Глава 33. Сьюзен сползла с Йена и облегченно перекатилась на спину

Сьюзен сползла с Йена и облегченно перекатилась на спину. Позвонила ему сразу, как только вернулась домой, и Харпер примчался меньше, чем через час. Они даже не успели толком поздороваться, как его член уже был у нее во рту. Сьюзен давно обнаружила, что секс отлично снимает нервное напряжение, и если по этому поводу у Греттен Лоуэлл есть какие-то замечания на ее счет, то пусть засунет их себе в задницу.

Йен взял с ночной тумбочки очки и надел.

– Ну, как все прошло? – поинтересовался он.

Сьюзен и не думала посвящать Харпера в историю с Рестоном или жаловаться на то, что Греттен обошлась с ней, как с тряпкой – сначала играючи выжала ее сокровенную тайну, а после вытерла об нее ноги.

– Могло пройти лучше, – призналась она. Потом протянула руку к тумбочке и поверх томика стихов Уильяма Стаффорда в мягкой обложке нащупала блюдечко, используемое вместо пепельницы, а в нем недокуренную сигарету с марихуаной. Чиркнула зажигалкой и с наслаждением затянулась. Ей нравилось курить, лежа голой в постели. В этом было что-то богемное.

– Тебе не приходило в голову, что злоупотребляешь травкой? – сказал Йен.

– Мы живем в штате Орегон, – наставительно заметила Сьюзен. – Это наша главная экспортная сельскохозяйственная культура. – Она улыбнулась. – Так что я поддерживаю местных фермеров.

– Перестань, ты уже не в колледже!

– Вот именно, – сердито огрызнулась она. – В колледже все балуются травкой, так что это никоим образом не характеризует тебя как личность. А вот если ты балуешься после окончания университета, это по меньшей мере свидетельствует о твоем постоянстве. К примеру, моя мать до сих пор курит травку.

– У тебя есть мать?

Сьюзен усмехнулась.

– Я бы вас познакомила, да только она с недоверием относится к безбородым мужчинам.

Йен поднял с пола трусы и натянул их, никак не проявив огорчения из-за отсутствия перспективы познакомиться с Блисс.

– Что тебе рассказала прекрасная королева серийных убийц?

Сьюзен чуть не стошнило при воспоминании о скандальном завершении интервью с Греттен Лоуэлл.

– А почему ты сразу не спросил?

– Старался не проявлять любопытство. И потом, для меня, может быть, твое тело представляет больший интерес, чем один из шедевров журналистики, который мне доведется опубликовать.

Сьюзен, довольная двойным комплиментом, приняла эротичную позу, выгнув спину и касаясь одной рукой голого бедра.

– Может быть!

– Так что нового удалось узнать?

У девушки судорожно сжался желудок. Она перевернулась на живот и улеглась наискосок кровати, натянув одеяло на обнаженное тело.

– Что я плохой репортер. Я полностью отдала ей инициативу.

– Но материала для очерка все же достаточно, ведь так? «Заглядывая в холодные глазницы смерти» и прочее…

Сьюзен приподнялась, опираясь на локти и держа косяк с марихуаной двумя вытянутыми пальцами за краем кровати. Комочек пепла отвалился и мягко приземлился на персидский ковер Великого писателя. Сьюзен проследила за его падением, даже не помышляя о том, чтобы очистить ковер.

– О да! Она сдала еще один труп, бывшей студентки из Небраски. – В памяти Сьюзен возникла улыбающаяся девушка на фотокарточке, два растопыренных пальца, рука на ее плече, принадлежащая какому-то неизвестному другу, с кем Глорию Хуарес разлучили на снимке и в жизни. Сьюзен мысленно заставила себя встряхнуться и сделала еще одну затяжку. – Ее закопали в старой могиле на кладбище, мимо которого по шоссе проносились машины с ничего не подозревающими людьми. – Дурь постепенно сглаживала все острые углы, и Сьюзен почувствовала наконец, как ее тело начинает избавляться от накопившегося за день нервного напряжения. – А тебе не пора домой? – спросила она, многозначительно подняв брови.

Тот забрался обратно на кровать в одних трусах и улегся на спину, скрестив ноги в лодыжках.

– Шэрон уехала на океан. Можно мне остаться на ночь?

– Завтра мне рано вставать. За мной заедет Клэр Мэсланд.

– Эта лесбиянка?

– С чего ты взял? Из-за того, что у нее короткая стрижка?

– Я просто так сказал.

– Поезжай домой, Йен.

