Двор Светланы

Пригородная электричка уныло плелась сквозь безотрадные глинистые поля Северо-Западной части Руси. От долгого сидения на жесткой лавки уже начинало ныть заднее место, а до конца “путешествия” было еще ой как далеко. Немногочисленный полусонный народ коротал время кто как мог - кто-то читал газетку, кто-то дремал, кто-то без интереса глядел в окно на осточертевший за сотни поездок пейзаж, кто-то вяло беседовал с товарищами.

Я почитывал книжку и для хоть какого-то веселья прихлебывал из бутылочки пиво. Вдруг ко мне подошел небритый мужик, одетый несмотря на май месяц в теплое пальто - характерный признак категории людей, которую с легкой руки МВД в народе окрестили бомжами. Однако пальто почему-то было одето удивительно аккуратно и от мужика совершенно не исходил характерный для бродяг запах, состоящий из смеси вони давно немытого тела, мочи и перегара.

- Слава, - зачем-то представился незнакомец, - А тебя как звать?

- Андрей.

- Слушай, Андрюха, угости пивком...

Я оценивающе посмотрел на подзаборника и, наверное, брезгливо произнес:

- Подожди, еще немного попью - тебе оставлю.

- Брезгуешь... - печально произнес он, - Правильно, мной теперь надо брезговать. Вот скажи, ты можешь представить мою судьбу?

Я не нашелся что ответить.

- Ну так я отвечу за тебя, - тут же продолжил разговор мужик, удобно устроившись на лавке возле меня, - Думаешь, спился, в одном из запоев пропил квартиру и теперь бомжую?

- Нет...

- Врешь, думаешь, все ведь так думают. Оно, может быть, и правильно...

Что мне было ответить? Один из моих друзей работал врачом-наркологом и он мне рассказывал сотни историй о том, как к нему обращались алкоголики, продавшие в ходе запоя и квартиру. Единственное, что он мог для них сделать - положить на месяц в больницу.

- А ведь я когда-то жил в самом сердце города, возле большой центральной улицы, в огромном (по меркам центра, конечно) доме. А теперь ничего этого нет, - как бы между прочим промолвил собеседник.

- И куда все это делось?

- О, это длинная история, если хочешь - могу рассказать.

- Рассказывай.

- Как я уже говорил, жил я в центре нашего города, в старом-старом доме. Дом этот имел квадратную форму с двором посередине. Двор этот не был в строгом смысле колодцем ибо имел достаточно большие размеры и в нем даже хватило место скверику с песочницей, качелями и детской горкой. Как и большинство старых жителей центра, все соседи были знакомы уже не в первом поколении. С некоторыми из них я дружил, вместе праздники отмечали, водку пили. Когда произошла эта история я учился на третьем курсе политехнического, который так и не закончил.

И была у нас в доме девушка по имени Света - голубоглазая, с длинными белыми волосами, красавица одним словом. Но не везло ей по страшному. Сначала у нее от инфаркта умер отец - и это в сорок то лет! Через год от рака груди померла и мать, а бабушки и дедушки умерли уже давным-давно, и никого родных у Светланы не осталось. Было ей тогда уже семнадцать лет и жила она одна в собственной однокомнатной квартире.

И вот однажды прихожу я домой, а во дворе ко мне подбегает бабка Дуся и кричит:

- Беда! Светка под машину попала!

- Что такое? - спрашиваю я ничего еще не понимая.

- Да шла Светочка через дорогу, а какой-то гад вырулил из-за угла, зазевался видно, да прямо в нее!

- Что с ней?!! - крикнул я, поняв все случившееся.

- Без сознания она, головой наверное ударилась сильно, в больницу увезли. Вася, муж мой, с ней поехал.

Я остался во дворе, ожидая возвращения деда Василия с вестями. Через три часа во двор въехала санитарная машина. Из нее сперва вышел дед Василий и поковылял к нам. Потом появились санитары, вытащили носилки с неподвижно лежащей на них Светкой и потащили в сторону ее квартиры.

- Ну как?!! - спросила баба Дуня мужа.

Тот махнул рукой:

- Безнадежно. Врачи осмотрели ее, сказали что мозг при ударе по-видимому разлетелся внутри головы на мелкие кусочки. Одним словом, живой труп она - только дышать и может. Сердце видать крепкое - выдержало. Врач мне сказал, что можно ее у них оставить, но вылечить ее они все равно не смогут, только подержат немного и в дом хроников передадут. Это он так сказал, а я подумал: “- Нужны в доме хроников такие! Сделают какой-нибудь укол, чтобы сразу в могилу - и все”. И решил я, что раз она была нам вроде внучки, свои-то внуки кто за границей, кто на другом конце страны, то мы и должны ее теперь хранить!

- Бедная-бедная, - запричитала бабка и разрыдалась. Престарелая чета направилась домой.

Были у нас в доме и люди, которых все считали странными - два молодых парня и один мужик в возрасте под полтинник. Странные они были тем, что книжки какие-то непонятные читали, все про мистику какую-то и говорили на эти же темы. Я с ними тоже как-то говорил, даже пил, но в своих разговорах они непременно употребляли непонятные слова, хотя, конечно, старались обойтись без них, поэтому из их учений я ничего не понимал. Звали их Боря, Костя и дядя Миша. И вот как эта троица узнала про случай со Светой тут же бросилась к ней. Как мне рассказывала бабка Авдотья, пришли они в комнату, посмотрели на неподвижно лежащее тело, и тут их начало трясти. Стоят, значит, трясутся - слова произнести не могут. Час так стоят, два, три... Сначала старуха подумала, что им так жалко Светочку стало, но уж больно неподвижно они стоят, больно сильно трясутся. А то вдруг сорвались с места и принялись вокруг Светки ходить - сначала медленно, потом быстрее, а потом и вовсе принялись бегать. И целые сутки так - то стоят, то бегают и в упор смотрят на Светлану.

На следующий денек опять на учебу побрел. Прихожу домой, смотрю - во дворе нечто непонятное происходит. В самом центре двора стоит наспех сколоченный из досок стол, на нем безжизненно лежит бледная Светка, а вокруг хороводом бегают Боря, Костя, дядя Миша и еще десяток жильцов. Пробегали они часа три, потом остановились. Я, конечно, к дяде Мише - как же это понимать?

- Вспомни кем была Света, - принялся мне объяснять дядя Миша, - Раньше она много страдала, мученица одним словом. И ты думаешь, что все это просто так? Что происшедшее вчера - случайность?

Я, честно говоря, ничего на этот счет не думал, о чем и признался. Дядя Миша продолжил:

- Мы с Костей и Борей долго обо всем думали. Мир сейчас движется к своему концу, это понятно всем, а в Конце Света должны происходить весьма странные для нас вещи. Так вот, когда-то Господь проявился на Земле Христом и заступился за нас перед самим собой. Но мир продолжил путь к гибели и отдалился от Господа. Тогда заступаться стала Богородица, и это как-то удержало мир, но постепенно мы ушли и от Богородицы. И кому теперь заступаться, наши грехи на себя брать? И вот к Богоматери отправилась Светлана чтобы заступиться перед ней, а она, в свою очередь, заступится перед Господом. Богородица научит ее как надо на Земле жить, чтобы там не пропасть, и она когда-нибудь расскажет нам об этом...

- Все не так! - встрял в разговор Боря, - Света достигла такого состояния, что собственный рассудок ей уже не нужен! Именно поэтому она лишилась мозга! И теперь в ее тело войдет Богородица и сама принесет нам истину!

- Ладно, - примирительно сказал дядя Миша, - Однозначно все мы видим связь между нашей Светкой и Богоматерью!

- Как-то неубедительно все это... - промямлил я.

- Вспомни, как ее звали? Светлана Солнцева, Свет Солнца! А Солнце, как известно, во всех традициях было символом Господа, - провозгласил Боря.

- Случайное совпадение, - ответил я.

- Случайностей в таких делах не бывает! - провозгласил Боря.

- Тебе нужны доказательства?!! - тут же закричал Костя, - Ну так вот они!!! Света уже больше суток лежит пластом, а сохраняет удивительную чистоту. Никакой человеческой гадости ее организм больше не выделяет! И кожа не преет!

Последний аргумент словно ударил меня по голове.

- Что надо делать? - прошептал я.

- Надо все время кому-то быть возле Светы и ждать. Мы уже расписали ночные дежурства между собой, а днем будем все вместе как можно дольше водить хороводы. Кроме того надо быть готовым к тому, что скажет Светлана. Поэтому все свободное, да и несвободное время надо думать исключительно о ней, о том где она сейчас и что она видит...

Первые три месяца мы только водили хороводы и силились представить, где же сейчас Светка. В нашу “секту” входили уже все жильцы дома и многие их друзья и знакомые, жившие в разных частях города. Поэтому в хоровод иногда вставало по сто, иногда по двести человек. Боря, Костя и дядя Миша водили хоровод возле самой Светки, остальные - по внешнему кругу. На ночь Свету забирали в ее квартиру и кто-то из нашей мистической тройки всю ночь не смыкал глаз возле нее.

Одна бабушка из пятой квартиры все-таки оставалась верной идеям государственной справедливости и писала в разные суды и прокуратуры длинные письма о расследовании происшествия со Светкой. Она ходила по квартирам, собирала подписи, по десять-двенадцать часов проводила в казенных учреждениях. Но водитель того автомобиля, видно, был денежным мешком и смог легко откупиться, а само происшествие определили как “несчастный случай вызванный неудовлетворительным состоянием дорожного покрытия”. Когда нашу бабульку в тысячу первый раз отослал очередной чиновник, она пришла во двор, подняла руки к верху и завыла:

- Господи! Есть ли в мире справедливость?!

- В этом? - ответил ей проходивший мимо дядя Миша, - Нет конечно! Света как раз и отправилась за Справедливостью туда, где она есть.

Постепенно все больше и больше обитателей нашего дома бросали свои официальные работы и начинали работать на дому. Один стал писать православные иконы, где образ Богородицы списывал со Светы, другой усердно рисовал авангардные картины, в которых пытался передать Светкины видения. Еще один художник рисовал преобразившихся животных - розовых мишек, синих быков, золотых светящихся орлов. Раньше никаких способностей у этих людей не было - а тут вдруг проснулись! И подобное произошло почти у всех. Десяток человек начали резные узоры делать - залюбуешься! Тоже Светланины видения передавали. Появились мастера по фарфору, художественному стеклу, гравировке, да всего ведь и не перечислишь. Сам я тоже по дереву работал, да еще стишки пописывал:

Братцы, вы братцы духовныя,

Полно нам спать, полно так лежать,

Пора от сна пробудится,

На истинный путь возвратится.

Стихи мы переделывали в песенки и пели во время хороводов. Были у нас, кстати, и композиторы, и певцы. Квартиры все стали свои переделывать, потолки по-особому расписали - с ангелами и ликами Светы и Богородицы. А еще - райские кущи, иногда - рунические надписи с молитвами о приходе Богоматери (о рунах всем рассказал Костя). Один человек даже потолок в комнате прорубил и крышу над собой разобрал (жил он на последнем этаже) - чтоб к Хозяину быть ближе.

Когда уже все в доме стали работать выбрали мы старосту - Сашу Скобелева. Прекрасный был организатор! Все что мы делали на продажу - он мигом реализовал. Да, торговали мы не только из-за денег, но и чтобы мысли о Светке вширь нести. Узоры, картины и все прочее было таким, что человек мог и не знать ничего о нас, но идеи сами в него проникали, прямо в глубины сознания. Посмотрел, скажем, на резную шкатулку - и уже зарядился! Как ни странно, наши произведения были весьма похожи на древнерусское искусство, настоящее, разумеется, а не те подделки, которые в сувенирных лавках выставлены. А что мы чувствовали, когда наши чудные узоры делали! Не передать! Старались так, словно свою душу переделывали, да так в сущности оно и было, некоторым во время работы даже Богородица мерещилась.

Короче, стали жить государством в государстве. Жизнь кипит, бурлит, в то время как снаружи мимо наших стен проходили вялые как сонные мухи и скучные люди, нередко с затуманенными бодуном мозгами. У нас, кстати, даже кто пил - пить прекратили! И за два года - ни одной драке, ни одного скандала, даже у мужей с женами. Сквернословить и то разучились, вот до чего необычной жизнь стала! Как рабы брели серые людишки - по утрам на трижды ненавистную им работу, по вечерам - к осточертевшей но такой необходимой бутылке. Еще лимузины с глыбами человеческого мяса проносились. Мерзость да и только! Некоторые из наших окна своих квартир, которые наружу выходили, кирпичом заложили. В магазины уже не ходили - Саша привозил все необходимое машинами, на весь дом. Ну иногда кто-нибудь пойдет прогуляться, так возвращается весь в слезах, пойдет к Светке, посмотрит на нее часика два - только тогда успокоится.

И стали мы думать, как наш дом на всю страну расширить. Пробовали журналистов приглашать, чтобы рассказать о нас - не идут, хотя и возможность сенсационного репортажа пропускают! Писали сами статьи, в газеты и журналы отправляют - не публикуют! Осталось только знакомым рассказывать, чтобы те привлекали своих знакомых и т.д. А Сашка уже думал о сочетании нашего Чуда с восточными учениями и размышлял о том, как можно продвинуть наши идеи в страны Востока. О холодном прагматическом Западе, само собой, речь не шла - куда уж им! И Скобелев нашел что-то общее в мистическом Исламе и Индуизме. Умный был парень, знал очень много...

Помню, когда нашей общине исполнилось полгода, устроили мы праздник. Свалили все телевизоры в углу двора и подожгли - чтобы уж никакая мерзость снаружи не проникла! А антенны на крыше порезали. И больше никакая западная, да и отечественная, дрянь наш порог не переступала!

- Так у вас, значит, коммунизм был! - в такт стукам колес восторженно произнес я.

- Выходит что так! - ответил мой собеседник, - Только коммунизм не во славу нас, а во славу Богородице. А так - все приметы: работали на общее благо, средства распределяли исходя из нашего понимания справедливости, чаще что-либо делали для подарка другому, чем для самих себя. Коммунизм-то, конечно, возможен, но только там, где люди друг друга знают и любят, а для десяти тысяч ты его не построишь, даже если уравнять их всех как в бане! Вот если эти десять тысяч соберутся в общины, то в каждой из них уж точно будет коммунизм! И никакой, заметь, “материально-технической” базы здесь не надо. Она, видать, нужна была только КПСС-ным старперам, которые идею совершенного общения людей подменили тупейшими мечтами о бесплатном проезде в трамвае. Но ладно, не знаем мы, что за ними стояло в те годы, в одном только я уверен - Марксизм - говно. Коммунизма с ним уж точно не построишь!

Я чуть было не упал со скамейки. До чего оказывается все просто! Все потуги различных теоретиков “светлого будущего” не стоили и гроша перед реальной жизнью этих простых и добрых людей, никогда не писавших и не читавших толстых и скучных трудов! Наверное, все это скрыто где-то в глубине нашего сознания и единственный способ сделать жизнь максимально совершенной - не давить этих нежных ростков. Но их давили и давят! Давят западной “культурой”, давили ложными “учениями”, давят рынком...

И еще мне вспомнилась средневековая Русь. Уж не продолжением ли той Руси стал Славкин Дом. Древняя Русь в новом исполнении, насыщенная свежей кровью и облаченная в молодое тело!

Под полом грохотали колеса, неудержимо приближая нас к вокзалу и расставанию. Надо было во что бы то ни стало дослушать до конца эту интересную историю.

- А почему ты говоришь обо всех в прошедшем времени? Куда они подевались? Умерли что ли? - с удивлением спросил я.

- Слушай дальше, - продолжил Слава, - Через год мы стали вызывать повышенный интерес различных более-менее компетентных органов. Во-первых, дом стоит возле важной дороги, по которой разнообразные важные чиновники ездят, в том числе и правительственные. Во-вторых, место это, как ты сам, наверное, догадываешься, было крайне престижным, для всяких там офисов удобнее не придумаешь. А охотников на подобное переустройство нашего теремка было предостаточно, а они люди не бедные и заплатить кому надо могли сколько угодно. Как потом я случайно узнал, среди них был даже “Лукойл”! В-третьих, все-таки подозрительно, когда жители целого дома официально нигде не работают, а живут и даже за квартиры платят. Ну, а в-четвертых, от сверхнапряженных молитв прямо над нашим двором в небе светящееся облако образовалось - и днем и ночью. Еще одно чудо! Его из всех близлежащих домов и с дороги было видно, народ, конечно, удивлялся, а кто-то и доложил “куда следует”...

Сначала участковый зачастил, ничего подозрительного не находил. Мы его чаем с пирогами угощали, довольный всегда уходил. Похоже, компетенция милиции на этом закончилась, и дело попало в организацию из трех букв, тем более, что это их задача - правительственные трассы охранять. С тех пор стали к нам захаживать какие-то странные люди, говорили, что чьи-то родственники, называли фамилии людей, никогда у нас не живших, потом краснели и признавали, что ошиблись номером дома, потом уходили. Несколько раз после подобных визитов мы подслушивающую аппаратуру находили, а однажды на крыше даже видеокамеру обнаружили. Как они умудрились ее туда поставить - ума не приложу! Как-то воздушный шар с привязанным устройством во двор залетел и запутался в ветвях огромного тополя, видно на то и было рассчитано. Пришлось двум смельчакам на дерево лезть и снимать. Я не исключаю, что в соседних домах соответствующие сотрудники квартиры сняли и постоянно следили за незаделанными нашими наружными окнами, может и разговоры через стекло подслушивали - есть такая аппаратура. По улице вокруг наших стен все время шпики бродили - мы их научились распознавать. А еще со стороны автотрассы возле тротуара фургон с надписью “Хлеб” застрял, что там у него внутри - один Бог знает, ясно только что не хлеб. Столько людей и техники привлекли - похоже, целый их отдел одними нами занимался!

Ну а мы по-прежнему молились, хороводы водили, Светку берегли, работали, но на душе у всех становилось все тревожнее и тревожнее. Решили свою дружину создавать, во главе, конечно, встал Сашка. Набралось где-то сорок человек - двадцать молодых парней и двадцать мужиков разных возрастов. Скобелев нас готовить стал, достал десятка два “макаровых” и пару “калашниковых”, стрельбе учил, рукопашному бою. Еще он говорил, что если действительно будут бои, для каждому из нас предоставляется уникальный шанс погибнуть за идею и попасть прямиком в Рай. “ - А когда вы почувствуете смерть где-то рядом, то вы испытаете то же состояние, которое сейчас испытывает Света, и быть может, получите ее откровение”, - учил он нас. Так мы и готовились каждый вечер по четыре часа. Пара мужиков слабаками оказалась, пришлось их из дружины исключить, зато я стал кем-то вроде начальника штаба и штабом в одном лице. Теперь мы посты возле ворот выставляли, в подвале оборудовали тайное убежище для Светки на случай боевых действий, возле ее квартиры тоже пост выставили. Иногда наружу в разведку ходили чтобы обстановку знать. На крыше наблюдательный пункт с внутренним телефоном оборудовали, набрали материалов для ускоренного сооружения баррикад, если потребуется. Пару раз удалось предотвратить проникновение подозрительных людей, что было большой удачей.

Хороводы теперь проходили в три круга: первый - мистики, второй - мы, дружинники, и третий - все остальные, ибо готовые принести себя в жертву мы стали ближе к Светке.

Так мы прожили еще полгода. Постепенно состояние осажденной крепости органично вошло в нашу жизнь и еще больше укрепило нашу веру в приход Богородицы.

- Раз бесы атакуют, значит мы на правильном пути! - как-то сказал дядя Миша. Все с ним согласились.

Вошедшие в нашу общину люди из других домов и других частей города постепенно стекались к нам. Мы ужимались, жертвовали вновь прибывшим кто комнату, кто угол. Возникла идея построить своими силами еще один флигель, даже проект подготовили - русский терем, только построенный из камня. Сашка уже о стройматериалах договаривался, искал где бы соответствующую технику нанять. Но не суждено было довести это дело до конца.

Где-то в конце ноября пришел курьер и принес повестки. Там сообщалось о постановке нашего дома на капитальный ремонт и предлагалось явиться в органы районной власти для решения вопроса о получении нового жилья.

- Какой ремонт! - тут же воскликнул Сашка, - У нас же уже был капремонт, в семидесятых годах. Разваливающиеся здания не ремонтируют, а тут на тебе! Остальные общинники были с ним полностью согласны. Потом повестки приходили еще пару раз, потом несколько раз появлялись какие-то не внушающие доверия комиссии. Их принимали, однако все время их нахождения в доме за ними зорко приглядывали. Одна из подобных комиссий “научно” доказывала необходимость капремонта, однако живший у нас инженер-строитель Коля Огурцов все эти доводы очень убедительно опроверг. Потом была милицейская комиссия, обшарившая все чердаки и подвалы, но так ничего и не нашедшая. Потом приходили представители налоговой инспекции, но тоже остались с носом. Тем временем двое каких-то очень подозрительных людей проявляли большое желание снять у нас квартиру или комнату, им, разумеется, отказали. Однажды дом хотел посмотреть толстомясый тип, приехавший на джипе “Тойота Ландкрузер”. Его, конечно, не пустили. И такая нервотрепка продолжалась до мая месяца, а потом ни с того ни с сего наступило затишье, даже шпики на улице исчезли и хлебный фургон уехал. Конечно это было более чем подозрительно и мы стали готовиться к обороне с утроенной силой.

А молитвы и хороводы становились все интенсивнее, до проблесков ослепительных молний, до непонятных звуков в ушах. Работали теперь в основном ночью, а дни напролет - молитвы и хороводы. Напряжение было таким, что казалось что скоро лопнут небеса. Молились все - и мужчины и женщины и даже детишки.

