У Советниц

Кто‑то потряс Шалон за руку. Это оказалась Сарен, и Айз Седай заговорила с нею.

– Он – вон там, – сказала Сарен, – в Чертоге Советниц. Под куполом. – Отдернув руку, Сарен сделала глубокий вдох и подобрала поводья. – Смешно думать, что его воздействие сильнее, когда мы стоим ближе, – пробормотала она, – но ощущение именно такое.

Усилием воли Шалон стряхнула с себя оцепенение. Пустота не исчезла, но она заставила себя не замечать ее. Однако, по правде говоря, Ищущая Ветер чувствовала себя как фрукт, из которого вырезали сердцевину.

Они находились на громадной – Шалон решила, что это все равно называется площадью, хоть она и круглая, – площади, вымощенной белым камнем. В центре располагался огромный дворец – круглое здание, целиком белое, за исключением высокого синего купола, похожего на половинку шара. Два этажа ниже купола окружали массивные колонны с каннелюрами, на второй этаж по обе стороны поднимались две широкие белокаменные лестницы, по ним вверх и вниз непрерывным потоком двигались люди. Не считая пары высоких арочных бронзовых ворот, что стояли нараспашку прямо перед путниками, самый нижний этаж представлял собой белый камень, в котором были высечены изображения женщин с диадемами, больше, чем в два человеческих роста высотой, между ними красовались белокаменные снопы колосьев и рулоны тканей, свободные концы которых словно развевались на ветру, стопы слитков, означавших, вероятно, золото, серебро или железо, а то и все эти металлы разом, а из мешков сыпалось нечто, смахивавшее на монеты и драгоценные камни. Под ногами женщин тянулся сплошной ряд совсем маленьких фигурок из белого камня, они тянули фургоны, работали у наковален и у ткацких станков. Здешние люди возвели памятник, который превозносил их благосостояние, нажитое торговлей. Что за глупость. Когда люди решают, что ты превосходишь их в торговле, они не только начинают завидовать, но и становятся упрямы и предлагают заключать нелепые сделки. И бывает, нет иной альтернативы, кроме как соглашаться на них.

Шалон сообразила, что на нее хмуро смотрит Харине, и выпрямилась в седле.

– Прошу простить меня, Госпожа Волн, – произнесла Шалон. Источник пропал, но он вернется – конечно же, вернется! – и она не вправе забывать о своих обязанностях. Шалон чувствовала стыд, что позволила себе уступить страху, однако пустота никуда не делась. О Свет, пустота! – Теперь мне легче. Потом станет еще лучше.

Харине только кивнула, по‑прежнему с мрачным видом, и у Шалон засосало под ложечкой. Если Харине не начинает сыпать заслуженными упреками, это значит, что позже она намерена учинить настоящий разнос.

Кадсуане проехала прямо через площадь и, миновав открытые ворота Чертога Советниц, въехала в просторное, с высоким потолком помещение, на поверку оказавшееся закрытым конюшенным двором. Дюжина мужчин в синих куртках сидела там на корточках возле портшезов, на дверцах которых красовались эмблемы – золотые мечи с золотыми ладонями; носильщики удивленно подняли взгляды на всадников. Не меньше изумились и мужчины в синих жилетах, что выпрягали лошадей из кареты с гербом в виде меча и руки, и те, кто большими швабрами подметал каменный пол. Еще двое конюхов уводили лошадей в широкий коридор, откуда пахло сеном и навозом.

К всадникам, мелко кивая головой и потирая руки, подбежал пухленький круглощекий мужчина средних лет. В отличие от других мужчин, чьи волосы были подвязаны на затылке шнуром, у этого в прическе красовалась небольшая серебряная заколка, и его синяя куртка была сшита, по всей видимости, из качественной шерсти, к тому же слева на груди имелась вышитая золотом эмблема Руки‑и‑Меча.

– Прошу простить, – с елейной улыбкой заговорил он, – не хотел бы обидеть вас, но, боюсь, вам, должно быть, неверно указали дорогу. Это Чертог Советниц, и...

