Удивлять королев и королей

Разумеется, отправиться оказалось не так просто, как заявить об этом.

– Это неразумно, сестра, – мрачно заметила Авиенда, когда Мерилилль убежала освежиться. Убежала буквально; кажется, Серая сестра, добираясь до дверей гостиной Илэйн, опасалась попасться на глаза Морскому Народу. Когда сестра, занимающая среди Айз Седай такое положение, как Илэйн, говорит, что нужно отправляться, Мерилилль повинуется. Скрестив руки и закутавшись в шаль, и оттого очень напоминая Хранительниц Мудрости, Авиенда нависала над Илэйн, сидевшей за письменным столом. – Это очень неразумно.

– Неразумно? – прорычала Бергитте, расставив ноги и уперев кулаки в бедра. – Неразумно? Девчонка не поймет, что есть «неразумно», даже когда это «неразумно» ей нос откусит! К чему такая спешка? Пусть Мерилилль делает то, что делают Серые, пусть несколько дней, хоть неделю договаривается о переговорах. Королевы ненавидят, когда их застают врасплох, и короли такое любят не больше. Поверь мне, уж я знаю, на свою беду. Они еще заставят тебя об этом пожалеть, найдут способ. – Через узы Стража передавались раздражение и разочарование.

– Бергитте, я и хочу застать их врасплох. Это поможет мне выяснить, многое ли им обо мне известно. – Поморщившись, Илэйн отодвинула испачканную кляксами страницу и взяла другой лист из ящичка для бумаг – красновато‑розового дерева с инкрустациями. После встречи с Мерилилль усталость Илэйн будто рукой сняло, но писать ровным красивым почерком было все равно почему‑то трудно. Да и формулировки необходимы точные. Это должно быть письмо не от Дочери‑Наследницы Андора, а от Илэйн Траканд, Айз Седай из Зеленой Айя. Они должны понять то, что она хочет, чтобы они поняли.

– Проклятье! Авиенда, попробуй хоть ты втолковать ей, – пробормотала Бергитте. – А на случай, если не получится, лучше мне проверить, какой растреклятый эскорт удастся наскрести.

– Никакого эскорта, Бергитте. Не считая тебя. Айз Седай и ее Страж. И, конечно, Авиенда. – Илэйн оторвалась от чистописания и улыбнулась сестре, которая не ответила ей улыбкой.

– Я знаю твою храбрость, Илэйн, – произнесла Авиенда. – Я восхищаюсь ею. Но даже Ша’мад Конд понимают, когда нужно быть осторожными!

И это она заговорила об осторожности? Авиенда не поймет, что такое осторожность, если... ну... если та ее за нос укусит!

– Айз Седай и ее Страж? – воскликнула Бергитте. – Я же говорила – тебе больше нельзя бегать невесть где и искать приключений на свою голову!

– Никакого эскорта, – твердо заявила Илэйн, в очередной раз окуная перо в чернильницу. – И это не приключение. Просто другого способа это сделать нет.

Всплеснув руками, Бергитте прорычала несколько ругательств – но все Илэйн уже слышала раньше.

К ее удивлению, Меллар был вовсе не прочь остаться. Встреча с четырьмя правителями навряд ли обещала быть столь же скучной, как встреча с купцами, но он испросил разрешения вернуться к своим обязанностям, раз он ей пока не нужен. Илэйн такой оборот дел устраивал. Капитан Королевской Гвардии скорее заставил бы Порубежников увидеть в ней Дочь‑Наследницу, чего Илэйн совершенно не хотелось. Не говоря уже о том, что с Меллара станется плотоядно ее разглядывать.

Равнодушия капитана Меллара остальные телохранители отнюдь не разделяли. Видимо, кто‑то из женщин‑гвардейцев сбегал за Касейлле, потому что, когда Илэйн еще писала, высокая арафелка широким шагом вошла в гостиную и стала требовать, чтобы Илэйн сопровождал весь отряд телохранителей. В конце концов Бергитте не выдержала и приказала ей прекратить пререкания.

Чуть ли не впервые, похоже, Бергитте признала тот факт, что Илэйн от ее решения не отговоришь, и, уведя с собой Касейлле, ушла переодеваться. Ну, положим, вышла она, продолжая вполголоса ругаться, и с грохотом захлопнула за собой дверь, однако все‑таки ушла. Можно было подумать, что она с радостью воспользуется случаем сбросить с себя мундир Капитан‑Генерала, но узы доносили только эхо ее проклятий. Авиенда не ругалась – она продолжала свои увещевания. Но поскольку чуть ли не все приходилось делать в спешке, у Илэйн был предлог ее не слушать.

Срочно вызванная Эссанда принялась готовить подходящие наряды, пока Илэйн торопливо обедала, невзирая на слишком ранний час. Не она послала за обедом – Авиенда позаботилась. По‑видимому, Монаелле сказала, что не поесть вовремя ничуть не лучше, чем переесть. Госпожа Харфор, поставленная в известность, что со стеклоделами, а также и с прочими делегациями предстоит разбираться ей, согласно склонила голову, но слегка скривилась. Перед уходом она сообщила, что распорядилась доставить во дворец коз. Илэйн полезно пить козье молоко. Услышав, что этим вечером ей предстоит обучать Ищущих Ветер, Кареане застонала, но она, во всяком случае, не стала делать замечания о диете. Илэйн, по правде говоря, предполагала вернуться во дворец к вечеру, но считала, что устанет не меньше, чем после занятий с Морским Народом. И Вандене не стала давать никаких советов. Илэйн изучала государства Пограничных Земель, как и все другие страны – это входило в ее образование, и не раз обсуждала свои намерения с беловолосой Зеленой, которая прекрасно знала Пограничные Земли, однако девушке очень хотелось взять с собой Вандене. Тот, кто жил в Пограничье, способен заметить нюансы, которые от нее ускользнут. Однако она не осмелилась на большее, чем задать напоследок несколько торопливых вопросов, пока Эссанда ее одевала, – просто чтобы убедиться в некоторых вещах, о которых Вандене уже говорила. Впрочем, как поняла Илэйн, ей не требовалось себя убеждать. Она чувствовала себя сосредоточенной, как Бергитте, когда та натягивает лук.

