В плену и в заточении

Однажды мама уехала на целый день в Мейдбридж. Она уехала одна, но дети должны были встречать ее на станции. Понятно, что всякий раз, когда мама уезжала, дети, при их любви к станции, объявлялись там за час до прибытия поезда, вернее, за час до назначенного прибытия, и это следует оговорить, потому что как правило поезд опаздывал. Они приходили на станцию заблаговременно даже в те дни, когда погода стояла прекрасная и все, чем могли порадовать леса и поля, потоки и скалы, было к услугам нашей детворы.

Но в этот день лил дождь, и к тому же было не по‑июльски холодно. Порывистый ветер гнал по небу пурпурно‑красные облака, и Филлис это напомнило шествие увешанных коврами слонов из восточной сказки. Дождь не прекращался ни на минуту, и на станцию дети бежали бегом. Тяжелые струи разбивались о витрину книжного магазина и о стеклянную дверь, за которой находился холодный зал ожидания.

‑ Мы как будто в осажденном замке, ‑ сказала Филлис. ‑ Видите, вражеские стрелы летят между зубцами крепости.

‑ Нет, это как будто садовник нас поливает из шланга, ‑ возразил Питер.

Они решили ждать наверху, потому что нижняя платформа была вся залита и дождь проникал в ненадежное укрытие, где сгрудились встречающие.

‑ Может быть, к маминому приезду дождь перестанет, ‑ рассуждала Бобби, ‑ но я все же молодец, что захватила дождевик и зонтик.

Дети вошли в большой безлюдный зал с табличкой «Большой зал ожидания» и с удовольствием провели время в увлекательной игре. Это была игра в афишки. Вы, конечно, представляете себе, что это такое. Все выходят из комнаты, а кто‑то один принимает загадочную позу. И потом все должны угадывать, что означает эта поза.

Бобби села на скамейку, раскрыла над собой мамин зонтик и сделала свирепое лицо. И все сразу же узнали в ней лису, изображенную на афише, которая тоже сидит под зонтиком.

Филлис попыталась устроить ковер‑самолет из маминого дождевика. Но ей никого не удалось убедить, что дождевик умеет летать, и ее номер провалился.

Питер справился со своей задачей гораздо лучше. Он вычернил себе лицо угольной пылью и развалился в небрежной позе ‑ совсем как герой рекламы канцелярских чернил.

Когда подошла опять очередь Филлис, она попыталась принять позу сфинкса из рекламы путешествий в Египет, но в это время послышался пронзительный звонок, возвещающий о прибытии поезда. Ребята сразу прервали игру и побежали на станцию. В локомотиве поезда они увидели тех самых машиниста и кочегара, которые стали их лучшими друзьями. Сразу же начался обмен любезностями. Джим расспрашивал, как поживает игрушка, а Бобби предлагала ему угоститься ирисками собственного приготовления, которые от дождя сделались противно липкими.

Очарованный вниманием, машинист согласился выполнить просьбу Филлис и как‑нибудь взять Питера покататься.

Но вдруг он неожиданно резко оборвал беседу:

‑ А ну‑ка, помощники, назад! Поезд отправляется.

Поезд и в самом деле тронулся, и дети провожали глазами его хвостовые огни, пока они не скрылись за поворотом, после чего вернулись к пыльной свободе Большого зала ожидания и продолжили игру в афишки‑рекламы.

В какой‑то момент им вдруг захотелось пойти и посмотреть на то, как последние из сошедших на станции пассажиров бросают в урну свои билеты и выходят из дверей. Но кусок платформы возле выхода представлял собой черное пятно, и таким же черным пятном казалась толпа пассажиров.

‑ Эй! ‑ в порыве радостного возбуждения воскликнул Питер. ‑ Что‑то случилось! Пойдемте!

Дети сбежали вниз, на платформу. Когда они подошли к толпе, им ничего не удалось рассмотреть, кроме мокрых спин и локтей. И все люди разговаривали наперебой. Теперь у ребят уже не возникало сомнения, что что‑то случилось.

‑ По‑моему, он выглядит не так уж плохо, ‑ говорил мужчина, по виду напоминающий фермера. Питер, пока мужчина говорил, всматривался в его красное, гладко выбритое лицо.

‑ Если вас интересует мое мнение, то я считаю, что это дело судебной полиции, ‑ прибавил молодой человек с черным портфелем.

