Глава 31. Журналистке внезапно стало трудно дышать, будто отключили кондиционер, подающий воздух в комнату

– Греттен, это Сьюзен Уорд. Сьюзен, познакомьтесь с Греттен Лоуэлл.

Журналистке внезапно стало трудно дышать, будто отключили кондиционер, подающий воздух в комнату. Она неловко замешкалась, хотела по привычке подать руку, но тут же вспомнила о цепях на запястьях Греттен и передумала. «Перестань дергаться!» – мысленно приказала себе в десятый раз за последние полминуты. Нарочито неторопливо взялась за спинку стула, выдвинула из-за стола и уселась напротив Греттен. Ножки стула заскрежетали, и Сьюзен почувствовала себя неуклюжей и грубой. Отчаянно застучало сердце. Она не могла заставить себя поднять глаза на убийцу, а когда села, ужасно застеснялась своих голых коленок, торчащих сквозь дурацкие дыры на джинсах. И еще пожалела, что не задержалась хоть на минутку у зеркала и не привела в порядок волосы. Арчи сел рядом со Сьюзен. Она собралась с духом и посмотрела на Греттен. Та улыбнулась. Вблизи Лоуэлл выглядела еще привлекательнее.

– А ты хорошенькая, – проворковала заключенная. – Похожа на рисованную девочку из мультяшки.

Сьюзен еще никогда не было так стыдно за розовые волосы. И подростковый прикид. И плоскую грудь.

– Я получила большое удовольствие, читая твои рассказы, – продолжала Греттен веселым голосом, отчего ее слова звучали как похвала и насмешка одновременно.

Сьюзен достала из сумочки и положила на стол маленький цифровой диктофон, унимая сердцебиение.

– Вы не возражаете, если я запишу нашу беседу? – спросила она с профессиональным видом. В комнате пахло антисептиком, этаким мощным казенным дезинфицирующим средством. В общем, отравой пахло.

Греттен чуть склонила голову в сторону стеклянного экрана, откуда, как уже знала Сьюзен, за ними наблюдали.

– Там все записывают.

Журналистка храбро посмотрела ей в глаза.

– Я прошу вас о личном одолжении.

Лоуэлл игриво подняла брови.

Сьюзен нажала кнопку «Запись». Ощущала себя под взглядом Греттен, как под микроскопом. Или как любовница неверного мужа, столкнувшаяся лицом к лицу с его гламурной женой. Да, эта роль подходит лучше всего, невольно подумала Сьюзен. Покосилась на Арчи, словно ожидая от него сигнала или подсказки, что говорить и как вести себя дальше. Детектив сидел, откинувшись на спинку стула, сплетя на коленях пальцы, не отрывая глаз от Греттен. Оба держались по-свойски, словно знают друг друга всю жизнь. Дебби права – в этом есть что-то жуткое, нездоровое.

– Ты ей нравишься, – поддразнила Греттен Шеридана.

Арчи вынул из кармана латунный пенальчик и положил на стол перед собой.

– Да, Сьюзен со мной очень любезна. – Закрутил пенальчик по часовой стрелке. – Как и полагается журналистке, которая пишет обо мне. Это нужно ей по работе, чтобы я побольше рассказывал.

– И о чем же ты рассказываешь?

– О разном. – Шеридан смотрел на пенальчик.

– Но не обо всем.

Он бросил на нее многозначительный взгляд.

– Конечно, нет.

Греттен, похоже, удовлетворилась этим объяснением и переключила внимание на Сьюзен.

– Какие у тебя вопросы?

Сьюзен опешила:

– Какие вопросы?

Лоуэлл повела рукой в сторону диктофона с таким видом, будто на запястьях у нее не стальные тюремные оковы, а красивые и дорогие браслеты, достойные восхищения и зависти.

– Ты же приехала сюда, чтобы взять у меня интервью? С маленьким магнитофончиком и наморщенным лобиком. Как можно написать рассказ об Арчи Шеридане, не поговорив со мной? Это я сделала его тем, кто он есть сегодня. Без меня его служебная карьера не была бы такой успешной!

– Предпочел бы восходить по служебной лестнице без помощи психопатки с мегаломанией убийства, – заметил Арчи со вздохом.

– Итак, – продолжала Греттен, будто не слыша, – начинай! Спрашивай меня, о чем хочешь.

