Метафизика печных труб

Андрюша Карпенко получив разрешение своей жены шел в гости к старым друзьям. Все его сознание, было насквозь пропитано предвкушении предстоящей встречи с ее интересными разговорами и веселыми прибаутками, как бывает пропитана сладенькой водичкой хорошая ром-баба. Его уши уже слышали голоса близких для него людей, он в точности улавливал интонацию и характерные манеры каждого из них. Еще немного - и они будут вместе, будут оживленно обсуждать Потустороннее, шутить над кучей встречающихся в жизни гротескных персонажей, и, разумеется, смеяться. От этого растворения в радости, растворения в друзьях его еще пока отделяло каких-нибудь двести шагов и десять минут времени. Чтобы сократить этот путь Андрюха старался шагать как можно быстрее, а в его голове отчаянными пчелами роились темы для предстоящих разговоров с друзьями.

Из метро он вылетел пулей, пробкой от шампанского. Не снижая скорости своего хода он направился по назначенному адресу. Там, куда он так уверенно шагал, Андрюша был всего лишь один раз, да и то давно. На бумажке, которая хранилась в нагрудном кармане его куртки, кривыми каракулями был нацарапан адрес: 6 Линия, дом 42 (дело было в Питере).

6 Линию Андрей нашел моментально, но тут же возникла маленькая загвоздочка: все дома на этой улице имели лишь нечетные номера (кто был на Василевском острове, тот хорошо представляет себе эту странную особенность и без того очень странного района). Андрюша остановился, старательно почесал затылок, и еще раз пристально вгляделся в свои каракули. Да, именно номер 42, ни больше ни меньше. После этого Карпенко очень внимательно осмотрел, ощупал и даже поцарапал то место, где грязно-желтая стена дома 41 примыкала к грязно-серой стене дома 43. Место их стыковки было каким-то уж очень плотным, гораздо плотнее чем стены самих этих домов, и не оставляло для Андрюши никаких шансов отыскать в нем еще что-то. После этого началось минутное раздумье, еще одно лабораторно-точная сверка записей с реальностью не в пользу первых. Андрейка попинал место стыка ногой, но ничего не произошло, стены не раздвинулись и из-под Земли не вылез недостающий дом 42. Карпенко мысленно поругал самого себя: заблудился, да не где-нибудь на окраине, в которой дома похожи один на другой как сигаретные бычки и расположены черте как, а в самом центре города, знанием которого он всегда так гордился. Теперь остается только мучительно вспоминать события пятилетней давности и мучительно напрягать свою зрительную память, либо отправляться домой, но последнее Карпенко отверг сразу - в коем то веке выбрался.

Из глубин памяти всплыло, что вход в дом помещается в глухом питерском дворе-колодце, аккуратно между стен, из которых обильно торчат печные трубы, придавая дворику привкус Достоевщины. Одна из стен совсем глухая, если не считать маленького окошка под самой крышей. Да-да, под крышей, тогда он еще задумался о людях, живущих за этим окошком. А потом Андрейка размышлял о прокопченной дымовой трубе, торчащей из крыши над ним. Печек давно уже никто, как известно, не топит, новые дома строятся вообще без дымоходов, при капитальном ремонте старых зданий эти когда-то очень нужные коммуникации теперь безжалостно сносятся. В старые, никогда не бывшие на капитальном ремонте дома, тоже пришло паровое отопление, но трубы и дымоходы остались. И лежит в их уже давно бесполезном чреве, в таинственных черных закоулках, насквозь пронизывающих дома, слежавшаяся плотная сажа, пуды сажи. Осталась эта сажа от кусков дерева, сожженных давно умершими людьми, от которых на Земле остался только прах. Когда Андрюха пристально смотрел на покрывающую верхушку трубы копоть, он живо представил себе дрова, пылающие в большой изразцовой печи, и большое семейство возле нее. Они нежатся в сухом домашнем тепле, пристально смотрят на бегающие языки пламени. Вообще, как известно, огонь - это та из немногих сущностей, на которую человек может любоваться практически бесконечно, даже вода - и та при долгом рассматривании немного приедается. Сейчас мы можем любоваться этим чудом разве что в загородной поездке, в походе или на даче. Последнее у многих выглядит весьма убого - маленький, немощный огонек в крошечной печурке, в узкую щель которой заглянуть можно только лежа или сидя на корточках.

Иное дело было тогда. Любование огнем входило в жизнь неотъемлемой частью, было обязательным спутником каждого дня, и сидящие возле него люди не могли мыслить так же, как вечно снующиеся, будто с воткнутым в ягодицы шилом, люди современности.

Была, разумеется, у этой медали и обратная сторона. Выходной день, проведенный с пилой и топором возле торчащих в середине двора козел, для небогатого люда был тогда вполне привычным явлением. Также привычна была и беготня по черной лестнице с охапками дров перед собой, а уже сложенные у печки дрова вносили в самую уютную домашнюю обстановку какой-то деревенский, грубо-мужицкий элемент. Быть может, именно это и породило знаменитых мещанских слоников и занавесочки с рюшечками - как противовес, создающий хрупкую гармонию питерской квартиры того времени.

Прах людей, лежащих в далеких, уже затерянных могилах, да эта сажа на трубах, оставшаяся от когда-то согревающего и успокаивающего их души пламени - вот что осталось от тех давно ушедших времен. Как пламень покинул свое деревянное тело, так и души оставили свои мясные оболочки, а нам на память сохранились лишь прокопченные печные трубы.

И тут Андрей понял, что такие мысли пришли в его голову не просто так, что-то сегодня неминуемо должно произойти. Вот только что? Зачем вообще он вспомнил эти трубы и все то, с чем они успели связаться в его еще пока молодых мозгах? Для чего понадобился весь этот хлам? Да всего-навсего для того, чтобы вспомнить вход в квартиру Влада!

Карпенко зашел под арку и перед его глазами возник двор-колодец, столь четко нарисованный его воспоминанием. Те же двери со старыми надписями “Берегите тепло”, те же крыши, те же ржавые водосточные трубы, и главное - прокопченные трубы печные, уж их-то он теперь не мог ни с чем спутать. Да, это тот самый двор, сомнений быть не может!

Андрюша бегом ворвался в дверь и стал подниматься по старым, отполированным тысячами ног ступеням. Вот и дверь квартиры Владислава, на которой еще сохранилась табличка с именем давнего обитателя этого дома, теперь уже наверняка - покойника. Карпенко нажал на относительно новую кнопку звонка, и дверь через секунду отворилась. На пороге стояла совершенно незнакомая петербургская старуха. “Может, это бабушка к нему в гости приехала?” - предположил Андрюша и на всякий случай спросил:

- Здесь живет Владислав?

- Проходите, пожалуйста, - сказала бабушка и сделала приветливый жест рукой, так и не дав ответа на вопрос Андрея. Повинуясь ему Андрюша прошел в прихожую и оказался в чреве старой питерской норы с оборванными обоями, бесконечными закутками и типично коммунальной гнилостно-съестной вонью. “Но ведь у Влада отдельная квартира была, и ремонт они сделали недавно!”, недоуменно подумал Андрюша, при этом продолжая идти в том направлении, где по всей видимости у них располагалась кухня. Когда в темном коридоре - тоннеле забрезжил свет, Андрюша увидел такое, что ноги его сами собой подкосились: прямо перед ним за огромным столом сидели три свирепейшего вида человека и молча пили водку. Их внешность соответствовала образу, который бы возник при соединении маньяка-убийцы (конечно, не того, который есть на самом деле, а того, который живет в подсознании каждого из нас, являясь оттуда лишь в ночных кошмарах) и какой-нибудь фольклорной нечисти, вроде лешего или домового. Короче, никакого желания оставаться в этой, несомненно очень веселой, компании у Андрюши не возникло. “Бежать!” - решил Карпенко, но тут же понял, что подобное поведение способно только вызвать повышенный интерес у этих существ, а в том, что они его непременно догонят, Андрей не сомневался. К тому же он наверняка бы заблудился в катакомбах коридора, не нашел бы входной двери, а если бы и нашел, то вряд ли смог на ходу открыть чужой замок. К тому же не исключено, что где-то за его спиной, в недрах нехорошей квартиры, притаился и еще один, четвертый монстр. Это тебе не новостройки, где квартиры просты как пельмень, тут на каждом шагу сюрпризы поджидают! Разумеется, в том что эта квартира не имеет никакого отношения к Владу, Андрей уже не сомневался.

Один из страхолюдов сделал жест, приглашающий Андрея присесть на свободную табуретку и наполнил водкой пустующий стакан. Андрюша молча повиновался: “Как бы хуже не было”. Его ощущения были похожи на чувства человека, случайно вместо бала попавшего в зендан. Ничего, ничего, просто маленькая ошибочка вышла!

Пили молча, не чокаясь, не проронив ни одного слова. Случайные собутыльники с каким-то запредельным вниманием уставились в потрескавшийся и частично обвалившийся и обнаживший серую дранку потолок. “Давно пора этот дом на ремонт”, подумал Андрюша, чтобы заглушить в себе чувство страха, порождаемое столь странной компанией. У Карпенко изо всех сил тряслись руки и ноги, а водка с трудом проваливалась в темное чрево его пищеварительного тракта, чем-то похожего на эту петербургскую квартиру. “По-пал! По-пал!” - тикало сердце, гоняя перед глазами красные круги. С тем, что Андрей уже не увидит сегодня своих друзей, он смирился, осталось только непонятным, где и на каком свете окажется он окажется сегодня вечером. Сидение в этой каморке порождало страшную, звериную тоску, и хотелось прогнать это время как можно скорее. Думать о чем-либо, кроме путей выхода из неожиданной западни, было крайне тяжело, однако он отчетливо осознавал, что выход отсюда не зависит от его воли и он больше не принадлежит сам себе.