‑ Похоже, просто слабость...

Затем раздался голос хозяина станции, твердый и уверенный.

‑ Пойдемте туда, если вам угодно, я буду сопровождать.

Но толпа пребывала в неподвижности, и ничего нельзя было разглядеть. И вдруг из нее раздался голос, пронзивший детей как будто током. Голос принадлежал иностранцу, и удивительнее всего было то, что человек говорил на языке, которого дети никогда не слышали. Они слышали не раз, как говорят по‑французски и по‑немецки. Тетя Эмма пела им песенку на немецком языке про котика и про часы. И уж точно это не была латынь ‑ Питер учил латынь четвертый год.

Их несколько успокоило то, что в толпе ни один человек не знал языка, на котором говорил незнакомец.

‑ Чего он там такое мелет? ‑ раздраженно спрашивал фермер.

‑ Кажется, француз, ‑ сказал хозяин станции, когда‑то пару дней гостивший в Булони.

‑ Это не французский! ‑ закричал Питер.

‑ Какой же тогда? ‑ спросили хором несколько голосов. Оглядываясь в поисках господина, говорившего не по‑английски, толпа несколько подалась назад, между тем как Питер стал протискиваться вперед. Таким образом, когда все вернулись на свои прежние места, Питер оказался в переднем ряду.

‑ Я не знаю, на каком языке он говорил, но точно, что не по‑французски, ‑ уверенно проговорил Питер. Между тем все лица обратились в одну точку, и Питер увидел человека, говорившего на непонятном языке. Это был мужчина с длинными волосами и испуганным выражением глаз, одетый во что‑то очень поношенное и незнакомого Питеру покроя. Он снова заговорил, руки и губы у него дрожали, и при этом он неотрывно глядел на Питера.

‑ Совсем не французский, ‑ повторил Питер.

‑ А ты попробуй ему сказать по‑французски! ‑ предложил Питеру фермер.

‑ Parlez vous...*[15]‑ уверенно начал Питер, между тем как толпа снова откатилась назад. Тогда человек с испуганными глазами облокотился на стену, а потом рванулся навстречу Питеру, схватил его за руки и быстро заговорил. По‑прежнему Питер не понимал из его речи ни слова, но звуки на этот раз были знакомые.

‑ Да! ‑ радостно воскликнул Питер, оборачиваясь к толпе и оставляя свои руки в ладонях чужестранца. ‑ Это французский.

Толпа сразу пришла в возбуждение.

‑ Я не понял, что он сказал, ‑ вынужден был признаться Питер.

‑ Хорошо, вы все можете идти, ‑ обратился к толпе хозяин станции, ‑ я буду разбираться с этим делом.

Несколько пассажиров, самые несмелые и нелюбопытные, стали выбираться из толпы, благодаря чему Бобби и Филлис оказались рядом с Питером. У всех троих в школе преподавали французский. Как же они теперь сожалели, что не считали иностранный язык главным предметом и не выучили его как следует! Питер посмотрел на чужестранца и помотал головой, а тот постарался улыбнуться ему как можно ласковее и пожал руку.

‑ Никто ни черта не понял! ‑ сказал мужчина, похожий на фермера, и тоже стал выбираться.

‑ Отведите его к себе в комнату, ‑ обратилась Бобби к хозяину станции. ‑ Наша мама хорошо говорит по‑французски. Она скоро приедет ‑ поездом из Мейдбриджа.

Хозяин станции взял чужестранца под локоть. Он сделал это решительно, но не грубо. Тем не менее чужестранец вырвался от него и бросился было бежать.

‑ Не сердитесь на него, ‑ обратилась к хозяину Бобби. ‑ Понимаете, он боится, он думает, что вы хотите его арестовать. Посмотрите, какие у него глаза!

‑ У него глаза как у лиса, попавшего в капкан, ‑ заметил не успевший еще уйти фермер.

‑ Подождите, ‑ сказала Бобби. ‑ Я все‑таки какие‑то французские слова знаю, мне только нужно сосредоточиться.

Бывает, что в самые решительные моменты нашей жизни мы оказываемся способны на такое, что в обычное время нам и во сне не приснится. Прямо скажем, что Бобби «плавала» во французском языке, но глядя в перепуганные глаза странного человека, она поняла что‑то такое, для чего и не обязательно было знать французский.