Наконец привели Реанне, которая не оставляла попыток убедить бывшую сул’дам, что та тоже способна направлять Силу. Когда отправляли Мерилилль, Реанне было поручено каждый день создавать плетение врат в конюшенном дворе; так что она без труда могла открыть переход на том же месте в Браймском Лесу. Во дворце не нашлось хороших карт той местности, где Мерилилль могла бы отметить расположение лагерей, а если врата сплетут Илэйн или Авиенда, они могут открыться дальше миль на десять от известной Реанне полянки. Снегопад в Браймском Лесу закончился еще до возвращения Серой сестры, но десять миль по пороше означали бы в лучшем случае лишних два часа пути. Илэйн же хотела побыстрее со всем закончить. Быстрота. Всем нужно все делать быстро.

Должно быть, Морской Народ уже узнал, что во дворце что‑то происходит, – уж больно большая поднялась суматоха: по коридорам носились женщины‑гвардейцы, отправленные с посланиями или с поручением привести того или этого, но Илэйн не разрешила говорить им, в чем дело. Реши Зайда тоже отправиться, она могла, в случае отказа Илэйн, заставить кого‑нибудь из Ищущих Ветер создать свои врата, а таких подводных камней, как Госпожа Волн, нужно избегать. Женщина и без того уже вела себя так, словно во дворце у нее не меньше прав, чем у самой Илэйн. Присущее Зайде стремление безапелляционно помыкать другими угробит все дело с тем же успехом, что и полные вожделения взгляды Меллара.

По‑видимому, торопиться Эссанда была не способна, однако все остальные будто на крыльях летали, и ко времени, когда солнце встало прямо над головой, Илэйн обнаружила себя верхом на Сердцееде, медленно пробиравшемся через сугробы в Браймском Лесу. Отсюда до Кэймлина по прямой, как летит дикий гусь, было лиг пятьдесят, однако Илэйн оказалось достаточно одного шага через врата, чтобы очутиться в густом лесу, где высокие сосны, болотные мирты и дубы стояли вперемешку с потерявшими свою листву голыми серыми деревьями. Изредка открывался широкий луг, присыпанный снегом словно белым ковром, на его непорочной белизне виднелись лишь следы копыт коня Мерилилль. Серую сестру послали с письмом вперед, а Илэйн, Авиенда и Бергитте отправились следом через час, чтобы дать ей время добраться до Порубежников раньше них. Дорога от Кэймлина к Новому Брайму проходила в нескольких милях западнее. Здесь же, в лесу, путников отделяла от человеческого жилья как будто тысяча лиг.

К выбору костюма Илэйн подошла серьезно, как к выбору доспехов. Плащ был подбит для тепла мехом куницы, ткань шерстяная, темно‑зеленого цвета, мягкая, но плотная; дорожное платье сшито из зеленого шелка без всяких вышивок. Даже перчатки для верховой езды, плотно облегавшие руки, были из простой темно‑зеленой кожи. Если не обнажены мечи, то именно в таких латах Айз Седай противостоят правителям. Единственное заметное украшение – маленькая янтарная брошь в форме черепашки, и коли кто‑то сочтет его странным, пусть остается при своем мнении. Армия из Пограничных Земель не могла быть ловушкой, приготовленной для Илэйн ее противниками в борьбе за трон, или даже Элайдой, но те десять сестер – если не больше – могли оказаться клевретами Элайды. Илэйн же не допустит, чтобы ее, спеленав по рукам и ногам, отвезли в Белую Башню.

– Илэйн, мы еще можем повернуть без ущерба для тох. – Авиенда хмурилась. Она по‑прежнему была в своей айильской одежде с единственным серебряным ожерельем и массивным браслетом из драгоценной поделочной кости. Ее коренастый гнедой ростом уступал на ладонь Сердцееду и Стреле, худой серой лошади Бергитте, и был довольно послушен, правда, айилка держалась в седле уже лучше, чем прежде. Из‑под задравшихся выше колен при посадке в седло юбок виднелись ноги в темных чулках, и Авиенде как будто и в самом деле не было холодно, она только обмотала голову шалью. В отличие от Бергитте она так и не отказалась от попыток отговорить Илэйн. – Неожиданность, конечно, вещь хорошая, но они выказали бы тебе больше уважения, если бы встретили на полпути.

– Не могу же я бросить Мерилилль, – терпеливо отвечала Илэйн. Усталости она, может, и не чувствовала, но и бодрости особой не ощущала, и потому была не в настроении толочь воду в ступе. Однако огрызаться на зануду Авиенду ей тоже не хотелось. – Нельзя же выставить ее дурой – будет она стоять с письмом, объявляющим, что я еду, а меня нет и нет. Да и я себя буду чувствовать дурой!

– Лучше чувствовать себя дурой, чем быть ею, – проворчала Бергитте не слишком громко.

Ее темный плащ спускался на круп коня, а замысловато заплетенная коса свисала из‑под капюшона почти до талии. Этот надвинутый капюшон, обрамлявший лицо, был единственной ее уступкой холоду и порывистому ветру, который срывал порой с сугробов хлопья свежевыпавшего снега. Крышка седельного чехла для лука, предохранявшего тетиву от влаги, была откинута, чтобы в любой момент без задержки достать лук. Предложение взять меч было отметено ею с таким же негодованием, с каким ответила бы на него Авиенда. Бергитте умело обращалась с луком, но заявила, что, вытаскивая меч, может себя поранить. Ее излюбленная короткая зеленая куртка в другое время года сливалась бы с лесной чащей, и, как ни удивительно, широкие штаны были сегодня того же цвета. Сейчас она была Стражем, а не Капитан‑Генералом Гвардии Королевы, однако не столь радовалась сему званию, как можно было ожидать. Узы говорили об испытываемых ею разочаровании и настороженности.