Все мысли Сьюзен куда-то улетучились. Десятки раз она, бывало, прокручивала в голове, о чем и как спросит Греттен Лоуэлл, если представится возможность. Однако на самом деле не верила, что такое случится. «Не раскисай, соберись! Задай ей вопрос. Любой. Спроси первое, что придет в голову».

– Зачем вы похитили Арчи Шеридана? – вырвалось наконец у нее.

Кожа на лице Греттен матово светилась. «Интересно, заключенным в тюрьмах разрешают пользоваться увлажняющими кремами?» – подумала Сьюзен. Может, она тырит клубнику из столовки и делает себе маски? Греттен наклонилась к ней через узкий столик.

– Мне захотелось убить его! – произнесла она с жизнерадостной улыбкой. – Но сначала хотела поистязать его самыми необычными и болезненными способами, какие могло подсказать воображение, пока он не станет умолять вспороть ему горло.

Сьюзен сглотнула комок, прежде чем сумела заговорить.

– И он умолял?

Греттен одарила Шеридана нежным взглядом.

– Милый, может, ты сам ответишь на этот вопрос?

– Да, умолял, – невозмутимо подтвердил Арчи, не отводя глаз от латунного пенальчика, лежавшего на раскрытой ладони.

– Но вы так и не убили его.

Греттен пожала плечами и заговорщически округлила глаза.

– Планы изменились!

– Но почему все-таки именно Шеридан?

– Наскучило однообразие. А он так искренне интересовался моей работой. Захотелось пойти ему навстречу и дать возможность познакомиться поближе с тем, что я делаю. А теперь можно мне спросить тебя кое о чем?

Сьюзен поерзала на стуле, соображая, как быть. Но Греттен не стала дожидаться. Вопрос адресовался журналистке, но ее внимание было сосредоточено на Шеридане. Тот продолжал созерцать латунный пенальчик.

– Ты встречалась с Дебби? Как она? – Голос Лоуэлл звучал заботливо, словно речь шла о давней подруге.

«Ах, Дебби! У нее все хорошо! Недавно переехала в Де-Мойн. Замужем, двое детишек. Передавала вам привет».

Сьюзен покосилась на Шеридана. Его внимание переключилось на Греттен. Однако если не считать движения глаз, ни один мускул не дрогнул на лице. Гладкая латунная коробочка тускло блестела на ладони. У Сьюзен вдруг судорожно сжался желудок от ощущения повисшей в воздухе напряженности.

– Полагаю, мне не следует отвечать на этот вопрос, – произнесла девушка неожиданно тонким голоском. Сама себе показалась глупой четырнадцатилетней школьницей, сгорающей от смущения.

– В Небраске есть кладбище, – объявила Греттен. – Рядом с автострадой штата. Мы закопали Глорию поверх одного из захоронений. Хотите знать какого?

С минуту никто не шевелился. Наконец Арчи посмотрел на Сьюзен остекленевшими глазами. «Теперь я понимаю, почему ты все время под кайфом», – подумала она.

– Все нормально, – усмехнулся Шеридан. – Нет, правда! Она постоянно упивается тем, в какое мелкое месиво превратила мою жизнь. Любимая тема в наших беседах. Иногда даже удивительно становится, как ей не надоест! – Он положил пенальчик на стол очень осторожно, будто боялся повредить. – Но для нее это, похоже, как бальзам на душу.

Сьюзен не совсем понимала, что за шизоидную игру вели эти двое, только надеялась, что Арчи контролировал ситуацию лучше, чем казалось со стороны. Пожала плечами в знак признания за ним этого права и своей готовности подыграть.

– Дебби вас ненавидит, – ответила Сьюзен заключенной. – Ненавидит за то, что вы уничтожили ее мужа. – Она взглянула на Шеридана – ноль эмоций. – Она считает его умершим. А мужчина, который был ее мужем, теперь стал для нее совсем чужим.

Глаза Лоуэлл светились от удовольствия, на лице играла улыбка.

– Но Дебби все еще любит Арчи?

Сьюзен запнулась, настороженно прикусив губу.

– Да.

– Арчи тоже любит Дебби. Но не может жить с ней. С ней и двумя ненаглядными детишками. А знаешь почему?

– Из-за вас? – предположила журналистка.

– Из-за меня. И тебе, голубка, тоже не светит жить с ним по той же причине. Я уничтожила его для всех остальных женщин!

