тебя растят с мыслью, что ты просто обязан все это делать, то это еще хуже. Не знаю, что сделал ты или твой брат, но…

 

А что, по‑вашему, мы сделали?

Миссис Вассерман смотрит на меня так, будто пытается что‑то найти. В конце концов она говорит:

Не знаю. Даника заходила сегодня. Сказала, что ты против ее встреч с твоим братом. Знаю, ты беспокоишься о Данике. Ты сосед Сэма, я понимаю, ты стремишься ее защитить. Возможно, ты пытаешься защитить их обоих. Но если ты ждешь прощения за свои поступки, то должен и брату дать еще один шанс.

 

А что, по‑вашему, я сделал? Что он вам сказал на этот счет?

 

Это неважно,

отвечает мама Даники. – Все в прошлом. Уверена, ты хотел бы, чтобы все там и осталось.

Открываю было рот и снова его закрываю. Потому что мне хочется говорить в свое оправдание, но я действительно совершал дурные поступки. И я хочу, чтобы все это осталось в прошлом. Но при этом хочу знать, что там наговорил мой брат, потому что очень сомневаюсь, что он рассказал все без утайки.

В этом‑то и состоит проблема с людьми вроде миссис Вассерман. Она добрая. И заботливая. Она хочет помогать людям – даже тем, кому не стоит помогать. Вроде Баррона. Вроде меня. Проще простого воспользоваться ее оптимизмом, ее верой в то, каким должен быть мир.

Уж я‑то знаю. Уже пользовался.

Подняв глаза на миссис Вассерман, понимаю, что она просто прирожденная мишень именно для этого вида обмана.

 

Date: 2015-09-22; view: 235; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию