Новый человек

Телевизор был включен на полную мощность, хотя никто его и не смотрел. “Слушать в пол-уха” - очень частая привычка современного человека, которой страдал и Миша Колесник. На экране тем временем шла очередная криминальная хроника и диктор усердно описывал злодеяния какого-то маньяка-потрошителя. Потом все экранное пространство заняло изображение искусственной, явно скроенной при помощи компьютера рожи. “Представляем предполагаемый фоторобот”, - отчеканил диктор. Мишка повернулся и тут же грохнулся на холодный линолеум пола - это была его рожа.

Немного очухавшись Колесник выпил валерьянки и попробовал успокоиться, однако - не выходило. “Мало ли похожих людей!” - отчаянно успокаивал он себя, при этом отлично осознавая всю опасность своего положения. Ловить-то негодяя будут не по имени, а по роже и доказать в такой ситуации что ты не верблюд весьма проблематично. Засадят в тюрягу, а оттуда с такой статьей уже и не выйдешь, даже до суда не доживешь. А откуда известно, что потерять там можно только скверную мясную оболочку, а не нечто большее? Потом, возможно, и найдут маньяка того, и поймут, что ошиблись, извинятся...

Колесник живо представил себе наряженного в прилизанный пиджак и галстук нарочито-официального прокурора, читающего над его могилой извинительную речь по бумажке. Вот весело будет! Проникнет ли только все это за могилу и поможет ли мне там? А вдруг - поможет, зачем иначе весь этот спектакль?! От подобной мысли Мишка на секунду успокоился, но тут же его захлестнула новая волна, на сей раз не страха но ярости.

- Ах, чтоб тебя! У, бля, мурло! - зарычал он и со всей силой вонзил пальцы в увесистый подбородок, - Долго я тебя еще носить буду?! Да избавлюсь ли я от тебя, говно такое!

На пути попалось зеркало, предельно точно отразившее в своих недрах внешность Михаила.

- А-а-а!!! Чтоб тебя!!! - заревел он и изо всех сил треснул по стеклу кулаком. Осколки разлетелись в разные стороны, а окружающее зеркало пространство зарделось кровавыми брызгами. Вид крови и резкая боль породили в Колеснике еще больший гнев. Выхватив из кладовки молоток он еще долго долбил по стеклянным брызгам, до тех пор пока они не превратились в блестящий порошок. Потом Миша стрелой понесся в ванную, схватил с полочки опасную бритву и тут же нанес своей ненавистной роже несколько глубоких порезов.

- Так тебе, так! На хрена ты мне досталось! За что!!! - орал он проклятия в адрес своего ненавистного тела. Потом со всей силой заехал лбом в выложенную кафелем стену ванной, отчего по ней пошла здоровенная трещина и две гладкие плитки с грохотом обвалились на пол. Михаил еще некоторое время поистязал себя, но вскоре ощутил сильнейшую усталость и без сил опустился на холодный пол.

Все мы учились в советских школах и на уроках биологии нам обстоятельно излагался один из основополагающих тезисов эпохи так называемого Просвещения, сформулированный деятелем той же эпохи как “Я мыслю - следовательно я существую!” К слову сказать, связи между этим ученьицем и учением о коммунизме как о вселенском братстве я не могу понять и до сих пор, скорее первое есть ложка дегтя, старательно примешанная в огромную бочку русского меда. Но вернемся к засиженному мухами плакатику, висевшему на стене школьного кабинета биологии. Если продлить эту мысль дальше, то выходит, что раз органом мышления является мозг, который одновременно является и частью нашего тела, то мы и наши тела - это одно и то же! Тоскливо...

К счастью ни один русский человек не принимал это высказывание близко к сердцу, и все отлично понимали, что “Ни Бога ни души, конечно, нет, но все-таки что-то там есть”. Вслед за школьными годами конца 80-х и уроками биологии (к которым никто не готовился) пришла пора, когда почти все наконец-то признали, что это “что-то” действительно есть.

Однако вскоре из обилия речей заезжих проповедников, вещающих с весьма значительным заморским акцентом, из красочного потока голливудовских фильмов, и, наконец, из реалий сложившейся жизни стало ясно, что то самое заключенное в человеке зерно на самом деле спрятано весьма глубоко, оно столь крепко замуровано в теле Homo sapiens’а, что не оказывает на него совершенно никакого влияния. Ответного воздействия тела, разумеется, тоже не существует. Воистину, о такой глубине сокрытия не помышляли даже преподаватели марксизма-ленинизма! Душа живет сама по себе, у нее своя судьба, и жизнь плоти ее совершенно не касается, они что-то вроде малознакомых соседей в многоквартирном доме. Правда можно ей немножечко пособить, как мы иногда помогаем соседу сотенкой до получки, и для “внутреннего зерна” такой подачкой будет достижение внешней оболочкой максимального стяжания земных благ. Можно и не помогать, этот предрассудок эпохи Реформации уже давно и с большим успехом преодолен. Теперь даже понятие “для души”стало неким довеском к тому, что “для тела”, например недавно я купил рекламный журнал по сексуальным услугам, одно из объявлений в котором гласило: “Девушки для души и тела”.

Однако, как известно, Господь леса не уровнял, а людей - и подавно. Миша Колесник с самого своего детства прекрасно чувствовал в себе сокровенное внутреннее зерно, а оболочка всегда оставалась для него чужой, данной ни то в насмешку ни то как очень суровое и серьезное испытание. С каждым днем жизни он распалялся все большей и большей ненавистью к своему телу, оно его душило и жгло. В детском садике Мишаню дразнили “обезьянкой”, эта же кликуха прилипла к нему и в школе. Мальчишки рисовали на него бесконечные ряды карикатур, устраивали всевозможные каверзы, а девчонки при одном его появлении погружались в непереносимое, отвратительное хихиканье. Вскоре уже карикатуры на Колесника приклеивались “Моментом” к его же спине и снимать их запрещалось под страхом “пятого угла” с местной гопотой - старшими братьями и приятелями его одноклассников.

Дальнейшая жизнь дарила все новые и новые унижения. Друзей у Миши так и не появилось, подруг - тоже. Однажды он все-таки каким-то чудом познакомился с девушкой. На вторую неделю их знакомства подруга почему-то предложила Мишане познакомиться с ее мамой. Еще через два дня она послала его далеко и надолго, ибо ее мама отметила в нем странное сходство с представителями одной всеми нелюбимой нации. Оправдания что он “наполовину русский, наполовину - украинец с небольшой примесью татарской крови”, разумеется, ни к чему не привели, хотя и абсолютно соответствовали действительности. После этого Михаил долгое время тосковал и подумывал о пластической операции, денег на которую все равно не было, но потом плюнул и просто набил сам себе морду сломав при этом нос, отчего его лик стал еще ужаснее.

С тех пор Колесник нарочно бродил вечерами по темным закоулкам, нарывался на драки и просто безумных людей, отлеживался в больницах со сломанными челюстями и выбитыми зубами. Каждое новое увечье доставляло Колеснику радость очередного поражения ненавистному телу, а его слабость, неспособность постоять за себя вызывала новый виток ярой ненависти. Разумеется, к органам правопорядка он никогда не обращался ибо нападающих любил больше чем себя самого: враг моего врага - мой друг. Сокровенной мечтой Миши было его убийство, но подходящие по неистовости люди все никак не попадались. Одно время у него даже возникла мечта бродить с финкой по улицам и приставать к прохожим с требованием убить его, а в случае невыполнения грозить смертью им.

Теперь же чувство мерзости к этим жалким 78 килограммам мяса и костей стало непреодолимым, они могут затащить его в весьма страшное место, пребывание в котором может сказаться и на самом сокровенном, его Сердцевине. Но главное заключалось в том, что на Земле существует еще одно точно такое же тело, которое убивает и насилует малолеток, и не может быть ничего хуже чем иметь с ним что-либо общее...

“Кончать с собой надо!” - твердо решил Миша и принялся перебирать всевозможные варианты исполнения данного приговора. Повеситься - слишком театрально и грязно, отравиться - по-бабски, застрелиться - нет пистолета, спрыгнуть с крыши - пока до нее доберешься, так инстинкт самосохранения измучит настолько, что можно, чего доброго, и передумать, что также касается и идеи утопления в ближайшей речушке с тяжеленным камнем на шее. Проклятый, неизвестно для чего ему данный инстинкт и сейчас вонзал в Мишу копья сомнений в правильности выбранного пути, однако от частых поединков с Колесниковской сущностью эти копья оказались весьма тупыми. Без труда отбив атаку плотского стремления продолжать это гадчайшее существование ради его самого, Михаил глянул на свою руку и увидел зажатую в ней остро наточенную опасную бритву. Решено!

Зажурчала теплая вода в раковине, обе руки с засученными погрузились в нее. Это не больно и не страшно, это даже приятно - медленно погружаться в сладкий как мед сон. Инструмент приготовился к работе и занесся над запястьем, еще секунда - и плакать венам кровавыми слезами. По вентиляционному ходу доносились звуки песни, летящей из включенного несколькими этажами магнитофона: “Буйная кровь просится на волю, просится так выпусти - пусть себе гуляет, просится так выпусти - пусть себе идет!”