– Скажи Первой Советнице Барсалле, что здесь Кадсуане Меледрин, и она хочет встретиться с нею, – перебила его Кадсуане, спешиваясь.

Улыбка пухлощекого съехала набок, он выпучил глаза.

– Кадсуане Меледрин? Я думал, вы... – он осекся под ее неожиданно жестким взглядом, затем откашлялся в кулак и вновь расплылся в подхалимской улыбке. – Прошу простить меня, Кадсуане Седай. Позвольте мне проводить вас и ваших спутников в приемную, где вас приветствуют надлежащим образом. Я же тем временем извещу Первую Советницу.

Глаза его слегка округлились, когда он поближе взглянул на упомянутых спутников. Несомненно, он узнал Айз Седай. При виде Шалон и Харине он моргнул, но для сухопутника проявил недюжинное самообладание. Даже рта от изумления не раскрыл.

– Мальчик, я позволю тебе со всех ног сгонять к Алейс и сказать, что я здесь, – ответила Кадсуане, расстегивая плащ и перекидывая его через седло. – Передай, что я буду в куполе, и скажи, что я не собираюсь ждать ее целый день. Ну? Бегом!

На сей раз улыбка не сползла с лица, только стала очень кислой, но толстяк замешкался лишь на мгновение, крикнув конюхам позаботиться о лошадях, а потом бросился бежать.

Кадсуане же перестала замечать его, едва отдала последнее приказание.

– Верин, Кумира! Вы вдвоем пойдете со мной, – с живостью заговорила она. – Мериса, собери всех вместе и будь наготове, пока я… Аланна, вернись и слезь с коня. Аланна! – Та неохотно развернула лошадь от ворот и, мрачно глядя на Кадсуане исподлобья, спешилась. На Аланну обеспокоенно смотрел Ивон, ее стройный Страж. Кадсуане вздохнула, словно ее терпение почти истощилось. – Мериса, если понадобится удержать ее на месте, можешь хоть сесть на нее, – сказала она, передавая поводья низкорослому жилистому конюху. – Я хочу, чтобы все были готовы выехать сразу же, как только я закончу с Алейс. – Мериса кивнула, и Кадсуане повернулась к конюху. – Его нужно только немного напоить, – сказала Айз Седай, ласково похлопывая животное. – Сегодня я его немного заставляла трудиться.

Своего коня Шалон была более чем счастлива сбагрить конюху, и без всяких указаний. Она бы не возражала, если бы тот его убил. Шалон не знала, долго ли ехала в оцепенении, но она как будто провела в седле все мили до единой из тех сотен лиг, что отделяли Фар Мэддинг от Кайриэна. Ищущая Ветер чувствовала себя столь же помятой, как и одежда на ней. Вдруг она поняла, что среди других мужчин не видит симпатичного лица Джахара. Страж Верин, Томас, седой крепыш, суровый как и все Стражи, вел в поводу серого в яблоках коня, на котором ехал Джахар. Куда подевался юноша? Его отсутствие, похоже, ничуть не взволновало Мерису.

– Эта Первая Советница, – пробурчала Харине, позволив Моаду помочь ей слезть наземь. Двигалась она так же одеревенело, как и Шалон. А Моад с легкостью спрыгнул с коня. – Она тут важная особа, Сарен?

– Ну, можно сказать, она – правительница Фар Мэддинга, хотя другие Советницы называют ее первой среди равных, что бы они под этим ни подразумевали. – Передавая поводья своей лошади конюху, Сарен совсем не выглядела встрепанной. Возможно, она и была расстроена из‑за тер’ангриала, укравшего Источник, но воплощала собой сейчас холодную бесстрастность, с виду – настоящая ледяная статуя. Конюх споткнулся, заглянув ей в лицо. – Некогда Первая Советница давала советы королевам Маредо, но после... распада Маредо большинство Первых Советниц считают себя естественными наследницами прежних правителей.

Шалон отдавала себе отчет, что ее познания в истории сухопутников весьма скудны, как и знание географии удаленных от берегов мест, но она никогда не слыхала о государстве под названием Маредо. Для Харине, впрочем, услышанного оказалось вполне достаточно. Если здесь правит Первая Советница, то Госпожа Волн клана Шодейн обязана с нею встретиться. Достоинство Харине меньшего не дозволяло. И она заковыляла через конюшенный двор к Кадсуане.

– О да, – сказала несносная Айз Седай, не дав Харине рта раскрыть. – Ты тоже пойдешь со мной. Как и твоя сестра. Но, думаю, лучше без твоего Господина Мечей. Будет не слишком‑то хорошо, если в куполе появится мужчина, а при виде мужчины с мечом у Первой Советницы, неровен час, припадок случится. Хочешь что‑то спросить, Госпожа Волн? – Харине захлопнула рот, явственно щелкнув зубами. – Хорошо, – пробормотала Кадсуане.

Шалон чуть не застонала. Подобное обхождение ни на гран не улучшит настроения ее сестры.

Кадсуане повела своих спутниц по широким, выложенным синей плиткой коридорам, в которых висели на стенах красочные гобелены и которые освещались золочеными стоячими светильниками со сверкающими зеркалами. Слуги в синем сначала изумленно таращились на них, а потом, спохватившись, торопливо кланялись, как то принято у сухопутников. Айз Седай вела их по длинным лестничным пролетам из белого камня, которые как будто висели в воздухе почти без опоры, разве что касались своим краем светлой стены, да и то не везде. Кадсуане скользила, словно лебедь по спокойной воде, но так быстро, что у Шалон заныли ноги. Лицо Харине одеревенело, как маска, дабы скрыть, сколь нелегко дается ей подъем по лестницам. Кажется, даже Кумира была слегка удивлена, хотя под шаг Кадсуане она подстроилась без видимого труда. Маленькая кругленькая Верин семенила рядом с Кадсуане, то и дело улыбаясь через плечо Шалон и Харине. Иногда Шалон казалось, что она ненавидит Верин, но в улыбке той не было ни тени злорадства, только ободрение.

Кадсуане и остальные вместе с нею одолели последний изогнутый лестничный пролет, зажатый между стенами, и очутились вдруг на балконе с вычурными перилами из позолоченного металла, обегавшем по кругу... На миг Шалон потрясенно замерла. Она с изумлением воззрилась на громадный синий купол над головой, уходивший ввысь больше чем на сотню футов. Один только синий свод – и никакой опоры. Шалон мало что знала об архитектуре сухопутников, так же как об их географии и истории – и об Айз Седай. Говоря откровенно, она была невеждой почти во всем, что касалось сухопутников, разве что познакомилась немного с Кайриэном. Она знала, как рисовать чертежи для корабля‑гонщика, как руководить его постройкой, но даже представить не могла, с какого боку подступиться, чтобы создать такое вот чудо.

На длинный балкон вело еще три арочных входа, облицованных белым камнем, как и тот проем, через который вошли они. За арками виднелись уходившие куда‑то лестницы, но, кроме Кадсуане и ее спутниц, на балконе никого не было, что, по‑видимому, порадовало Айз Седай, и она кивнула своим мыслям.

– Кумира, покажи Госпоже Волн и ее сестре хранителя Фар Мэддинга. – Голос Кадсуане слабым эхом разнесся под сводом громадного купола. Она отвела Верин в сторону, и, склонив друг к дружке головы, они принялись шептаться о чем‑то. Их шепота эхо не доносило.

– Вы должны простить их, – негромко сказала Кумира Харине и Шалон. Даже ее тихий голос вызвал если не эхо, то слабые отзвуки. – Мир, но это должно быть неудобно, даже для Кадсуане. – Она пробежала пальцами по коротким темно‑каштановым волосам и тряхнула головой. – Советницы редко испытывают радость при виде Айз Седай, особенно, если сестры родом отсюда. Думаю, они предпочли бы делать вид, будто Силы вовсе не существует. Что ж, на то у них есть исторические основания, а последние две тысячи лет есть и средства оправдать свое притворство. Во всяком случае, Кадсуане есть Кадсуане. Она редко когда упустит возможность поставить на место самодовольного индюка, пусть даже на голове у того – или у той – корона. Или диадема Советницы. Последний раз она побывала тут больше двадцати лет назад, во время Айильской Войны, но подозреваю, некоторым из тех, кто помнит ее визит, захочется забиться под кровать, как только они узнают о ее возвращении. – Кумира издала тихий смешок.

Шалон не видела ничего смешного. Харине скривила губы, но лицо сделала такое, словно у нее разболелся живот.

– Хотите посмотреть на... хранителя? – продолжила Кумира. – По‑моему, такое название ничем не хуже прочих. Смотреть, впрочем, почти не на что. – Она с опаской шагнула ближе к золоченым перилам и всмотрелась вниз так, словно боялась свалиться, однако в ее синих глазах вновь загорелся огонек. – Все бы отдала, только бы заняться его изучением, но это, конечно, невозможно. Кто знает, на что еще он способен, помимо того, что нам уже известно? – В голосе ее смешались благоговейный страх и сожаление.

Страха высоты Шалон не испытывала и, подойдя к Айз Седай, прижалась к искусно сработанному металлическому ограждению. Она хотела увидеть то, что отняло у нее Источник. Через миг к ним присоединилась и Харине. К удивлению Шалон, высота, вызвавшая волнение Кумиры, оказалась менее двадцати футов – столько отделяло балкон от гладкого мозаичного пола. Синие и белые плитки складывались в спиральный лабиринт, он располагался в центре красного овала с заостренными концами, обрамленного желтым. Под балконом сидели на табуретах, поставленных с геометрической точностью по окружности зала вплотную к стене купола, три женщины в белом, рядом с каждой в пол был врезан диск в целый спан в поперечнике. И в диски эти, изготовленные как будто из дымчатого кристалла, были вставлены длинные тонкие клинья из прозрачного кристалла, направленные острием к центру зала. Туманные диски окружали металлические кольца, размеченные, как картушка компаса, но с еще более мелкими рисками между большими метками. Шалон не была уверена, но ей показалось, что на ближайшем кольце вырезаны какие‑то числа. Вот и все. Никаких чудовищ, никаких ужасов. Она‑то навоображала нечто огромное и черное, что всасывает в себя свет. Сдерживая дрожь, Шалон крепко стиснула руками перила, сжала колени вместе, чтобы не пошатнуться. Что бы это ни было, именно оно отняло Свет.

Шорох мягких туфель возвестил о появлении на балконе новых лиц. Через тот же вход, откуда пришли Айз Седай и Морской Народ, появилось с дюжину улыбающихся женщин в свободных синих шелковых накидках поверх платьев, похожих на куртки без рукавов, одеяния были богато расшиты золотом и волочились сзади по полу. Эти люди знали, как показать свое высокое положение. С ожерелий из тяжелых золотых звеньев свешивались большие кулоны – в виде красного овала в золотой оправе. Такой же овал повторялся спереди на узких золотых диадемах у всех женщин. У одной из них овал был не эмалевым, а рубиновым, золотой же обруч на лбу казался почти сплошь усеянным сапфирами и лунными камнями; на ее правом указательном пальце сверкало массивное золотое кольцо‑печатка. Женщина была высока ростом и царственно величава; черные волосы, собранные на макушке в большой шарообразный узел, были припорошены белым, хотя на лице морщин не было. Остальные женщины были низкими и рослыми, коренастыми, худыми, привлекательными и некрасивыми, ни одной молодой, все имели властный вид, но она выделялась среди них не только драгоценностями. В ее больших темных глазах светились мудрость и сострадание, и она не то чтобы имела властный вид, от нее буквально исходили волны властности. Шалон и без объяснений поняла, что это и есть та самая Первая Советница, но женщина все равно громко объявила:

– Я – Алейс Барсалла, Первая Советница Фар Мэддинга. – Мелодичный глубокий голос – весьма подходящий для оглашения официальных заявлений, за которыми должны следовать приветственные крики; сейчас их заменило слабое эхо, отраженное куполом. – Фар Мэддинг приветствует Харине дин Тогара Два Ветра, Госпожу Волн Клана Шодейн и Чрезвычайного Посла Госпожи Кораблей Ата’ан Миэйр. Да осияет вас Свет и да увидите вы процветание. Ваше появление радует все сердца в Фар Мэддинге. Я рада возможности узнать побольше об Ата’ан Миэйр, но вы, должно быть, устали после утомительного путешествия. Я распорядилась предоставить вам достойные апартаменты в своем дворце. Когда вы отдохнете и подкрепитесь, мы побеседуем – к нашей взаимной выгоде, да будет то угодно Свету.

Остальные раскинули юбки своих одеяний и склонились в полупоклоне.

Харине чуть склонила голову набок, в ее улыбке угадывался намек на удовлетворение. Наконец‑то хоть здесь нашлись те, кто выказал ей надлежащее уважение. К тому же они не пялились, как другие, на необычные украшения Морского Народа.

– По‑видимому, Алейс, посыльные от ворот добежали, как всегда, быстро, – промолвила Кадсуане. – А меня приветствовать не будут?

На миг, когда Кадсуане встала рядом с Харине, улыбка Алейс сделалась напряженной, а с лиц некоторых других Советниц улыбки и вовсе пропали. Те же, что все‑таки улыбались, явно были не рады Кадсуане. Одна хорошенькая женщина с серьезными глазами даже бросила на Айз Седай недовольный взгляд.

– Мы благодарны вам, Кадсуане Седай, что привели сюда Госпожу Волн. – Особой благодарности в голосе Первой Советницы не слышалось. Она выпрямилась во весь рост и глядела прямо перед собой поверх головы Кадсуане. – Уверена, до вашего отъезда мы найдем способ показать всю глубину нашей благодарности.

Яснее предложения удалиться Алейс высказать не могла, разве что прямо приказала бы уйти, но Кадсуане, глядя на нее, улыбнулась. Улыбку нельзя было назвать зловещей, но и ничего веселого она не предвещала.

– Мне пока нельзя удалиться, Алейс. Я благодарю тебя за предложение о приюте и принимаю его. Дворец на Круче всегда предпочтительнее самой лучшей из гостиниц.

Глаза Первой Советницы изумленно расширились, потом решительно сузились. Но прежде чем Алейс успела заговорить, Харине произнесла полузадушенным голосом:

– Кадсуане должна остаться со мной. Где не рады ей, там не будет и меня.

Это было частью навязанной ей сделки, благодаря чему Морскому Народу разрешили сопровождать Кадсуане. Среди прочих условий они должны были идти, куда и когда она скажет, пока они не присоединятся к Корамуру, а также добиваться того, чтобы Кадсуане была приглашена всюду, куда получают приглашение Ата’ан Миэйр. Последнее условие представлялось мелочью, особенно на фоне всего остального, но похоже, Кадсуане точно знала, на какой прием могла рассчитывать.

– Не падай духом, Алейс. – Кадсуане доверительно склонилась к Первой Советнице, но голоса не понизила. Эхо под куполом подчеркнуло ее слова. – Уверена, у тебя больше нет дурных привычек, которые мне нужно исправить.

Лицо Первой Советницы залилось румянцем, прочие Советницы у нее за спиной обменялись задумчивыми хмурыми взглядами. Некоторые пристально посмотрели на Алейс, словно она предстала перед ними в новом свете. Интересно, как они достигают своего поста и как его теряют? Не считая Алейс, их было двенадцать, наверняка это совпадение, но Первые Двенадцать среди клановых Госпож Парусов избирают Госпожу Волн, обычно из своего числа, так же, как Первые Двенадцать среди Госпож Волн выбирают Госпожу Кораблей. Потому‑то Харине и выслушивала странные речи этой девушки, что та была из Первых Двенадцати. А еще потому, что две Айз Седай сказали, что девушка по‑настоящему прозорлива. Госпожу Волн или даже Госпожу Кораблей можно сместить с поста, правда, по очень веской причине, например, за вопиющую некомпетентность или если она сойдет с ума, и Первые Двенадцать должны высказаться за такое решение единодушно. Судя по всему, на суше дела вершатся по‑иному, и зачастую неряшливо. Взгляд Алейс, прикованный к Кадсуане, был полон разом ненависти и затравленности. Возможно, она чувствовала двенадцать взглядов на своей спине.

Но если Кадсуане вздумалось влезать здесь в политику, то зачем? И почему так грубо, напролом?

– Мужчина только что направлял Силу, – вдруг промолвила Верин. К остальным она не присоединилась, а, стоя шагах в десяти в стороне, смотрела за ограждение. Купол отчетливо донес ее голос. – Первая Советница, в последнее время много случаев, когда направляют мужчины?

Шалон посмотрела вниз и заморгала. Прозрачные прежде клинья теперь почернели, и вместо того, чтобы указывать в центр зала, каким‑то образом повернулись приблизительно в одном и том же направлении. Одна из женщин внизу встала и, нагнувшись, вглядывалась в то место на металлическом кольце, куда указывал тонкий кончик клина, а две другие женщины уже торопились к проему с полукруглым верхом. И Шалон вдруг поняла. Триангуляция – штука простая и известна любой Ищущей Ветер. Где‑то за аркой находится карта, и вскоре на ней отметят точку, где мужчина направлял Силу.

– Будь это женщина, цвет был бы красный, а не черный, – почти шепотом промолвила Кумира. Она по‑прежнему не подходила к перилам близко, но вцепилась в них обеими руками и наклонилась, заглядывая вниз. – Он предупреждает, определяет место, защищает. Что еще? Наверняка создавшие его женщины стремились к чему‑то большему, им нужно было большее. Очень опасно не знать, какое у него еще может быть назначение. – Но испуга в голосе Кумиры не слышалось. Только возбуждение.

– Аша’ман, полагаю, – спокойно промолвила Алейс, отведя взгляд от Кадсуане. – Они нас не беспокоят. Они вольны входить в город, пока подчиняются закону. – Она была спокойна, но некоторые из женщин у нее за спиной захихикали – ни дать ни взять девчонки‑юнги из новеньких, впервые оказавшиеся среди сухопутников. – Прошу простить меня, Айз Седай. Фар Мэддинг приветствует вас. Боюсь только, не знаю вашего имени.

Верин по‑прежнему разглядывала пол купольного зала. Шалон вновь посмотрела за перила и изумленно сморгнула – тонкие черные клинышки... изменились. Только что стрелки были черными и указывали на север, а через миг стали прозрачными и вновь смотрели в центр зала. Они не поворачивались; просто сначала было так, и вдруг стало этак.

– Все вы можете называть меня Эйдвиной, – сказала Верин. Шалон чуть не вздрогнула. Кумира же даже бровью не повела. – Вы помните историю, Первая Советница? – продолжила Верин, не поднимая взгляда. – Осада Фар Мэддинга Гвайром Амаласаном длилась всего три недели. Под конец она приобрела весьма безжалостный характер.

– Сомневаюсь, что они хотят слышать о нем, – резко сказала Кадсуане.

И в самом деле, большинство Советниц почему‑то замялись. Кто такой, Света ради, этот Гвайр Амаласан? Имя казалось смутно знакомым, но Шалон не удавалось припомнить, кто он такой. Очевидно, какой‑то завоеватель у сухопутников.

Алейс глянула на Кадсуане и поджала губы.

– История отмечает Гвайра Амаласана как выдающегося полководца, Эйдвина Седай. Возможно, талантом он уступал лишь самому Артуру Ястребиное Крыло. Что заставило вас вспомнить о нем?

Шалон ни разу не видела, чтобы сопровождавшие Кадсуане Айз Седай не отреагировали даже на самое мягкое ее предостережение, с той же быстротой они подчинялись и ее приказаниям, но Верин на этот раз ничего не замечала. Она и взора не подняла.

– Просто я подумала, что он, хотя и не мог использовать Силу, однако Фар Мэддинг сокрушил. Раздавил, как перезрелую сливу. – Низенькая коренастая Айз Седай помолчала, словно обдумывая какую‑то мысль. – Знаете, у Дракона Возрожденного армии в Иллиане и Тире, в Андоре и Кайриэне. Не говоря уже о десятках тысяч Айил. И айильцы эти очень жестоки. Удивительно, как вы можете быть спокойны, когда его Аша’маны являются к вам на разведку.

– Думаю, ты их уже достаточно напугала, – твердо сказала Кадсуане.

Верин наконец отвернулась от золоченого ограждения, с широко раскрытыми глазами она походила на кругленького удивленного зуйка. Ее пухлые ручки даже затрепетали, как крылья.

– Ох! Я не хотела... О, нет. Я бы подумала, что, намеревайся Возрожденный Дракон выступить против вас, он бы уже так сделал. Нет, я подозреваю, что Шончан... Вы о них слышали? Слухи, которые дошли до нас из Алтары и дальше с запада, действительно ужасны. Кажется, они сметают перед собой все и вся. И я подозреваю, что они куда более важны для его планов, чем захват Фар Мэддинга. Если только вы не разгневаете его чем‑то, конечно, или не обидите его последователей. Но я уверена, для этого вы слишком умны.

Выглядела Верин самой невинностью. Среди Советниц возникло шевеление, такую рябь поднимает на поверхности мелкая рыбешка, когда внизу проплывает рыба‑лев.

Кадсуане вздохнула, ее терпение явно было на исходе.

– Эйдвина, коли хочешь поговорить о Возрожденном Драконе, пожалуйста, – но без меня. Я хочу умыться и выпить немного горячего чаю.

Первая Советница вскинулась, как будто успела забыть о существовании Кадсуане, что само по себе было невероятно.

– Да. Да, разумеется. Кумере, Нарваис, будьте добры, проводите Госпожу Волн и Кадсуане Седай в... в мой дворец и окажите им гостеприимство. – Только легкая заминка и свидетельствовала, что присутствие Кадсуане в жилище Алейс будет для той неудобством. – Если Эйдвина Седай не возражает, мы хотели бы с ней побеседовать.

Сопровождаемая по пятам большинством Советниц, Алейс грациозной походкой удалилась с балкона. Верин, когда ее обступили Советницы и повели за собой, выглядела встревоженной и неуверенной. Но ее удивлению и беспокойству Шалон верила не больше, чем невинному виду до того. Она решила, что знает теперь, где Джахар. Не знает только почему.

Названные Алейс женщины – та хорошенькая, что сердито косилась на Кадсуане, и стройная седоволосая – восприняли просьбу Первой Советницы как приказ, каковым она, видимо, и была. Разведя в стороны свои одеяния и отвесив полупоклоны, они спросили у Харине, не соблаговолит ли она пройти с ними, и в самых цветистых выражениях выразили свое удовольствие от ее общества. Харине выслушала их с кислой миной. Если угодно, пусть разбрасывают перед ней хоть корзины розовых лепестков, но Первая Советница ушла, оставив ее на какую‑то мелкую сошку. Шалон задумалась, как бы ей не попадаться сестре на глаза, пока та не остынет.

Вслед уходившей с Алейс Верин Кадсуане не смотрела, во всяком случае, открыто, но когда они повернули в арочный проход, ведущий с балкона, по губам Айз Седай скользнула еле заметная улыбка.

– Кумере и Нарваис, – вдруг произнесла Кадсуане. – Или по‑другому – Кумере Поуис и Нарваис Мэслин? Кое‑что слышала о вас. – Эти слова немедленно переключили внимание Советниц с Харине на нее. – Есть нормы, которым должна следовать всякая Советница, – твердым тоном продолжила она, беря обеих за рукава и поворачивая к лестнице. Встревоженно переглядываясь, Советницы, тут же забывшие про Харине, позволили себя увести. На пороге Кадсуане оглянулась, но не на Харине и не на Шалон. – Кумира? Кумира!

Айз Седай вздрогнула и, бросив напоследок долгий взгляд за перила, заставила себя двинуться за Кадсуане. И Харине с Шалон ничего не оставалось, как пойти за ними следом, иначе им пришлось бы самим искать дорогу. Шалон стрелой кинулась за спутницами, и Харине ни на шаг от нее не отстала. Кадсуане, по‑прежнему держа Советниц под руки, шагала по изгибам лестниц и разговаривала тихим голосом. Поскольку перед Шалон шла еще и Кумира, то Ищущая Ветер не слышала ничего. Кумере и Нарваис пытались что‑то сказать, но Кадсуане не давала им такой возможности: они успевали произнести всего несколько слов, как та снова начинала говорить. Айз Седай казалась спокойной, чуть ли не холодной. Шедшие с ней Советницы начали проявлять беспокойство. Что, во имя Света, затеяла Кадсуане?

– Тебе здесь плохо? – вдруг спросила Харине.

– Я как будто глаз лишилась. – Шалон содрогнулась. Слова ее очень походили на правду. – Я боюсь, Госпожа Волн, но, будь на то воля Света, я обуздаю свой страх. – О Свет, она надеялась, что сумеет справиться со страхом. Она отчаянно на это надеялась.

Харине кивнула, хмуро глядя на женщин, спускавшихся по лестнице впереди нее.

– Не знаю, найдется ли во дворце Алейс ванна, достаточно большая для нас двоих, и сомневаюсь, что здесь знают толк в вине с медом, но мы что‑нибудь придумаем. – Отвернувшись от Кадсуане и остальных, Харине неловко коснулась руки Шалон. – В детстве я боялась темноты, и ты никогда не оставляла меня одну, пока я не успокаивалась. И я тебя тоже не оставлю, Шалон.

Шалон споткнулась о ступеньку и чуть не скатилась с лестницы. Харине звала ее по имени только наедине – с тех самых пор, как стала Госпожой Парусов. А до того даже наедине никогда не была столь ласковой.

– Спасибо, – сказала Шалон и, сделав над собой усилие, добавила: – Харине.

Сестра вновь погладила ее по руке и улыбнулась. Харине не привыкла улыбаться, но в этой неловкой попытке ощущалась не свойственная ей теплота.

Однако во взгляде, которым она наградила шедших впереди женщин, тепла не было и в помине.

– Возможно, я и сумею заключить тут сделку. Кадсуане уже сместила у них балласт, так что идут они с креном на борт. Когда подберешься к ней, Шалон, ты должна выяснить – почему она так поступила. Я бы с удовольствием вывесила на лине пару клыков Алейс – это ж надо, ушла прочь, даже слова мне не сказав! Но не такой ценой – я не позволю Кадсуане опутать Корамура своими сетями, втравить его в здешние беды. Поэтому ты должна все узнать, Шалон.

– По‑моему, Кадсуане считает своим долгом вмешиваться в дела любого, кто дышит не водой, – со вздохом сказала Шалон, – но я постараюсь, Харине. Сделаю все, что в моих силах.

– Ты всегда так поступала, сестра. И так будет и впредь. Я знаю.

Шалон опять вздохнула. Слишком рано проверять глубину неожиданной сердечности сестры. Признайся Шалон в содеянном, и ее могут простить, а могут и не простить, но она не переживет, если рухнет еще и ее брак, лишись она своего положения. Однако сейчас, впервые с той минуты, как Верин без обиняков выложила ей условия, на которых Кадсуане согласилась не разглашать ее тайну, Шалон всерьез задумалась о возможности признания.

Date: 2015-09-22; view: 252; Нарушение авторских прав