Илэйн вздохнула; дыхание поплыло туманным облачком.

– Вы обе знаете, чего я надеюсь здесь добиться. Знали, когда я еще только решила. Так почему же вдруг решили обращаться со мной, как со стеклянной?

Парочка переглянулась между собой, каждая ждала, что первой заговорит другая, потом обе молча устремили взоры вперед, и внезапно до Илэйн дошло.

– Когда у меня родится ребенок, – сухо сказала она, – обе можете стать ей кормилицами. – Если ребенок будет девочкой. Может, Мин и проговорилась об этом, но ее слова затерялись у Авиенды и Бергитте в затуманенных вином воспоминаниях той ночи. Лучше, чтобы первым был мальчик, тогда он начнет свое обучение раньше, чем у него появится сестра. Однако дочь обеспечит преемственность престола, тогда как один‑единственный сын будет оттеснен в сторону, и, сколько бы ей ни хотелось иметь детей, неизвестно, будет ли у нее еще один ребенок. Да ниспошлет Свет, чтобы у нее были еще дети от Ранда, но нужно быть практичной и реалистичной. – Мне самой кормилица не понадобилась.

От смущения загорелые щеки Авиенды потемнели еще больше. Выражение лица Бергитте не изменилось, однако по узам Стража тоже просочилось смущение.

Они ехали неторопливо, следуя по оставленным Мерилилль следам, около двух часов, и Илэйн стала подумывать, что ближайший лагерь должен быть совсем недалеко, когда Бергитте вдруг указала вперед и произнесла: «Шайнарцы». Потом проверила лук в футляре, и настороженность затмила и разочарование, и все прочие ее чувства. Авиенда коснулась поясного ножа, словно проверяя, на месте ли он.

Замершие в ожидании под деревьями чуть в стороне от следов Мерилилль люди и лошади были так неподвижны, что Илэйн принимала их за некие природные образования, вроде скал, пока не разглядела чудные гребни на шлемах. Лошади без брони, как это часто бывает в шайнарской тяжелой кавалерии, однако сами всадники – в кольчужно‑пластинчатых доспехах, над плечами торчат длинные рукояти мечей, с седел и с поясов свисают мечи и булавы. Темные глаза смотрели на приближавшихся всадников, не мигая. Одна из лошадей взмахнула хвостом, и как будто тем самым привела всех в движение.

Когда подъехавшие ближе женщины натянули поводья, останавливая лошадей, с ними заговорил хриплым голосом остролицый мужчина с гребнем на шлеме, похожим на крылья:

– Король Изар посылает свои заверения в вашей безопасности, Илэйн Седай, а я присовокуплю к ним свои. Я – Кайен Йоката, лорд Фал Эйсена, и да покинет меня Мир и да поглотит мою душу Запустение, если в нашем лагере с вами или с кем‑то из ваших спутников случится плохое.

Встреча оказалась не столь приятной, как хотелось Илэйн. Все эти гарантии безопасности означали, вне всякого сомнения, что еще остались некие нерешенные вопросы, и, возможно, так и останутся.

– Неужели Айз Седай требуются заверения от шайнарцев? – сказала Илэйн. Она начала выполнять упражнение, с помощью которого послушницы умеряют волнение, и поняла, что оно ей без надобности. Очень странно. – Ведите нас, лорд Кайен.

Тот ограничился кивком и развернул коня.

Некоторые из шайнарцев без всякого выражения поглядывали на Авиенду, узнав в ней Айил, но в большинстве своем они молча пристраивались в хвост. Женщины и их сопровождающие ехали в тишине, лишь наст, скрытый свежевыпавшим снегом, похрустывал под лошадиными копытами. Много времени дорога не заняла. Илэйн была права, лагерь шайнарцев оказался совсем рядом. Всего через несколько минут она начала замечать часовых, конных и в доспехах, и очень скоро путники въехали в шайнарский лагерь.

Расползшийся среди деревьев бивак занимал места куда больше, чем представляла Илэйн. Слева, справа и впереди, насколько хватало глаз, виднелись палатки и костры, коновязи со стреноженными лошадьми, ряды фургонов. Солдаты с любопытством поднимали глаза на проезжавшую с эскортом Илэйн. Это были мужчины с суровыми лицами, головы их были выбриты, за исключением пряди волос, порой доходившей до плеч. Доспехов в лагере почти никто не носил, но оружие и латы были у всех под рукой. Вонь была не так сильна, как расписывала Мерилилль, хотя среди запахов похлебки, кипевшей в котлах над кострами, явственно различались и слабое зловоние отхожих мест, и «аромат» навоза. Оголодавшим не выглядел никто, но многие были худощавы. Впрочем, исхудали они вовсе не от голода, просто никогда и не были толстыми. Вертелов над кострами Илэйн не заметила. Раздобыть мясо всегда труднее, чем зерно, хотя в это зимнее время и зерна едва должно было хватать. От ячменной похлебки сил у человека не так прибавляется, как от мяса. Им необходимо поскорее выступить; долго четыре такие многочисленные армии на одном месте задерживаться не могут – не хватит ни фуража, ни провианта. И Илэйн должна была убедиться, что двинутся они в нужном направлении.

Не все, конечно, увиденные ею люди были солдатами с бритыми головами, но каждый мужчина в лагере имел суровый вид. Оружейники изготавливали стрелы, у фургонов возились колесных дел мастера, кузнецы подковывали лошадей, прачки кипятили белье, женщины сидели за шитьем – солдатские жены либо швеи. За армией всегда идет немало всякого люду, иногда их бывает не меньше солдат. Однако Илэйн не видела никого, похожего на Айз Седай; маловероятно, что сестры примутся, засучив рукава, орудовать вальками в чанах с бельем или станут штопать штаны и латать дыры. Почему они скрываются? Она сопротивлялась желанию обнять Источник, зачерпнуть саидар через приколотый на груди ангриал в виде черепашки. Вести нужно по одной битве за раз, и сначала она обязана сразиться за Андор.

