Т е м а 7. числе — Шекспир. Масштабности пьес Марло, их титаническо­му пафосу соответствует приподнятый величавый стиль

числе — Шекспир. Масштабности пьес Марло, их титаническо­му пафосу соответствует приподнятый величавый стиль, изоби­лующий гиперболами, пышными метафорами, мифологически­ми сравнениями.

В процитированном фрагменте ясно видны приемы биогра­фического, культурно-исторического и сравнительно-историчес­кого методов. Темы и сюжеты пьес Марло соотнесены с обсто­ятельствами его жизни. Так, говоря о мотивах трагедии «Фаус­та», Б.И. Пуришев «попутно» вспоминает о возрасте Марло, недавно вышедшего из студентов, и о тех скудных условиях жизни, в которых находился сын человека из народа.

Биография Марло и его творчество точно вписаны в поня­тие расы и исторического момента — царствование Елизаветы, существование кружка опального сэра Уолтера Рали, пору идео­логических церковных ортодоксов французской истории XVI века, а также характера английской культуры. В разделе проанализи­рованы трагедии Марло «Парижская резня», «Мальтийский ев­рей», «Тамерлан Великий», «Трагическая история доктора Фау­ста». Пьесы английского драматурга сопоставлены с трагедией Шекспира «Венецианский купец» и с немецкой народной кни­гой о Фаусте. Чтобы так написать раздел о Марло, надо предва­рительно знать не только творчество драматурга, но европейс­кую эпоху XVI—XVII веков в ее историческом и культурном облике. И подобный метод исследования — не один из подхо­дов к изучению выбранного автора. Он использован при анали­зе творчества Боккаччо, включившего в круговорот городского быта «Декамерона» дела и дни людей из разных общественных кругов, от «тощего» до «жирного» народа. «Это ремесленники, проходимцы, клирики, нобили, купцы... Боккаччо с интересом присматривается к их активности, сообразительности, энергии, находчивости. Зато его отталкивали тупая алчность, жестокий эгоизм, примитивное высокомерие, особенно нелепо выглядев­шее у нуворишей. Сам Боккаччо, несмотря на старание отца, купцом не стал и темные стороны буржуазной практики видел достаточно ясно». Б.И. Пуришев упоминает среди персонажей Боккаччо реально живших людей, художников Бруно и Буффаль-макко и в попутном комментарии называет книгу Дж. Вазари «Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и

КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЙ МЕТОД 65

зодчих» (1550); Флоренция и Неаполь столь часто оказываются местом действия новелл в особенности потому, что «они ему хорошо известны, с ними связано многое в его жизни».

Здесь вновь видно, как «факт жизни» Боккаччо становится «фактом литературы», определяя важнейшие мотивы «Декаме­рона», произведения, укорененного в исторический момент и на­циональную итальянскую почву.

В «Очерках немецкой литературы XV—XVII веков», непос­редственно связанных с докторской диссертацией Б.И. Пуришева, мы вновь видим торжество тех же историко-литературных под­ходов⁷.

Стоит вспомнить, что создавалась книга в эпоху безоглядно­го торжества социологизма и борьбы с «космополитизмом», когда ученый совет Ленинградского университета клеймил и изгонял В.М. Жирмунского, десятки ученых вынужденно меняли места работы, а то и жительства, и положение самого Б.И. Пуришева отнюдь не было прочным. Но обратимся к тексту книги. В главе об историческом своеобразии литературы немецкого Возрожде­ния речь идет о том, что и в эпоху Реформации даже политичес­ки умеренные бюргерские авторы были втянуты в бурный поток событий: это было время больших масштабов, больших дерза­ний, больших надежд. Всеобщее внимание было приковано к судьбам отчизны. Рушились вековые устои средневековья. По­этому комнатно-интимная поэзия не отвечала требованиям вре­мени. Литература искала для себя обширного поприща. Писате­ли охотно выходили на площадь и обозревали многолюдную толпу людей. Они любили на страницах своих творений устраи­вать шумные сатирические карнавалы, участниками которых являлись представители всех сословий. Они звали на суд прав­ды все существующее.

Такая литература не могла пройти мимо народа, тем более, что и к жизни она была вызвана прежде всего подъемом демок­ратического движения. Многие произведения немецкой литера­туры XV—XVII веков не только прямо обращались к демократи­ческому читателю, но и отражали воззрения, чаяния и вкусы мно­гочисленных простых людей, наполнявших города и села «свя-

⁷ Пуришев Б.И. Очерки немецкой литературы XV—XVII вв. — М., 1955.

Date: 2015-09-22; view: 305; Нарушение авторских прав