Рука со сверкающим лезвием замерла в воздухе - Мишаня решил поразмыслить о своем дальнейшем пути. Что будет? Что теперь ждет его бессмертное ядро? Может, он через несколько мгновений станет копошащимся розовым младенцем на руках у акушерки. Мальчиком или девочкой? А не все ли равно теперь! Или он будет теленочком, ягненочком, котеночком? Да хотя бы и слепнем, меньше жизнь - быстрее новое перевоплощение!

Тем не менее к всему вышесказанному Мишка относился как к сказке, вернее как к тому ее смыслу, которому очень тяжело доверять. Был он все-таки русским и на вопрос смерти смотрел, пусть и неосознанно, через Православие, а что бывает с самоубийцами согласно нашей традиции - известно всем.

“Конечно, нет там чертей со сковородками и смоляными котлами, все это, разумеется, аллегория”, - размышлял он - “Но со мной-то что там будет? Не станет ли моя душа там такой же, как было тело здесь?” И тут же встал вопрос: конечен ли ад? Если он конечен (пусть и очень долог), то его все-таки можно перенести, а вот если нет... “Ад не может быть навсегда, он не Господь, который единственно вечен”, - продолжал Колесник свои размышления, но твердой уверенности не было. И решил Мишаня отложить бритву и подумать. Думал он целую неделю, ни до чего не додумался и собрался спросить у знающих людей. Продал квартиру, сложил нехитрые шмотки и деньги в чемодан и отправился на вокзал. Там Миша купил себе билет до Тамбова в один конец.

На перроне Колесника окликнул представитель власти в серой форме:

- Ваши документы!

- В-вот... - пробормотал Мишаня и протянул паспорт. “Все, хана, меня узнали! Наверняка по фотороботу того негодяя... Но и черт с ним!” Он представил как на его так и не разрезанных запястьях сейчас защелкнутся наручники и потащат его, раба Божьего, в воронок, а там - в кутузку и оттуда - в тюрьму.

Однако милиционер протянул документ обратно и даже (что очень удивительно) извинился за беспокойство.

- Понимаю, служба, - пожал плечами Колесник.

Через десять минут он уже лежал на полке плацкартного вагона и глядел в черное окно, на котором отражалось его обезображенное шрамами и сломанным носом лицо. Миша мысленно прощался с родным городом и со своей уходящей жизнью. “Не хочу умирать дома, прямо как Лев Толстой”, - грустно размышлял он. Через два дня он уже бродил по глухим тамбовским деревням, разыскивал всевозможных старцев и стариц, набрел на последнюю уцелевшую на Руси хлыстовскую общину. Везде он задавал один и тот же вопрос и везде получал уклончивые, непонятные ответы. Бывал он и в православных монастырях, в некоторых даже жил послушником, но и там ему не дали прямого ответа.

Потом - опять вокзал, поезд, на этот раз - в Сибирь. Попутчиками оказались три крестьянина из деревни Елань и преподаватель философии из Томского университета. Предложенная Мишаней тема их очень заинтересовала, тем более что у одного из крестьян покойный отец оказался старовером, у другого дед был хлыстом, а у третьего тоже покойный двоюродный прадед - скопцом. Новые друзья обещали помочь Колеснику устроиться на новом месте и познакомить со знающими людьми.

Через год по стране пошли слухи о появлении в сибирской глуши новой секты. Ее адепты обещали так угодить Господу, что он освободит все отмучившиеся души из ада и навсегда ликвидирует эту мерзостную часть Бытия. По отношению к не разделяющим их взгляды секта была далеко не мирной, ибо по мнению ее вождя угодить Богу можно только всем миром и каждый несогласный является виновником страшнейших мучений уже и так намучившихся душ. Один дед мне сказал, что Спасоеланцы (так они себя называют) собираются перевернуть всю русскую жизнь, для чего неминуемо требуется уничтожить существующую на данный момент власть. А еще одна бабка рассказала о Спасоеланских воинах, которые могут проходить сквозь землю и превращать своих противников в лепешки из мяса и костей (очевидно они научились управлять гравитацией). Еще он цитировал слова “спасоеланского отца” про печи Освенцима, в которых тот обвинял существующую власть в перенесении своих грехов на другие времена и других людей. Это не Гитлер с его сторонниками, а они, владыки мира сего без малейшего зазрения совести отправляют в адское пекло миллионы людей, в огонь вечный (или предвечный, что в данном случае ничего не изменяет), не то что какие-то там газовые камеры, которых вдобавок могло и не быть!

Я этим слухам, как и всей истории про Мишу Колесника не очень-то и верю ибо есть в ней явные несуразности вроде личности самого Миши. Кто-нибудь его видел? В телевизоре он бывает? То-то! Не может существовать такого человека!