Эпический цикл

К 750 году "Илиада" получила более или менее законченный вид, а в 650 г. - и "Одиссея". После этого благодаря живительному влиянию гомеровских поэм снова всплывают на поверхность временно заглохшие остальные сказания о начале и конце Троянской войны. Эти песни в различных местах греческого мира перерабатывались гомеровскими певцами в более обширные поэмы, которые в свою очередь опять влияли на позднейшие наслоения "Илиады" и "Одиссеи". Прежде и эти поэмы целиком приписывались Гомеру, но потом отношение к ним стало более критическим, и хотя не всегда удавалось твердо установить настоящих авторов, однако особенно жалеть об этом не приходится, так как имена их все равно нам ничего бы не говорили. Поэма "Киприи" поэта Стасина повествовала о начале войны и о первых эпизодах ее, до начала "Илиады". В "Эфиопиде" Арктина VIII века повествование начинается с событий, последовавших за похоронами Гектора, и заключает в себе борьбу Ахилла с амазонками, с Мемноном и наконец смерть героя; в "Падении Трои" тот же поэт изображает развязку войны. Впоследствии славу этой поэмы затмила "Малая Илиада" поэта Лесха, очевидно больше отвечавшая вкусу современников своим грубоватым изложением, не свободным иногда и от комизма. К "Одиссее" примыкали сказания о возвращений прочих героев, собранные поэтом Гагием в его "Ностах", помимо которых, вероятно существовала еще отдельная поэма о "Возвращении Атридов". Конечная судьба Одиссея составляла предмет "Телегонии" Эвгаммона (после 600 года).

Тесно группируясь около гомеровского эпоса, эти поэмы тем самым отказывались от самостоятельной художественной композиции и от единства впечатления. Подобное самоотречение или недостаток творческих сил несколько озадачивает нас; все же мы не вправе пытаться приписать этим поэмам более широкую рамку действия ввиду определенных показаний Аристотеля и других авторов, что не ислючает, конечно, отдельных проспективных и ретроспективных эпизодов вроде гомеровских. Вообще на названных певцов великий образец влиял и благотворно, и пагубно.

Позднейшие места в "Илиаде" и "Одиссее" показывают нам пример того, как при помощи готовых гомеровских оборотов создавались сносные изображсния новых событий, хотя гомеровского духа тут уже совершенно не было. Три всем том троянские сказания содержали в себе еще массу благодарных сюжетов, и у Арктина, например, встречались потрясающие сцены, о силе которых мы можем догадываться по позднейшим подражаниям. Но мы совершенно не в состоянии определить, до какой степени поэты самостоятельно разрабатывали сказания и в какой мере они сумели придать поэтическим образам индивидуальную жизнь, так как из 29 книг, в которых были собраны эти поэмы, до нашего времени сохранилось лишь 85 стихов.

Популярность этих поэтов продолжалась до V века, и художники, особенно расписывавшие вазы, а также лирические и трагические поэты усердно черпали у них благодарные сюжеты. Но все-таки интерес к ним был вызван только содержанием, а не художественной формой, так как нигде не встречается выражение похвалы по ее поводу. Напротив, позднейшие критики отзываются с нескрываемым пренебрежением о "циклических поэмах". Такое название эти последние получили потому, что все песни, передающие, по образцу Гомера, героические сказания, вместе с его поэмами были впоследствии собраны в обширный свод эпических поэм, так называемый эпический цикл. Его потом вытеснили прозаические выдержки, которые заключали в себе наиболее важные сведения для изучения "Илиады" и "Одиссеи" и усердно списывались составителями руководств по мифологии, причем даже снабжались в начале I века н. э. целым рядом иллюстрированных сцен на небольших рельефных досках (особенно замечательна "Tabula Iliaca" в Риме).

До нас дошел в сильно сокращенном и отчасти искаженном виде рассказ о троянских событиях, который был взят из хрестоматии Прокла (II в. н. э.) и служил введением в "Илиаду". Мы, конечно, еще в большей мере, чем греки, нуждаемся для понимания Гомера хотя бы в общем знакомстве с содержанием этих эпических поэм. Тогда мы будем иметь представление о том, как постепенно, шаг за шагом, расширялось сказание, как на месте действия появлялись сыновья убитых и герои других племен и как повторялись и трактовались знакомые из Гомера мотивы.