Перед палаткой, что была много больше всех остальных, из светлой парусины с длинным шпилем наверху, Кайен спешился и помог спуститься с лошади Илэйн. Он замешкался, не зная, нужно ли подать руку также Бергитте и Авиенде, но Бергитте разрешила его сомнения, ловко спрыгнув с коня и вручив поводья поджидавшему рядом солдату. Авиенда же с седла почти свалилась. Ездить она стала лучше, но вот садиться в седло и спешиваться ей по‑прежнему толком не удавалось. Сердито оглядевшись, не вздумал ли кто посмеяться, она оправила тяжелые юбки, затем размотала шаль на голове и набросила ее на плечи. Бергитте смотрела вслед своей лошади таким взглядом, словно жалела, что не забрала с собой лук и колчан. Кайен откинул входной клапан и поклонился.

Сделав глубокий вздох, чтобы успокоиться, Илэйн первой вошла в шатер. Она не могла позволить себе выглядеть просительницей. Она пришла сюда не просить и не защищаться. Иногда, говорил ей, еще девочке, Гарет Брин, ты оказываешься перед противником, превосходящим тебя числом, и нет возможности удрать. Всегда делай то, чего враг ожидает менее всего, Илэйн. В таком случае ты должна нападать. Она должна атаковать с самого начала.

Навстречу из глубины шатра по настеленным коврам бесшумно скользнула Мерилилль. По слабой улыбке Серой сестры нельзя было сказать с уверенностью, что та испытывает облегчение, но она явно обрадовалась, увидев Илэйн. Кроме нее, в палатке находилось всего пять человек: две женщины и трое мужчин, один из последних был слугой – старый кавалерист, судя по кривым ногам и шраму на лице. Он принял у вошедших плащи и перчатки – и удивленно заморгал при виде Авиенды, – а потом отступил за простой деревянный стол, на котором стоял серебряный поднос с кубками и высокогорлым кувшином. Остальные четверо были правителями четырех государств Пограничных Земель. Довершали обстановку шатра разномастные складные стулья без спинок и четыре больших жаровни с раскаленными углями. Дочь‑Наследница Андора могла ожидать иного приема: придворные, множество слуг, до начала серьезной беседы – непременные пустые разговоры, а подле правителей обязательно маячат всякие советники и советницы. Картина же, которую увидела Илэйн, была именно тем, что она надеялась увидеть.

Перед отбытием из дворца Мерилилль получила Исцеление, которое избавило ее от темных кругов под глазами. Айз Седай представила Илэйн с незамысловатым достоинством.

– Это Илэйн Траканд, из Зеленой Айя, как я вам и говорила. – Вот так, и ни слова больше. Илэйн достаточно узнала от Вандене, чтобы понять, кто есть кто среди четырех правителей перед нею.

– Приветствую вас, Илэйн Седай, – сказал Изар Шайнарский. – Да будут благосклонны к вам Мир и Свет. – Низкий, не выше самой Илэйн, стройный мужчина в куртке бронзового цвета, лицо без морщин, но прядь волос, спускавшаяся за ухо, совершенно белая. Глядя в его печальные глаза, Илэйн напомнила себе, что его считали как мудрым правителем и умелым дипломатом, так и превосходным воином. А с виду и не скажешь. – Могу ли предложить вам вина? Пряности не слишком свежи, но, полежав какое‑то время, они придают вину особенную терпкость.

– Когда Мерилилль сказала нам, что вы прибудете сегодня прямо из Кэймлина, я, признаюсь, усомнилась бы в ее словах, не будь она Айз Седай. – Этениелле Кандорская, на пол‑ладони выше Мерилилль, была полной, ее черные волосы слегка присыпала седина, но улыбку ее нельзя было назвать теплой. Королевское величие облекало Этениелле, словно невидимая мантия поверх синего платья из тонкой шерсти. Глаза ее тоже отливали синевой, чистой и спокойной.

– Мы рады, что вы приехали, – произнес Пейтар Арафелский на удивление глубоким сочным голосом, от которого у Илэйн как‑то потеплело на душе. – Нам многое предстоит обсудить.

Вандене говорила, что он самый красивый мужчина в Пограничье, и, возможно, много лет назад так оно и было, но годы прорезали его лицо глубокими морщинами и оставили на голове лишь венчик коротких седых волос. Однако он по‑прежнему был высок, простая зеленая куртка обтягивала широкие плечи, и казался он с виду вполне крепким. И далеко не глупым.

Среди них, с достоинством несших на своих плечах груз прожитых лет, Тенобия Салдэйская могла похвалиться молодостью, если не красотой, с ее‑то орлиным носом и широким ртом. Глаза ее, раскосые, лиловые, были в ее облике самым красивым – пожалуй, только они и были хороши. Ростом она оказалась с Илэйн. Остальные царственные особы были одеты просто, но Тенобия щеголяла в расшитом жемчугом и сапфирами светло‑голубом платье, еще больше сапфиров сверкало в ее прическе. Подобный наряд уместен при дворе, но не в армейском лагере. И по сравнению с любезностью других...

– Во имя Света, Мерилилль Седай, – нахмурившись, высоким голосом сказала Тенобия, – я знаю, что вы говорите правду, но она с виду – сущее дитя, а не Айз Седай. И вы не говорили, что она приведет с собой черноглазую Айил.

На лице Изара не дрогнул ни один мускул, но Пейтар поджал губы, а Этениелле даже покосилась в сторону Тенобии. И взгляд ее походил на взгляд матери, весьма рассерженной поведением дочери.

– Черноглазая? – в замешательстве промолвила Авиенда. – Глаза у меня вовсе не черные. До того как пересечь Драконову Стену, я черные глаза видела только у одного торговца.

– Ты же знаешь, Тенобия, я говорю только правду, и уверяю тебя... – начала Мерилилль.

Илэйн, коснувшись руки Серой сестры, заставила ее замолчать.

