Военные и индустриальные общества

Пытаясь классифицировать типы обществ с точки зрения стадий развития, Спенсер расположил их в следующем порядке: простые, сложные, двойной сложности и тройной сложности. Терминология достаточно туманна. Вероятно, он имел в виду классификацию по степени структурной сложности. Простые общества Спенсер, в свою очередь, разделил на имеющие руководителя, с эпизодически появляющимся руководством, с нестабильным руководством и со стабильным руководством. Общества сложные и двойной сложности также классифицируются с точки зрения сложности их политиче­ской организации. Аналогичным образом различные типы обществ были расставлены в зависимости от эволюции характера оседлости —

Определяющим общество как воинственное или индустриальное является не уровень сложности а скорее, наличие или отсутствие конфликта с окружением.

Если классификация общества по возрастанию сложности раз­вития придала системе Спенсера вполне оптимистическое изобра­жение, то воинственно-индустриальная классификация привела его к менее радостным взглядам на будущее человечества. В своих записках в конце века он писал:

«Если мы противопоставим период с 1815 по 1850 год с периодом с 1850 года до наших дней, мы не сможем не заметить, что вместе с ростом вооруженности, более частыми конфликтами и возрожде­нием милитаристских эмоций отмечается распространение прину­дительных регуляций... Свобода индивидумов, во многих отноше­ниях в действительности сводится на нет... И невозможно отрицать, что это является возвратом к дисциплине принуждения, которая пронизывает всю социальную жизнь, когда преобладает воинствен­ный тип» [9, р. 587].

Спенсер ни в коей мере не был, как он часто отмечал, неизменным последователем идеи непрерывного однолинейного прогресса. Это становится еще более очевидным, когда мы рассмат­риваем его общую схему эволюции.

3. Эволюция — однолинейная или многолинейная

Спенсер выдвигает концепцию однолинейного развития человечест­ва, в соответствии с которой этапы человеческого прогресса жестко предопределены, так же как эволюция индивида от детства к зрелости. «Как между детством и зрелостью нет коротких путей, дающих возможность избежать утомительного процесса роста и развития посредством незаметного приращения, так же нет другого пути от низших форм социальной жизни к высшим, кроме как минуя небольшие последовательные изменения... Этот процесс нельзя сократить и его следует пройти с должным терпением»"; [11, р. 402—403]. Спенсер, особенно в ранних своих работах, изобра­жает процесс эволюции неослабевающим, неизменным и постоянно присутствующим, «Изменение от однородности к разнородности проявляется в прогрессе цивилизации в целом, а также в прогрессе каждой нации; оно до сих пор продолжается с возрастающей скоростью» [4, р. 19].

Но в своих зрелых произведениях Спенсер, возможно, под влиянием разочарований в связи с «коллективистским» курсом, который приняло английское общество к концу XIX в., признает, что, хотя эволюция человечества в целом остается уверенной, определенные общества могут не только прогрессировать, но и отступать вспять. «Если брать всю совокупность обществ, эволюцию можно считать неизбежной... тем не менее ее нельзя считать неизбежной или даже вероятной для каждого отдельного общества» [9, р. 96]. «Хотя нынешняя теория деградации является несостоя-

тельной, теория прогресса в своей первоначальной форме мне также кажется несостоятельной... Возможно и, я верю, вероятно, что регресс так же част, как и прогресс» [9, р. 95]. «Социальный организм, — отмечал Спенсер, — как и индивидуальный организм, претерпевает изменения, пока он не достигнет равновесия с окружающими условиями; только после этого он продолжает свое существование без дальнейших структурных изменений» [9, р. 96]. Если такое равновесие достигается, эволюция продолжает «прояв­лять себя только в прогрессирующей интеграции, которая заканчи­вается жестокостью и практически прекращается» [9, р. 95].

— Спенсер в целом не настаивал на необратимости развития общества по предопределенным этапам. Наоборот, он придерживал­ся мнения, что они развиваются как ответ на их социальное и естественное, природное окружение.

«Как и другие виды прогресса, социальный прогресс не является линейным, а расходится и распространяется... Распространяясь по всей земле, человечество обнаруживало окружение различного характера и в каждом случае возникала социальная жизнь, частично предопределенная предыдущей социальной жизнью, частично опре­деляемая влиянием новых условий; таким образом, размножающи­еся группы приобретают различия то значительные, то незначи­тельные: возникают роды и стереотипы обществ» [9, р. 331].

Спенсер, подчеркивая отличие своей концепции от концепций сторонников теорий однолинейных этапов, таких, как, например, Конт, писал: «Таким образом, среди других ошибочных концепций возникает еще одна серьезная ошибка, что различные формы общества, представленные у дикарей и в цивилизованных расах в мире, являются не чем иным, как различными этапами эволюции одной формы; истина же заключается в том, что социальные типы, так же как и индивидуальные организмы, не образуют единого ряда, а классифицируются по расходящимся и распространяющимся группам» [11, р. 329].

Эволюционная теория Спенсера благодаря включению в нее факторов застоя и регресса становится несомненно более гибкой, хотя и теряет свою цельность./

4. Функционализм

Мы рассмотрели положение Спенсера о том, что изменения в структуре не могут произойти без изменения функций и что увеличение размеров социальных единиц неизбежно порождает прогрессивную дифференциацию их социальной активности. Дейст­вительно,-многое в рассуждениях Спенсера о социальных институ­тах и об их изменениях выражено в функциональных терминах. «Чтобы понять, как организация возникла и развивается, следует понять необходимость, проявляющуюся в начале и в дальнейшем» (9, с.З]. Спенсер анализирует социальные институты в связи с общей матрицей, в которую они укладываются по-разному. Он убежден: «...то, что, с точки зрения наших мыслей и чувств, является

крайне плохим обустройством, подходит к условиям, при которых лучшее обустройство просто неприемлемо»! [ 11, р. 399]. Он предуп­реждал против обшей ошибки считать обычаи, которые кажутся странными или отталкивающими по современным стандартам, не имеющими никакой ценности: «Вместо того, чтобы пройти мимо них, как не имеющих значения, считающихся отталкивающими предрас­судками примитивного человека-дикаря, мы должны поинтересоваться, какую роль они играют а социальном развитии» [11, р. 399 ].

. При рассмотрении социальных институтов Спенсер подчеркивает непредвиденность последствий деятельности человека, показывая, что они являются не результатом преднамеренных стремлений и мотиваций субъекта, а возникают вследствие функциональных и структурных потребностейГ)«Определяют условия, а не намерения,,. Тип политической организации не является предметом намеренного выбора» [5, р. 141], Спенсер призывает нас рассматривать инсти­туты с учетом двойного аспекта нх эволюционного этапа и функций которые они поддерживают на этой стадии.

5. Индивидуализм против органицизма

Спенсер был вынужден найти способ примирить свой индивидуа­лизм с органицистским подходом. В этом он резко отличался от Конта, который в своей философии придерживался антииндивиду­алистского подхода и развивал органицистскую теорию, где индивид рассматривался как полностью подчиненный обществуС^Спенсср же, напротив, не только исходил из индивидуалистического и утили­тарного понимания происхождения общества, не и рассматривал общество как инструмент совершенствования целей личности/]

_По Спенсеру, люди первоначально связали свои жизни друг с другом потому, что им это было выгодно. «В целом жить вместе оказалось более выгодно, чем жить по отдельности». И как только возникло общество, оно сохранилось потому, что «сохранение сочетания (индивидов) — это сохранение условий.., более удовлет­воряющих жизни, чем могли бы иметь эти объединившиеся люди в ином случае»'[8, р. 134]. Соответственно своей индивидуалисти­ческой перспективе он рассматривает качество общества как зави­сящее в значительной степени от качества образующих его инди­видов. «Нет иного пути прийти к верной теории общества иначе, чем выяснив характер составляющих его индивидов... Любое явле­ние, представленное совокупностью людей, в определенном плане исходит из самого человека» [10, р. 16]. Спенсер придерживался общего принципа, что «свойства единиц определяют свойства совокупности» [11, р. 52].

Несмотря на эти индивидуалистические подпорки своей фило­софии, Спенсер разработал целую систему, в которой органицистская аналогия оценивается более резко, чем в трудах Конта. Попытки Спенсера преодолеть несочетаемость между индивидуализ­мом и органицизмом наивны. После описания сходства между социальным и биологическим организмами он обращается к описа-

нию их несходства. Биологический организм заключен в кожу, а социальный связан изнутри посредством языка.

«Части животного образуют конкретное целое, а части общества образуют целое, которое дискретно. В то время как живые единицы, образующие первое, связаны между собой тесным контактом, живые организмы, образующие второе, свободны, не находятся в контакте и более или менее широко рассредоточены,,- Хогс* и гъ-хзь между СТО частями является предпосылкой к тому сотрудничеству, посред­ством которого возможна жизнь отдельно взятого организма, и хотя члены социального организма, не составляя конкретное целое, не могут поддерживать сотрудничество с помощью непосредственного физического воздействия одной части на другую, все же они могут поддерживать и поддерживают сотрудничество с помощью какого-то иного органа.,, через промежуточные пространства, как с помощью эмоционального языка, так и с помощью устного и письменного интеллекта-.. Т.е. связующая функция, которую невозможно до­стичь с помощью физически передаваемых импульсов, тем не менее обеспечивается с помощью языка» [5, р. 7—8 ].