Наступил июнь, но по дачам никто не разъехался, хотя почти у всех были суглинистые земельные участки, в которых некогда многие любили ковыряться - никто не хотел терять близость Светланы. И даже самый заядлый дачник дед Андрей вместо поездки в свою любимую Мшинскую просто натаскал во двор земли и в уголке соорудил несколько грядок и посадил четыре яблоньки.

Как я теперь догадываюсь, именно на летний разъезд по дачам и надеялись в соответствующих органах, но их надежды так и не оправдались. Впрочем, что они могут знать о вере? Какую они могут признавать еще силу кроме силы своих вооруженных до зубов головорезов?

Поезд вошел в город. По обе стороны колеи высились однообразные серые коробки новостроек и чадили заводы. Еще немного и колеса застучат чечетку подъездных путей вокзала, а там - город. И тогда для меня навсегда исчезнет этот удивительный мир, нарисованный воображением со слов собеседника. От грусти я достал сигареты, угостил собеседника, и мы направились в тамбур.

- Ну а дальше-то что было? - прикурив продолжил я разговор.

- Дальше... - проговорил Слава, выпустив как Змей Горыныч струю дыма из носа, - Дальше было двадцать второе июня. Никогда не забуду этот день. Летнее солнцестояние, годовщина нападения гитлеровской Германии и... - из Славиного глаза капнула слеза, а руки сжались в кулаки.

- Короче, штурмовать стали нас. Официальная версия - подозрение в укрывании незаконного вооруженного формирования, объектов теневой экономики и т.д. Уж они это делать умеют, что угодно под законы подтянут. Как говорили наши предки: “ - Закон что дышло, куда повернул - туда и вышло”. Нет совести - закон ее не заменит, есть совесть - закон не нужен...

Короче, готовились они тщательно. Шутка ли дело - штурмовать жилой дом да не где-нибудь, а в центре второго по значимости города страны! Движение на проспекте перекрыли, за два квартала оцепление выставили и никого не пускали. Чтобы не вызывать лишних подозрений нагнали пожарных машин с мигалками - пожар как будто, а под их прикрытием - грузовики с ОМОНом, бульдозер для преодоления укреплений и даже один БТР. Потом, говорят, еще на трейлере небольшой вертолет подвезли, но я его уже не видел.

Собрались мы, значит, на общую молитву, а тут матюгальник как заорет: “ - Предлагаем немедленно сложить оружие и выйти с поднятыми руками! Сопротивление бесполезно! Дом окружен!” Я стрелой на наблюдательный пункт. Смотрю, пожарные машины фарами сверкают, а кругом ментов - тьма тьмущая.

Мы скорее укрепления возводить. Соорудили прямо за створками ворот баррикаду, за ней бочку с бензином поставили, все вооружились, достали бутылки с “коктейлем Молотова”. Светку в убежище перенесли, с ней остались мистики, общинники заперлись в квартирах и наружные окна мебелью и прочим хламом заставили. Ну а мы, дружинники, свои места заняли согласно заранее составленному плану. К нам еще десять человек “условно годных” примкнуло, итого нас стало сорок восемь.

Сердца наши замерли, ждем. Тут струи воды “пш-ш-ш”, из брандспойтов. Запертые ворота обрушились и оттуда вынырнуло свиное рыло ОМОНа. Однако увидеть баррикаду они явно не ожидали и потому явно опешили, а мы по ним из “калашей” и из “макаровых” с близкой дистанции. Десяток их уложили, они - отступать. Тут заревел мотор и на нас попер бульдозер с опущенным ножом. Мы разбежались в стороны, бульдозер наехал на баррикаду и тут же вспыхнул - кто-то запалил бочку с бензином. Из кабины вылетел живой факел и скрылся за воротами. На этом бой закончился, ОМОН отступил, двоих ментов мы даже взяли в плен. После этого все собрались в Светкином подвале, помолились. Общинники покинули свои квартиры, столпились в подвале и сказали, что все время будут молиться словом, в то время как мы молимся оружием. Пели молитвы - православные и те, которые сами сочиняли. Потом дядя Миша долго говорил с нашими пленниками и вскоре те приняли нашу сторону. Ментов мы, кстати, простили - ведь не по своей воле они на нас шли, а по злому приказу. Решили даже, что если удержимся то за каждого по неволи убитого нами человека до самой смерти молиться будем.