– Тенобия, достаточно того, что вам известно, – я Айз Седай. Это – моя сестра Авиенда, из септа Девять Долин, из Таардад Айил. – Авиенда не то улыбнулась, не то оскалила зубы. – Это – мой Страж, леди Бергитте Трагелион.

Бергитте коротко поклонилась, качнув золотистой косой.

И то и другое сообщение вызвали изумленные переглядывания. Айилка – ее сестра? А ее Страж – женщина? Однако все четверо правили в землях на границе Запустения, где среди бела дня оживают кошмары и где тот, кто позволяет себе чересчур много изумляться, считай, все равно что мертв. Впрочем, Илэйн не дала им успеть оправиться от потрясения. Нападай прежде, чем они поймут, что ты делаешь, говаривал Гарет Брин, и продолжай атаковать, пока не разобьешь их наголову или пока не прорвешься.

– Будем считать, что с мелочами покончено? – сказала Илэйн, беря с предложенного старым солдатом подноса кубок, от которого исходил аромат вина с пряностями. Волна предупреждения пробежала по узам Стража, и Илэйн заметила, как Авиенда покосилась на кубок, но пить она и не собиралась. Она лишь порадовалась, что ни та ни другая не раскрыли рта. – Только глупец решил бы, что вы проделали такой марш, собираясь вторгнуться в Андор, – сказала Илэйн, подходя к походным стульям и усаживаясь. Правители или нет, им не оставалось выбора – либо последовать за ней, либо любоваться ее спиной. Точнее, спиной Бергитте, поскольку та встала позади нее. Как обычно, Авиенда, скрестив ноги, расположилась на полу и тщательно расправила юбки. Все четверо коронованных особ двинулись к стульям вслед за Илэйн. – Вас привел Дракон Возрожденный, – продолжала Илэйн. – Вы испросили этой аудиенции, потому что я была в Фалме. Вопрос в том, почему это для вас столь существенно? Вы полагаете, я могу рассказать о случившемся там больше, чем вам уже известно? Протрубили в Рог Валир, мертвые герои из легенд двинулись против шончанских захватчиков и Дракон Возрожденный, как видели все, сражался в небесах с Тенью. Зная это, вы знаете не меньше, чем я.

– Аудиенцию? – не веря своим ушам, произнесла Тенобия. Она так и застыла, не успев сесть, потом всем весом шлепнулась на жалобно скрипнувший складной стул. – Никто не испрашивал никакой аудиенции! Даже если бы ты уже владела троном Андора!..

– Давай будем держаться существа разговора, Тенобия, – мягко перебил ее Пейтар. Оставшись стоять, он время от времени прихлебывал вино. Илэйн была рада, что видит морщины у него на лице. Не то от такого голоса у женщины все мысли могут спутаться.

Усаживаясь, Этениелле вновь одарила Тенобию быстрым взглядом и пробормотала что‑то себе под нос. Илэйн вроде расслышала слово «женитьба», сказанное печальным тоном, но смысла не поняла. Во всяком случае, расположившись на стуле, Этениелле вновь целиком обратила свое внимание на гостью.

– В другое время мне понравилась бы твоя жестокость, Илэйн Седай, но мало приятного угодить в засаду, которую помог устроить один из твоих же союзников. – Тенобия нахмурила брови, однако Этениелле на сей раз не стала бросать на нее косых взглядов. – Случившееся в Фалме, – сказала, обращаясь к Илэйн, королева Кандора, – не так важно, как то, что из этого вышло. Нет, Пейтар, мы обязаны ей рассказать. Ей все равно уже известно слишком многое. Мы знаем, что в Фалме, Илэйн, ты была спутником Дракона Возрожденного. Наверное, другом. Ты права: наша цель – не вторжение в Андор. Мы пришли, чтобы найти Дракона Возрожденного. И весь этот путь мы проделали только для того, чтобы обнаружить: никому не известно, где его найти. Ты знаешь, где он?

Илэйн испытала облегчение от заданного в лоб вопроса. Прямого вопроса они никогда бы не задали, если бы думали, что она нечто большее, чем спутник или друг. Она тоже может быть бесцеремонной. Напасть и продолжать атаковать.

– А зачем вы хотите его найти? Простые гонцы могли передать любые ваши послания. – Точно так же Илэйн могла бы спросить, зачем они привели с собой войска.

Изар вина не взял и просто стоял, прижав к бедрам сжатые кулаки.

– Война против Тени идет вдоль границы Запустения, – мрачно сказал он. – Последней Битве суждено произойти в Запустении, если не у самого Шайол Гул. И он на Пограничные Земли не обращает внимания, а сосредоточился на странах, которые Мурддраала не видели с Троллоковых Войн.

– Кар’а’карну решать, где вести танец копий, мокроземец, – презрительно промолвила Авиенда. – Если следуешь за ним, сражайся там, где он говорит.

На нее никто не оглянулся. Все смотрели на Илэйн. И не воспользовались брешью, открывшейся после слов Авиенды.

Илэйн заставила себя выровнять дыхание и не моргнув глазом встретила взгляды четырех правителей. Армия Порубежников – слишком большая ловушка, чтобы Элайда раскинула ее для Илэйн Траканд, но совсем другое дело – Ранд ал’Тор, Дракон Возрожденный. Мерилилль шевельнулась на своем стуле, но про данные ей указания не забыла. Неважно, сколько переговоров провела уже Серая сестра, – как только заговорит Илэйн, Мерилилль должна хранить молчание. По узам от Бергитте текла уверенность. Ранд оставался камнем, непроницаемым и далеким.

– Вам известно, какое заявление, касающееся его, сделала Белая Башня? – тихо спросила Илэйн. К этому времени они уже должны были узнать.

– Башня предаст анафеме каждого, кто обратится к Дракону Возрожденному иначе как через представителей Башни, – столь же тихо отозвался Пейтар. Он наконец сел и устремил на Илэйн серьезный взгляд. – Ты – Айз Седай. Значит, тебя можно считать таким представителем.