Язык позволяет обществам, состоящим из раздельных единиц, обеспечивать постоянство отношений между компонентами. Но все же есть и еще более важное различие.

«В биологическом организме сознание сосредоточено в неболь­шой части совокупности. В социальном организме оно рассредото­чено по этому совокупному целому: все единицы обладают способ­ностью к счастью и страданию если и не в равно» степени, то хотя бы в приближенной друг к другу степени. Поскольку в таком случае нет социальной чувственности, то и благополучие совокупности целого, рассматриваемого отдельно от благополучия единиц, не является той целью, к которой следует стремиться. Общество существует для блага его членов, а не его члены — для блага общества» [9, р. 479].

Нет необходимости рассуждать, удалось ли Спенсеру в действи­тельности примирить индивидуализм с органицизмом. Я думаю, скорее нет, но надо отметить, что Спенсер думал иначе, указывая, что ни одно социальное образование не обладает коллективной чувственностью. Таким образом, несмотря на функциональную дифференциацию между людьми, они все стремятся к определенной мере «счастья» и удовлетворения.

5. Невмешательство и выживание -наиболее приспособленных

Спенсер, так же как koht твердо верил в действие социальных

•ов, которые являются в той же степени детерминистскими,

: и законы, управляющие природой. «Альтернативы нет. Либо

_ество имеет законы, либо нет. Если оно их не имеет, то может

'ыть порядка, уверенности, системы в его явлениях. Если же

х имеет, то тогда они подобны другим законам вселенной -

•чивым, непреклонным, даже активным и не имеющим исклю

чений» [10, p. 42]. Но если Конт подчеркивал, что люди должны стремиться к познанию законов общества с тем, чтобы коллективно действовать в социальном мире, Спенсер с равной убежденностью отстаивал необходимость их изучения для того, чтобы не действо­вать сообща. В противоположность Конту, который хотел направить общество через посредство духовной силы своих жрецов-социологов, Спенсер страстно утверждал, что социологи обязаны убедить людей в том, что общество должно быть свободно от вмешательства правительств и реформаторов. «Один известный ученый, — писал Спенсер, — -утверждал, что если Вы начинаете вмешиваться в порядок, установленный Природой, невозможно предположить, каковы будут результаты». И если это верно для подчиненного Природе порядка в человеческой натуре, о чем говорил этот ученый, то в еще большей степени это верно для того порядка Природы, который существует в социальных образованиях людей»! ПО, р. 7]. При сложности причин, действующих в обществе, и Притом, что действия людей приводят к последствиям, которые нельзя предуга­дать, Спенсер призывает оставить все как есть.

Единственной властью, которую Спенсер был готов предоставить государству, была защита прав индивида и коллективная защита от внешних противников. Государство «обязано не только охранять каждого гражданина от посягательств его соседей, но и защищать его, наряду с обществом в целом, от иностранной агрессии» [7, р. 117]. Все остальное должно быть предоставлено свободной иници-ативе индивидов, вступающих друг с другом в соглашения.

«Для здоровой деятельности и надлежащей пропорциональности тех отраслей промышленности, видов занятий и профессий, которые обеспечивают жизнь общества и способствуют ей, не должно, прежде всего, быть больших ограничений свободы людей в заклю­чении соглашений друг с другом; во-вторых, должно обеспечиваться соблюдение соглашений, которые они заключают... Естественно возникающие препятствия действиям отдельного человека, в чело­веческом объединении, — это только такие препятствия, которые вызваны взаимными ограничениями; и соответственно не может быть результирующего препятствия тем соглашениям, которые они заключают добровольно* [7, р. 404].

По мнению Спенсера, хорошее общество основывается на соглашениях между индивидами, преследующими свои соответству­ющие интересы. Там, где государство вмешивается в эти согласи­тельные договоренности как в целях повышения социального благосостояния, так и в любых других, - - это либо нарушает социальный порядок, либо приводит к отбрасыванию достижений индустриального общества и возвращению к ранним формам тира­нического и воинствующего социального порядка.

Эти крайне антиколлективистские взгляды Спенсера лежат в основе доктрины о выживании наиболее приспособленных, которую он, подобно Дарвину, развил от идей Мальтуса. Его собственная теория популяции была несколько более оптимистичной по сравне­нию с теорией угрюмого священника. Он утверждал, что чрезмерная

плодовитость стимулирует большую активность, потому что, чем больше становится людей, тем большая изобретательность необхо­дима для того, чтобы выжить. Наименее развитые группы и индивиды вымирают, поэтому общий уровень развития и интеллекта должен постепенно возрастать. «Те, кого эти возрастающие труд­ности добывания средств к существованию, вытекающие из повы­шенной рождаемости, не побуждают к улучшению производства, т.е. к более высокой умственной деятельности, находятся на пути к вымиранию; они должны в конечном итоге быть вытеснены тем, кого такое давление побуждает к такому действию» [1, р. 127).