У Андрея зачесалась нога. Он извивался ужом, стараясь незаметно для страхолюдов ее почесать - любое неловкое движение могло привлечь их внимание, а что означало их внимание - было полной тайной, хотя Андрюшка отчетливо понимал, что одной разбитой мордой тут не отделаешься, не тот уровень. В конце концов, с огромнейшей осторожностью он поскреб через грубую ткань штанин свою кожу и тут же с опаской взглянул в лица (если это можно было назвать лицами) монстров. Однако направление их взглядов ни капли не изменилось, ни один мускул не дрогнул под их кожей. “Не заметили!”, с секундным облегчением подумал Андрюша и принялся считать в уме до миллиона. Досчитав до трехсот трех, он сбился и начал с начала, но вскоре это ему надоело. “Только бы не приспичило по малой нужде, ведь тогда придется вставать, искать сортир, который я наверняка здесь не найду!”, со страхом думал он. К счастью - не приспичило. Похоже, любящие свободу и независимость почки сжалились-таки над своим хозяином.

Водка в стаканах закончилась, и ближний к Андрюше монстр молча налил по новой. Застолье продолжилось, хотя алкоголь слабо действовал на сознание Андрея, огонь страха сжигал молекулы спирта дотла. Минуты тянулись медленно, словно проныривали сквозь плотный слой клея “Момент”. Смотреть на часы было страшно - все-таки это движение, надо повернуть руку и голову, да и особой необходимости в этом не было, все равно раньше, чем отпустят (если все-таки отпустят) отсюда не вырвешься. Но и к страху можно постепенно привыкнуть, сделать его чем-то родным и очень для себя близким. Так и получилось, вскоре Андрюша уже с интересом разглядывал интерьер кухни напротив себя. Внизу размещалось нагромождение столиков со всевозможными тарелками-банками-склянками, а под потолком проходил каменный змей давно не используемого и поросшего паутиной дымохода, внутри которого, безусловно, царил самый что ни на есть кромешный мрак. “Уж не оттуда ли они сюда пожаловали, из той тьмы, из сажи, где, быть может, погребены никем не тревожимые души некоторых обитателей этих лабиринтов?!”, размышлял он, “Ведь может же человек быть так привязан к своему дому, что и душонке его деваться больше некуда, разве что в дымоход, в сон среди кромешной ночи”?

Тем временем померк короткий зимний день и за едва пропускающее свет окно пришла слякотная питерская ночь. Свет здесь, разумеется, никто не зажигал, и во мраке случайные собутыльники Андрюши казались еще страшнее. Черная тоска окончательно забрала Андрея в свои лапы и на свое будущее он просто махнул рукой - будь что будет. Его интересовал только один вопрос - что же будет, когда все-таки кончится водка? Хотя он бы не удивился, если бы узнал, что напиток эти существа получают прямо из воздуха. Постепенно стемнело (ни то в квартире, ни то в глазах Карпенко) настолько, что страхолюдов уже не стало видно, лишь какие-то серые тени продолжали торчать рядом с ним и убрать которые он не был способен.

Сколько так прошло времени - неизвестно, быть может Андрюша успел погрузиться в очень короткий и близкий к реальности сон, похожий на короткое отключение. Вдруг ни с того ни с сего вспыхнул свет и Андрюшка увидел ближайшего к нему монстра глядящим ему в глаза и недвусмысленно указывающим на дверь. Сердце бешено заколотилось, захотелось что есть силы бежать, но Андрюха смог побороть в себе это желание и аккуратно встав медленно проследовал к выходу из проклятой кухни. На выходе он ненароком задержался и случайно обернулся, встретив при этом глядящие как будто сквозь него синие глаза одного из монстров. В этот же момент его рот впервые за этот вечер открылся, и оттуда донеслись слова, сказанные гудящим, совсем не здешним голосом:

- Уходишь? Ну, пока! Только помни, что я на Том Свете выше тебя буду!

Плюнув на все предосторожности, Карпенко стрелой бросился по катакомбе, задев и с грохотом уронив какую-то рухлядь. Услышанное было самым страшным, что приключилось с ним за тот треклятый вечер. Как он может быть ниже такого монстра, пусть даже и на Том Свете? Куда уж ниже его?!

Кое-как справившись с замком Карпенко вылетел на улицу и понесся в неизвестном направлении. Стрелой он залетел в какой-то двор, как две капли воды похожий на тот, из которого он только что выбежал. Там он врезался в шумную пьяную компанию и с большим трудом узнал в этих людях своих друзей, расходящихся по домам после хорошо проведенного вечера. Последовали приветствия, вопросы «почему не пришел?», на которые он давал сбивчивые ответы. Вскоре выяснилось, что дом Влада имеет номер 47, а семерка в Карпенковских каракулях оказалась очень похожей на двойку. Ну, это все ничего, досадная ошибка, с кем не бывает?..

Всю оставшуюся часть жизни Андрей Карпенко посвятит раздумыванию над тем, как же может быть монстр выше его? Как может он быть ниже монстра? Как этого не допустить, как преодолеть подобное предначертание? Куда идти, куда деваться? Может он найдет ответ? Может обойдет столь незавидную судьбу?.. Да и где происходили описанные события - в доме номер 41 (который в действительности два года назад расселен на капремонт) или внутри самого Андрюши?