– Башня во все суется, – пробормотала Тенобия. – Нет, Этениелле, я все скажу! Всему миру известно, что Башня расколота. Ты за Элайду, Илэйн, или на стороне мятежниц?

– Миру редко известно, что же ему известно на самом деле, – промолвила Мерилилль голосом, от которого в шатре заметно повеяло холодом. Низенькая женщина, которая беспрекословно слушалась приказов Илэйн и вздрагивала, когда на нее бросали взор Ищущие Ветер, сейчас сидела прямо и взирала на Тенобию, как истинная Айз Седай, ее гладкое лицо было ледяным, как и ее тон. – Разбираться в делах Башни, Тенобия, положено лишь посвященным. Если желаешь что‑нибудь знать, попроси, чтобы твое имя вписали в книгу послушниц, и лет через двадцать, возможно, кое‑что и узнаешь.

Ее Осиянное Величество, Тенобия си Башир Казади, Щит Севера и Меч Рубежа Запустения, Верховная Опора Дома Казади, Госпожа Шахайни, Аснелле, Кунвара и Ганаи, посмотрела на Мерилилль с яростью, свойственной урагану. И ничего не сказала. Илэйн слегка ее зауважала.

Непослушание Мерилилль не огорчило Илэйн. Слова Серой сестры избавили ее от стараний увильнуть от ответа, сказав что‑то похожее на правду. Эгвейн говорила, что они должны стараться жить так, словно уже дали Три Обета, и не раз и не два Илэйн ощущала их тяжесть. Здесь она была не Дочерью‑Наследницей Андора, борющейся за право наследовать трон своей матери, вернее, не только ею. Она была Айз Седай из Зеленой Айя и имела больше причин быть осторожной в своих словах, чем просто скрывать то, что ей хотелось бы скрыть.

– Не могу сказать вам точно, где он. – Это была правда, поскольку Илэйн могла указать лишь неопределенное направление, куда‑то в сторону Тира, и не знала, на каком он расстоянии отсюда. Правда, потому что она не доверяла им настолько, чтобы раскрыть даже такую малость. Она должна была следить за тем, что говорит и как говорит. – Знаю, что он, по‑видимому, намерен оставаться там какое‑то время. – Он несколько дней не передвигался впервые с тех пор, как ушел от нее, задержался на одном месте больше, чем на полдня. – Что смогу, я вам скажу, но только если вы согласитесь в течение недели выступить на юг. Все равно, если вы задержитесь, у вас кончится даже ячмень, как уже кончилось мясо. Обещаю, что тогда вы направитесь в сторону Дракона Возрожденного. – Во всяком случае, сначала.

Пейтар покачал лысой головой.

– Ты хочешь, чтобы мы вошли в Андор? Илэйн Седай... или мне следует теперь называть тебя леди Илэйн? Я желаю тебе благословения Света, чтобы ты добилась андорской короны, но не соглашусь, чтобы мои люди сражались ради тебя.

– Илэйн Седай и леди Илэйн – одно и то же, – сказала она им. – Я не прошу вас сражаться за меня. По правде говоря, всей душой надеюсь, что вы пересечете Андор даже без стычки.

Подняв серебряный кубок, она смочила вином губы. По узам Стража докатилась вспышка беспокойства, и Илэйн невольно усмехнулась. Авиенда следила за ней уголком глаза и хмурилась. Даже сейчас они волновались за здоровье будущей матери.

– Рада, что кто‑то счел эту ситуацию забавной, – натянуто заметила Этениелле. – Пейтар, попробуй посмотреть на нее как южанин. Здесь они играют в Игру Домов, и думаю, она искушенный игрок. Полагаю, и должна быть – только и слышишь, что Даэсс Дей’мар – детище Айз Седай.

– Подумай тактически, Пейтар. – Изар с легкой улыбкой рассматривал Илэйн. – Мы двинемся к Кэймлину как захватчики, так поймет любой андорец. Зима здесь, может, и помягче, но нам все равно понадобится не одна неделя, чтобы преодолеть такое расстояние. А к тому времени она сплотит против нас достаточно андорских Домов и сама получит Львиный Трон или будет близка к этому. Во всяком случае, на верность ей присягнут многие, за ней будет немалая сила, так что выступивший против вряд ли продержится долго.

Тенобия заерзала на стуле, хмурясь и поправляя юбки, но когда она взглянула на Илэйн, та увидела в ее глазах уважение, которого раньше не было.

– И когда мы доберемся до Кэймлина, Илэйн Седай, – сказала Этениелле, – ты... договоришься... с нами, что мы покинем Андор без боя. – Она произнесла эти слова не как вопрос, но почти вопросительно. – Да‑а, в самом деле очень ловко.

– Если все пойдет так, как она планирует, – заметил Изар, его улыбка погасла. Он не глядя протянул руку, и старый солдат вложил в нее кубок с вином. – Битвы редко идут по плану. Даже, думаю, и такие бескровные.

– Я очень хочу, чтобы обошлось без крови, – сказала Илэйн. О Свет, иначе и быть не должно, в противном случае вместо того, чтобы уберечь страну от гражданской войны, она ввергнет ее в нечто куда худшее. – Я приложу все силы к этому. Надеюсь, что и вы поступите так же.

– Илэйн Седай, а вы не знаете случайно, где мой дядя Даврам? – вдруг спросила Тенобия. – Даврам Башир? Мне хочется поговорить с ним не меньше, чем с Драконом Возрожденным.

– Лорд Даврам неподалеку от Кэймлина, Тенобия. Но не могу обещать, что он будет там, когда вы появитесь у Кэймлина. Итак, значит, вы согласны? – Илэйн затаила дыхание, скрывая свое беспокойство. Теперь ей обратно не повернуть. Теперь они двинутся на юг, она была уверена, но без их договора это будет бойня.

В шатре долго висела тишина, в которой слышалось лишь потрескивание углей в жаровнях. Этениелле переглянулась с мужчинами.

