Практикующий врач

Мистер Форрест сразу же отправился к маме. На обратном пути он разговорился с Питером. Доктор оказался человеком обаятельным и практичным. Его интересовало все: и железная дорога, и кролики, и всякие более важные вещи.

Осмотрев маму, он сразу понял, что у нее грипп.

‑ Положение угрожающее, ‑ сказал он в прихожей Бобби, ‑ вам придется взять на себя роль сестры милосердия.

‑ Да, конечно, ‑ кивнула головой та.

‑ Хорошо. В скором времени я пришлю лекарства. Вы должны все время поддерживать в печи огонь. Приготовьте крепкий говяжий бульон, но пока не давайте ей ‑ только когда начнет падать температура. Сейчас ей можно давать виноград, мясо, молоко с содой. И хорошо бы добыть где‑нибудь бренди. Самого лучшего бренди. Потому что дешевый бренди ‑ это хуже, чем отрава.

Девочка попросила доктора написать все, что он сказал.

Когда Бобби показала маме составленный доктором список, та рассмеялась. Смех ее был ненатуральный и слабый, но Бобби поняла, что мама смеется.

‑ Вздор! Какой вздор! ‑ восклицала она, и глаза ее сверкали как яркие бусины. ‑ Выбрось из головы всю эту чепуху. Пусть миссис Вайни поставит варить баранью шею. Мясо плохое, жилистое, но вам придется его съесть. А я выпью бульон. Мне, доченька, все время хочется пить. И еще неплохо было бы принести чан с водой и всю меня протереть губкой.

Роберта пообещала маме сделать все так, как она велит. Но как только девочка все это сделала, ей захотелось поскорее спуститься к брату и сестре. Щеки у нее горели, губы дрожали, а глаза были почти такие же сверкающие, как у мамы.

Она передала младшим детям, что велел доктор и что сказала мама.

‑ Теперь все зависит от нас. Мы должны сделать все возможное. Я тут отложила шиллинг на баранину.

‑ Обойдемся мы без этой чертовой баранины! ‑ воскликнул Питер. ‑ Будем есть бутерброды и проживем. Сколько времени люди жили на необитаемых островах ‑ и ничего, не умирали.

‑ Конечно, ‑ согласилась старшая сестра, после чего миссис Вайни дали шиллинг с тем, чтобы она купила бренди, содовой воды и бульона.

‑ Но даже если бы мы вообще решили голодать, ‑ заметила Филлис, ‑ нам все равно не купить того, что в списке, на обеденные деньги.

‑ Ты права, ‑ морща лоб, ответила Бобби. ‑ Нам надо найти какой‑то другой выход. Давайте все напряжем мозги и подумаем, что делать.

Они думали. И понятно, что свои мысли они высказывали вслух. Потом, когда Бобби пошла сидеть с мамой, чтобы исполнять все ее просьбы, ее брат и сестра достали ножницы, лист белой бумаги, кисточку и черную краску, которой миссис Вайни пользовалась, чтобы красить печку и решетки. Первый лист они испортили и достали из матерчатой сумки новые листы. Они не боялись испортить бумагу, которая стоила денег, потому что верили: у них обязательно получится что‑нибудь хорошее.

Кровать Бобби была перенесена в мамину комнату, и несколько раз в течение ночи она вставала, чтобы доложить в печку дров и напоить маму молоком с содовой водой. Часто мама начинала разговаривать сама с собой, и Бобби не могла понять смысла ее слов. А однажды мама, проснувшись, закричала: «Мама!» Это она звала бабушку, забыв в беспамятстве, что бабушка умерла и нет никакого смысла ее звать.

Рано утром мама позвала опять, и теперь Бобби услышала из ее уст свое имя. Бобби сбросила с себя одеяло и подбежала к кровати.

‑ Как? Я разве тебя звала?.. Это я спала. Господи, утенок ты мой, сколько же я тебе доставляю забот. Это ужасно.

‑ Мама! Какие же это заботы? ‑ сквозь слезы воскликнула Бобби.

‑ Ничего, дня через два‑три я уже буду на ногах. Ты только не плачь.

‑ Что ты, мама... ‑ Бобби попыталась улыбнуться.

Когда человек привык спать десять часов кряду, пяти‑ или шестикратные пробуждения повергают его в такое же точно состояние, как если бы он совсем не ложился в постель. Бобби шатало, она чувствовала резь в глазах, но мужественно заставила себя убрать комнату и все приготовить к приходу доктора. Он пришел в половине девятого.

‑ Ну, как дела у маленькой няни? ‑ спросил он, переступая порог. ‑ Ты уже приготовила бренди?

‑ Да, вот он, во флаконе.

‑ Так, а где же виноград и бульон?

‑ Пока не купили, завтра будет... А для бульона мясо тушится в печке.

‑ Где же ты научилась готовить?

‑ Я видела, как мама это делала, когда у Филлис была свинка.

‑ Умница, ‑ похвалил ее доктор. ‑ А теперь пусть с мамой посидит ваша старушка, а ты позавтракай и ложись в постель. Тебе надо поспать до обеда. Если самая главная сестра милосердия заболеет, будет совсем плохо.

Он был замечательный доктор.

Когда поезд «девять пятнадцать» выехал из туннеля, старый джентльмен отложил в сторону свою газету и приготовился помахать рукой троим ребятам, вышедшим на путь. Но он увидел лишь одного из них. Это был Питер.

Однако мальчик не стоял теперь на рельсах соседнего пути, как бывало прежде. Он стоял в стороне, и поза у него была такая, как будто он служащий зверинца, показывающий животных, или актер, водящий указкой по стене и дающий пояснения к евангельским сценам, которые показывал волшебный фонарь.

И Питер тоже кое‑что показывал. Рядом с ним был приклеен к стеклу большой лист бумаги. На листе был текст, написанный крупными жирными черными буквами.

Некоторые буквы разбегались, потому что Филлис еще не научилась владеть кисточкой, но прочесть написанное было нетрудно.

Старый джентльмен и еще несколько человек, ехавших в поезде, прочитали на большом белом листе следующее: