Первовосхождение на пик Москва

Утро выдалось ясным, безоблачным и тихим, но мы были измучены переходами предшествующих дней, и о восхождении в тот же день на пик «5183» не могло быть и речи. Трое из нас даже начали агитацию за немедлен­ное возвращение в Кштут: сделано много, время уже позднее — нужно спешить в Москву, к своим делам.

Приняли решение посвятить день изучению района юго-западной группы вершин и обследованию подходов к пику «5183». Нам с Мухиным не хотелось возвращать­ся к «мирной жизни», не попытавшись добиться победы еще над одним «пятитысячником». С целью разведки пути на вершину пика «5183» мы направились к его подно­жью, надеясь найти достаточно удобный выход на седло­вину между его вершиной и пиком Амшут; путь же от седловины к вершине казался нетрудным.

Выйдя в полдень, мы примерно через час по камням морен и галечнику бывшего русла потока подошли к ба­раньим лбам, сглаженным скалистым уступам, метров в двадцать высотою. В самой низкой части уступа с него ниспадал небольшой поток, скрытый ледяной оболочкой сосулек, придававших ему вид замерзшего водопада.

Сначала мы остановились перед этим препятствием, но, внимательно осмотрев каменную стену, обнаружили в ней узенький камин и, связавшись, стали осторожно под­ниматься по нему. К своему удивлению, мы довольно бы­стро преодолели подъем и увидели перед собой амфите­атр сглаженных скальных стен, над которыми оправа поднимались крутые фирны, уходящие к вершине пика «5183», слева — скалистый массив пика Амшут, а впере­ди виднелась седловина между этими вершинами. От сед­ловины поднимался фирновый склон северо-восточного гребня, по которому, как мы видели еще с вершины пика Энергия, был прямой путь на вершину. Попасть на седловину, — значит разрешить задачу восхождения на пик «5183».

Внимательно осмотрев скалы, мы заметили идущую слева вдоль стены амфитеатра крутую полку, переходящую выше стены в осыпь. Тогда мы поднялись по этой полке и в три часа дня уже стояли на седловине, на высоте около 4400 м. Перед нами на востоке предстали почти все главные вершины Фанских гор: Чимтарга, Энергия, Скальная стена, пик Черный, Малая Ганза, Большая Ганза, пик Красных Зорь. На переднем плане к северу от Скальной стены был виден перевал в верховье реки Apr, к югу — Двойной перевал. Внизу, километра на три, про­тянулся пройденный нами по пути к Двойному перевалу ледник; гребень, на котором мы стояли, отвесно обрывал­ся к этому леднику; наклонные плиты местами нависали над обрывом.

К северу от седловины гребень повышался и, стано­вясь все круче, поднимался к вершине Амшут; к югу, сразу от седловины, начинались фирны пика «5183», сползающие по крутому склону на запад в амфитеатр и постелено сходящие там на нет. На северо-востоке они нависали над обращенной в сторону ледника стеной, вре­мя от времени обрушиваясь вниз небольшими лавинами. Подъем по фирну близ седловины был не крут, по крайней мере, в нижней части, путь к вершине был ясен, и нам казалось, что от седла его можно пройти налегке за четыре-пять часов. Подъем от базы на седло занял у нас около трех часов, спуск займет значительно мень­ше, значит, весь подъем от базы до вершины может быть совершен за семь-восемь часов, а со спуском, по всей ве­роятности, понадобится не более 12 часов. Восхождение становилось вполне реальным. Сделав засечки, сложив тур и оставив в нем записку, мы отправились вниз. Через полчаса мы были уже у водопада, а еще через час — на своей базе.

Романов, Чернышев и Арсеньев, ходившие на водо­раздельный гребень между реками Амшут и Ахмат, что­бы сделать фотоснимки юго-западной группы с запада, вернулись немного раньше нас. После обеда долго обсу­ждали вопрос о восхождении на пик «5183»; взвесили все «за» и «против». Наконец, решили: завтра, если не испортится погода, не позднее шести часов утра идем на восхождение вчетвером, Романов остается на базе.

К началу седьмого часа утра, оставив спальные меш­ки и палатки и взяв с собой только легкие рюкзаки и альпинистское снаряжение, мы вышли из лагеря. Через сорок минут мы были у водопада; он почти полностью замерз: вода еле бежала подо льдом. По знакомому пути мы начали не торопясь, но довольно 'быстро подниматься и около девяти часов утра уже были на седловине.

Через полчаса, надев кошки и связавшись по двое, мы ступили на фирн. Мы с Мухиным шли впереди; за нами во второй связке Чернышев и Арсеньев. Первые сотни метров шли по твердому, обледенелому фирну, ме­стами гладкому, местами покрытому небольшими кальгаспорами. Скоро впереди показался массивный скальный выступ. Дальше можно было идти или вправо от скал к крутому фирну прямо в направлении вершины, или, тра­версировав пологий фирновый склон левее скал, выйти на северо-восточный снежный гребень и по нему продол­жать путь. Мы выбрали второй вариант — пошли по фир­новому склону, полого опускавшемуся к северо-востоку, увязая почти по колена в глубоком мягком снегу.

Перед выходом на гребень путь преградила широкая предкарнизная трещина. Ее можно было перейти по пере­кинувшемуся через нее снежному мостику, но прочность фирнового карниза, по которому легче всего было бы идти к вершине, была сомнительна.

С надежной страховкой товарищей я осторожно пере­сек трещину, почти ползком подобрался к краю карниза и заглянул вниз. Карниз нависал над страшным обрывом, уходившим вниз на несколько сот метров, но толщина его перегнувшегося за гребень фирнового покрова была до­статочной, и фирн, обледеневший в нижней части карни­за, прочно держался на скальном основании. Всей группе можно было без риска выходить на гребень.

Прямо перед нами на юге поднималась прекрасная вершина пика Сахарная голова. Эта белоголовая верши­на, действительно, прекрасна: она обрывается неприступ­ными скалами во все стороны и только на северо-западе соединяется с пиком «5183» узким крутым гребнем с не­большой промежуточной вершиной на нем. Единственный путь на вершину идет по этому гребню. Особенно труд­ным он будет, вероятно, на переходе от соединительного гребня к гребню самой вершины, где даже снег не дер­жится на крутых сглаженных скалах.

После короткого отдыха мы пошли вверх вдоль юж­ной стороны гребня. Склон становился все круче, но кальгаспоры помогали хорошо держаться на нем. Скоро мы подошли к очень крутому, совершенно гладкому ледяно­му склону метров в десять высотою, на котором при­шлось вырубить десятка два ступеней. За ним последовал небольшой скальный участок, который мы прошли, не сни­мая кошек.

Теперь мы снова попали на северный склон. Твердый фирн круто уходил вправо вниз на многие сотни метров; место было опасное: если споткнешься, то задержаться будет почти невозможно, а фирновый склон кончался скальным обрывом в 300-400 м высотой. Мы удвои­ли осторожность. К счастью, кошки хорошо держались на шероховатой поверхности фирна.

Обойдя снизу вторую скальную грядку, мы опять ста­ли подниматься к самому гребню, свисавшему на юг го­товыми сорваться вниз фирновыми массами. На крутом обледеневшем склоне нам пришлось вырубить еще десят­ка три ступеней и «лоханок». Так в несколько приемов мы вновь вышли на фирновый гребень и пошли по нему к скалам, выдерживая необходимое расстояние от края. Здесь было менее круто, нежели на склоне, идти было легче и менее опасно.

Вершины Фанских гор с юго-запада (панорама).

1 – Чимтарга; 2 – пик Энергия; 3 – Большая Ганза; 4 – Малая Ганза 5 –пик Чер­ный,

6 — пик Скальная стена; 7 — перевал Двойной

Фирновый гребень был недлинен: скоро мы подошли к скалам вершинного гребня, сняли кошки и поднялись на гребень, имеющий вверху ширину около метра. Он состоял из ряда небольших округлых «жандармов», повы­шающихся к юго-западу; мы брали их «в лоб» и только последний перед вершиной обошли по узкому карнизу с северной стороны. Путь по гребню был в общем не тру­ден, но при прохождении его требовалась большая осто­рожность. Он обрывался на юго-восток почти отвесными скалами и падал на северо-запад очень крутым обледе­нелым фирновым склоном не менее, чем на тысячу метров.

В 12 часов 40 минут дня мы уже стояли на высшей точке пика. На самой вершине негде было сложить тур, и мы использовали для этой цели маленькую площадку метра на полтора ниже высшей точки.

Нам очень понравилось это восхождение. Но как наз­вать вершину?

Кто-то предложил назвать ее «Москвой», в честь любимого родного города — сердца нашей Родины; все под­держали это предложение.

Вершина пика Москва (5183) с востока

Фото Б.А. Чернышева

Выполнили обычный ритуал: записку с нашей оцен­кой степени трудности восхождения, датой восхождения и именами первовосходителей спрятали в консервную бан­ку, которую заложили в каменный тур.

Пока Чернышев и Арсеньев выполняли эти обязан­ности, остальные занялись наблюдениями. Погода немного испортилась, начавшее затуманиваться еще с утра небо теперь было почти сплошь затянуто слоистыми облаками, исчезла ясность в планах, которую дает в горах боковое солнечное освещение. Надежды на хорошие снимки не оправдались.

С вершины пика Москва в секторе горизонта от севе­ра до востока были видны все пятитысячники централь­ной части главного хребта Фанского массива. Ни одна из средних вершин не выделялась своей высотой, их кон­туры сливались на высоте в 5000-5200 м в одну до­вольно ровную линию, только Ганза и Чимтарга стояли по флангам, не имея себе равных ни по высоте, ни по массивности.

На севере ближе всех Других вершин стоял суровый скалистый Амшут, за ним — стена Двойного пика и еще дальше — Сары-шах — массивная вершина, высотою не­многим менее пяти тысяч метров. Характерная особен­ность пейзажа северной половины горизонта — малая заснеженность склонов: куда ни взглянешь, всюду скалы и скалы, и только кое-где на них видны небольшие пятна снега.

На южной половине горизонта виднелись те же ска­листые вершины и гребни, но ущелья между ними были заполнены ледниками, а все пологие участки, углубления и морщины были покрыты снегом. От этого вершины вы­глядели гораздо красивее. Особенно хороша была пре­красная Сахарная голова, стоявшая невдалеке на юго-востоке, на фоне многочисленных менее высоких, но более снежных вершин. На юго-западе громоздились темные, сильно заснеженные пики в районе перевала Дукдон и урочища Сары-ходан. Лишь западный сектор горизонта был относительно свободен: за ущельем реки Вору лежа­ли спокойные гребни, едва ли превышающие четыре тыся­чи метров.

Итак вершина покорена, тур сложен, буссольные за­сечки сделаны, панорамы сфотографированы, — можно возвращаться. В половине второго немного озябшие мы начали спуск, точно придерживаясь пути восхождения, и к шести часам вечера вернулись в свой лагерь.

Расчет оказался верным: восхождение заняло немного менее двенадцати часов. За это сравнительно короткое время мы поднялись по вертикали на высоту больше, чем в полтора километра и успели спуститься обратно. После многодневных переходов и восхождений мы были уже хо­рошо тренированы и той усталости, которой сопровожда­лись наши первые восхождения, мы не чувствовали.

Наше второе путешествие было закончено интересным комбинированным восхождением.