Запели мы новую молитву - и снова на баррикады. Тем временем раздался крик матюгальника, а потом под аркой появился БТР. Своим крупнокалиберным пулеметом он чесал по всему двору, а подбить его было практически невозможно: лобовую броню бутылкой не пробьешь, а остальные его части надежно защищала арка, выходить из-под которой он не собирался. Восьмерых наших тут же прикончило, стали мы отползать на запасной рубеж. Вдруг из-за наших спин раздалась автоматная очередь и двенадцать защитников упали сраженные наповал. В эту долю секунды я как никогда ощутил близость смерти и душа улетела куда-то ввысь, в Небеса. И увидел я Свету, только совсем не такую, как она здесь осталась. Приготовился что-то от нее услышать, напрягся в напряженнейшей молитве, а тут на тебе - пуля по самой мочке уха цапнула. Оборачиваюсь - возле канализационного люка стоят два типа в гидрокостюмах с кислородными баллонами и шпарят из автоматов. Я их моментально срезал очередью из “калашникова”, но было уже поздно и вся инициатива перешла в руки противника. Из-за непрерывно извергающего огонь БТРа как тараканы из щелей стали выползать менты - все больше и больше, тьма тьмущая! Они схватили зазевавшегося перешедшего на нашу сторону ОМОНовца и поволокли его за ворота, больше схватить живьем им не удалось никого.

В секунды двор из былого Рая превратился в кромешный ад. Казалось что пули летят нескончаемым потоком. Они прекратили стрелять только тогда, когда на дворовом пространстве не осталось ни только людей, но даже и кустов. Тогда менты принялись врываться в подъезды дабы занять уже опустевшие квартиры. Вдруг в окне второго этажа появились бабка Авдотья с бабкой Матреной. Они вылили на головы штурмующих огромный ушат кипятка, в результате чего в их рядах произошло некоторое замешательство и пара бойцов истошно воя катались по земле. В первом подъезде произошел взрыв - видно сработала заранее заготовленная растяжка.

Я успел метнуться во второй подъезд и вылез на чердак. Там я подготовил бутыль с коктейлем Молотова и метнул его вниз, в разворачивающийся ОМОНовский фургон, отчего тот запылал особо ярким пламенем, из него принялись выскакивать людишки. Ответом мне была пулеметная очередь, пули просвистали где-то рядом.

Наши боевые порядки нарушились, подходили к концу боеприпасы. В окно я увидел как под восьмерыми наступающими разверзлась земля и они оказались в яме, прямо на торчащей из ее дна заточенной арматуре - это был последний наш сюрприз. Темпы наступления снизились, но огонь усилился и во всех выходящих во двор окнах не осталось ни одного целого стекла. В эту секунду погас свет и весь дом погрузился в полный мрак.

В южной части двора и в некоторых подъездах еще раздавалась стрельба, из некоторых окон летели бутылки с горючей смесью, но в целом противник стал брать верх, да и как могло быть иначе - при таком-то неравенстве сил. В одном головном отряде ментов было больше чем всех нас, включая стариков и грудных детей, а если еще учесть и разницу в вооружении! Как потом я узнал, этот отряд формировался два месяца из командированных бойцов Омска, Барнаула, Екатеринбурга и Саратова, плюс спецназ ФСБ - для усиления, правда в самих боевых действиях он участия не принимал.

Короче, я понял что все пропало. Остатки дружинников и прочие общинники, наверное, наглухо заперлись в подвалах и принялись усердно молиться, однако я отлично понимал, что все это не надолго, еще полчаса и начнется зверская расправа над всеми ними. Хотя что они там на самом деле делали я не знал, да теперь уже никто и не узнает. Менты двигались по двору какой-то странной походкой, по которой было ясно что все они изрядно пьяные. Понесенные ими потери окончательно привели бойцов в озверевшее состояние.

Но что теперь делать мне? По чердакам я добрался до своего флигеля, спустился через люк на лестницу и проник в свою квартиру. Там было пусто и страшно тоскливо, возле единственного выходящего во двор окна валялись битые стекла. Кое-как в потемках я умылся, сменил одежду, взял запас денег. “ - Оставшись здесь я уже ничего не изменю, только сам погибну. Воевать больше нечем, связь с остальными дружинниками потеряна, в подвал не пробиться”, - холодно рассудил я, - “Единственное что осталось - бежать!”

Глянул последний раз во двор - слышались одиночные выстрелы, которые раздавались все реже и реже. В середине двора пятеро ментов избивали резиновыми дубинками связанного Скобелева. Как бы я хотел придти к нему на помощь! Но чем я мог ему помочь?

Стараясь больше не смотреть в сторону двора, я выбежал на балкон, расположенный с наружной стороны дома, оттуда перелез на водосточную трубу и обдирая руки сполз вниз, на землю. Спускаясь я сильно ударился ногой и поэтому бежать было крайне затруднительно. Кругом выли серены, сверкали мигалки, орали матюгальники. Я рассчитывал перебежками достичь отдушины подвала соседнего дома и там скрыться.