Харпер сел, спустив ноги на пол, собрал остальную одежду и стал натягивать носок.

– Кажется, я велел тебе забыть про затею с Молли Палмер. – Йен принялся за второй носок, не глядя на девушку.

Замечание неприятно удивило. С чего это он вдруг?

– Ладно-ладно. – Сьюзен с притворным раскаянием подняла руки. – Признаюсь. Оставила несколько сообщений на автоответчике Итана Пула.

– Я говорю о Джастине Джонсоне, – бросил Йен с ноткой раздражения в голосе.

Уорд не сразу сообразила, причем тут Джастин Джонсон. А когда наступило прозрение, мысленно произнесла: «Ни черта себе!» Все это время Сьюзен думала, что Джастин связан с делом «послешкольного душителя». Ошибочно включила его в число действующих лиц совершенно иной истории. А он не имеет никакого отношения к Ли Робинсон и событиям в кливлендской школе.

– А что общего между Джастином Джонсоном и Молли Палмер?

Йен рассмеялся.

– Ты даже не знаешь?

Сьюзен почувствовала себя полной дурой.

– Йен, что происходит?

Он встал и натянул черные джинсы.

– Итан передал Молли твои сообщения. Она позвонила адвокату сенатора. Тот позвонил Говарду Дженкинсу. – Йен застегнул джинсы, потом нагнулся, поднял с пола черный кожаный ремень и начал продевать его сквозь шлевки. – Дженкинс позвонил мне. Я сказал ему, что по этой теме ты больше не работаешь. Однако мамаша юного Джастина, похоже, наняла частного сыщика наблюдать за своим сынком. – Харпер застегнул ремень и сел на край кровати. – Она, видишь ли, подозревает, что Джастин приторговывает дурью. И кого же видят беседующей с ним возле кливлендской школы, как не Сьюзен Уорд из «Орегон гералд»! Тебя узнали по розовым волосам. – Йен надел на одну ногу черный «конверс», завязал шнурок. – Все решили, что ты работаешь над статьей. Испугались, что Джонсон-младший наговорит тебе лишнего. – Йен взялся за второй «конверс». Завязал. – Тогда адвоката осеняет идея подбросить тебе записку с номером заведенного на парня уголовного дела. Понадеялся, что ты будешь с меньшим доверием относиться к россказням щенка.

– Серьезно? – Сьюзен едва сдержала улыбку. – Значит, тот мужчина на пленке действительно адвокат?

Йен встал, наполовину одетый, и повернулся к ней лицом.

– Ты хоть понимаешь, что нас обоих уволят из-за тебя?

Путаясь в одеяле, девушка с трудом уселась на постели, не замечая, что оно сползло с плеч и оголило ее по пояс.

– А что знает Джастин о Молли Палмер?

– Он и сенаторский сынок были неразлучными приятелями. Когда еще под стол пешком ходили. Играли вместе. Молли Палмер нянчилась с обоими. Можно предположить, что Джастин видел и слышал много лишнего. А ты могла бы догадаться по девичьей фамилии его мамаши. Проморгала?

У Сьюзен сильно забилось сердце.

– Она что – родственница владельцев «Гералда»?

– Двоюродная сестра хозяина.

– У Касла ведь в самом деле рыльце в пушку, верно?

– О да! Только «Гералд» никогда не напишет об этом. И никакая другая газета в нашем городке. – Йен опустил руку в карман серого пиджака из шерстяного сукна, что-то вынул и бросил на кровать.

– Что это?

– Кассета с записью звонка Греттен Лоуэлл в «Службу спасения». На твоем месте я бы не стал менять коней на переправе и занялся реальной работой.

Сьюзен взяла кассету и повертела в руках.

– Спасибо.

– Благодари не меня, а Дерика. Он целый день охотился за ней для тебя. – По старой привычке Йен подергал на себе футболку с надписью «Школа журналистики. Федеральный округ Колумбия», расправляя складки. – Кажется, ты ему нравишься.

Сьюзен в очередной раз затянулась сигаретой.

– Ну, если мне когда-нибудь приспичит потрахаться с братаном-студентом и бывшей футбольной звездой, – она задержала дым в легких, – буду знать, до кого обратиться.

– К кому обратиться, – поправил Йен.

После ухода Харпера Сьюзен уселась посреди кровати, скрестив по-турецки ноги. Самое досадное, что история Молли Палмер действительно имела важное значение. И никакая это не спекуляция, не самореклама и не еще одна дешевая статейка, которая вместе с газетой в конечном счете уйдет в мусор. Такая публикация могла реально способствовать тому, чтобы мир стал лучше, справедливее. Взрослый мужчина совратил девочку-подростка и ради сокрытия своего злодеяния готов пойти на новые преступления. Этого мужчину общественность наделила властью, а потому имеет право знать о том, как ее избранник злоупотребил должностными привилегиями, чтобы переспать с четырнадцатилетней школьницей.

И пусть упорство Сьюзен обусловлено отчасти личными мотивами, зато теперь ясно, что история Молли Палмер подтвердилась. Однако именно сейчас дело вроде бы уплывает из рук. Джастин то ли в Палм-Спрингс, то ли еще где. Молли молчит, как воды в рот набрала. Итан даже не отвечает на звонки.

А ей очень хотелось пригвоздить сенатора Касла к позорному столбу! Йен даже не догадывался, насколько она жаждала этого. И плевать, если в результате ее уволят из редакции. Она добьется того, чтобы чья-то репутация была подмочена навсегда. Сьюзен посмотрела на кассету и в это мгновение ощутила душевный порыв совершенно незнакомого происхождения. Ее не вдохновляли премии, литература, авторская популярность. Не прельщала возможность написать книгу. Не подстегивало желание произвести впечатление на Йена. Впервые за свою профессиональную карьеру ей до смерти захотелось быть хорошим репортером.

Сьюзен прошлепала босыми ногами в гостиную, опустилась на корточки и вставила кассету в магнитофон стереосистемы. Не один десяток раз она перечитала распечатку звонка Греттен и все равно, нажимая клавишу «воспроизведение», с возбужденным любопытством ожидала погружения в маленький временной отрезок тех событий.

– Девять-один-один. Изложите суть чрезвычайной ситуации.

– Я хочу сообщить информацию о детективе Арчи Шеридане. Меня зовут Греттен Лоуэлл. Вы знаете, о чем речь?

– О да!

– Вот и хорошо. Вашему детективу необходима срочная медицинская помощь. Мы находимся в Грешаме, дом номер два-три-три-девять по Магнолия-лейн. В помещении цокольного этажа. В двух кварталах отсюда на территории школы есть место для посадки вертолета. Если пришлете медиков в течение ближайших пятнадцати минут, он, возможно, останется жить. – И Греттен положила трубку.

Сьюзен перевела дух, сидя на полу, поежилась и зябко потерла плечи, покрывшиеся мелкой гусиной кожей. Голос психопатки звучал с абсолютным спокойствием. До сих пор журналистка воображала себе преисполненную паники, сбивчивую скороговорку. По сути, Лоуэлл заявляла о своей сдаче полиции, расставаясь со свободой и даже с жизнью. Ее могли пристрелить там же, на месте. Но она говорила совершенно невозмутимо, не запинаясь, не подыскивая нужных слов. Ее речь была правильной, отчетливой и профессионально точной. Сьюзен даже показалось, что Греттен произносила текст, чуть ли не составленный и заученный заранее.

Арчи не стал предлагать напарнику вместе тащиться в воскресный день на допрос Рестона. Достаточно того, что Собол каждые выходные мотается с ним в тюрьму, хотя, как прекрасно понимал детектив, Генри все равно не позволил бы ему встречаться с Греттен в одиночку. Кроме того, Шеридан хотел, по возможности, оградить личную жизнь Сьюзен Уорд от излишнего вмешательства посторонних. Поэтому он доехал с Генри до своего дома, распрощался с ним и поднялся в квартиру. Там первым делом сварил кофе, ощущая во всем теле усталость и заторможенность из-за таблеток. На автоответчике не было ни одного сообщения. Значит, Дебби больше не звонила. Что ж, Арчи понимал ее. Ему вообще не следовало разговаривать с ней в дни свиданий с Греттен. Он давно дал себе слово постараться наглухо отделить Дебби от Лоуэлл, изолировать их друг от друга – иначе бывшая жена и дети окончательно исчезнут из его жизни.

Шеридан знал, что ведет себя эгоистично, но ничего не мог с собой поделать. Ему требовалось присутствие Дебби, хотелось слышать ее голос, напоминающий о прежней жизни. Но рано или поздно общение по телефону придется прекратить. Оба осознавали это. Нельзя бесконечно продлевать боль нынешних запутанных, ненормальных отношений. Арчи положит конец этим звонкам. Просто сейчас он еще не в силах решиться на такой шаг.

Детектив позвонил Клэр и спросил, как дела. Пока ничего нового. Горячая линия молчит. Даже телефонные хулиганы устроили сегодня выходной. После обнаружения тела Кристи Мэтерс прошло четверо суток. Значит, убийца, вероятно, уже подыскивает следующую жертву. Арчи в одиночестве устроился на кухне и за один присест выпил половину кофейника, останавливаясь только, чтобы вновь наполнить чашку. Почувствовав, что организм опять стал достаточно жизнедеятельным, Шеридан проглотил еще две таблетки викодина и вызвал такси.

Рестон жил в Бруклине, районе Портленда, расположенном к югу от кливлендской средней школы. Здесь телефонные провода путались в густых кронах деревьев, а викторианские домики американского среднего класса стояли в тесной компании с дуплексами восьмидесятых годов. Хороший райончик. Спокойный.

Арчи велел водителю такси подождать его, вышел из машины и начал взбираться по мшистым бетонным ступенькам к одноэтажному дому Рестона, стоявшему на небольшой возвышенности. Время близилось к вечеру, солнце ослепительно сияло в окнах домов на противоположной стороне улицы, а на этой склоне холма, спланированном широкими уступами, пролегли длинные тени. Рестон стоял на крыльце в заляпанной краской строительной спецовке, стареньком сером джемпере и бейсболке клуба «Маринерс». Он красил дверь, снятую с петель и уложенную на дровяные козлы. Судя по умиротворенному выражению на лице, работа доставляла ему большое удовольствие. Не переставая водить кистью, Рестон поднял голову и посмотрел на приближающегося детектива. Конечно, он сразу понял, что за незваный гость топает к его дому, несмотря на отсутствие мундира. От Шеридана за милю разило полицейским духом. Но так было не всегда. В первые годы службы незнакомые люди удивлялись, узнав, что он коп. Арчи не мог сказать с точностью, когда в нем произошла эта перемена, просто однажды обратил внимание, что окружающие нервничают в его присутствии.

Поднявшись на крыльцо, детектив сел на верхнюю ступеньку и прислонился спиной к квадратному столбику, поддерживающему навес. В нескольких футах Рестон продолжал красить дверь. Столбик и перила крыльца обвивала старая, толщиной в руку, и все еще безлистая глициния.

– Вы читали «Лолиту»? – начал разговор Арчи.

Рестон молча окунул кисть в банку с белой краской и перенес на дверь. Волна едкого запаха вытеснила витавшие в воздухе весенние ароматы.

– Кто вы? – спросил Рестон.

Арчи открыл полицейский значок и подержал его в вытянутой руке.

– Я детектив Шеридан. У меня к вам несколько вопросов, связанных с вашей бывшей ученицей Сьюзен Уорд.

Рестон мельком взглянул на значок. Еще никто в практике Шеридана не удосужился рассмотреть его получше.

– Она сказала вам, что мы были близки?

– Угу.

Учитель вздохнул и присел, так что его глаза оказались вровень с поверхностью двери. Потом встал и подкрасил в одном месте – сначала ткнул кисточкой, затем мазнул туда-сюда.

– Наш разговор официальный?

– Я полицейский детектив и все делаю официально.

– Она ввела вас в заблуждение.

– Неужели.

В другом месте образовалась дорожка лишней краски, и Рестон водил кистью до тех пор, пока весь избыток не распределился равномерно по дереву.

– Вы знаете, что, когда Сьюзен училась в первом классе, у нее умер отец? Она сильно переживала его кончину. Я старался поддержать ее добрым отношением. И кажется, Уорд неправильно истолковала мое участие. – Рестон огорченно нахмурился. – Навыдумывала себе всякого.

– То есть вы хотите сказать, что никогда не вступали с ней в половую связь.

Рестон шумно выдохнул. С минуту смотрел через двор куда-то вдаль. Потом нехотя отложил кисть на банку с краской. Банка стояла на экземпляре «Орегон гералд», и с выступающего за край конца кисти на страницу потекла тонкая белая ниточка. Рестон повернулся к Арчи.

– Ладно, я поцеловал ее! – Сокрушенно покачал головой. – Один-единственный раз. Это было опрометчиво с моей стороны. И ничего подобного больше не было. Когда я отверг ее, она распустила слух, что у меня роман с другой ученицей. За такие вещи из школы увольняют, но в моем случае даже официального расследования не проводилось. Все знали, что это вранье. Сьюзен в то время просто… – Рестон повертел в воздухе рукой, подыскивая нужное слово. – Испортилась! Она восприняла смерть отца как несправедливость по отношению к себе и обиделась на весь свет. Но все равно она мне нравилась, всегда нравилась. Сьюзен была очаровательным, своевольным, талантливым ребенком. И я прекрасно понимал, какую боль она испытывала. Делал все возможное, чтобы облегчить эту боль.