Спенсер утверждал, что общий уровень интеллекта поднимется до такой степени, что в борьбе за существование выживут лишь те, интеллект которых превосходит интеллект других. Но этот прогрессивный эволюционный механизм будет полностью разрушен, заявлял он, если в форме слабых законов или других мер социального благосостояния будет допущено государственное вме­шательство в благотворные процессы естественного отбора.

«Эта суровая необходимость, которая, если ей позволят действо­вать, становится стимулом для ленивых и действенным фактором для случайных... Игнорируя тот факт, что при естественном порядке вешсй общество постоянно выбрасывает своих нездоровых, глупых, медли­тельных, нерешительных, ненадежных членов, эти неспособные ду­мать, хотя имеющие самые благие намерения, люди поддерживают вмешательство, которое не только останавливает процесс очищения, но усугубляет разрушение, способствуя размножению неумных и никчемных посредством неизменного обеспечения их снабжения и не способствуя размножению способных и здравомыслящих по причине увеличения трудностей обеспечения семьи» [10, р. 151].

Вмешательство государства в социальные вопросы, считал Спен­сер, неминуемо исказит необходимую адаптацию общества к своей среде. Как только вмешивается государство, благотворные процессы, которые естественным образом привели бы к более эффективному и более разумному контролю человека над природой, будут нарушены и дадут начало обратному пагубному процессу, который может привести лишь к прогрессирующему упадку человечества.

7. Препятствия объективности

В противоположность Конту и Марксу Спенсер много размышлял об объективности в общественных науках. Хотя Конт проповедовал необходимость научных стандартов в изучении общества, его не особенно беспокоила мысль о том, что он сам оставляет желать большей научной объективности, не размышлял он также об источниках возможных пристрастий в собственных трудах. Маркс, разумеется, полностью отрицал, что может существовать бесприст­растная и объективная социальная наука. По Марксу, теория была изначально связана с социалистической практикой.

С другой стороны, Спенсеру были хорошо известны специальные -роблемы объективности, возникающие при исследовании социаль-

ного мира, в котором живут сами исследователи, и он видел в этом сложность, не присущую изучению явлений природы. Он считал, что ученый, занимающийся социальной наукой, должен сделать сознательное усилие и освободить себя от предубеждений и ощу­щений, объяснимых и неизбежных для не ученых, но которые пагубно отразятся на деле ученого, если он поддастся искушению привнести их в науку.

«Ни в каком ином случае (кроме социологии. — Перев.) — пишет он, — исследователю не приходится изучать свойства совокупного целого, к которому он сам принадлежит... Здесь кроется трудность, аналогичной которой нет ни в одной другой науке. Отрезать себя от всех связей с расой, страной, гражданством, избавиться от всех тех интересов, предрассудков, симпатий, суеве­рий, вызванных в нем самом жизнью своего общества и своим временем, посмотреть на все изменения, которые претерпели и претерпевают общества безотносительно к национальности, убеж­дениям, личному благополучию — вот чего не может сделать средний человек и вот что очень несовершенно может сделать исключительный человек» [11, р. 74].

Не менее половины «Исследования социологии» Спенсера по­священо тщательному анализу источников пристрастий и «интел­лектуальных и эмоциональных трудностей», с которыми приходится сталкиваться социологу при выполнении своей задачи. Это главы со следующими названиями; «Предвзятость патриотизма», «Клас­совая предвзятость», «Политическая предвзятость», «Теологическая предвзятость». Здесь Спенсер развивает в первом приближении социологию познания, пытаясь показать, как защита идеальных или материальных интересов приводит к формированию искажению восприятий социальной реальности. Спенсер, несомненно, занимает заслуженное место в ряду тех, кто, начиная с его великого соотечественника Фрэнсиса Бэкона, развивал социологию познания.

ЛИТЕРАТУРА

Harris M. The rise of anthropological theory. N.Y., 1968.

Ilofsladtcr R. The progressive historians. N.Y., 1968.

Spencer H. An autobiography: vol. 2. N.Y., 1904.

Spencer H. Essays scientific, political and speculation. N.Y., 1892. Vol. I.

Spencer H. First principles. N.Y., 1898.

Spencer H. Social statics. L., 1851.

Spencer H. The evolution of sociely: Selection from Herbert Spencer's principles of
sociology / Ed, and with introd. L.Robert. Chicago, 1967.

Spencer H. The man versus the stale. N.Y., 1892.

9. Spencer H. The principles of ethics. N.Y., 1904. Vol. 1.
10- Spencer If. The principles of sociology. N.Y., 1896. Vol. 1.
11. Spencer H. The study of sociology. N.Y., 1891.