– При условии, что я встречусь с дядей, – возбужденно промолвила Тенобия, – я согласна.

– Клянусь честью, я согласен, – решительно произнес Изар, и почти в то же мгновение, тоном поспокойнее, Пейтар сказал:

– Во имя Света, я согласен.

– Тогда согласны мы все, – тихо сказала Этениелле. – И теперь твоя очередь, Илэйн Седай. Где нам искать Возрожденного Дракона?

Дрожь пробила Илэйн, и она не поняла, от чего – от радостного волнения или от страха. Она добилась того, ради чего приехала, рискнула собой и Андором, и только время рассудит, верное ли решение она приняла. Илэйн ответила без колебаний.

– Как я уже говорила, точно сказать не могу. Но будет прок, если поискать в Муранди.

Это тоже была правда, хотя прок, если и будет, то для нее, а не для них. Сегодня Эгвейн двинется из Муранди, уводя армию, что удерживает на юге Арателле Реншар и прочую знать. Возможно, продвижение войск Порубежников на юг вынудит Арателле, Луана и Пеливара, как полагала Дайлин, поддержать Илэйн. Да ниспошлет Свет, чтобы так оно и вышло.

Властители Пограничных Земель, за исключением Тенобии, как будто не испытывали бурной радости, узнав, где искать Ранда. Этениелле глубоко вздохнула, а Изар просто кивнул и задумчиво поджал губы. Пейтар залпом ополовинил свой кубок, только сейчас и выпив по‑настоящему. Очень походило на то, что они, несмотря на высказанное желание найти Возрожденного Дракона, встречаться с ним не слишком‑то стремились. Тенобия же, с другой стороны, попросила старого солдата принести ей еще вина и продолжила разглагольствовать о том, с каким нетерпением ожидает встречи с дядей. Илэйн никогда бы не подумала, что у салдэйки настолько сильны родственные чувства.

В это время года ночь наступала рано, и осталось всего несколько светлых часов, как заметил Изар, предложив гостям заночевать в лагере. Этениелле предложила свою палатку, добавив, что та более комфортабельна, однако никто не огорчился, когда Илэйн сказала, что должна уехать немедленно.

– Удивительно, как вам удается столь быстро проделать такой путь, – пробормотала Этениелле. – Я слышала, Айз Седай говорят о чем‑то, что называется Перемещение. Утраченный Талант?

– Вы многих сестер встречали по пути? – спросила Илэйн.

– Нескольких встретили, – ответила Этениелле. – Кажется, Айз Седай нынче повсюду.

Даже у Тенобии лицо вдруг стало непроницаемым.

Илэйн, позволив Бергитте накинуть ей на плечи плащ на куньем меху, кивнула.

– Да, кажется, так. Попросите, пожалуйста, привести наших лошадей.

Никто не проронил ни слова, пока всадники не выехали за пределы лагеря и не углубились в лес. В лагере смешанный запах лошадей и отхожих мест как будто чувствовался не слишком, но когда эти «ароматы» остались позади, воздух показался необыкновенно свежим, и даже снег почему‑то выглядел белее.

– Ты держалась очень тихо, Бергитте Трагелион, – сказала Авиенда, пятками ударяя свою гнедую по ребрам. Почему‑то она считала, что если животное постоянно не подгонять, оно непременно остановится.

– Страж не говорит за Айз Седай. Он слушает и оберегает ее спину, – сухо промолвила Бергитте. Вряд ли что могло угрожать им в лесу, тем более рядом с шайнарским лагерем, но футляр с луком она держала открытым и настороженно шарила взглядом среди деревьев.

– К таким стремительным переговорам я не привыкла, Илэйн, – сказала Мерилилль. – Обычно на подобные дела уходят если не месяцы, то дни или недели словопрений, и только потом достигается договоренность. Тебе повезло, что они не доманийцы. И не кайриэнцы, – рассудительно добавила она. – Жители Пограничных Земель до забавного открыты и непосредственны. С ними легко иметь дело.

Открыты и непосредственны? Илэйн покачала головой. Они хотят найти Ранда, но зачем – утаивают. И они утаили от нее, что с ними Айз Седай. По крайней мере, двинутся они в сторону от него, как только она отправит их в Муранди. Сейчас нужно было так поступить, но еще ей надо предупредить Ранда, как только она придумает, как это сделать, не подвергая его опасности. Позаботься о нем, Мин, подумала Илэйн. Позаботься о нем за всех нас.

Отъехав от лагеря на несколько миль, Илэйн натянула поводья и принялась разглядывать лес вокруг с прилежанием не меньшим, чем Бергитте. Особенно с той стороны, откуда они ехали. Клонящееся к закату солнце сейчас цеплялось за верхушки деревьев. Среди деревьев быстро пробежала белая лиса. Что‑то мелькнуло на голой серой ветке, наверное, птица какая‑нибудь или белка. Темный ястреб вдруг камнем сорвался с неба, и тишину разорвал тонкий, тотчас же смолкнувший, визг. Следом никто не ехал. Илэйн тревожилась не о шайнарцах, а о таинственных сестрах. Усталость, пропавшая было после принесенных Мерилилль новостей, вернулась и навалилась на нее с новой силой, когда встреча с Порубежниками завершилась. Больше всего Илэйн хотелось сейчас как можно скорее забраться в кровать, под одеяло, но это желание было не настолько сильным, чтобы позволить неизвестным ей сестрам научиться плетению Перемещения.

Илэйн под силу было сплести переходные врата прямо у дворцовых конюшен, но только с риском убить какого‑нибудь бедолагу, которому случится оказаться на месте открывающихся врат, поэтому созданный ею переход вел в другое место, которое она знала не хуже. Илэйн настолько вымоталась, что для плетения ей потребовалось приложить усилие, а о приколотом на платье ангриале она вспомнила лишь тогда, когда возникшая в воздухе серебристая полоска раскрылась на лугу, что порос бурой травой, прибитой к земле снегопадами, на лугу к югу от Кэймлина, куда ее частенько брал Гарет Брин, – смотреть, как конная Гвардия Королевы по команде перестраивается из колонн по четверо в ряд.