– Вы невероятно великодушны, – заметил Арчи.

– Просто всю жизнь стараюсь быть хорошим учителем. – Рестон позволил себе скупую улыбку. – Правда, в наши дни это мало ценится.

– А Ли Робинсон вы тоже целовали?

Рестон отпрянул, ошеломленно разинув рот.

– Бог мой, нет! Я почти не знал ее. Когда она пропала, я проводил репетицию, это все проверяли.

Арчи кивнул собственным мыслям.

– Ну и ладно. – Любезно улыбнулся Рестону. – Можно мне стакан воды?

Старый замаскированный способ проникнуть в дом, и если хозяин не пригласит войти, то можно хотя бы косвенно заподозрить его в желании скрыть нечто от посторонних глаз.

Какое-то мгновение Рестон молча смотрел на Шеридана, потом сказал:

– О’кей.

Нагнулся, отряхнул испачканные краской штаны, потоптался ботинками по коврику перед входом и жестом пригласил детектива. Они вошли в дом, миновали маленькую гардеробную, затем через гостиную и столовую попали на кухню. Шеридана поразил царящий в доме образцовый порядок – ничто нигде не валяется, все вещи на своих местах, вокруг ни пылинки, в раковине ни одной грязной тарелки.

– Вы были женаты? – поинтересовался Арчи.

Рестон взял с полки стакан и наполнил его водой из крана. Над раковиной висел в рамке рисованный портрет роскошной блондинки из серии «Варга».

– Она ушла от меня. И забрала с собой все, что я имел. – Рестон подал Шеридану стакан.

Арчи сделал глоток.

– А подруга есть?

– Сейчас нет. Со своей последней женщиной я расстался внезапно.

– Вы убили ее?

– Надо полагать, это шутка?

Детектив сделал еще глоток.

– Нет. – Одним духом допил и вернул пустой стакан Рестону. Тот немедленно вымыл его и поставил на сушилку. Арчи заметил на противоположной стене кухни еще один плакат с блондинкой, стоящей на невозможно высоких каблуках, в узеньких шортах, блузке в обтяжку, эротично выгнув спину и соблазнительно улыбаясь ярко-красными губами.

– Вы неравнодушны к блондинкам?

– Ради Бога, – взмолился тот, нервно проводя рукой по волосам, – скажите, что вам надо от меня? Я школьный учитель. Ответил на все ваши вопросы. Меня уже допрашивали два других полицейских. Я впустил вас к себе в дом наконец! – Он жалобно посмотрел на Арчи. – Вы арестуете меня?

– Нет.

Рестон грозно подбоченился.

– Ну так оставьте меня в покое, черт возьми!

– Ладно. – Арчи направился к выходу, хозяин – в шаге позади. Детектив смотрел по сторонам, надеясь увидеть хоть какой-то знак, хоть маленькую зацепочку, позволяющую разгадать истинную сущность хозяина дома. Строению было лет сто, а интерьер соответствовал примерно середине минувшего века. Прежние светильники заменены на хромированные образцы начала космической эры, которые сочетают в себе одновременно стиль ретро и некую футуристичность. Столовый гарнитур вроде бы сделан из толстого пластика. Из круглой красной вазы на столе торчит букетик желтых нарциссов. Арчи не знал, дорогая эта мебель или ее доставили в разобранном и упакованном виде из магазина «ИКЕА», однако понял, что она наверняка достаточно стильная.

Гостиная была менее фотогенична. Золоченая стенка будто куплена в комиссионном магазине. Нижняя кайма из золотого шнура в нескольких местах оторвалась и беспомощно провисла. Рядом с креслом и тахтой, обитыми розовым бархатом, стоял торшер с хромированным абажуром. Словно кто-то вызвался помочь Рестону обставить комнату, но между ними случилась размолвка. И все же здесь было гораздо уютнее, чем в убогой норе, которую арендовал Арчи. В гостиной сохранились «родные» встроенные шкафы. Шеридан пробежал глазами по полкам – всего лишь книги, расставленные аккуратными, плотными рядами. Но тот корешок он различит где угодно. «Последняя жертва». Впрочем, это еще ничего не значит. Многие имеют эту книгу в домашних библиотеках.