Немного отбежав я не удержался и глянул назад. И тут же чуть не упал - дома из которого я только что убежал - не стало. Он исчез - и все! Исчез вместе со всеми общинниками - и живыми и мертвыми, словно ничего и не было! Исчез вместе с фундаментом! И на том месте, где более сотни лет простояло жилище моих предков отныне расстилался изрытый ямами пустырь, по которому бродили явно ошалевшие менты. Очевидно все случилось за миллиардную долю секунды, словно кто-то телевизор выключил, словно растаял какой-то мираж, словно и не было тут никогда ничего. Главное, что не осталось даже малейшего следа, даже кусочка штукатурки или обломка арматуры - исчезло все!

С одной стороны радостно - наша победа, победа несмотря ни на что. И все понятно: если с чуда началось, то только чудом и закончиться может, иначе никак. И чудо произошло, и Господь явил себя таким образом.

А с другой стороны - досадно и тоскливо, ведь все прошло мимо меня, и теперь я остался на этой Земле тотально один. Нет ни одного человека, который бы испытал подобное одиночество, одиночество безнадежное, ибо все что было - прошло навсегда и уже никогда не повторится.

Кто-то из ментов еще постреливал в воздух и по сторонам, очевидно надеясь что это как-нибудь поможет ему приоткрыть тайну. Но он глубоко ошибся - не помогло!

Спустя короткое время менты разъехались, следом за ними убрались и пожарные. Нагромождение рытвин, кучи стрелянных гильз да обгорелый остов бульдозера - вот что осталось от того места где жили мои предки, где сам я провел большую часть своей жизни. Да, остался еще стол, на который укладывали Светку во время всеобщих молитв...

И теперь я живу за городом, устроился сторожем в садоводство, предоставили мне холодную фанерную лачугу с печкой-буржуйкой. Так и маюсь! Сначала думал судиться, доказывать свои права на предоставление жилплощади, а потом плюнул - по делом мне, не надо было трусом становиться в самый последний момент...

А может Господь специально оставил единственного свидетеля, обреченного страдать всю оставшуюся жизнь, нести весть о совершенном Чуде и тем самым спасать свою грешную душу. Но мне от этого легче лишь ненамного! А весть, как видишь, я несу.

С тоски теперь пить начал, с гопотой всякой общаюсь, в конце концов умру я где-нибудь под забором от поганого спирта, или дружки нынешние прирежут. Но мне теперь все это до фени, об одном я только думаю - куда дом со всеми общинниками делся? Не иначе как в Рай унеслись, прямо к Богородице, не могло быть по-другому! И лишь только я один оказался этого недостоин, остался прозябать в этой дыре. Почему?!! Почему?!!

Из глаз моего собеседника хлынули слезы и он несколько раз заехал себе кулаком по макушке.

Тем временем зашипели тормоза, двери электрички открылись, пассажиры посыпались на перрон. Вышли и мы.

- Ну, бывай! - промолвил Слава и тут же растворился в толпе, словно его никогда и не было. От неожиданности я застыл, выкурил сигарету, а потом пошел, но не домой. Я поехал туда, где совсем недавно располагался Славин дом.

Немного поблуждав я нашел пустырь, на котором в спешном порядке разбивали сквер - повсюду копошились рабочие, равняли дорожки, сажали деревья, сеяли газоны. И только в центре этого нового скверика, бывшего некогда домом и двором Светланы, по прежнему стоял сколоченный из грубых досок стол. Я побродил, силясь представить как все было. Потом закинул себе на спину оставшийся стол и кряхтя под его тяжестью отправился домой.

Дома я установил столик в центр своей большой комнаты и лег на него, прямо как когда-то Светлана, и стал ждать что же со мной произойдет.

- Надо бы тех ментов найти, - подумал я, - “Они все это видели, и теперь уже не могут быть прежними, теми же тупыми псами, готовыми на все по команде хозяина. Вспомним хотя бы римских легионеров, участвовавших в распятии Христа - потом почти все святыми стали, а в первую очередь - Лонгин, пронзивший Спасителя копьем. Конечно, другие они теперь, как раз с ними мы и продолжим дело Славкиных общинников. А потом и Славку найдем, все пойдет дальше, только шире и глубже”.

Быть может, так зародится новая вера!

Date: 2015-09-24; view: 244; Нарушение авторских прав