‑ Vous attendre. Ma mre parlez franais...*[16]Господа, подскажите, как будет по‑французски «будьте добры»...

Никто не знал.

‑ Кажется, bong, ‑ сказала Филлис.

‑ Nous tre bong pour vous.**[17]

Возможно, странный человек не понял, что говорила Бобби, но он понял доброту намерений девочки, когда она правой рукой пожала его руку, а левой погладила его потрепанный рукав.

Она осторожно тянула незнакомца в направлении «святилища» хозяина станции. Питер и Филлис шли рядом, и едва они переступили порог, как хозяин запер дверь перед носом у толпы, оставшейся стоять в кассовом помещении. Потоптавшись некоторое время у плотно запертой желтой двери, люди понемногу стали расходиться по одному или парами, недовольно ворча.

В комнате у хозяина станции Бобби не отходила от чужестранца, продолжая пожимать ему руку и гладить рукав.

‑ Что же вы теперь прикажете с ним делать? ‑ развел руками хозяин станции. ‑ Билета у него нет. Он даже не знает, куда ему надо ехать. Придется звать полицию.

‑ Нет! ‑ в один голос умоляюще обратились к нему сестры и брат. И вдруг Бобби вскочила с места: она увидела, что незнакомец плачет.

По счастью, у нее нашелся в кармане носовой платок. Правда, он был не совсем чистый, но и не чтобы грязный. Бобби постаралась незаметно вложить его в руку незнакомцу.

‑ Подождите, пока мама приедет, ‑ уговаривала его Филлис. ‑ Она очень красиво говорит по‑французски, вам одно удовольствие будет ее слышать.

‑ Я уверен, что он ничего не сделал такого, чтобы сажать его в тюрьму, ‑ убеждал Питер хозяина станции.

‑ По внешности трудно судить, ‑ рассуждал хозяин. ‑ Пожалуй, в самом деле надо подождать, пока приедет ваша мама. Мне самому любопытно узнать, какой он национальности.

И тут Питера осенило. Он вытащил из кармана конверт, полный почтовых марок разных государств.

‑ Смотрите! Вот это нужно показать ему.

Бобби взглянула на незнакомца и заметила, что он вытер глаза платком.

‑ Ну, хорошо, ‑ сказала она тогда.

Дети подали ему итальянскую марку и вперились в него с вопрошающим видом. Он помотал головой. Тогда они извлекли из конверта норвежскую марку голубого цвета ‑ реакция была та же самая. Дальше настал черед испанской марки, и вдруг незнакомец завладел конвертом и стал дрожащей рукой перебирать его содержимое. И вот он с торжествующим видом, как бы отвечая на заданный вопрос, предъявил русскую марку.

‑ Он русский! ‑ радостно воскликнул Питер.

В этот момент со станции засигналил поезд, прибывший из Мейдбриджа.

‑ Вы ведите сюда маму, а я останусь с ним, ‑ предложила Бобби.

‑ А ты не боишься?

‑ Нет, ‑ ответила она и посмотрела на незнакомца так, как смотрят на чужого пса, оценивая, насколько он кусачий. ‑ Вы же мне не сделаете плохо?

Бобби улыбнулась ему, и он ответил ей странной кривой усмешкой. Потом он закашлялся. А вслед за этим раздался грохот и свист приближающегося поезда, и хозяин станции вместе с Питером и Филлис пошел встречать его. Когда они вернулись вместе с мамой, Бобби по‑прежнему сидела подле незнакомца и держала его руку.

Русский встал навстречу вошедшим и церемонно раскланялся.

Мама заговорила по‑французски, и он стал отвечать ей, вначале с запинками, а потом все более и более длинными фразами.

Наблюдая за их лицами, дети пришли к выводу, что сказанное им вызвало у мамы осуждение и одновременно жалость, негодование ‑ и в то же время грусть.

‑ Ну, мэм, говорите, в чем там дело? ‑ спрашивал хозяин, которому было больше невмочь обуздывать свое любопытство.

‑ Да, дети правы ‑ он русский. Дело в том, что он потерял свой билет. И я боюсь, что он серьезно болен. Если вы не возражаете, я отведу его к себе домой. Ему надо вымыться и переодеться. А утром я к вам прибегу и расскажу о нем подробнее.

‑ Не будете жаловаться, что вам подсунули замороженную гадюку? ‑ ухмыльнулся хозяин станции.