– И долго ты собираешься смотреть? – спросила Бергитте.

Илэйн моргнула. Авиенда и Мерилилль озабоченно глядели на нее. По лицу Бергитте ничего нельзя было прочесть, но по узам тоже докатывалась тревога.

– Просто задумалась, – сказала Илэйн и, пришпорив Сердцееда, въехала во врата. Как чудно будет упасть в кровать.

Дорога от старого учебного плаца до высоких арочных ворот в светлой, высотой в сорок футов городской стене заняла немного времени. Длинные рыночные здания, вытянувшиеся вдоль дороги к воротам, в этот час были пусты, но остроглазые гвардейцы по‑прежнему несли караул. Въезжавших в город Илэйн и ее спутниц они проводили взглядами, но, по‑видимому, не узнали ее. Скорей всего, наемники. Они не поймут, кто она такая, пока не увидят ее на Львином Троне. И с помощью Света, при толике везения они ее там увидят.

Быстро надвигались сумерки, на небо наползала серая темень, поперек улиц пролегли длинные тени. Людей встречалось совсем мало, все спешили управиться с дневными делами, чтобы поскорее попасть домой, к обеду и теплому огню. За квартал от всадниц рысцой пробежала пара носильщиков с темным лакированным купеческим портшезом, через пару мгновений в другую сторону прогрохотала большая водовозка с насосом. Ее тянула восьмерка лошадей, и окованные железом колеса гремели по каменной мостовой. Еще где‑то пожар. Чаще всего пожары случались по ночам. Мимо Илэйн, взглянув на нее лишь мельком, проехал шагом патруль из четырех гвардейцев. Ее они, как и солдаты у ворот, не узнали.

Покачиваясь в седле, Илэйн ехала, мечтая о кровати.

И вдруг поняла с удивлением, что ее снимают с седла. Илэйн открыла глаза, которые вроде бы не закрывала, и обнаружила, что Бергитте на руках вносит ее во дворец.

– Опусти меня, – устало потребовала Илэйн. – Идти я могу.

– Ты едва стоишь, – прорычала Бергитте. – Лежи спокойно.

– С ней нельзя говорить! – громко сказала Авиенда.

– Ей действительно нужно поспать, мастер Норри, – твердо заявила Мерилилль. – Дела потерпят до завтра.

– Прошу прощения, но до завтра дела не потерпят, – ответил Норри на удивление настойчивым голосом. – Это срочно! И мне нужно поговорить с ней сейчас же!

Илэйн приподняла голову, с трудом удерживая ее прямо. Халвин Норри, как обычно, прижимал к тощей груди свою кожаную папку, но сейчас этот сухонький человечек, что о коронованных особах говорил столь же бесстрастным тоном, каким излагал смету на ремонт крыши, чуть ли не подпрыгивал от нетерпения, стараясь прорваться мимо Авиенды и Мерилилль. Те удерживали старшего писца, подхватив его под локотки.

– Опусти меня, Бергитте, – вновь сказала Илэйн, и – второе чудо! – Бергитте, чуть помедлив, подчинилась. Тем не менее она продолжала поддерживать Илэйн, обняв ее рукой, за что та была ей благодарна. Девушка не чувствовала уверенности, что сумеет долго устоять на ногах. – В чем дело, мастер Норри? Отпусти же его, Авиенда. Мерилилль?

Едва женщины отпустили его, старший писец кинулся вперед.

– Вскоре после вашего отъезда, миледи, начали приходить известия, – заговорил он совсем не бесстрастным тоном. На лбу его обозначились тревожные морщины. – Четыре армии... Полагаю, следует сказать сразу – небольшие. О Свет, я помню еще, когда пять тысяч человек были целой армией. – Он потер ладонью лысину, взъерошив белые клочки волос за ушами, вставшие в результате дыбом. – К Кэймлину с востока приближаются четыре небольших армии, – продолжал он более спокойным и свойственным ему тоном. Но ненамного. – Боюсь, они будут здесь в течение недели. Двадцать тысяч человек. Возможно, тридцать. Наверняка не скажу.

Мастер Норри чуть было не протянул Илэйн свою папку, словно предлагая посмотреть бумаги. Он и в самом деле был взволнован.

– Кто? – спросила Илэйн. У Элении имелись на востоке поместья и вооруженные отряды, так же, как и у Луана. Но ни та ни другой не могли набрать двадцать тысяч солдат. И снег с распутицей задержали бы их до весны. «Может» да «если бы» мостов не строят. Илэйн как наяву услышала тоненький голос Лини.

– Не знаю, миледи, – ответил Норри, – пока не знаю.

Илэйн решила, что и неважно. Кто бы то ни был, они наступают.

– Я хочу, мастер Норри, чтобы с рассветом вы начали скупать всю провизию, какую сможете отыскать за стенами. Свозите ее в город. Бергитте, пусть знаменщики, которые объявляют о премии при вербовке, добавляют теперь, что у наемников есть четыре дня, чтобы вступить в Гвардию, иначе они обязаны покинуть город. И, мастер Норри, нужно народу объявить тоже. Если кто захочет покинуть город до начала осады, пусть уходит немедленно. Это уменьшит число ртов, которые нужно кормить, и, возможно, приведет еще сколько‑то человек в ряды Гвардии. – Отстранив от себя Бергитте, Илэйн зашагала по коридору, направляясь к своим покоям. Остальные вынуждены были пойти следом. – Мерилилль, извести Родню и Ата’ан Миэйр. Возможно, они тоже захотят уйти, пока все не началось. Карты, Бергитте. Пусть в мои покои принесут хорошие карты. И вот что еще, мастер Норри...

Спать времени нет, и на усталость времени тоже нет. Ей нужно защищать город.

Date: 2015-09-22; view: 268; Нарушение авторских прав