– Ты уничтожила меня для остальных людей, Греттен, – устало заметил Арчи, накрыл пенальчик, провез его по столу, подхватил у края и сунул в карман. Потом встал, ногами оттолкнув от себя стул.

– Куда ты? – с неожиданной тревогой спросила она. Ее внешность изменилась в одно мгновение: черты лица стали жестче, в уголках глаз обозначились морщинки; она всем телом подалась вперед, будто собиралась ухватить Шеридана и не отпускать.

– Передохнем несколько минут, – ответил Арчи, не отрывая кончиков пальцев от стола. – Сегодня, боюсь, не слишком плодотворный день. – Он посмотрел сверху вниз на Сьюзен: – Пошли! – И сделал шаг назад, как вдруг Греттен протянула к нему закованные в цепи руки и вцепилась в его ладонь.

– Это могила Эммы Уотсон, – произнесла она скороговоркой. – На кладбище городка Гамильтон, в восемнадцати милях к западу от Линкольна по скоростному шоссе номер сто!

Арчи окаменел, только стоял и смотрел на свою руку, даже не пытаясь высвободиться. Будто схватился за оголенный электропровод и пальцы свело судорогой. Сьюзен совершенно растерялась и, обернувшись, в отчаянии уставилась в наблюдательный экран. Словно вняв ее немому призыву, дверь распахнулась, и в комнату ворвался Генри Собол. В три прыжка он очутился у стола, сграбастал громадной лапой тыльную часть ладони Греттен и так сжал, что заключенная сморщилась от боли, разжала пальцы и выпустила руку Шеридана.

– Мы так не договаривались, – прорычал Генри сквозь зубы. Его лицо стало багровым, на мощной шее билась вздувшаяся вена. – Только попробуй еще хоть раз коснуться его своими грязными руками, и клянусь, я прекращу весь этот грязный цирк! Выкладывай, где спрятала трупы, или проваливай к дьяволу, понятно?

Греттен не отпрянула, не издала ни звука, только смотрела с вызовом, улыбаясь мокрыми от выступившей слюны губами. Округлившиеся ноздри подрагивали. Она вдруг стала совсем не привлекательной.

– Все в порядке, – произнес Арчи ровным, подчеркнуто сдержанным голосом. Однако Сьюзен заметила, как у него подрагивают руки. – Я в порядке.

Генри с минуту молча, внимательно вглядывался в лицо Шеридана, потом обернулся к Греттен. Он продолжал сжимать ее хрупкое запястье в мясистом кулаке, и в какое-то мгновенье Сьюзен показалось, что оно переломится пополам. Не ослабляя хватки, Собол повернулся к Лоуэлл бритым затылком и обратился к Шеридану:

– Полиция штата Небраска уже на пути к этому кладбищу. В течение часа мы получим от них подтверждение. – С этим словами он разжал пальцы и, не взглянув на Греттен, вышел за дверь.

Греттен поправила белокурые волосы.

– Твои друзья могли бы вести себя со мной повежливее.

Арчи опустился на стул.

– Вряд ли, после того, как ты прислала им мою селезенку.

– Он не устает напоминать мне об этом. – Греттен повернулась к Сьюзен. Та вновь излучала спокойствие и достоинство, а недавней стычки как не бывало. – Так на чем мы остановились?

У Сьюзен голова шла кругом. Если ее сейчас вырвет, она уронит себя в глазах присутствующих?

– Что?

– Ты брала у меня интервью, голубка! Для своей газеты.

И тут ее осенило. Теперь-то она знает, что спросит у этой кровопийцы.

– Какое ваше любимое кино? – выпалила Сьюзен, внутренне ликуя. Попробуй-ка ответить сходу! Попробуй-ка сумничать! Уорд победно откинулась на спинку стула.

Греттен не задумалась ни на миг.

– «Банда аутсайдеров» Годара.

О-па! Вот это неожиданность! Сьюзен вопросительно взглянула на Шеридана, даже не пытаясь скрыть растерянность.

– Но ведь это любимый фильм детектива Шеридана, – промямлила она.

– Между собой можем называть его по имени, – разрешила Греттен. – Я видела Арчи голым.

– Вы что, обсуждали с ней творчество Годара? – спросила Сьюзен Шеридана.

– Нет, – ответил он. Латунный пенальчик был снова на виду.

Лоуэлл невинно улыбнулась.