‑ Ни в коем случае! Понимаете, у себя на родине он очень известный человек. Он пишет книги ‑ это замечательные книги. Я читала некоторые из них... Завтра я все расскажу вам подробнее.

Она снова обратилась к незнакомцу по‑французски, и все прочли в его глазах удивление, признательность и радость. Вежливо раскланявшись с хозяином станции, русский очень церемонно подал руку маме. Она приняла его руку, но было впечатление, что скорее она ведет его, а не он ее.

‑ Вы, девочки, бегите домой и зажгите свет в гостиной, ‑ распорядилась мама. ‑ А Питер сходит за доктором.

Но к доктору Форресту в конце концов отправилась Бобби.

‑ Я за вами, ‑ запыхавшись объяснила она, взбежав на его крыльцо и позвонив в дверь приемной. ‑ Мама зовет вас к странному русскому. Он непременно вступит в ваш клуб: у него нет ни пенни. Мы нашли его на станции...

‑ Нашли его! ‑ фыркнул доктор, натягивая пальто. ‑ Он что, потерялся?

‑ Да! Он рассказал маме очень грустную историю о том, как жил во Франции. А она сказала, что вы так добры, что придете не мешкая. Если, конечно, я застану вас дома... У него ужасный кашель, а еще... Еще он плачет!

Доктор улыбнулся.

‑ Пожалуйста, не смейтесь! ‑ запротестовала Бобби. ‑ Если бы вы только видели его... Я в первый раз видела, как мужчина плачет. Вы не представляете себе, что это такое!

После таких слов доктору Форресту расхотелось улыбаться.

Когда Бобби с доктором добрались до «Трех Труб», они застали русского сидящим в том кресле, где обычно любил сидеть папа. Он вытянул ноги в сторону печи, где жарко полыхали дрова, и пил приготовленный мамой чай.

‑ Этот человек замотан душевно и телесно, ‑ проговорил доктор. ‑ У него нехороший кашель. Но он не безнадежен. Его надо сейчас же уложить в постель. И вам придется всю ночь поддерживать огонь в печи.

‑ Тогда его надо положить у меня ‑ только там есть камин, ‑ сказала мама.

Она постелила у себя, и доктор помог незнакомцу лечь.

У мамы в комнате стоял большой черный сундук, который дети никогда не видели открытым. И вот теперь она зажгла свет, открыла сундук, достала оттуда одежду ‑ мужскую одежду, и повесила ее возле только что зажженного огня, чтобы она прогрелась.

Бобби, войдя в комнату с охапкой дров, обратила внимание на то, что на ночной рубашке была метка. Тогда она заглянула в сундук. Там, в сундуке, была только мужская одежда, и на некоторых вещах стояла метка с папиным именем. Получалось, что папа уехал и не взял с собой одежды. Ночная рубашка была новая. Бобби вспомнила, что она появилась примерно тогда, когда праздновали день рождения Питера. Почему же папа не взял с собой одежду? Бобби незаметно выскользнула из комнаты. Уже за дверью она слышала, как мама запирает сундук на замок. Разные ужасные мысли стали приходить ей в голову. Почему папа уехал и не взял с собой вещи? Когда мама вышла из комнаты, Бобби обняла ее за талию и прошептала:

‑ Мама, скажи, папа не умер?

‑ Доченька, что ты? Как тебе такое могло прийти в голову?

‑ Я не знаю, ‑ проговорила Бобби, все еще продолжая сомневаться, что мама говорит ей правду.

‑ Послушай! ‑ мама поспешно обняла ее. ‑ Я недавно слышала, что у папы дела обстоят очень хорошо, и когда‑нибудь он непременно вернется к нам. Я тебя прошу ‑ не забивай себе голову всякими ужасными фантазиями!

Чуть позже, когда русский гость уютно устроился в теплой комнате, мама спустилась к девочкам. Решили, что она будет спать на кровати Филлис, а Филлис придется постелить на полу матрац, чему та была страшно рада: еще одно приключение! Когда мама вошла, две белые фигурки рванулись ей навстречу и два нетерпеливых голоса произнесли хором:

‑ Мама, расскажи нам про этого русского!

И тут в комнате возникла еще одна белая тень. Питер вбежал, волоча за собой стеганое одеяло, похожее на хвост белого павлина.

‑ Мне сперва очень хотелось спать, но теперь уже не хочется. Я жду, мама, что ты расскажешь нам длинную историю.