– Послушайте, – заговорил Рестон, – в школе Сьюзен не отличалась скромным поведением, поэтому вполне возможно, что у нее была любовная связь с кем-то из учителей. Но только не со мной, говорю же вам!

– Ладно, – рассеянно произнес озадаченный детектив. – Не с вами.

– Куда? – спросил таксист, когда Арчи вернулся в машину.

– Подождем здесь немного. – Такси было для некурящих, однако насквозь пропахло застоявшимся сигаретным дымом и хвойным освежителем воздуха. Ну почему все всегда нарушают правила? Шеридан позвонил по сотовому Клэр. – Еще раз проверьте алиби Рестона, установите за ним наблюдение. – Помолчал и добавил: – И если я говорю наблюдение, значит, чтобы ни одной лазейки не осталось! – Арчи прищурился на очаровательный, увитый глицинией домик Рестона. – Я хочу знать абсолютно все, даже если ему просто придет в голову выйти из дома.

– Дам поручение Гейлу и Флэннигану.

– Хорошо. – Арчи откинулся на липкую виниловую спинку сиденья такси. – А я подожду.

Когда Шеридан приехал к себе домой, уже стемнело. На автоответчике по-прежнему ни одного сообщения. Он решил воздержаться от кофе и открыл бутылку пива. Есть ли основания сомневаться в правдивости Сьюзен? Нет. Могла ли она внушить себе, что это случилось на самом деле? Пожалуй.

Как бы то ни было, Греттен раскусила ее. Арчи находил своего рода утешение в том, что Лоуэлл не только его, но и любого видела насквозь. Значит, он не отличался какой-то особой внутренней слабостью.

Детектив разглядывал фотокарточку улыбающейся Глории Хуарес. Раскрыта еще одна тайна – небольшое, но достижение. Он коснулся кончиками пальцев ее лба и отступил от стены спальни, куда только что приколол фотокарточку.

На стене скопилось уже сорок два портрета, сорок две убиенные жертвы, чьи родные и близкие наконец получили ответ на мучающий их вопрос. Невинно замученные смотрели на Арчи с фотокарточек, сделанных на водительские удостоверения, с любительских и школьных снимков. То был печальный, мрачный пантеон, и Шеридан чувствовал гнетущую скорбь. Ну и пусть. Он испытывал потребность постоянно видеть эти лица и находить в них объяснение тому, зачем каждое воскресенье навещает в тюрьме их убийцу. В противном случае ему останется только признаться самому себе, что притягательная сила Греттен заключается для него в чем-то совершенно ином – еще более страшном, чем образы умерщвленных ею людей.

В голове у Шеридана стучало, тело налилось свинцовой тяжестью. Но наступила воскресная ночь, а значит, завтра возобновятся занятия в школах, и убийца опять станет подстерегать на улицах школьниц.

Арчи высыпал все таблетки, что были в пенальчике, на ночной столик и аккуратно рассортировал, выстроив однотипные в свой собственный рядок. Потом снял рубашку, майку, трусы, пока не остался сидеть голым на краю кровати. Он мог видеть свое отражение по грудь в большом квадратном зеркале ночного столика. Шрамы, долгое время жуткого багрового цвета, теперь посветлели и обрели мертвенно-бледный оттенок. Арчи настолько к ним привык, что воспринимал почти как естественную часть организма. Он нащупал кончиками пальцев контур сердца – чувствительную выпуклую бороздку плоти, – и от этого прикосновения у него трепетно сжалось внизу живота.

Шеридан откинулся на спину и предался воспоминаниям о том, как его омывал исходящий от Лоуэлл сиреневый аромат. О ее легком дыхании у себя на щеке. О прикосновении пальцев. Его рука переместилась в область паха. Он долгое время сопротивлялся этому. До тех пор, пока не расстался с Дебби. Пока не оказался в одиночестве. После этого он мог думать только о Греттен. Стоило ему закрыть глаза, как рядом возникала она, такая красивая, что дух захватывало. Все органы чувств возвещали о ее фантомном присутствии, о ее влечении к нему. Наконец однажды Арчи не выдержал, отдался этому влечению, прижал Греттен к себе и вошел в нее. Он понимал, так нельзя. Это умопомешательство. Ему требовалась помощь. Но помощи не было. Да и какая разница? Все равно не наяву.

На ночном столике лежали таблетки. Их не хватит, чтобы убить. Зато в ванной комнате припасено достаточное количество. Иногда среди ночи от этой мысли ему становилось легче. Слабое, но утешение.

Date: 2015-09-24; view: 251; Нарушение авторских прав