– Какое любопытное совпадение вкусов! У вас есть ко мне еще вопросы?

Журналистка увидела Греттен в новом свете. Она слышала, что руки этой женщины испачканы в крови двухсот человек, но не верила такой чудовищной цифре. Не верила до сегодняшней встречи.

– Что вы можете сказать о человеке, известном как «послешкольный душитель»?

Греттен засмеялась, издав низкие горловые звуки. Похожий смех был у актрисы Бетт Дэвис – одновременно эротичный и смертельный, будто при раке легких. Наверное, Лоуэлл потратила годы на то, чтобы научиться так смеяться. И надо сказать, ее усилия не пропали впустую.

– Хочешь, чтобы я полезла в чужую душу ради тебя? Извини! Ничего не выйдет!

– Но вы же оба серийные убийцы, – любезно подсказала Сьюзен.

Греттен покачала головой:

– Я не то, что он.

– Неужели?

– Скажи ей, Арчи!

Речь Шеридана казалась неестественно заторможенной.

– Ему не нравится убивать. А Греттен нравится.

На лице Лоуэлл появилась холодная улыбка.

– Понимаешь? Кофе черный и кофе со сливками.

– Но вы же не убивали детектива Шеридана, – настаивала журналистка.

– Нет, убивала! – Греттен вновь обнажила в улыбке безукоризненные зубы.

Самая жуткая из всех виденных Сьюзен улыбок. Она вдруг ощутила бескрайнюю нежность к Арчи и тут же пожалела об этом, поскольку Греттен наверняка догадалась по ее глазам.

– Он уже отверг тебя, голубка? – сочувственно улыбнулась Лоуэлл. – Тебе будет очень обидно. Ты ведь не привыкла получать от ворот поворот, верно? Ты уверена, что твое могущество в сексе, но оказывается, это не так.

– Греттен, – предостерегающе произнес Арчи.

– А хочешь знать, что сближает людей больше, чем секс? – Она косила на Шеридана порочными глазами. – Жестокость!

У Сьюзен пересохло во рту.

– Вы обо мне ничего не знаете.

– Тебя привлекают зрелые мужчины. Наделенные властью. Те, что сильнее и влиятельнее, чем ты. Женатые. С чего бы это, голубка, хм-м? – Греттен хитро склонила голову набок, и Сьюзен видела, как в ее глазах промелькнула догадка, а губы разошлись в понимающей улыбке. – Сколько тебе стукнуло, когда умер отец?

У Сьюзен перехватило дыхание. Кажется, она вздрогнула? Сильно-сильно сжала в кулаках большие пальцы под столом, чтобы болью остановить слезы, готовые вот-вот выступить. А когда отлегло, встала, наклонилась над столом и уперлась костяшками пальцев в холодную алюминиевую поверхность, глядя в глаза Греттен.

– Пошла ты к черту! – с ненавистью бросила Сьюзен убийце. – Мерзкая, кровожадная сучка!

Греттен спокойно улыбнулась.

– Подобная неуравновешенность характерна разве что для гормональных взрывов переходного возраста. Так кому из школьных учителей ты отдалась первому? Английского языка? – Она вопросительно выгнула бровь. – А может, драматургии?

Сьюзен задохнулась от ярости. Почувствовала, как по щеке скатывается слеза, и это взбесило еще больше.

– Откуда тебе… – начала она и тут же зажала рот рукой, чтобы остановить готовые вырваться слова. Но было слишком поздно.

Арчи медленно повернул голову и, удивленно наморщив лоб, посмотрел на журналистку широко раскрытыми глазами.

– Учитель драматургии кливлендской школы? Рестон?

– Нет, – выдавила Сьюзен.

Греттен покачала головой, с улыбкой глядя на Шеридана.

– Классическое отпирательство, как по учебнику психологии.

– Сьюзен, – произнес детектив суровым начальственным тоном. – Немедленно отвечайте – вы вступали в половые отношения с Полом Рестоном, когда учились в кливлендской школе?

Греттен победно прищурила голубые глаза. Гейм. Сет. Матч.

Сьюзен хохотнула, издав жуткий безумный смешок, затем плотину прорвало. Хлынули горячие слезы унижения, она съежилась, попятилась, судорожно хватая ртом воздух, нащупала за спиной кнопку электрического зуммера, а когда дверь, дернувшись, отперлась, бросилась вон из комнаты.