‑ Сейчас уже слишком поздно, чтобы вам слушать длинные истории. И потом я сама страшно устала.

Бобби почувствовала, что мама вот‑вот заплачет. Филлис и Питер однако ничего не заметили.

‑ Ну, расскажи, сколько можешь! ‑ просила Филлис, а Бобби обняла маму и крепко прижалась к ней.

‑ Детки, это длинная история, если ее записать, она составит целую книгу. Он писатель, автор замечательных книг. Понимаете, в царской России не разрешают, чтобы люди писали про богатых людей, которые поступают плохо. И про то, что можно сделать для бедных людей, чтобы они жили счастливее и лучше, ‑ про это тоже нельзя писать. А если кто напишет, то этого человека посадят в тюрьму.

‑ Но как же можно за хорошее дело посадить в тюрьму? ‑ недоумевал Питер. ‑ В тюрьму сажают, если кто‑то кому‑то сделал зло.

‑ Или если судьям кажется, что человек сделал зло... Но это так в Англии. А в России не так. Вот он написал прекрасную книгу про бедных детей и про то, как можно им помочь. Я читала эту его книгу. Там все только про хороших людей и добрые дела. Но его за эту книгу посадили в тюрьму. И вот он три года провел в ужасной темнице, на жесткой койке, без света, в сырости. В одиночном каземате целых три года! Голос ее задрожал, и она замолчала.

‑ Мама, но теперь же такого не бывает, ‑ сказал Питер. ‑ Это как будто из книги по истории ‑ о временах инквизиции или что‑то в таком роде.

‑ Это правда, то, что я вам говорю. Ужасающая правда. Потом его взяли из тюрьмы и сослали в Сибирь. Там осужденных приковывают друг к другу цепями. Там были те, кто сделал зло, а были и такие, как он. И вот они шли, шли много дней, и ему казалось, что они никогда не дойдут. А за ними шли надсмотрщики с плетьми. Да! Кто уставал, того били плетьми. После этого некоторые становились калеками, а другие падали в изнеможении, и им не помогали подняться, а оставляли умирать. Там столько было ужасного, что я даже не могу про это рассказывать. И вот он попал в рудники. Его осудили на пожизненные работы там, и он написал об этом еще одну прекрасную книгу.

‑ Мама, а как же ему удалось оттуда бежать?

‑ Когда началась война, каторжанам разрешили записываться добровольцами в солдаты. И он тоже записался, а когда представился случай, то он бежал.

‑ Но ведь это же трусость ‑ дезертировать из армии, особенно когда идет война.

‑ Я думаю, он был вправе отказаться служить стране, которая с ним так поступила. Для него важнее было исполнить свой долг перед женой и детьми. Он ведь даже не знал, что с ними.

‑ Они, наверное, жили в ужасной бедности после того, как его посадили в тюрьму! ‑ жалостно проговорила Филлис.

‑ Да, он, сидя в тюрьме, представлял себе всякие ужасные вещи. Что они просят подаяния, как нищие... Или что их тоже посадили в тюрьму. В России делали и так. Но когда он уже попал на рудники, друзья передали ему известия, что его жена с детьми бежали в Англию. И когда он дезертировал, он приехал сюда, чтобы их разыскать.

‑ И у него нет их адреса?

‑ Нет. Он знает только, что они в Англии. Он первым делом решил отправиться в Лондон, и на нашей станции ему надо было сделать пересадку, и тут он обнаружил, что у него украли билет и бумажник.

‑ А ты думаешь, он их найдет? Я имею в виду, не билет и бумажник, а жену и детей?

‑ Да, мне верится, что найдет. И я молюсь о том, чтобы он их нашел ‑ и жену, и детей.

Но в мамином голосе не было уверенности. Это почувствовала даже Филлис.

‑ Тебе его очень жалко, да? ‑ спросила она.

Мама некоторое время молчала, потом утвердительно кивнула. Дети старались сохранить спокойствие. Наконец она проговорила:

‑ Давайте будем постоянно просить у Господа, чтобы он смиловался над всеми, кто пребывает в заточении или в плену.

‑ Господи, будь милостив ко всем, кто пребывает в заточении и в плену, ‑ повторила Бобби. ‑ Я правильно сказала, да, мама?

‑ Правильно, дочка. О невольниках и плененных. О тех, кто пребывает в заточении и в плену...

Глава VI